Дверь в магию: деревенские тайны

– А ей только петуха надо? – я влезла в разговор.

Ребятня, сначала испугались и подпрыгнули от неожиданности, потом внимательно осмотрели, решая, стоит ли доверять незнакомке, и рыжий мальчишка, видимо главарь шайки, сказал:

– Что угодно можно принести ей, но если будет что-то живое, то желание скорее исполнится.

– Проведете меня туда? Я турист, хотелось бы узнать побольше про всякие мистические штучки.

– Мы знаем про тебя, чай вся деревня трубила вчера. Нам сказали тебя остерегаться, что ты сама ведьма, потому что в деревню заехал смогла и бабка Жита…

– Молчи! Язык у тебя, как помело! – шикнул на рыжего его друг.

– Ну, к дому ведьмы проведете? Если бы я тоже такой была, разве бы не знала куда идти?

Мальчишки вели нас с Шахом по заброшенной тропинке. Лес сгущался над процессией зловеще, с каждым шагом деревья словно нависали над нами и закрывали голубое небо ветками. Мальчишки о чем-то перешептывались, изредка оглядываясь на меня, Шах шел опустив голову, стараясь запомнить дорогу, нам по ней придётся пройтись ещё ни один раз.

Мы вышли на опушку, и меня укололо узнавание! Это ведь опушка из сна! На ней мы боролись с Алтеей! Я подошла к пню, который во сне стоял рядом с местом битвы. Ткнула носком кроссовка в него и он развалился. Во сне он был старым, но крепким, а наяву он был трухой, превратившуюся на глазах в пыль.

– Мы дальше не пойдем, страшно без подарка идти. Пройдете прямо до конца луга и увидите песчаную дорогу. Вот она к дому ведьмы и приведет.

Я двинулась дальше, а провожатые пошли в обратную сторону. От дороги было только название, тропка, чуть шире лесной, но ее было хорошо видно сквозь траву и я уверенно шагала на встречу неизвестности.

– Ты ничего не заметила?

– Нет, обычный лес, но есть ощущение, что за нами кто-то следит.

– Птицы… Их тут нет.

И правда, на долгом пути нам не встретилось ни птичек, ни животных, ни букашек. Не может же чудо-спрей деда Ерея отпугивать от меня всю живность в радиусе нескольких километров. Теперь-то я поняла, что было не так!

В конце дороги стоял дом, огражденный плетнем по грудь, покосившаяся калитка висела на одной петле и поскрипывала от легкого дуновения ветерка. Во дворе все заросло травой, складывалось впечатление, что на девственную лужайку краном поставили дом и вокруг небо водрузили забор. Из крыши дома торчали ветви дуба, что говорило о запустении и заброшенности жилья. В остальном изба, как изба. Резные наличники, торчащая между срубом пакля, добротная деревянная дверь. Даже издали создавалось ощущение, что она тяжелая, открывается туго и закрывается глухо. За домом не было построек, только лес, близко подобравшийся к плетню. Откуда-то с середины территории несло т. у. х.л.я.т.и.н.о. й. Зловонный смрад разъедал носы. Осторожно ступая, чтобы не напороться на ловушки от Алтеи, я пошла искать источник «аромата».

На полуобвалившемся каменном колодце лежали останки животных и птиц. Некоторые истелели, превратившись в белые скелетики. Интересно, знали ли мальчишки, что подарок надо принести в жертву?

Шах поморщился, тряхнул огромной головой и потрусил к крыльцу дома. Я смотрела на жертвы и внутри клокотала ярость. Как можно вот так легко лишить кого-то жизни ради своих хотелок?!

Пёс нарушил звенящую тишину лаем. Я обернулась в его сторону и увидела, как Шах отходит назад, не спуская взгляда с кого-то в траве. Забыв о ловушках, я в несколько прыжков преодолела расстояние и посмотрела вниз. Раздвигая траву на нас ползла змея. Белая шкура переливалась бензиновыми разводами на солнце, длинный раздвоенный язык скрывался и вновь показывался из пасти, ощупывая кончиками землю перед собой, глаза аспида были закрыты, но ей и не нужно было зрение. Отойдя от шока и вновь обретя возможность двигаться, я подбежала к плетню, схватила с него сколотый, глиняный горшок, как следует замахнулась и бросила в голову змеи.

Опасное шипение сменилось громким писком, я кинула ещё один горшок, змея начала визжать и уже не ползла на нас, а крутилась на одном месте, закручиваясь саму себя в замысловатый клубок. Шах пнул лапой в мою сторону булыжник, я не раздумывая, новь кинула его на голову змеи. Пара мгновений и она перестала двигаться, последний писк вырвался из пасти.

– Я ее это? Того? – язык прилип к пересохшему небу.

– Вроде да, – Шах обнюхал клубок, – да, того. Посмотри на ее глаза.

В пустоту стеклянно смотрели лазурно-голубые глаза. Переливающаяся несколько минут назад чешуя начала блекнуть, белый цвет сереть, земля вокруг змеи зашипела, трава пожухла и через миг змея пропала, оставляя после себя серо-голубую дымку.

– На сегодня достаточно приключений, пойдем домой. Я не готова зайти в этот алтарь подношений и ползучих гадов. Как ты еще на нее не наступил, в такой травище невозможно что-то увидеть!

– Так она с ветки дуба сиганула!

– Того, который в доме растет?

– Да! У меня от страха чуть хвост до самого конца не отвалился!

– То есть уши и хвост у тебя не купировали? Они сами от страха отваливаются? – меня разбирал смех, сказалось напряжение, но остановиться я не могла, – это у тебя получается что-то от ящерицы есть?

– Может и есть, а вот у тебя от серого вещества мало что осталось, – буркнул пес и пошел к калитке, гордо подняв голову.

Я подбежала к другу обняла за массивную шею и звонко чмокнула в мокрый нос:

– Шах, не сердись! Я очень сильно тебя люблю! Вот так вот! – и сжала его в своих крепких объятьях. Из глаз Шаха потекли слезы, он уткнулся носом в мое плечо:

– Акиа, если бы ты только знала, как мне дороги твои слова и ты! Я тоже очень сильно тебя люблю! Спасибо, что спасла меня!

Дорога до дома деда Ерея прошла весело, мы играли в догонялки, прятались за деревьями и пугали друг друга. Шах вел себя беззаботно и легко, будто маленький щенок. Уже на подходе к дому, мы пошли размеренным шагом, чтобы отдышаться. На лавке сидела бабулька с перемотанной бинтом головой, около неё суетился хозяин дома:

– О, Акиа, ты как раз во время! Снеси мне из морозилки кость, которую ты Королевичу купила! Приложу ее к голове баб Житы.

– А что случилось?

– Та полезла на крышу, хотела опилки на обрешетке поворошить, а то зимой холод задувает, не удержалась и сорвалась со ступеньки, —баба Жита повернулась лицом, смотря на меня лазурно-голубыми змеиными глазами с хитрым прищуром.

Глава 4

Шах встал передо мной, мышцы играли под шерстью, утробный рык вырвался из его груди.

– Ты псинку-то убери, Акиа. Чаво на бабку рычать?

– Шах, фу, – я положила руку на холку друга, успокаивая.

Дед Ерей суетился около бабуси, я переборола себя и принесла кость. Бабка Жита охала и ахала, а сама смотрела на нас. Мы с Шахом прекрасно знали, что это не было падение с лестницы. Крепко я ее приложила во дворе Алтеи. Загадок становилось все больше, а ответы даже не маячили на горизонте.

– Акиа, проводи соседку. У меня дел куры не клюют!

Я взяла Житу под руку и повела к калитке, пес плелся следом, недовольно вбирая ноздрями землю. К дому бабуси подошли в молчании. Она крепко обхватила мою руку и потащила во двор, хлопнув калиткой перед носом Шаха. Тот в ответ опять рыкнул, пытаясь подцепить лапой доску и открыть, но не получилось.

– Вот тебе на кой такая псина? Проще корову прокормить, чем его? – бабка села на крыльцо, держась за раненную голову.

– А вам на кой на мою собаку с дуба прыгать?

– Эк, догадалася таки… Охраняю я этот дом, чтобы никто не зашел в него.

– А что ж тогда алтарь жертвенный на колодце не пресекли? – кто-то кидал в спину камушки, но я не отрывала взгляд от Житы.

– Ты гля чаво! Ну вот все она знает! А прикидывается туристкой! Чо те от нашей деревушки надо?

– Чаво надо, того и вас не спросила! Если Ваш домовой хоть еще один камень в меня кинет, мой друг проглотит его со всеми вредными замашками!

– А, ну-ка! Разве так гостей встречают?! Подь сюды, баламошный!

Я ткнула пальцем в небо и попала! Вот это интуиция! Передо мной предстал молодой домовой. Белые волосы коротко подстрижены под полубокс, желтая футболка висела безразмерным мешком над бейсбольными огромными шортами. Домовой смотрел на меня с вызовом, сложив руки на груди.

– Я Акиа, а тебя как зовут?

– Когда надо, я прихожу сам! Что? Стоп! А-ки-а???! Та самая ведьма, которая раскрыла преступление, накрыла банду работорговцев и посадила главу города?!! – презрение резко сменилось обожанием, мальчуган подбежал ко мне и схватившись за руку, принялся ее трясти, – я Будяй! Всегда к твоим, ой, вашим слугам!

Я рассмеялась и потрепала Будяя по голове:

– Ну, будем знакомы. Откуда ты про меня узнал?

– Так я ж вот только выпустился с института. Хал моим преподавателем был! Он вообще мой кумир! Бабуль, вот Акиа нам поможет! Надо только объяснить ей все!

– Не лезь в дела наши! Подь домой, полы подмети, ступить негде! – хозяйка дома отмахнулась от него, как от назойливой мухи, – если ты такая, как тебя описал Будяй, то нам и правда нужна твоя помощь… Я с Ереем пошушукаюсь и ответ потом дам.

Я шла домой не видя дороги, глаза застилали слезы. Хал, Шишма, Баюнчик… Как же я по ним скучала! Сбежала ничего не объяснив, не попрощалась по – человечески… Захотелось все бросить и уехать. Алтеи давно нет на этом свете, какой смысл ее искать? А дома ждут, дома скучают и скорее всего задаются тысячами вопросов…

День тянулся как кисель, делать ничего не хотелось. Я сидела под яблоней и пила уже давно остывший и покрывшийся пленкой чай. Шах похрапывал рядом, изредка дергая лапами, отгоняя мошку и мух. В деревне будто не весна была, а уже лето. Контраст между пейзажем у отеля и деревней бросался в глаза. В Славкино во всю цвели цветы, температура была выше двадцати пять градусов, прогретая земля местами рассыхалась, хотя только прошел сильный дождь.

Я смотрела на деревню и в душе закрадывалось ощущение, что здесь уже была. Плетни, горшки на них, огромные деревья около общих колодцев – журавлей, местный говор… Все до боли знакомое и родное. Я не испытывала такого чувства родства в отчем доме, а тут без году неделя живу и такое. Я прикрыла веки от палящего солнца, Шах подобрался поближе и уложил огромную голову на мои ноги. Почесывая друга за ушами, я задремала.

*****

Я бегу по дороге, пыль проскальзывает между пальцев босых ног и щекотит кожу. Передо мной общий деревенский колодец над которым величественно раскинуло ветки огромное дерево, под его тенью, спасаясь от солнца, сидят дети. Запыхавшись от быстрого бега, хватаю цепь журавля и тяну вниз, жестяное ведро плюхается в темную воду где-то глубоко, и как только оно чуть потяжелело, тяну цепь вверх, ловко перебирая руки. Ведро выныривает из колодца, я обхватываю его руками и подношу к лицу. Обжигающе холодная жидкость льется и в рот, увлажняя пересохшее горло, и мимо рта, охлаждая тело. Мокрая футболка противно липнет, капли бегут по телу мелкими муравьями. Вдоволь напившись, я отпускаю ведро и утираю лицо размашистым жестом.

– Акиа, может ты не поедешь домой? – темноволосая девочка в платье грустно смотрит на меня.

– Как ж не поеду? У меня там мама осталась, мы же с папой погостить к дедушке приехали! Я уверена, мы теперь каждое лето будем приезжать! – я села на землю, оперевшись спиной на стену колодца.

– Есть такая примета, что-то оставлять, чтобы вернуться. Бабуля говорит, что это работает, – вклинился в разговор конопатый мальчишка.

– Давайте сделаем клад! – я снимаю с уха серьгу и подхожу к корням дерева, часть которых вылезла наружу. Конопатый мальчишка начал копать землю лопаткой, взявшейся из ниоткуда.

– Ты серьгу, а я тогда колечко положу, – девочка сняла кольцо, которое меняет цвет от температуры.

В глубокую ямку под корнем мы положили серьгу, кольцо и маленький складной ножик. Пометили место клада зарубкой и закопав обратно, притоптали землю для большей уверенности.

– Акиа, нук, давай домой! – у калитки стоит дедушка. Я знаю, что это мой дедушка, но его лицо разглядеть невозможно. Вокруг него клубится туман.

– Ребят, я побежала. Сами знаете какой дед строгий! Пишите письма мне!

Я бегу к дедушке и не сбавляя скорости прыгаю к его объятья. Он крепко прижимает меня к себе, от его льняной рубахи пахнет лавандой и терпкой геранью. Он чмокает меня в макушку сухими губами, я поднимаю голову и….

*****

Открываю глаза и дергаюсь от испуга, рядом со мной сидел дед Ерей, дымя с. а. м.о.к.р.у.т.к.о.й.

– Дед Ерей, давайте я вам нормальные с. и. г.а.р.е.т.ы куплю, что Вы эти вонючие дымите?

– Не понимаешь ты… Это свое, взрощенное, посушенное, перетертое в руках… А покупные что? Полынь какая-то, ни вкуса, ни качества… Топай в баню, а потом к Житке пойдем. Разговор есть у нас общий.

Я оглянулась по сторонам, ища Шаха, но о его недавнем пребывании говорила только примятая трава.

– Пузяку твой королевич набивает. Проглот такой, сколько ни дай, все мало. Лучше бы корову завела.

– Вы идите купаться, у меня еще одно дело есть, – я пошла в сторону дома, отрывать друга от ужина.

Солнце почти коснулось горизонта, озаряя деревню багровым закатом. Мы с Шахом приближались к колодцу под огромным деревом. Сердце кольнуло узнавание. Вот и журавли, и корни дерева – исполина.

– Ищи корень с зарубкой и копай под ним, только копай осторожно.

Шах начал крутиться около колодца, шумно вдыхая носом воздух и пристально вглядываясь в корни. Я проделала манипуляции с ведром как и во сне. Сладковатая вода полилась в рот, окончательно разбудив сморенное на солнце тело.

После томительных минут ожидания я наконец-то услышала победный рык пса. Около раскопанный ямки лежал проржавевший н. о. ж.и.к, почерневшее и облупившееся кольцо, а серьги не было.

– Копай еще, серьга должна быть.

– Нет тут больше ничего.

Я присела на корточки и принялась копать. Земля противно забивалась под ногти, пальцы обдирались об мелкий сор, но я все равно искала. Ноготь об что-то зацепился и из ямки показалась золотая серьга на французском замке, украшенная маленьким рубином. В моей шкатулке лежала точно такая же, но я не помнила откуда она там взялась, а теперь всё начинает вставать на свои места.

– Шах, я была тут в детстве! Здесь жил мой дедушка! О боже! Это родина моего отца! – я крутила украшение в руках, пытаясь вспомнить что-то ещё из той поездки, но тщетно. Память заложила воспоминания бетонной стеной. Серьга отправилась в карман джинс, а я, окончательно уверенная, что меня сюда позвали не просто так, поплелась в баню.

В этот раз купание прошло легче, жар не так сильно разъедал глаза и я даже попарилась. Разгоряченное тело приятно покалывало после бани, а прохладный ветерок казался зимним порывом ветра.

Я, дед Ерей, баба Жита расположились за столом под сенью груши, а Шах и Будяй сидели на крыльце. Молодой домовой то и дело поглядывал в нашу сторону и что-то шептал псу, а тот навострял маленькие, медвежьи ушки.

На белой отглаженной скатерти стоял горячий котелок с наваристым борщом, ржаной хлеб, нарезанный толстыми ломтями разносил легкий аромат тмина. Соленые сало соседствовало на блюде с холодцом, маринованным чесноком и огурцами, рядом в блюдце налита горчица. У меня потекли слюнки, хотелось наполнить свою миску до краев и хрустнуть огурчиком в прикуску с чесноком, но я выжидала, пока баба Жита завершит свои дела в летней кухне.

В начале ужина были разговоры о быте, здоровье и прочих ежедневных делах, а вот когда почти пустой котелок с борщом заменился на заварник, а блюда с соленьями превратились в блюдца с вареньем и медом, пошла неспешная беседа и введение меня в курс деревенских дел. Баба Жита говорила тихо, почти шептала, опасаясь лишних ушей:

– Когда Алтея пропала, все было тихо и мирно. Мы сначала и не докумекали, шо она куда-то сгинула, потому что в люди выходила редко, обращались за помощью к ней ещё реже. Кому надо чернотой судьбу перечеркивать? А вот уже несколько лет кто-то покоя не дает нам… Начали дары к её дому носить, ну, чай ты видела всё своими глазами. Началась б. е. с.о.в.щ.и.н.а в деревне, то по окнам темень шастает, по в хлевах со скотиной дела плохие творятся, то нашествие змей, шагу ступить негде, клубками гадюки извиваются, то вот зимой волки пришли, несколько стай. Складывается впечатление, будто нас извести хочет кто-то. Никак с Ереем поймать не можем, ускользают негодники! – бабка хлопнула морщинистой ладонью по столу.

– Та морок потому что на нас! Мо-рок! Жит, ну сколько раз тебе говорить надобно то, а?! – дед Ерей был зол, искры так и летели из глаз, – Акиа, помоги нам, в долгу не останемся. Будяй про тебя много чего рассказал, нам, у тебя молодой, есть чему поучиться.

– Дед Ерей, да разве я что-то умею? Это всё мои друзья по сути, я так… О силе узнала спустя большое время, никто ничему не учил. Сама что-то пытаюсь, считай балуюсь больше, чем какую-то пользу обществу приношу.

– А чавой так? – баба Жита подалась вперед, а я, устав все скрывать, вывалила на стариков свою историю, в ответ на их искренность. Слушали внимательно, не перебивали, а после исповеди, бабка выдала, – дак это ты нашинская получается! Это ж как завертелось! – она хотела добавить что-то ещё, но дед прервал:

– Житка, вот с детства чепуху мелешь! Будет девка тут жить и потихоньку все свои тайны и разгадает, если они вообще есть! Пошли домой, неча рассиживаться, скоро темнота накроет.

Сверчки пели колыбельные деревне, горячий днём воздух превратился в туманную дымку, скользящую под ногами юркой ящеркой, на небе зажигались первые, бледные звезды. Домой заходить не хотелось, но дед затащил нас, напугав нежитью, шастающей по ночам.

– Они выходят ночью из укрытий своих и в окна заглядывают, открыть пытаются, коль доберутся до тебя, всё, каюк.

Мне очень хотелось разгадать загадку, подсуропленную Будяем, но как это сделать вдвоем, ума не приложу.

Ночь пришла быстро, укутала Славкино звездным пледом, наслала сон на местных жителей и уселась нести пост на смену солнцу. Слышался редкий лай собак и драки котов, не поделивших невесть что.

Я сидела на табурете близ окна и следила за улицей, блекло освещенной луной. Дед Ерей давно храпел в своей спальне, Шах лежал у моих ног и сладко посапывал, в какой-то момент сморило и меня, а когда открыла глаза, по улице шли черные силуэты. В этот же миг деревню поглотила тишина, собаки и кошки затаились и затихли.

Нежить шла по улице, просачиваясь через калитки и заглядывая в окна домов. Занавеска в кухне была прикрыта, но так, чтобы я сидя сбоку от окна, видела происходящее. Засмотревшись на процессию за забором, я не заметила, как один из силуэтов подобрался к окну около наблюдательного поста. Тень появилась бесшумно, приложила длинные, костлявые пальцы с стеклу и сразу же отдернула их, шипя как раскаленное масло на сковороде. Перед тем как зайти в дом, я протерла стекла святой водой, а на деревянных рамах нарисовала кресты.

Тень отодвинулась от окна, но смотрела в него, наклонив голову набок, думая, как поступить, а потом резко посмотрела в мою сторону.

Дыхание от страха перехватило, я вцепилась в края табурета, чтобы её закричать от испуга. Тень придвинулась теперь она точно видела меня. По спине побежали мурашки, волосы на голове начали медленно шевелиться.

Единственное живое в тени были глаза, глаза моего отца….

Глава 5

Глаза смотрели на меня с грустью, не отрываясь. Пару раз тень подносила руку к стеклу, касалась гладкой поверхности, терпела боль, но по итогу сдавалась и убирала ладонь.

Я пыталась найти в тени что-то ещё от папы, но сколько бы ни вглядывалась, не находила. Уйти с поста наблюдения было невозможно, сердце сжималось от боли и тоски по отцу, я смотрела в окно и вытирала соленые слезы, струящиеся по щекам.

Как только первые солнечные всполохи озарили горизонт, зловещие гости, по – хозяйски расхаживающие по улицам и проулкам, исчезли, растворились сизой дымкой в предрассветном мареве. В этот же момент на деревню обрушился оркестр звуков: писк Комаров, шорох листвы, мычание и блеяние скота, петухи начали горланить свой утренний гимн.

Я так и не увидела в деревне ни воробьев, ни голубей, только домашняя птица обитала в загадочном крае.

Затекшее тело ломило, глаза после бессонной ночи болели и слезились, будто в них швырнули несколько горстей песка. Я встала со скрипучей табуретки и крадучись на цыпочках, чтобы не разбудить домочадцев, вышла из дома в утреннюю прохладу.

Местные уже копошились в хлевах и сараях, дабы не попасться под догляд любопытных глаз, я решила пробраться к дому бабки Житы по задам. Высокая крапива больно жалила тело, но я упорно продиралась к цели, изредка шипя от острых ощущений. Из рассказов Шаха я узнала, что бабуля домового не баловала. Он спал в сенях, как и его родственник, которого молодой домоуправец сменил на посту. Тело грузно перевалилось через плетень, ушибленные локти, на которые я приземлилась, саднило.

Я только подобралась к дому, как дверь открылась и показался Будяй. Заспанный домовой зевнул широко открыв рот, почесал глаза и махнул рукой, показывая, чтобы я ушла за угол. Он показался через несколько минут:

– Ты как узнал, что я к тебе иду?

– Об этом невозможно не узнать, ты как медведь в малиннике, вон, смотри, всю крапиву потоптала и чуть плетень не сломала, – Будяй продолжал тереть глаза, – ты ко мне или к хозяйке?

– К тебе. У меня вопросы есть, не думаю, что Жита или Ерей ответят на них, хотя я посвящена в местную тайну.

– Ну, валяй свои вопросы и я пойду дома порядки наводить.

– Вот говорят, что ведьмы не могут касаться чего-то святого, но мне все в руки дается и не больно, и дед Ерей как-то святые слова сказал и тоже с ним хорошо все.

– Дед Ерей опытный человек. Он из чистокровных, но крепким словцом балуется, потому что знает, иногда ничего, кроме святого не поможет. Противостояние сил иногда не равное, поэтому приходится чем-то жертвовать. А у тебя так потому что ты не чистокровная, кто-то по твоей линии обычный человек, а в другом сила жила.

– Ага, поняла. Почему здесь нет птиц? Ни в лесу, ни в деревне, и, живности никакой не видела, кроме домашнего скота.

– Алтея пропала и живность дикая вместе с ней, наша сладкая парочка твикс с пенециллином пыталась эту головоломку разгадать, но как видишь, – Будяй развел руками.

– Ловко ты наших пенсионеров! – я хихикнула, – я уже несколько раз видела тени, которые в ночи по деревне щеголяют, и вот у одной тени, ну… эм… У одной тени глаза знакомого человека… Как такое может произойти?

– Может померещилось?

– Нет, точно нет. Несколько раз одна и та же галлюцинация не может быть. Я знаю этого человека, очень хорошо знаю.

– Слушай, значит этот человек не упокоен или поднят специально, – домовой чесал затылок, – не знаю таких, кто мог бы пойти на риск…

– А Алтея?

– Ой, забудь ты уже про неё, нет больше этой старой выдры.

– Ну-у-у, когда я ее видела, она не была старой. Выглядела хорошо, так сказать в самом соку женщина, – я развела руками.

– Не все то, что ты видишь глазами – правда. Старайся смотреть сердцем, поверь, откроется много сокрытого.

– Почему у деда Ерея нет домового?

– У-у-у-у, я в семейные дела не лезу. Получу потом по шапке, хозяйка итак постоянно меня то метлой, то шваброй, а вот на днях кочергу запустила в меня…, – по выражению лица Будяя было видно, как ему обидно за это. Он перебирал пальцы и смотрел куда-то вдаль.

– За что она так с тобой? – моя рука коснулась его плеча.

– Да ну, жизнь нам облегчить хотел, а она… Ой, давай не будем! Не хочу с утра настроение себе портить.

– Расскажи про деда Ерея, я буду молчать, честно-честно!

– Ну, я коротенько расскажу, а то правда бежать надо. Это сейчас безработных домовых много, особенно в городах. А раньше мы были на вес золота, нас почитали, а не тапками стоптанными закидывали… Вот создали два человека семью, им положен домовой и этот домовой потом из поколения в поколение переходит и его родные навсегда с семьей первой связаны и её родом. Ну, это как кровная связь, что-то типа того, не могу умно и понятно объяснить. А вот если семья распадается, то они должны решить с кем останется домовой. Вот дед Ерей с женой развелся, она домового себе забрала. Мы в деревне на вес золота, поэтому ему нового домоуправца не дали, приходится самому по хозяйству хлопотать.

Из дома вышла баба Жита, и что-то ворча под нос, пошла в нашу сторону. Будяй втянул голову в плечи, готовясь к взбучке, но я решила пойти наперерез ситуации и выскочила из-за угла:

– Баб Жита! Добренького утречка!

– Ой! Ой! Ой! Шальная! – бабка схватилась за сердце, – чуть к праотцам бабку не отправила! Чего тебе рано утром надо у меня?