Ловкач. Роман в трёх частях

– Одевайся, пошутила и будет! – она недоумённо уставилась на него, он хотел было встать, но в ногах ощутил прилив свинцовой тяжести и снова опустился на табурет, испытывая в голове лёгкую свежесть, но сознание, словно расплывалось, как ртуть, повторил усилие встать, но его, точно кто привинтил к табурету. Сердце снова шумно и сильно заколотилось и лицо охватил жар, на лбу выступил зернистый пот.

Полина нашарила в своей одежде на кровати сигарету и закурила. Сигарета лихорадочно запрыгала в её тонких пальцах, а перед глазами, как светлячок, мельтешил малиновый кончик сигареты.

– Ну что, солдат, голой бабы испугался, ха-ха-ха! – она сипло, нервно засмеялась. Её тощие костлявые плечи заколыхались. Он даже не заметил, как она опять опасно к нему приблизилась, её трусы белели на уровне его груди. Своей рукой она провела плавно по коротким волосам, которые торчали ёжиком. Жора было сделал движение сбросить её руку, но она осталась на его голове; он пытался оттолкнуть от себя её худое тело, но вместо этого руки сами обхватили Полину вокруг шеи и она попятилась, увлекая его за собой. Он довольно легко, как-то невесомо, оторвался от табурета, и ему почудилось, как вместе с нею провалился в какую-то мягкую яму и дальше всё отчётливо уже ничего не мог припомнить, как сквозь зыбкий сон, что с ним всё-таки приключилось?

Сознание вновь к нему вернулось только возле своего барака. Во всём теле Жора чувствовал ледяной озноб, ноги от росы совершенно вымокли, голова буквально раскалывалась, словно её чем-то накачали…

У брата в окне ещё горел свет, на его стук вылетел опрометью Никита и в полнейшем оцепенении уставился на Жору, будто ещё не веря, что видит его целого и невредимого.

– Где ты столько шатался? – вырвалось у Никиты с раздражительной яростью, —в поисках тебя я все закоулки облазил…

– Тише! Расскажу! Погоди! – мучительно держась за лоб, выговорил младший Карпов.

– Пойдём!

Жора еле плёлся за братом в отдельную комнату, где ещё была не вся обстановка.

Выслушав Жору, о его злоключениях, Никита с чувством сожаления, изрёк:

– Какой же я дурак, и почему я не предупредил тебя! Тут у нас её бабку все зовут колдуньей, а внучка – натуральная змея…

– Да, я это заметил, когда она раздевалась…

– Так ничего не было? Точно?

– Не, честно, вспомнить ничего не могу, какой-то провал, будто чем-то оглушила, – и Жopa коротко хохотнул.

Глава пятая

Спустя два дня Никита с женой вышли из отпуска на работу. А Жора был предоставлен самому себе. На вопрос Никиты, нравится ли ему у них, он неопределённо ответил, что это ещё им до конца не выяснилось. На это брат промолчал и лишь с пониманием улыбнулся.

У Никиты, к счастью, нашлась полка с книгами, правда, многие из которых он читал уже раньше, в годы учения в училище, когда он, чтобы не казаться перед девушками вахлаком, налегал на чтение. Эта была его лучшая пора, и даже увлекался философией. Тот интерес книгами не угасал в нём и в армии, что испытывал и сейчас. Ведь Марина, наверное, любит читать, а значит, надлежит в угоду ей и себе повышать общую культуру.

За эти дни одиночества он видел Марину дважды: один раз перед обедом, когда она приехала с родителями на машине из города. И потом куда-то уходила с матерью. Он жадно смотрел на неё и хотел понять, что она чувствовала, однако сама не удосужилась одарить его своим прелестным взором. Хотя Вероника Устиновна наверняка обратила внимание на то, как он стоял и глазел в их сторону, затем она повернула голову к дочери, по-видимому, что-то сообщила ей о нём гадкое, а возможно просто её отвлекала, чтобы она на него не посмотрела?

Сейчас Жоре вдруг захотелось, чтобы Марине стало неизбывно грустно, ведь он остаётся, тогда как её в своих интересах уводила мать. Но когда они пропали из виду, он безнадёжно загрустил…

И впрямь, скучная, вялая жизнь у брата непоседливого Жору очень тяготила. Книги быстро надоели, а чувства, которые испытывал к Марине, заявляли определиться радужным орнаментом его пылкой любви. При этом его донельзя мучило неудовлетворённое тщеславие, что Марина совершенно не ведает, как он способен искренне любить, какой он добрый и благородный. И он был почти уверен, стоило ей об этом узнать, как она стала б делать всё, лишь бы с ним встречаться.

Как хорошо, что Полины было не видно, на которую с того злополучного вечера он теперь не мог спокойно смотреть, и готов обходить её десятой дорогой.

Все последние дни мая погода стояла ясная и солнечная.

На следующий день Жора надумал поехать с братом в город. Утренним рейсовым автобусом, в основном отправлялись те, кому надо было попасть на работу и кому в школу.

Так что Жора рассчитывал встретить Марину на остановке. Брату он сказал, что сходит в кино или просто побродит и познакомится с городом…

Когда он её увидел в нарядном платье в ожидании автобуса, Жора почти не отводил от Марины глаз. И тут же у него созрело решение после прогулки прийти за ней в школу и сколько потребуется, будет ожидать окончания консультации, чтобы потом с ней поговорить и выяснить, может ли он надеяться на её ответные к нему чувства? Ведь в своих – он совершенно не сомневался, чем хотел её этим попутно обрадовать, но к его великой досаде Марина и на этот раз – о, неужели! – не хотела его лицезреть, чем принижала благородные чувства парня. Ну, хотя бы разок, ради любопытства взглянула! Безусловно, она умышленно поставила перед собой условие: не замечать его. А может, ей стал известен тот случай, который привёл его к Полине? – обжигала сознание догадка. – Мог ли кто-либо тогда увидеть, как он пошёл с этой шалой, а потом этак смачно с издёвкой донести Марине? – кружилась в воображении мысль.

Однако сам того не подозревая, он незримо оказывал на неё своим присутствием такое воздействие, что невольно пробуждал в душе черты гордой, строптивой девушки, которая не выносила предательства.

Как на грех из города почему-то долго не было автобуса. И тут отдалённо на обочине шоссе показалась поджарая фигура Полины с крошечной головкой на тонкой длинной шее.

На остановке этим временем уже скопилась тьма ожидающих автобус пассажиров. Полина как-то величаво шествовала по краю дороги всё ближе и ближе. Невольно Жору всего брезгливо передёрнуло, он даже как-то взволнованно затоптался на месте, желая нырнуть в гущу людей, ощущая, как к щекам приливал жар, и как будто напрочь лишался мужества солдата. Он стоял, как вкопанный, чтобы только пассажиры не догадались о причине его волнения. Но в тот момент толпа людей от мала до велика, смотрела на Полину. И Жоре казалось, вот сейчас все разом повернут головы на него, и от этого жуткого предчувствия, его охватывало вместе с жаром безотчётное чувство стыда.

На его счастье Полина выказала истинное благоразумие, она остановилась от основной толпы в метрах трёх-четырёх, правда, кое-кому в знак приветствия кивнула, не Марине ли?

Жора мысленно похвалил Полину за проявленную по отношении к нему, тактичность. Но в этот миг Марина неожиданно запечатлела на нём свой взгляд, пронизанный тайным осуждением, и потом невозмутимо отвернулась. А может, Полина кивнула именно ему? – сверкнула мысль, как острие ножа в лунную ночь? И Марине нетрудно было догадаться, за кем он поволочился в тот злополучный вечер? Между тем подошёл автобус, выпустил скопом прибывших дачников, и в пыльный салон стало набиваться население улицы Мирной.

Жора настойчиво сверлил пространство салона своим взором до того места, где стояла Марина, она изредка поднимала на него кроткие глаза, чем его слегка обнадёживала…

Когда школьники выходили на своей остановке, Жора хотел было последовать их примеру. Он кивнул брату, дескать, приспичило побродить по роще, которая раскидывалась вблизи молодого микрорайона. Но увидев, как Полина вышла в другие двери, точно разгадав его намерение, он с сожалением поехал дальше. Никита с пониманием переглядывался с братом. Жора высказал подозрение насчёт того, какой дурак доверил Полине работу с детьми, ведь она из милых деток, воспитает сущих змеёнышей? Никита пожал плечами, разделяя его заботу о подрастающем поколении.

Следующая остановка называлась броско – кинотеатр «Космос». Жора решил вернуться к первоначальному замыслу – посмотреть утренний сеанс, а потом будет ждать возле школы Марину.

Через четверть часа он увидел, как она выходила из здания школы: вот как удачно он рассчитал! Он похвалил себя за смекалку. Правда, с Мариной шагали ещё две девушки, и в своём нарядном платье она казалась лучше подруг.

За территорией школы они оставили Марину, поговорили и повернули в другую сторону. Жора, не раздумывая, пошагал девушке навстречу с видом случайно оказавшегося здесь человека.

При виде парня, на её круглом милом лице изобразилось неподдельное изумление и растерянность, отчего она замедлила свой шаг и при этом её щёки порозовели, она притупила взгляд.

– Как приятно встретить снова старую знакомую! – начал он с торжественной ноты, выражая широкой улыбкой безмерную радость

– Вы ещё не уехали? – в её приятном, тихом голосе послышалось откровенное безразличие к нему. И это слегка его огорчило.

– С чего это вы взяли, я ещё не подписал долгосрочного уговора сотрудничать с одной привлекательной особой, наигранно сказал он и продолжал: – Впрочем, есть предложение: сократить дистанцию с пустого «вы» на сердечное «ты»? Как великолепно сказано у светила русской поэзии, – он сделал нажим на звук «эр».

– Если получится, – теплее улыбнулась она, и он остался ею доволен оттого, что его игра принята и сулила неизбежный успех.

– Почему бы и нет? Кстати, я хотел погостить у брата неделю, но после встречи с тобой, сразу почувствовал, что мой визит непредвиденно продлится…

– У того же солнца есть слова: «Свежо предание, но верится с трудом!»

– Признаться, этим словам я всегда не доверял. Не, честное слово, Мариночка! Какое святое имя! Кажется, даже отражено в искусстве?

– И только тем и дорого? – лукаво улыбнулась она.

– О, нет, я хотел сказать, что в картинах художников Возрождения, ваше изумительное лицо… фу, чёрт, извини, твоё лицо представлено широко… Словом, можно обозначить Мадонной всю ту эпоху! Вот всё то, что я хотел выразить. Не, честно, твоё лицо как у святой Мадонны… Я ещё в тот раз еле связывал от волнения слова, смотрю на тебя, а сам весь цепенел от восхищения. А потом этот голос из форточки… ну, конечно, твоей строгой мамы, да?

– А что такое?

– Не, честно, голос приятный… Только зачем она нас разлучила? Кстати, каждый вечер я тебя только и ждал, не, честно…

Марина с недоверием посмотрела на парня, но чтобы это скрыть, она одарила его своей дежурной улыбкой, и можно было вполне подумать, что от его слов ей стало несказанно приятно.

– Вот поразительно! – ликующе воскликнул он. – Твоя улыбка, подобно, как у этой… я же говорил, язык цепенеет, слова теряю, стоит глянуть на тебя. Не, честное слово! Мариночка, ты вылитая Мона Лиза, то бишь Джоконда!

– Какой же ты выдумщик? Тебе только в цирке работать! – сколько при этом в её голосе было чистоты, и он его воспринимал, как приятную музыку. – Такой смешной!

– Отродясь не встречала? Одним словом, паяц? Я тоже люблю над собой посмеяться, так веселей жить, не, честно.

Марине стало с ним поистине хорошо, даже легче дышалось, он её действительно очень смешил. И, конечно, почти ничего всерьёз, из того, что он ей говорил, не воспринимала, она даже припомнила слова матери о том, что у него лживые глаза. Но ей они казались вполне нормальными. Иногда его взгляд чем-то вновь её пленял, и он весь был ей приятен. А его болтовня порождала, как ни странно, светлое чувство, не смотря на то, что он вёл себя с рисовкой, чем выдавал свою неискренность. И то разочарование, когда она увидела его созерцавшим Полину, у него давно испарилось. Всё-таки в его словах, как бы там ни было, проглядывали настоящие чувства, которые он маскировал несколько напыщенными фразами, чтобы казаться бесконечно привлекательным. И это его свойство она безошибочно уловила. А то, что он пришёл к школе, её неизбывно радовало; от этого она как бы вырастала в собственных глазах.

Между прочим, на Жopy она смотрела в отношении его брата, так как Никиту Марина уважала за порядочность. Она никогда не видела его под градусом, что характеризовало положительно происхождение братьев, не считая между ними некоторого внешнего различия. Старший – спокойный, младший – крученный, но это к последнему нисколько не убавляло интереса.

Чтобы уехать домой, они не стали ждать автобуса, точнее, Жора предложил ей совершить до дому прогулку пешком. Но преодоление этого маршрута в сей округе затруднилось для него незнанием всех стёжек-дорожек, чтобы можно было срезать расстояние самым коротким путём. И Марина охотно взяла на себя роль проводника.

Жopa говорил безумолчно о том, как служил в армии, потом перекинул мосток в глубь юности, как был у него друг, на двоих у них имелся всего один костюм, который носили попеременно, за это их называли братьями.

При слове «костюм» Марина значительно глянула на него, и тотчас Жора догадался, она подумала, что он как раз в этом «легендарном» костюме. Ему пришлось для разномыслия вставить, что теперь на нём другой, второй, за всю его взрослую жизнь. Но он воздержался сказать, что в нём он ходил с акушеркой раза два в театр и даже бывал с ней в ресторане…

В конце концов, Марина уже вполне определённо представляла его портрет в законченном виде, что он истый поборник рыцарства и чистых отношений с женщинами. За своим рассказом Жора даже не замечал, как они шли мимо дач по асфальтированной дороге. Но сначала ему припоминалось то, как грунтовая дорога, резала угол наискось и выводила, как он выражался, на шоссейку.

И вот уже достигли того поворота, почти перед самой остановкой, где была для разворота автобуса площадка. Хотя летом он по маршруту уходил дальше в противоположном направлении к городу. А им надлежало свернуть к своему околотку, и отчего Жоре было грустно заранее подумать, что скоро они разойдутся по домам. Но как раз, ещё не сворачивая, Марина, вдруг остановилась и сказала, что дальше они пойдут порознь, чем его немного обескуражила, и вслух он посетовал: как быстро оборвалась их совместная дорога, и пылко обещал, что никогда не забудет эту чудесную прогулку. Причём он произносил слова с сердечной проникновенностью, и они легли ей на душу прекрасным в её жизни событием, отчего она сама испытала ещё доселе незнакомую щемящую в душе грусть.

Между тем про себя Жора не преминул отметить, чего это вдруг около дома она должна держаться от него подальше? Ведь они же уже почти определились как будущая хорошенькая парочка. И эта неясная пока для него причина неприятно свербела в мозгу. Он же никакой не прокажённый, а вполне с головы до ног здоровый и положительный! Нет, надо было непременно выяснить, так как это соображение его скверно кололо в больное самолюбие. И первое, что пришло в голову, он спросил:

– Парень есть?

Марина пытливо взглянула на него: «Если бы был, я себе не позволила гулять с тобой», – как бы пыталась телепатически внушить ему, хотя вслух произнесла:

– Нет, – и улыбка сияла на её чудесном юном лице, будто его поддразнивая.

– А! Тогда значит, боишься пересудов?

Назойливые его расспросы были ей неприятны.

– Просто не хочу и всё, —уже серьёзно ответила она.

– Не понял?.. Почему, не хочешь? – осторожно спросил он.

– Вот и хорошо, пока не скажу, а то быстро состаришься, – важно улыбнулась девушка.

– Ага, усёк! Думаешь, вот, дескать, он умотает домой, а мне потом перед людьми красней?

– Ничего глупей ещё не слышала. Ладно, скажу вечером.

Это её обещание охладило его пытливость. Она поторопила Жору пройти вперёд, а сама пока стояла на дороге. Кругом было ни души. День ясный, солнце вовсю припекало.

Жора, по мере своего удаления от девушки, несколько раз к ней оборачивался. Перед домом она убавила шаг. В этот момент он завидел возле дома горбатый «Запорожец», рядом с ним стояла Вероника Устиновна, а Родион Степанович что-то укладывал на верхний багажник. Жоре тут же открылась тайна странного поведения Марины, всё дело в её родителях, как всё просто! Он прошествовал мимо них в полусотне шагов, извлекая из своего наблюдения пример того уклада быта, каким, быть может, очень в скором времени наградит его судьба, если учитывать, что Марина не будет против совместного с ним проживания.

Из квартиры брата, где было значительно прохладней, чем на дворе, он продолжал созерцание своих будущих сородичей, желая запечатлеть встречу дочери с родителями.

Марина прошла под густой кроной широкого и толстого тополя, поравнялась с машиной. Вероника Устиновна что-то серьёзно ей сказала, Марина с ничего незначащей улыбкой восприняла её слова на ходу, впрочем, не пожелав с матерью говорить, как бы выражая ей протест и молча вошла в подъезд длинного, как пакгауз, барака.

Родион Степанович открыл дверцу в свой старый драндулет для супруги, и она втиснулась в машину, как ядро в скорлупу ореха. Вскоре они уехали.

После прогулки с Мариной и от всех его переживаний по поводу того, как закрепить успех в ухаживании за нею и достичь в отношениях с девушкой необратимости, у Жоры, как это ни странно, возбудился аппетит, вернее, он почувствовал голод.

Жора быстро сварганил яичницу, уплёл её за обе щеки с куском хлеба, запил молоком из холодильника. Потом расхаживал по комнате, как тигр в клетке. Включил магнитофон и тут осенился догадкой о том, что её предки куда-то надолго укатили. И теперь можно смело пригласить Марину послушать музыку и этим самым доказать, что без неё не мыслит своего существования. Разве это не так?

Жора скорым шагом прошёл то расстояние, которое разделяло бараки. Под ногами мягко стлалась зелёная мелкая травка спорыш, он даже ощущал её прохладу, несмотря на то, как колыхались на ней пятнами тени деревьев, кроны которых просвечивались солнцем.

Не успел он даже стукнуть в оббитую дерматином дверь, как она открылась и перед ним стояла возлюбленная. Значит, Марина его увидела в окно, как это прекрасно! Значит, их роднит общая черта, так как она тоже скучает и не чает его увидеть хотя бы в окно.

– Не могу, ей-богу, Мариночка, не могу, тоска извела! – он брался руками за свою шею, прикладывал клятвенно ладони к груди. – Не, честное слово, не могу без тебя…. Вот как только сейчас тебя увидел, так у меня камень с плеч. Мне несказанно хорошо! Слышь, дорогая Мариночка, пойдём ко мне послушаем музыку?

Когда она его увидела в окно, быстро шагающим к ней, она подумала: «Неужели что-то случалось? И оттого он срочно спешил за помощью. Конечно, она понимала, что ему стало скучно. А как проницательно он говорил, но вот его последние слова её огорчили, даже обидели.

– Жорик, милый, не надо так, я не люблю такого обращения, – вдруг призналась она.

– Разве я мог тебя чем-то оскорбить? Не понял. Когда? Чем? – он был в полнейшем замешательстве.

– Даже не знаю, как тебе это объяснить, но приглашение на музыку, это совсем несерьёзный повод. Так поступает тот, кто флиртует…

– Фу, да чёрт! Честное слово, ты меня напугала, я без всякого пошлого намёка! Это в тебе просто остаток пережитка… – он хотел сказать, что мать её воспитывает по старинке. – Разве просто нельзя послушать? Ты со мной рядом, это же моя заветная мечта!

– Охотно верю, но я не знаю… не упрашивай, пожалуйста, лучше иди, я позанимаюсь, а вечером – обязательно выйду.

– Не, честно, чем тебя больше узнаю, тем сильней люблю. Я теперь понял, что тебя полюбил с первого взгляда, а этим поступком ты доказываешь, что в тебе я не ошибся.

– Ладно, ступай, – Марина прервала его тираду ласковым голосом, нежно гладя на кавалера.

Когда она закрыла за ним дверь, её охватила почти безумная радость, и впервые его слова вызвали у неё сильное чувство. Ей хотелось носиться по комнате, а если б можно было, то полетела бы птицей. Но для этого ей всегда не хватало взбалмошного, неспокойного темперамента. Хотя и в нынешнем своём состоянии влюблённой она ещё никогда не пребывала. Всё её существо охватывал внутренний восторг, отчего она вся сжималась до дрожи, до онемения. Она теперь смотрела на учебники и находила их никчемными и пустыми по сравнению с нахлынувшими на неё чувствами. Марина не хотела, чтобы вот сейчас появились мать и отец, они обязательно в этот пленительный миг нарушили б её праздник души. И как замечательно, что родители со второй ходкой поехали на рынок торговать тепличными огурцами, вернее, отец повёз мать, а сам может скоро вернётся, чтобы потом лечь отдыхать перед ночным дежурством, а перед этим съездить на базар за матерью, выторговавшей всё, что всегда ей удавалось.

Словом, Марину посетило то редкое чувство, когда весь мир предстаёт на время розовым, преувеличенно прекрасным. До встречи с Жорой Марина жила спокойно, размеренно, зная всегда, что ей надлежало делать в определённые часы. И вдруг весь привычный уклад жизни поломался. Теперь её желаниями руководил не разум, а только чувства. Она даже поразилась тому, с каким холодком отнеслась к учебникам, а ведь через день начнутся выпускные экзамены. И она может огорчить родителей, если в аттестате появится хоть одна плохая отметка…

Вечером Карпов изложил Марине проект своей жизни, что к брату приехал пока в гости, затем должен был уехать домой, чтобы с отцом окончательно решить, как ему быть. Но теперь у него сомнений не осталось, он, конечно, съездит домой объявить о своём намерении остаться жить в Новостроевске, и тогда приедет уже насовсем, чтобы здесь искать своё место в жизни.

Марина говорила, что у них в городе ничего интересного нет, что у него дома должно быть намного веселей.

– Нет, Мариночка, ваш город мне очень нравится, но только где вы живёте, место довольно скучное, глухое, хотя город и под боком. Не знаю, что тут брат нашёл, зато благодаря ему, я встретил тебя и сразу это местечко стало для меня самым заветным. Вот только плохо, что поблизости нет речки.

– Мы скоро отсюда переедем в город, там родители хотят купить дом, – честолюбиво с удовольствием призналась Марина.

– Вот это здорово! Но как ты смотришь на моё предложение выйти за меня замуж? – с ходу начал форсировать события Жopa, и прибавил: – Если поедешь со мной, посмотришь, как у нас там весело, – сказал так потому, чтобы она не подумала, будто он сделал ей предложение, когда узнал, что её родители скоро купят в городе дом.

– Так скоро? – тихо засмеялась она, смотря кротко на кавалера, и в её взгляде промелькнула снисходительная улыбка.

Молодые люди прогуливались по краю шоссе. Слева шла густая лесополоса, справа тянулись дачи, где-то в стороне звенели детские голоса. Сумерки нависали со всех сторон, крались из теней деревьев, из глубины лесополосы, охватывая пространство равномерным этаким растянутым пологом. На западе пылающим бриллиантом блестела первая звезда… А с востока подымалась прямо в прогалину лесополосы полная луна.

По глазам Марины он определил, что его предложение её обрадовало и вместе с тем, она как будто его восприняла не столь серьёзно. В её словах – «так скоро» – послышались насмешливые нотки, словно он неудачно пошутил. Конечно, Жора не обиделся, потому что за её словами был для неё момент неожиданности, так как в мечтах, наверно, помышляла совсем о другом. При всём при том свою судьбу она не могла решать сама, без участия родителей, о чём ему говорить было необязательно.

Видя, как она зябко бралась руками за свои плечи, Жора проворно набросил на неё свой пиджак; иногда свежий ветер доносил медовый запах цветущей белой акации. В лесополосе начинали пробовать звонко пощёлкивать соловьи и с причмокиванием выдавали то короткие, то длинные трели.

– Не, честно, Мариночка, я вовсе не шучу! – с чувством прибавил Жора.

– Разве дело в этом, но зачем спешить, ты меня хорошо не знаешь, и мои родители на это сквозь пальцы не посмотрят…

– Ты хочешь сказать, что знаешь меня ещё мало, так? Допустим, но зато я уверен, в тебе отражается мой идеал.

На это утверждение настойчивого ухажёра Марина изумлённо качнула головой, лишь улыбнувшись уголками губ.

– Кстати, если вся загвоздка в родителях, я могу взять переговоры с ними на себя, – сказав так, он себе отчётливо ещё не представлял, что ему нужно преодолеть, чтобы добиться их нужного для него расположения.

– Ты же скоро уедешь домой? – как бы насмешливо спросила она, будто видала в нём лживого обольстителя, что его обижало в самых лучших чувствах.

– Так я же говорил, уеду через неделю, чтобы потом приехать насовсем, это уже решено!

– Как? Ты уже нашёл своё место? – спокойно продолжала она, посмеиваясь в душе над скоропалительным ухажёром.

– Главное я нашёл тебя, а работа – дело наживное. Никита поможет,

– он уловил на её лице добродушную усмешку и желание упрекнуть его в лёгком подходе к серьёзным проблемам.