Оранжевая тетрадь

Создав Судьбу грядущую, как прежнюю.

Там, где она, там царствует любовь,

Наполнив всё пространство песней нежною

Велик и вечен чудный тот вокал,

Гармонией скрепивший песнь Отечества,

Наполнен вдохновением бокал

За дивную основу человечества!

…

Об отцах и дедах

Могли ль родиться я и ты,

Когда б не жертвенность в Отчизне

Отцов и дедов в грозной жизни,

Сломивших молох маяты?

Сложилось так в родной земле,

Что её пядь любая свята,

Где жизнь её была распята,

Но час взывал и – все в седле.

И не понять иным мирам,

Откуда в нас живучесть эта,

Казалось уже песня спета,

А вышло – быть ещё пирам

Под сенью душ могучих предков,

Несущих негасимый пламень

И воли нерушимый камень,

Чем бит был враг всегда и метко.

Мы на Полях Священной Славы

Стучим сердцами в нашу память

И к нам, поправ забвений замять,

Шагают огненные главы.

По ним мы пишем свою повесть,

Роняя, поднимая знамя

И вдаль его несём, как пламя,

В нём наши: Правда, Честь и Совесть…

И Доблесть, и сынов Отвага,

Сражавшихся в тот час последний,

Где клокотал весь край передний,

Взвив сполох раненого флага.

28.05.03

Эпизод в деревне

Жили-были Джек и Кузя —

Пёс и кот босяцких дней,

Волей плоть свою волтузя

С каждым разом всё чудней.

И карельский медвежатник,

Как умел, стяжал судьбу,

Слыл окрест, каков он практик

И охотник на гульбу

Угощён был жгучим жалом

За пчелиный квалитет

Этот жутко храбрый"малый»,

Обнулил авторитет

На глазах жужжащих тварей,

Что кружат, где ни возьми

В деревенской тихой мари

И бонжурят: «…шер ами!…»

Визг взметнул в округу Кузя,

Покоряя вышину,

А за ним, его мутузя,

Те, что любят тишину.

Всё бы было мирно, гладко,

Если б кот не угодил

В пасеку, где пахло сладко

И приятно дым кружил.

Зверь взвился к самой макушке,

В кроне принялся рычать,

Взвыв истошно и вертушкой

Устремился опадать…

Джеку ль в этот миг терзаться?

Звякнув цепью, пёс рванул

И забор в два метра статься

Брумелем перемахнул.

Так пыля под вопли оба,

Мчали дружно к озерку.

Там и джекова «зазноба»

Приобщила трель в строку.

Лишь под утро дня второго

Стали звери прибывать,

Подмигнула им корова —

Хороши ж вы когти рвать!…

Улеглось всё, тихо стало

За рекой сгущалась синь,

Сердце нежно трепетало,

Слыша русский клавесин!

Что волшебно всё трудился,

Исполняя ектенью,

Над землёю мир курился,

Обняв Родину мою!

Мещёра 1994

…

Скромность

О качестве святом не раз рождалось слово

Не пафосно, а просто от души,

Притронувшись к конструкции засова,

Хранящего застенчивость в тиши.

Не сразу, но он вдруг, внимая слову, вздрогнул

И, как-то по особому вздохнул,

Но руку от моей всё же отдёрнул

И не без сожаленья отряхнул.

Простится же вторженье в эту душу

И таинство порвав таки гужи,

Услышав вдруг: «Поверь, я не нарушу

Табу в твоей загадочной глуши»

Миг задался – вняв заповедям икта

Казаться стало, что я стал другим

В ответе против макбетов инстинкта,

Владельцем стал вдруг самым дорогим

В веках неоценённого начала

Живущего в бездонной глубине

И кто ж услышит, чтоб оно кричало

О вдруг постигшей душу слабине.

С годами всё сильнее это кредо

Парит, раскинув крылья широко,

Не заслоняя дням святого неба,

Летит сияя чудно и легко.

Но в час особый мужество и стойкость

Проявит, как всегда, она, как все

И вот тогда души её высокость

Раскроется во всей её красе.

Мне дороги владыки этих качеств

И то тепло от близости их душ,

Лишённых опрометчивых чудачеств,

В бескрайнем мире и тепла, и стуж.

Храни их всех сугубая молитва!

Да не покинет их теченье дней

В которых непрестанно правит битва

Наполненная глубиной идей.

…

Ещё одна осень,

Мятущийся ветер,

Хрустальная проседь

На всём белом свете,

Взбалмошные крики

Взъерошенной птицы,

Холодные блики

И Солнца крупицы

С косыми лучами

Поникшего неба,

С чумными грачами

Над стернием хлеба.

И зябко и грустно

В унылое время,

И всё – то не вкусно,

И порвано стремя,

И всё – то не можется

В мыслях собрать

Бегущую россыпью

В панике рать

По полю раскисшему

Стылой Отчизны

По выгону нищему

В стон укоризны

Каких – то всё лиц,

Как и их антиподов

Жующих столиц

С не своих огородов

Но раздалось: «Вперёд!»

Да святится затея,

Что нас всех поведёт

В даль, крылами владея.

Сентябрь 2016

Кафе, раздумье… – дань салфетке

Планетка – точка в мирозданьи,

Но как не просто всё на ней.

Речёт любое нам преданье

От Оно и до наших дней,

Как её жители – пылинки

Родятся, чтоб исчезнуть в ней,

Успев лишь молвить без запинки

«Уж поздно здесь менять коней»

А перед этим успеваем

Собой воздвигнуть бренный крест,

На чаш транзиты уповаем,

Суя себя под тяжкий пресс,

Оно стремительное время

И нам отпущен только миг

Родиться, стать под своё бремя

В полях скитанья и без них.

Какая будничная сущность

У приснопамятных землян —

Взрастить собой взрывную звучность,

Исполнив в пьесе роль семян.

И эдак вдаль летит планетка,

Неся зарубки разных дат…

Так пусть же эта вот салфетка

Хранит, как может, шесть цитат.

10.01.16

…

Абориген

Кольнуло ввинченное слово

Абориген – да так и есть

Не архаично и не ново…

Что ж из того? Была бы честь.

Она же об заклад не бьётся,

Щенков породных не сулит,

Серьёзна и не улыбнётся,

Чтит небо – Божий лазурит.

Нам забубённость власть сыскала

И настояла с нею жить,

Забыв, что есть ещё кресало

И продолжало с нами быть

В регате тонущей без вёсел

В волнах, чей вал неукротим,

Но с ожиданьем светлых вёсен

В киотах порванных картин.

Поводырей всегда хватало,

Каким бы ни был наш черёд,

Где парус наш до дыр трепало,

Хоть кормчий видел всё вперёд.

Заветный день! И Божье око,

Внушая нелюдям вердикт,

Взгрузившим нашу жизнь жестоко,

Укажет – куда надо плыть.

…

Изгалялся, как есть¸«грамотей»

Руководствуясь личным наитием,

Что слепило раба без затей,

Вверив"мэтру» заступ для закрытия.

И вот вперил он взгляд на листок,

Повеленья рука так и пала.

«Академиком» бросил он взгляд на восток

И – сермяжья «работа» настала.

Не его это видно и всё,

А раз так, оно в корне неправильно.

«Это что ж за рассказ? Это что за Басё?

Что ж ты так ерундишь нерентабельно?»

Научите, коль так. Вы же знаете всё,

Даже то, чего нету в природе,

Элегантно хлестнули японцем Басё,

Избоченясь с перстом при народе.

И я вовсе не склонен руладам внимать

Затрапезного образованца

Да и спину пред ним не желаю сгибать

На манер «Марлезонского танца».

…

Ты, как рояль фальшивых клавиш

«Настроен» мерзко, гнусно лгать

И – увертюрненько лабаешь

Свой личный «опус» номер пять

И – какофонишь на народы,

Глуша их быт, изрыв карман,

Всё указуешь на невзгоды,

Обманом вспенив свой обман.

…

До беспамятства мне милы

Вы, Вы знаете сама,

Как и то, что хватит силы

Нам двоим сойти с ума…

Свой"недуг» вручив влеченью

Мы, ступив на этот мост,

Вняли чувству откровенья,

Обретя крылатый тост

…

Что и говорить?!

Сермяжность в нас с младых ногтейВзрастает дико и упрямоРазливом в толчее локтейНевежеством полнится яма.Кипит в ней низменность страстей,Дрязга бессмысленно дрейфуетПод наущение властейСуму с тюрьмой весь век рифмует.…В зелень осени золото брошено,Как в безвременье прядь седины…Светлой грустью земля запорошенаИ – каждения дней сочтены.А пока на холстах буйства светлогоИ фантазий разбросанных сплошьСтолько красок мольберта заветного,Что пред этим величьем встаёшь!И – возносишь молитву явлениюС неоткуда возникшей слезойВ невесомом и тёплом парении,Как когда-то в той жизни босой.…Земля ждала грозы грядущей,В тесненьи жемчуга свинцомИ шалой птицею снующей,Перед эоловым гонцом.В волненье всё – и травы, нивы,Леса и яркие цветыДождём, чьи дикие порывыВаяют икты красоты,Даря спасительную силуВ могучем буйстве обретясь,Взяв поэтическую лиру,Над «партитурой» воцарясь.…Сверкает светлая средаПосередине сентябренья,И золотится гладь прудаЛиствой печального паренья.А в глубине осенних вод,Жемчужно восклубились тучи,Перевернув небесный сводСвоей фантазией могучей.Царил и таял дивный день,Мотив чуть слышно напеваяПод ту есенинскую звень,Что тишиною называют.…

О солдате

Бабой грозной с косой широко шла война,

Над солдатской судьбой грела руки она:

Протыкая, рубя, зарывая живьём…

Забавлялась страданьем и знойным огнём.

Так рождалась весомо земная печаль,

И роняла слезу негасимо свеча

По погибшему воину грозных эпох

Очень разных судеб, очень разных дорог,

Где всеобщей бедой"причащался» солдат,

Разбросав по земле войн гремучих раскат,

Совершив одоленье, иль шаг не дойдя,

Падал в лапы забвенья, грозу отведя…

И – разменной монетой становился не раз

В дни сражений воспетых фейерверками фраз…

Гимнастёрку хранит он, что пробита насквозь,

Чьи отверстия скрыты награжденьями вкось.

В них завинчены грозы и потери друзей,

И солдатские слёзы скорбной тяжести дней-

В заповедном терпенье опалённой судьбы,

Закалённой в горенье той вселенской борьбы.

…

Разговор с очень пламенным революционером – поэтом

Феня, что камлает нас —

Бедное наследие.

Им завален лит"Парнас»…

Финита ля комедия.

Ты мне «Лазаря» не пой,

Да не бухти своим"обрядом»

Каждый раз за упокой

И «особенным» оглядом,

Да с претензией на всё

Тех, кто шьёт, поит и кормит…

Так чего ж тебя несёт,

Что ж перо твоё буровит?

Свят и гневен негатив,

Фон угадан, очевиден,

Как сутяжный норматив

Логикой увы, фригиден.

Слышать, видеть и дышать

Отпадает вдруг охота

Но вот хочется смущать —

Вот гражданская забота.

Отсморкавшись на астрал

Чем себя и обозначив,

Пуповину всё ж порвал —

Дворик детства озадачив.

Волен, прозорлив «поэт»,

Словом суть его понятна,

Вот таков ужо портрет,

Вона рифма как занятна.

Едко слово в наготе

Паренька да не простого

Вскормленного в правоте

Песен века золотого.

Их и нынче отыскать

Можно с воспалённой спичкой,

Чтоб потом всё описать

На «папирусе» обычном

В этом ты, ох разудал,

Как твоё лихое слово

Расчастушив «мадригал»

Ба – гражданственность готова,

Где неряшливости бзиг

Оскорбительно верстает

Лёгонькой белесый стих,

Будто семечки щелкает.

Инкубаторская прыть

Поднапрячься не изволит,

Продолжает рогом рыть

И – сермяжный слог мозолить.

20.06.2016

…

Такого скотства развесного

Хватило б меры – расписать

Тот хлев животного постоя

Готового всё опростать…

И – воцариться в деградации

Зверьём представленным людьми

Зоологической формации,

Фактура чья черней сурьмы.

Кто этого не видит – что же…

Вы тоже из того развеса

Ужель ничто вас не тревожит,

Когда прилавок в руках беса.

И уж говаривал Киреев:

«Пришли другие времена…»

А ещё раньше Передреев

Кричал, рифмуя письмена

В них обнажалась злая суть

Её проросшая основа,

Где стоит всё чего-нибудь,

Где ничего не стоит слово…

Так что ж распятая душа

Не в силах воспарить над этим,

Перед лампадой чуть дыша?

Витала фраза над поэтом.

Ужель ей пребывать так вечно

Безликой мягкотелой массой,

Чтоб в ожиданье бесконечном

Считать и всё, и вся напрасным?

май 2016

«Эспадрон»

Воздалось – рассуждать досуже

И быть, как все, ничуть не хуже,

Адептом быть тому – сему

Согласно общему уму

И, стал-быть, вариться в круге,

Блюдя безликое блужданье,

Что рвётся в вечность на досуге —

Шумнуть, прикрыв рукой зеванье,

Боднув охоту неохотой

Без заикания и дрожи

Вещать о подвигах"кихотов»

С лукавым видом «умной рожи».

И не уколит сердце словом

Та тупость ложного наказа,

Что воцарилась, как основа,

С посылом дряхлого экстаза.

И, как не чти, едва ль явится

В«скандовке» вакуумно – пресной

То, что обязано искриться

В дуэли с Лигою Небесной.

Хоть слышен лязг, но что в нём проку

В скрещенье эспадронов слова,

Что дребезжат любому сроку,

Как"благородная» основа.

Аналогии

Теснила землю гжель плечом

Могуче напрягалось небо,

Что обрамлялось нивой хлеба

И мощным солнечным лучом

Грозил «дождишко» и каков!

Сграбастав всё лиловым цветом,

Небо ворчало пред» поэтом»,

Сурово скрежетал «засов»,

Чтобы пустить борзые стрелы

Громовым залповым огнём

Перед невиданным дождём,

Явив в мелькании химеры…

И – сокрушала их десница

Творя везде и блеск, и треск,

Творя потоп и шумный плеск,

Влекла, припав к земле молиться…

Был свеж, могуч Мещёры жест

И, напоённая природа,

Как вздох в молении народа,

Шептала и лобзала крест.

А то библейское начало,

Как из потопа малый факт

Лишь толика, лишь дивный такт,

Теперь в дали, как друг ворчало!

29.05.16

…

Главная улица

Звалась то Киевской в начале,

За тем реклась Московской вдруг,

Несла и радость, и печали,

Пересекая Бежин луг.

Дорога вовсе не скучала,

Ведь ждал её Муравский шлях,

Где речь различная звучала

В телегах или на санях.

Столетья шли, не зарастала

Стезя, которой гимн пропет,

В нём строчка каждая звучала —

Да будет здесь ещё проспект.

И вот он есть широкий, вольный,

Шумящий иначе уже,

Пусть не совсем первопрестольный,

Но крут в высоком вираже.

Своё здесь память воскрешает —

Мои студенческие дни

И молодиться искушает,

Как будто мы сейчас одни,

И приглашает своим ходом

Вдоль героических имён

Под шелест зоревых знамён,

Пройти с идущим в даль народом…

У Города довольно улиц,

Но эта, ставшая проспектом,

Обозы помнит, звоны кузниц…

А нынче шелестит конспектом.

…

Ковалось всяко наше разуменье,

Воздав его, как прежде, новизне,

Приобретая истинное зренье,

Бичующего замки на песке

И крепче этой яви нет в помине,

Но жизни цепь то там, то здесь рвалась,

Заиндевев на человечьей льдине,

И боль народа вновь судьбой звалась.

Бессмысленно судить… рядить, тем паче,

Рождая пену в виде озорства,

Риторствуя на кухне иль на «даче»…

Но «кормчим» лгать – факт хуже воровства…

Грош клятве синекурам от» стратегов»,

Погрязших в клептомании всерьёз,

Бегущих от общественных забегов,

Творя предательства апофеоз.

Мир уж давно стал сведущ и понятлив

При всём при том, как всюду правит ложь

Неужто так и будет мир податлив,

Идя, куда укажет жалкий грош?

Ученье длилось долго, но сегодня

Настолько мы сообразны во всём

Что знаем, чем живёт наживы сводня