Плачущий монстр

Сколько всего страшного происходило с жителями нашей панельки. Когда я была маленькой, один из соседей вывалился из окна одиннадцатого этажа… А тётя Надя? Её заметили на лестнице с раздроблённой шеей. Думали, упала.

Ещё одного мужика лет пять назад нашли остывшим в квартире. Говорили: неудачно упал и напоролся на угол стола.

Как же теперь в это поверить? Ведь, по слухам, они все ходили на «ничейный этаж» просить помощи в неразрешимых бедах. И своё получили. Но потом попали в немилость.

А были ли те, кто выжил после похода туда? Были! Ходили теперь ни живы ни мертвы, вечно озирались и вздрагивали, когда с ними здоровались… Вот и я теперь такая же. Услышала своё имя на улице, а меня так и затрясло.

– Полина! – Это был Даниил. – Да что это с тобой?.. За сердце хватаешься… Извини! Я не хотел пугать.

– Всё нормально, – ответила я, а сама не могла надышаться.

Друг мне не поверил:

– Да какое нормально? Ты ко мне заглядывать перестала. Ходишь – волосы дыбом, вся бледная. Женя сказал, что дал тебе нужный совет, и проблемы с долгами, как я понял, решены. Но ты, извини меня, как мёртвая. Я тебя никогда такой не видел! Это тебе так помогли? Расскажи, что стряслось.

Я подумала: «Нет, друг, не надо тебе этого знать. Ты хороший парень. Не дай бог, что-то случится, и тебя угораздит связаться с вершителями… Я и сама не представляю, как теперь буду с этим жить».

А ты пожелай!

Каждый вечер заканчивался одинаково. Родители возвращались с работы, и начиналась перепалка. Они уже не выносили друг друга. Поначалу старались не разговаривать, но стоило кому-то из них нарушить молчаливое напряжение – вспыхивала ссора.

Родители винили друг друга во всех бедах, спорили о том, кому из них тяжелее, собачились по поводу трат. Эта грызня могла длиться часами.

Опять эти злобные голоса! Мне хотелось бежать без оглядки, как только мать и отец приходили домой. Но я не мог проводить каждый вечер у друзей. Так у меня появилась привычка выходить в подъезд и сидеть на ступеньках.

Жители нашего дома почти не пользовались лестницей, и там всегда было тихо. Я закрывал глаза, старался не обращать внимания на глухие крики в квартире и мечтал о свободе.

Хотелось поскорее окончить школу, стать независимым от родителей и жить одному. Но мне было только четырнадцать лет. Приходилось терпеть и надеяться, что когда-нибудь они просто замолчат или разойдутся навсегда.

Как же я устал от этих склочных родителей, которые не могут справиться со своими эмоциями.

Внизу лязгнул ключ в замке, и отворилась дверь. Я удивился. Мне всегда говорили, что под нами никто не живёт, мол, пустые квартиры на всём этаже.

– Чего ты там сидишь? – прозвучал хрипловатый мужской голос.

Я сразу понял, что обращаются ко мне, и ответил:

– Это мой дом. Имею право.

– Я тебе не в укор и не в осуждение! – Голос звучал бодро и чётко, как у театрального актёра. – Люди не сидят в подъездах просто так. Тебя выгнали?

– Нет. – Я не собирался открывать душу незнакомому соседу.

– Так что стряслось?

– Просто вышел подышать.

В моей квартире не смолкали вопли родителей. Каждый доказывал свою правоту гневным криком.

– Твоя родня шумит? – спросил незнакомый сосед снизу.

Я не хотел жаловаться не пойми кому, но слова неудержимо рвались наружу:

– Да, мои грызутся… Извините, если беспокоят.

– Часто их слышу, – отозвался незнакомец. – Небось, мечтаешь, чтобы жили смирно?

– Мечтаю, чтобы они развелись уже!

– Не желай такого! Семья будет неполная…

Я от злости стиснул зубы и пробубнил:

– Лучше здоровая семья, чем полная. Я не вывожу их ссоры. Ещё и меня в это втягивают. Говорят, что ради меня стараются. А мне это не нужно!

Неизвестный уж слишком увлёкся своей артистичной манерой и заговорил, как добрый волшебник:

– Ну а хочешь, они будут тихие-тихие? Станут жить в ладу и без раздора!

– Они просто не подходят друг другу, – ответил я. – Это невозможно.

– А ты пожелай!

– Ну, желаю, и что?

– Всё…

Мне надоел этот спектакль. Я захотел посмотреть в глаза тому чудаку. Сбежал вниз по лестнице, но успел увидеть только спину в пиджаке. Дверь средней квартиры закрылась.

«Трус!» – подумал я, оглядывая пустую площадку. В самом деле можно было подумать, что там никто не живёт. Старые двери, пыль и паутина.

Первым замолчал отец. Когда он пришёл с работы, мама уже была дома. Она резко изменилась в лице, как только папа зашаркал в прихожей.

Я подумал: «Только бы никто ничего не сказал!» Их могло взбесить что угодно. Мама вспыхивала от того, что ботинки были разбросаны, а не стояли в обувной стойке. Папа мог разораться от того, что мама пришла раньше, но не удосужилась сходить в магазин, а если удосужилась, то купила не то, что он хотел.

Но отец молча прошёл на кухню, что-то съел, выпил стакан воды и отправился к себе в комнату.

Я сидел напряжённый: пусть никто ничего не скажет!

– Свет ты кому на кухне оставил? – крикнула мама ему в спину.

«Нет! Зачем ты это сделала?» – подумал я, ударив себя ладонью по лбу.

Сейчас отец обернётся и скажет, что она и сама везде оставляет свет включённым. И опять начнётся многочасовая грызня!

Но отец ничего не сказал. Вернулся на кухню, хлопнул по выключателю и спокойно ушёл в свою комнату.

– Головой ударился, что ли? – удивилась мать.

Ей было непривычно проводить вечер в тишине. Она ожидала ссору, но холодное спокойствие отца оставалось непрошибаемым.

Я радовался. Наконец-то тишина. А маме будто чего-то не хватало. Она была как закрытый улей, полный жужжащих пчёл, которым тесно внутри. Потеряв возможность выплеснуть злобу, мама громко хлопала дверями, теребила волосы и кусала себя за пальцы.

Такой она оставалась до следующего вечера, когда отец вернулся первым… расслабленный и безэмоциональный, как и вчера. Он со мной даже не поздоровался.

Я подумал, что папа просто выгорел из-за постоянных ссор и теперь ходит в ступоре.

Мама задерживалась на работе. Я уже начал волноваться, но вдруг в замке заскрежетал ключ. Непривычно было видеть её лицо таким отсутствующим. Ни раздражения, ни усталости, ни грусти. Опустошённые глаза, плавные расслабленные движения. Мама будто не ходила, а плыла по течению.

Родители не разговаривали ни со мной, ни друг с другом. Даже если оказывались в одном коридоре, молча уступали дорогу. Спустя час таких блужданий папа закрылся в своей комнате, мама уселась на диван в гостиной, глядя перед собой. Она редко моргала, и это делало её жуткой.

– С тобой всё хорошо? – Я коснулся руки матери и тут же отпрянул.

Меня напугало, что она такая холодная. Как едва оттаявшее мясо из морозилки. У живых людей не бывает настолько холодных тел!Сосед снизу! Это он сделал что-то с моими родителями. Я высказал желание, чтобы они были тихие-тихие, и тот неизвестный превратил их в молчаливых зомбаков.

Я не мог объяснить как, но твёрдо знал, что он к этому причастен. Есть множество историй про колдунов, которые умеют ворожить и заговаривать.

Один из таких всегда жил под нами?.. Я даже не придумал какого-нибудь плана. Казалось, надо торопиться, бежать вниз и спрашивать, что стало с мамой и папой.

Обув тапки, вышел в подъезд. Нужно было спуститься всего на один этаж, но лестница казалась бесконечно длинной, терялась во тьме и внушала невольный трепет. Словно это был спуск в ущелье или в другой мир.

В груди всё сжалось. Я постучал в фанерную дверь и крикнул:

– Эй, это вы сделали? Отвечайте! Что с моими родителями?

В квартире раздался гул шагов. Закрутился замочный механизм, и дверь отварилась настежь.

– Что с ними стало?.. Ты сказал «желаю»!

Слова того, кто вышел из квартиры, больше не имели смысла. Его облик заставил меня забыть обо всём и бежать обратно.

Это был не дядька-сосед, а творение из чудовищных сказок. Невозможное создание, будто вылепленное из пластилина. Вместо глаз – два круглых отверстия, как у шара для боулинга, близко посаженных друг к другу. Носа нет, а только глубокие складки, похожие на измятую ткань. Здоровенный рот-полумесяц, крохотные зубы, округлые скулы, вытянутый череп и лысая голова.

Пластилиновый человек был одет в тёмный старомодный костюм в полоску. Слишком тесный даже для такого ходячего скелета.

Я бежал, спотыкаясь о ступеньки. Он шёл за мной, тянулся длинными пальцами, театральный голос гремел на весь подъезд:

– Я их такими сделал. Хочешь знать как? Пойдём со мной, я открою тебе удивительный мир. Ты в жизни такого не видел! Я всё тебе покажу!

Мне хотелось проснуться. Это не могло быть явью. Но всё казалось слишком настоящим. Грязные разводы на ступеньках, запахи хлорки и табака, полосы света и тени. Боль в ушибленном колене.

Я заполз в свою квартиру на четвереньках, встал, закрылся и опять сполз на пол.

Мама и папа смотрели на меня из комнаты стеклянными глазами.

Они видели мои слёзы, но не выражали никакого сочувствия.

Жить с зомби-родителями оказалось ещё хуже, чем с вечно ссорящимися. Молчаливые и холодные, отец и мать покидали дом утром и возвращались под вечер. Я не знал, куда они уходили. Не могли же они продолжать работать в таком состоянии и не привлекать внимания?

Дома мама и папа отчасти вели себя человечно. Иногда что-нибудь ели, пили воду, посещали туалет и душ. Но никогда не разговаривали и не отвечали на вопросы.

Помимо всего прочего, родители ни разу не спали и даже не ложились в постель. Ночью они продолжали ходить по квартире, как призраки. Под ними даже пол не скрипел.

Однажды я проснулся и увидел мать, заглядывающую в мою комнату через приоткрытую дверь. У меня чуть сердце не остановилась. Она пугала меня. Раньше на её лице всегда были написаны нервное напряжение и усталость, а теперь оно ничего не выражало.

Утром я пораньше отправился на учёбу и столкнулся в лифте с соседом сверху. Мы не были близки, я знал только, что его зовут Даниил, ему семнадцать лет и он создаёт компьютерные игры. Но сосед вдруг заговорил со мной так участливо, будто приходился старшим братом:

– Что у тебя случилось?

– С чего ты взял? – спросил я. – Так заметно?

– Вот именно! Заметно… Полину знаешь? Это моя подруга. Она теперь тоже ходит как убитая. И ничего мне не говорит. Знать бы, что делается с людьми в нашем доме.

Я тоже ему ничего не сказал. По моей вине родители потеряли разум и эмоции. Я словно отдал кому-то их души. Как в таком сознаться?

Мне не хотелось возвращаться домой и провести ещё один вечер с зомби-родителями. Нужно было попытаться вернуть всё на свои места, уговорить лукавого отдать их души обратно.

Не заходя домой, я отправился к его двери на шестом этаже.

Пластилиновый человек, наверное, ожидал моего стука, поэтому сразу вышел:

– Не беги! Что хотел спросить – спрашивай!

Я инстинктивно зажмурился, но потом заставил себя открыть глаза и посмотреть в это подобие лица.

– Почему мои родители такие? Что с ними стало?

– Я их переделал! – Пластилиновый человек манерно размахивал тощими руками. – Я убрал из них лишнее!

– Верните всё как было, – попросил я.

Он коснулся пальцами моей щеки. Меня будто легонько ударило током.

– Не торопись. Давай я покажу тебе, как творятся чудеса! Недавно к моему соседу зашли троё молодцев. Поглядим, что с ними стало? Решим, кому пойти в мир, а кому сгнить!

Нельзя оставаться с этим дьяволом. Надо бежать, бежать прямо сейчас, пока есть возможность…

Пластилиновый человек подошёл к двери дальней квартиры, взялся за пыльную ручку. Его движения напоминали механические. Он ходил как заводная кукла или насекомое.

– Ну-с, посмотрим, кто тут получился!

Пластилиновый отвернулся от открытой двери, наигранно склонился и вытянул вперёд руку, приглашая обитателей квартиры к выходу.

В тусклом свете появился первый… У этого человека не было головы, только белозубая нижняя челюсть висела на двух жилах. Одежда от воротника до живота затвердела от застывшей крови.

За ним вышел ещё кто-то низенький… Он был скручен, как пружина, вытягивался и сжимался при ходьбе.

Затем выполз последний. Этого человека словно достали из дробилки. Он представлял собой бесформенное скопище размолотых костей, изорванной кожи, мышц и органов.

Я боролся с собой изо всех сил, чтобы не убежать. Заставлял себя помнить, что терплю этот кошмар ради мамы и папы. Давил в себе разумное желание спасаться бегством.

Меня сотрясала дрожь. И всё же, наблюдая этот адский цирк, я ничего не чувствовал, только странную пустоту внутри.

Пластилиновый человек начал свой отбор:

– Пожалуйте! Безголовый, кручёный-перекрученный и куча мяса! И кого же нам оставить?

Он потрепал безголового за нижнюю челюсть и сказал:

– Заурядный!

Потом пнул мыском бесформенную груду плоти и заявил:

– Несуразный!

Только один изуродованный человек пришёлся ему по вкусу. Тот, который своей искажённой формой напоминал пружину.

Пластилиновый человек посмотрел в его несчастные выпученные глаза и произнёс:

– А ты интересный! Иди домой и наведи шороху!

Уступая дорогу, я прижался спиной к пыльному щитку. Вытягиваясь и сжимаясь, человек-пружина ушёл вниз по ступенькам.

– Ну а вам только гнить! – сказал пластилиновый человек и махнул рукой на оставшихся.

И я тут же уловил запах испорченного мяса. Безголовый упал, сначала позеленел, а затем почернел. То же самое происходило и с грудой останков. Разложение протекало бурно и мгновенно. Скоро на полу осталась только сухая сморщенная масса, да и она быстро рассыпалась в пепел.

Я всё время дрожал, словно от холода, прятал в карманы непослушные руки. Хотелось надеяться, что рано или поздно невыносимый кошмар закончится и мне позволят вернуться в свой обычный мир.

– Видишь, как можно менять людей! – Глаза-дырки пластилинового сузились и снова расширились. – Но я работаю не так грубо. Для меня это искусство… Ты хотел видеть, что я сделал с твоей роднёй? Пойдём, посмотришь.

Пластилиновый человек улыбнулся ещё шире, юркнул обратно к своей двери и распахнул её. Он приглашал меня к себе.

Я не знал, что ждёт меня за порогом. Представить не мог, как выглядят похищенные души родителей…

Из квартиры лился мерцающий свет, как от ёлочной гирлянды. Эти тусклые огоньки подействовали на меня, как гипноз, и я прошёл внутрь.

Обстановка напоминала склад всякого старья.

Полки и стеллажи были заполнены разнообразными предметами, от которых волосы вставали дыбом: старые куклы без глаз; черепа животных и людей; ржавые инструменты, покрытые паутиной; гниющие книги с надорванными корешками. В углах старая мебель: шкафы, комоды, стулья.

Проходя между рядами предметов, я слышал таинственные шорохи, будто кто-то прятался среди полок.

Пластилиновый человек держал руку на моём плече и вёл к высокому столу, на котором стоял большой прозрачный сосуд, заполненный мутной жидкостью.

Под стеклянной крышкой плавали два человеческих мозга. Серые складки искажались в воде, будто двигались. Я сразу догадался, кому принадлежали эти мозги. Моим родителям!

Пластилиновый человек взял мою руку и заставил прикоснуться к сосуду.

– Чувствуешь, как дрожит стекло? Они до сих пор там ссорятся. Ты их не слышишь, но они не замолкают! Как ещё вода не закипела от их ненависти?

Во мне смешались все чувства: страх, вина, сострадание и крупица надежды.

– Верните их на место! – потребовал я.

– Это невозможно! – ответил жуткий человек. – Теперь они тут насовсем. А тебе что? Пусть они ругаются здесь, а у тебя дома будет тишь да гладь.

И я понял: он издевался и надо мной, и над родителями. Придумал для них пытку – посадил их мозги в одну банку, вынудив бесконечно ссориться. А со мной в квартире жили их пустые оболочки.

Я не стал просить снова – знал, что лукавый начнёт юлить, изображая доброжелательность. Такова суть его издевательств.

Я сделал над собой усилие и толкнул стеклянный сосуд. В тех обстоятельствах это казалось единственным верным решением. Мучения родителей не должны были продолжаться.

Огромная банка качнулась и обрушилась на пол. Зазвенело стекло, вода с шумом хлынула в стороны, оба мозга сплющились от удара, превратились в студенистую кашу и разлетелись на куски.

– А-А-А-А-А-А! – заревел пластилиновый человек.

В его тощих руках оказалась сокрыта удивительная сила. Он оторвал меня от пола и потащил обратно в прихожую.

– Что ты наделал?! Ты уничтожил мою работу, мелкий негодник!

Может, и его вопли были всего лишь спектаклем? Может, он и хотел, чтобы я сделал то, что сделал? Подвёл меня к сосуду на шатком столе, положил мою ладонь на стекло… Всё было специально.

Больше я не мог оставаться в этом аду. Разум оказался не способен выдержать столько ужаса, и я потерял сознание.

Кто-то плеснул мне холодной водой в лицо. С резким вздохом я очнулся на ступеньках. Рядом стоял Даниил. Он окатил меня из бутылки:

– Живой! Слава богу!

Я сел, вытер лицо и увидел почтовые ящики. Первый этаж. Как меня сюда занесло?

– Что с тобой случилось? – обеспокоенно спросил сосед.

– Не спрашивай, – ответил я.

Сам не знал, верить ли тому, что помнил…

Даниил всё ещё хотел помочь.

– Может, в больницу?

– Не надо мне в больницу! – Я хотел показать, что в состоянии нормально двигаться, но ноги подкосились.

Даниил закинул мою руку себе на плечо и довёл до лифта.

– Спасибо, – сказал я, когда мы поднялись на мой этаж.

Потом у меня не получалось с замком – руки дрожали. Сосед попросил ключи и быстро открыл дверь.

Знал бы я, что мы увидим в квартире, – ни за что бы не позволил ему сделать это.

Мои мама и папа… Они лежали на полу в прихожей, как брошенные куклы после игры. В них не осталось жизни.

Сосед выкатил глаза. Он был в панике.

– Это твои родители?! Что с ними?!

– Умерли, – не сомневаясь, ответил я.

Мой голос мог показаться спокойным. Просто не осталось сил, чтобы выразить свою боль. Это ведь я их убил, разбив сосуд, где плавали их мозги.

Скрученный

Я и не думал, что снять квартиру в аренду так сложно, особенно когда ты одинокий парень. Если бы знал, сразу начал бы искать, а не дожидался бы прихода бумаг о выселении из общаги. Учёба закончилась. Я наивно полагал, что самое сложное позади.

«А мы не сдаём мужчинам! Только семейным парам или девушкам» – самый частый ответ, который мне приходилось слышать.

Под конец я уже начал представляться полным именем и подробно рассказывать о себе: «Я только недавно получил высшее образование и собираюсь уехать из общежития. Не пью и не курю, слежу за здоровьем. Мне нужна квартира для жизни. Буду платить вовремя и не стану копить долги за коммуналку».

Как же я был счастлив, когда мне наконец ответили: «Хорошо! Хорошо! Приезжайте после четырёх. Посмотрите на квартиру».

Сколько же времени и нервов я потратил, чтобы получить приглашение.

Квартира недорогая, уютная, второй этаж. Район простой и тихий.

Мне одного взгляда хватило, чтобы согласиться. Я подписал договор, оплатил первый месяц, сразу отдал за коммунальные услуги и внёс залог. Говорить хозяйке о том, что безработный и это последние мои деньги, конечно же, не стал.

Меня ожидали голодные недели и нудные походы по собеседованиям, где постоянно спрашивают про опыт и заканчивают разговор пустыми обещаниями позвонить.

Коробки с вещами третий день стояли неразобранные. На обед и ужин макароны. Я даже холодильник отключил, чтобы зря не шумел и не мотал счётчик. Хранить там пока было нечего.

Каждое утро начиналось с надежды, а вечер заканчивался разочарованием. Ещё одно заваленное тестовое задание, ещё одно бесполезное собеседование и зря потраченные деньги на транспорт.

По пути домой я решил себя немного побаловать и купил шаурму. По моим нынешним меркам – шикарный ужин.

У подъезда мигала «Скорая». Я думал о своих заботах и долго не обращал на это внимания. Только когда увидел, что у дома стояла ещё и полицейская машина и столпились соседи, мне стало интересно.

Из подъезда вынесли мёртвого человека. В чёрном мешке. Санитары аккуратно спускали носилки с лестницы, а мешок дрожал, как холодец, раскачивался во все стороны и норовил свалиться.

Странное это было зрелище. Мне казалось, что тела не должны быть так подвижны. Это же не кусок жира без костей.

Видно, и санитарам было в новинку нести такой груз, они с трудом справлялись и на последней ступеньке не удержали. Мешок упал с края, ударился об асфальт, подскочил и покатился.

Медики бросили носилки и побежали ловить. Мешок извивался и подпрыгивал.

Я усомнился: может, там не мертвец, а что-то резиновое? Иначе что должно случиться с человеческим телом, чтобы оно вело себя вот так?

Я подошёл к одному из полицейских, который стоял ко мне ближе всех, и спросил потихоньку:

– Что это такое?

Мы были почти ровесниками, и я рассчитывал на его простоту, однако он ответил резко:

– Зачем вам это знать?

Я попытался объяснить, что живу в этом доме и мне не всё равно, что происходит, но полицейский не хотел отвечать.

Пришлось дождаться, когда служебные машины уедут, чтобы попробовать разузнать у соседей. Среди собравшихся я заприметил одну женщину. Лицо у неё было ну просто синее. Она кусала бескровные губы и, почти не моргая, смотрела в никуда.

Эта женщина всё видела, к гадалке не ходи.

Жгучее любопытство заставило меня забыть о правилах приличия, и я не постеснялся спросить напуганную соседку:

– Скажите, что произошло? Вы же что-то видели?

Женщина уставилась на меня, в её глазах стояли слёзы.

– Скрученный!

– Что? – Я не ожидал услышать что-то подобное.

Соседка напрягла кулаки, показала жестом, будто отжимает мокрую тряпку, и повторила:

– Скрученный!

Я не понимал: это она про мертвеца?

Мне свистнул какой-то мужик и сказал грубо:

– Слышь ты! Имей совесть! Отстань от неё!

Я смутился. Стало стыдно. В самом деле, зачем лезть в чужие проблемы, когда своих непочатый край…

В моей квартире всё так же стояли неразобранные коробки. Я был так растерян, что с удивлением посмотрел на пакет в руке. А, ну да, это же шаурма на ужин… Но аппетит пропал. И сердце билось в бешеном ритме отнюдь не из-за быстрого подъёма по лестнице. Как тут перестать думать о том, что видел?

Я опрокинулся на диван. Сил искать новые вакансии не осталось. Не стоило себя мучить. Всё завтра!

В окне затухал день. Я расслабленно лежал в объятиях усталости, любовался последними лучами и теперь чувствовал себя лучше. Но вдруг кто-то прошёл мимо, чуть не коснувшись стекла! Я видел голову… нос, ухо, подбородок. Невозможно! Второй этаж – окно слишком высоко от земли!

Внезапная тревога вернула бодрость. Я тут же подскочил и бросился смотреть в окно, но ничего не увидел. Снаружи никого не оказалось. Ни одного человека во дворе.

С минуту неподвижно стоял, высматривал, нет ли какого-нибудь движения в окружавших дом тенях. Ничего. Фонарь ожил и ослепил меня. Вдали послышались тихие стуки вечерней электрички, но улица передо мной хранила молчание.

Сердце устало от волнений. Мне казалось, я видел призрака или что-то подобное. Я был напуган и в то же время заинтригован. Что же это было? Весь оставшийся вечер я не отрывал взгляда от окна.

Чудной дом, чудные вещи тут происходят. Надо ли разбирать коробки? Может, ещё не поздно забрать деньги и поискать другое место?

Следующее собеседование не прошло даром. Я наконец кому-то понравился, меня пригласили на стажировку и намекнули, что новичков зарплатой не обижают. Это давало чувство облегчения. Всё, что произошло вчера, уже не казалось важным.