Грозы над Маргутом

Я долго не мог заснуть и ворочался на тонком матрасе, вспоминая свою роскошную кровать с балдахином, которую вместе с апартаментами я уступил Айве. Она единственная, кто сказала, что будет меня ждать, когда я решу свои дела наверху и вернусь. А еще я думал про Аду и ее последних словах. Я твердо намеревался найти ее в Верхнем Маргуте, но, зная ее взрывной характер, собирался выждать пару недель. К мосту в Тополиной Аллее она, конечно, не пришла, хотя я, как дурак, и прождал ее там три часа.

Пусть пройдет время.

Утром я, как добропорядочный гайран, отправился на работу, окинув с завистью спящих Алистера и Клару. Клара была достаточно взрослой, чтобы позаботиться о своем пропитании, денег я ей оставил, а вот сам решил перекусить уже после встречи со Стариком. Если честно, волновался так, что никакой кусок в горло не полез бы.

И хотя у Старика было имя, сам он настаивал, что его звали Стариком, будто издевался над своим возрастом. В Подполье не любили жандармов, но Старик занимался частным сыском, всегда ругая и браня полицию от души, когда захаживал выпить в «Гнилье и отребье». Если и притворялся, то делал это хорошо. В кабаке мы с ним и познакомились. Старик искал кого-то, кто знал бы старое деянкурское наречие, на котором говорило простонародье лет сто назад. Императорская библиотека ему не помогла, таких словарей просто не существовало, вот он и решил поискать в Подполье, вдруг кто из пожилых, помнящих наречие, еще жив.

Таких Старик не нашел, о чем громко ныл за стойкой Синего Джо. Ему позарез нужно было прочитать, что за послание оставил маньяк над кроватью убитой девушки. Все, что смогли сказать эксперты, так это то, что слова были выведены кровью на старом простонародном наречии, на котором разговаривали бандиты Деянкура лет двести назад. Обычно я помалкивал о своих лингвистических талантах, за которые следовало поблагодарить мою матушку, которая почему-то считала, что знание языков поможет мне устроиться в Подполье лучше, чем умение махать кулаками и трепать языком. Как бы там ни было, семь мировых языков и двенадцать наречий Деянкура я усвоил, но до встречи со стариком был уверен, что столько лет потратил на совершенно бесполезное занятие.

Однако Старик предлагал большие деньги, а я тогда должен был Железному Барону за кинжалы, которые в рассрочку купил для своей банды. И во-вторых, мне вдруг стало любопытно. Ведь интересно же, что у психов в голове, и какие маньяки могут оставить послания.

В общем, мы со Стариком сработались, хоть и тайно, потому что мои Свистуны связей с человеком, близком к полиции, точно не поняли бы. Старик пусть и занимался частным сыском, но был из бывших жандармов и по старому знакомству иногда выполнял для полиции разные поручения. Поэтому о нашей завязавшейся с ним дружбе я помалкивал.

С тех пор я прочитал ему не только надпись над кроватью, но и помог с переводом некоторых писем, а также провел по нижним ярусам Подполья, когда он искал пропавшего ребенка. Увы, мальчика мы нашли мертвым, а вот надпись, оставленную маньяком, запала мне в душу, хотя делу и не помогла. «Смерть клану Яхсари!» – гласила она. Убитая девушка к драконьему клану отношения не имела, она была простой прачкой, но слова из надписи маньяка мне понравились, потому что я и сам желал всем драконам мучительной погибели. После поиска в катакомбах Старик и предложил мне работу своим помощником, от которой я сначала отказался, вспомнив о предложении только, когда петух мне весь зад исклевал. Работа у Старика теперь казалась единственным выходом из положения.

Я знал, что Старик – не сахар, но надеялся, что он, если не прямо поможет мне с расследованием моего собственного дела, то хотя бы чему-нибудь научит, потому что зацепок, а тем более навыков сыска, у меня не было. Все, что я пока придумал – попытаться подкупить писаря из Гильдии убийц, но получил лишь неприятности в виде грозных предупреждений.

Верхний Маргут был огромным городом, плотно застроенным храмами, театрами, базарами, доходными домами и частными дворцами, не считая императорского комплекса. То был отдельный, закрытый город в городе.

Из дома я вышел еще до рассвета, не ожидая, что окажусь толпе в спешащих на работу людей. Мне приходилось бывать в верхнем Маргуте по разным делам, но никогда в такую рань. Дул промозглый ветер, чернильные тучи плевались холодными струями дождя, тротуары были залиты водой. Пожалев, что не выпил хотя бы горячего чая, я тут же продрог, ведь в Подполье даже по ночам было тепло – нас там грела канализация. Очень скоро меня одолели упаднические мысли, и не холод, голод и ливень стали им причиной. Я вдруг подумал, что за паспорт и не очень большую зарплату мне придется каждый день вот так утром шагать на работу со всеми гайранами Маргута. Самооценка Льва Козлова покатилась по шкале вниз и восстанавливаться не желала. Пришлось успокаиваться мыслями о мучительной смерти, которой я подвергну того заказчика. Сам того не зная, он добавил в мою жизнь остроты, какой там и так хватало.

Хорошо, что идти пришлось недолго. Контора Старика располагалась неподалеку от Львиной площади на первом этаже старинного доходного дома. В нем едва ли остались жилые квартиры – все были давно выкуплены под бизнес. Окинув грустным взглядом уже светящиеся окна, я вдруг осознал важное отличие жителей Угодья. Мы могли не спать ночь, но утро всегда было святым временем сна. В верхнем Маргуте утренних часов для работяг не существовало – они начинали день задолго до рассвета, и едва ли замечали движение солнца по небу.

Толкнув дверь, я заставил себя прекратить нытье. В конце концов, не на стройку шел, и в конторе за бумагами тоже вряд ли сидеть буду. Последнее представлялось особенно жутким кошмаром жизни.

Старик уже ждал меня в квартире на втором этаже. Одна комната и прихожая были завалены гроссбухами, книгами, газетами и пачками бумаг, громоздясь стопками до самого потолка. Огромный шкаф трещал по швам. Казалось, что его с трудом закрыли и с тех пор боялись открывать. Листки торчали из всех щелей. Старик сидел у окна за единственным столом на единственном стуле. Больше мебели в комнате не было. Ни хотя бы табуретки для помощника, то есть, меня, ни еще одного стула для гостей и клиентов. Пахло куревом и клопами. На полу под ногами скрипел занесенный с улицы мусор. В таком месте задерживаться долго не хотелось. Так и казалось, что тут можно подцепить какую-нибудь заразу. А снаружи здание выглядело вполне элитным. Кто бы подумал, что внутри сохранились такие нищенские комнаты. И если у Старика настолько плохо с деньгами, чтобы нанять уборщицу, чем он собирался выплачивать мне зарплату?

Сам Старик выглядел плохо. Я не видел его несколько недель, но казалось, что он сильно сдал за последнее время. Кожа в свете тусклого керосинового светильника отливала серым, в глазах поселилась усталость, оставившая тяжелые мешки под нижними веками. Я вдруг подумал, что мне несказанно повезло – я успел воспользоваться его щедрым предложением. Старик выглядел так, будто мог закончиться в любой момент. А других знакомых наверху у меня не было. Про Старика болтали, что в прошлом он был неплохим сыщиком, но, мол, в последние годы сильно сдал и занимался больше бумажной работой. Это мне было на руку. Я надеялся, что у меня будет время, чтобы заняться собственным делом.

– А, это ты, – вместо приветствия кивнул мне Старик. – Опоздал на две минуты.

Это было неправда, до назначенного времени еще оставалось полчаса, но в первый день я с начальством решил не спорить.

– Звиняюсь, – пробормотал я, чувствуя, как таким словам противится все внутреннее естество гордеца Льва Козлова.

Старик глянул на меня будто с одобрением.

– Садись, – кивнул он на подоконник. – Сейчас перекусим и побежим. Дел сегодня невпроворот. Как устроился? Сестра нормально?

Я тоже кивнул, выдавил из себя формальности и, переложив книги с окна, сел, предварительно подложив под зад пачку бумаг. Светлые брюки у меня были одни, а подоконник покрывал толстый слой пыли. Чувствовал я себя странно. Помогать Старику мне было привычно и всегда интересно, но тут между нами встал барьер и назывался он служебными отношениями.

Тем временем Старик достал из сумки бутерброды с колбасой, две кружки и термос, пахнущий кофе, и я вдруг подумал, что не все так плохо этим ранним дождливым утром. Он не должен был меня кормить, но отказываться от угощения я не стал. Прогулка по Маргуту пробудила во мне звериный аппетит, однако я заставил себя ограничиться одним куском хлеба. Зато у Старика аппетита вовсе не оказалось и, ковырнув свой бутерброд, он подвинул весь сверток ко мне.

– Доедай, – буркнул он. – Иначе тараканы съедят, жалко будет.

Аргумент был весомый. И так, жуя белый хлеб с маслом и острой колбаской и запивая горячим кофе с таким количеством сахара, что аж губы слипались, я выслушал свое первое задание.

– Помнишь ту магичку-утопленницу, о которой в газетах писали?

Я кивнул, вспомнив, как допрашивал Алистера на правом берегу Мары.

– Стихийница, – кивнул я ему. Старик мне о ней рассказывал еще до того, как историю прознали журналисты. Почему-то версию про вампиров он отверг сразу, хотя мне она казалась очень вероятной. Потому я к Алистеру и прицепился.

– Официальная версия – самоубийство, – Старик закурил, захрипел, сплюнул на пол, потом снова затянулся и задышал ровнее. – Но родственники не верят. Родители у девицы богатые, хотят, чтобы я провел независимое тайное расследование, поэтому готовься. Придется побегать. Ключевое слово – тайное. Полиция не знает, чем мы будем заниматься. И не должна знать.

Слушая его, я задумался о том, что, если родня убитой была богатой, почему они обратились именно к Старику. Трудно было представить богачей, заходящих в такую убогую контору. Поэтому я дал самому себе первое задание – выяснить о Старике то, что знают другие, но не знаю я.

Честно говоря, я ожидал, что Старик велит мне прибираться в комнате – ведь именно подобные грязные дела поручают помощникам без опыта, но вместо этого я услышал:

– Так как вопрос о похоронах еще не решен, и родители тянут с подписанием документов и дают нам время, то вот, что ты должен будешь сделать. Знаешь, где находится городской морг? Я дам тебе адрес. Надо выкрасть тело и привезти его вашему Доку в Подполье на повторное вскрытие. Я с ним уже договорился и все оплатил. Займись этим, тело надо доставить к вечеру.

Старик покосился на меня, но так как я не проронил ни звука, обратясь во внимание и честно доедая хлеб с колбасой, продолжил:

– Если честно, у меня по этому делу ни одной зацепки. Ледянский дал весьма скудные показания, а допросить его под галиуфом я не могу из-за его неприкосновенного статуса. Нашу жертву зовут Орнанна Дульсеева, магичка-стихийница, двадцать пять лет. Поступила на работу к Ледянскому на должность стажера сразу после Академии. Через неделю она пропала, еще через две нашли тело. В Академии дали справку, что девушка страдала депрессиями, а Ледянский заявил, что видел у нее в сумочке кералитовые наручники, которые подавляют магические способности. Сказал, что постеснялся уточнять у нее напрямую, хотя по нему не скажешь, что он может чего-то стесняться. По версии полиции Орнанна надела наручники себе на запястья и лодыжки и спрыгнула в воду, покончив жизнь самоубийством. Не выдержала стресса на работе или что-то в этом роде. Никто не может обвинить Ледянского в том, что он обижает подчиненных, потому что сам император заявил, чтобы мага не трогали. Родители уверены, что это убийство. По словам матери, Орнанна очень чтила женскую богиню Сангу, а это божество не терпит самоубийств. Тело пролежало в воде не так уж и долго, но вода в нашей Маре сам знаешь какая, началось разложение, помогли рыбы, в результате, лодыжки и запястья, придавленные тяжестью кералитовых наручников, остались на дне, а тело прибило течением к Северной набережной, где его и выловили. Существование наручников, кстати, не доказано. Их видел только Ледянский, но это не значит, что они были на Орнанне в момент смерти. Все, что мы имеем – тело с оторванными конечностями, и немного слухов. Мне нужно исследование Дока. Городские судмедэксперты, мягко говоря, боятся Ледянского и в справках напишут все, что он им скажет. Такое вот дело. Сегодня можешь в контору уже не возвращаться. Встретимся, как Док сделает документы. Он обещал к завтрашнему утру, надеюсь, не подведет, а то у нас не так много времени. Папаша там очень нервный.

Какое-то время я еще сидел со слегка отвисшей челюстью, потом осознал, что все серьезно. Мой первый рабочий день начнется с кражи трупа, что карается по закону повешением. Так вот почему Старик меня взял на работу. Хм, может, стоило потребовать с него больше денег? Наверняка раньше он кого-то нанимал для грязной физической работенки, но иметь под рукой крепкого парня для таких дел куда удобнее.

Окинув взглядом убогую контору Старика, я велел своему недовольству заткнуться. Да, предстояло на время вернуться в Подполье, которое меня однозначно встретит неласково, а еще каким-то образом нужно было умыкнуть труп из охраняемого морга, но все это казалось куда лучшим занятием, чем наведение чистоты и порядка в конторе сыщика, где никто никогда не убирался. А еще у меня намечалось свободное время – для себя, своего дела и… Ады. О ней в Верхнем Маргуте напоминало буквально все.

Что там сказал Старик? Никаких зацепок? Как говорила моя матушка, белые пустые листы существуют для того, чтобы их заполнить. В отличие от дела, над которым теперь предстояло работать и мне, в моей личной истории зацепки имелись. Правда, от понимания этого легче не становилось. Потому что, если меня заказали драконы, никакое переселение в Верхний Маргут мне не поможет. Лапы у клана Яхсари были длинными.

Глава шестая

– Молодец, что выбрался из своей канализации, – сказал Старик, протягивая мне заветный паспорт. – Начинать всегда трудно, но оно того стоит. Это сейчас ты молод и силен, но пройдут годы и вечные драки с гонками на крысалах уже не покажутся таким отличным времяпровождением. Ты думаешь, что все знаешь о Подполье, но послушай Старика. Как только перевалишь за тридцать, все, что тебе останется – жарить шашлыки из крысиных ляжек и бегать на побегушках у Барона. Потом же подсядешь на дурь или выпивку – все в Подполье так заканчивают. Да ты и сам знаешь. Остаться внизу или переехать к нам – это выбор между смертью до тридцати и возможностью дожить до старости. У нас тут тоже несладко, однако шансов узнать кое-что о жизни больше.

Я скептически посмотрел на его разваливающееся тело, но промолчал. К мысли дожить до старости я не привыкал, да и вид начальника не очень-то воодушевлял, но ради разнообразия можно было пофантазировать и даже попробовать. Например, ради Клары.

В любом случае, выбор у меня сейчас был невелик, и чтобы отвлечься от внезапно навалившейся тоски по жизни в Подполье, я решил погрузиться в порученное дело с головой.

Старик также показал мне черно-белый портрет Орнанны, который принесла ему мать девушки, и я удивился ее схожести с Адой. С чертовкой из рода ДеБурков я не виделся всего сутки, но уже чувствовал себя не на месте. Я ведь привык, что каждый вечер она неизменно заглядывала в нашу Яму, а, если предстояли гонки, то и вовсе проводила с нами целые дни, тренируя своего Ворона. Хорошо, что Старик отправил меня к Доку – значит, будет шанс повидаться и с Адой. Мне очень хотелось проверить правдивость ее слов. Точно ли она больше не покажется в катакомбах, раз я оттуда ушел, или солгала, как обычно?

Мне пришлось заплатить солидные откупные Барону, потому что так просто исчезнуть из Подполья никто не мог. Большой начальник знал о моей проблеме, притворно посочувствовал, но выкупом, вроде как, остался доволен и даже выдал мне три пропуска на посещение Подполья, если я вдруг захочу спуститься вниз по делам или в гости. Пообещал также вмешаться, если вдруг кто из Гильдии убийц захочет взяться за мое дело в ближайшие шесть месяцев.

– Полгода у тебя есть, дружище, – Барон снизошел до того, что похлопал меня по плечу жирной ручищей. – Однако потом не обессудь. На твоем месте я бы из Деянкура уехал. Лучше всего на Лантайские острова, у меня там братан живет, могу порекомендовать.

Я вежливо отказался, сказав, что шести месяцев мне хватит, чтобы убедить заказчика передумать на мой счет. Барон вежливо покивал, но заявлять о том, что будет ждать меня в Подполье, как только я решу свой вопрос, не стал. Оно и понятно. Таких, как я, внизу были сотни, и Юрген в качестве моей замены Барону подходил идеально. Поэтому все, на что я мог пока рассчитывать, это три раза спуститься в катакомбы, при этом не злоупотребляя ничьим временем. На четвертый раз мне сломают палец в качестве предупреждения (у Барона был какой-то фетиш на сломанных пальцах), а на пятый, наверное, отрежут голову и передадут через Гильдию моему заказчику.

Несмотря на столь очевидные неприятности, я с нетерпением ждал, когда снова спущусь в Подполье. Пуповину, связывающую со взрастившей меня колыбелью, разорвать было непросто. Но сначала нужно было ограбить городской морг.

Когда я покинул контору Старика, то ожидал, что на голову, прикрытую шляпой, которую полагалось носить всем гайранам Маргута, снова прольется дождь, однако меня едва не сбил с ног порыв ветра, шибанувший также идущую впереди бабульку. Я вежливо придержал старушку, потом мы с ней вместе поругали погоду и магов-стихийников, после чего меня озарила мысль.

«Театральный» чемоданчик достался мне от прежнего главаря Свистунов, а так как мы использовали его редко, Юрген о нем не вспомнил, я же решил, что он пригодится мне наверху, так как знал, к кому устраиваюсь на работу. Парики, усы, восковые накладки, линзы, баночки с декоративной косметикой и еще много чего интересного достались бывшему вирго Свистунов от одного императорского шпиона, который попал в опалу, сбежал в Подполье, там подсел на дурь и быстро закончился. Сейчас его наследство должно было мне помочь.

Правда, солидную долю косметики пришлось подарить Кларе, потому что ее любопытный фейлинский нос знал обо всем на свете. За такие щедрые откупные она обещала помогать мне с маскировкой, и сейчас я собирался ее обещанием воспользоваться.

Ближе к десяти утра тучи сменили цвет с черного на серый, временами покрываясь снизу позолотой – то лучи встающего солнца заглядывали в дыры, проделанные в облаках разгулявшимся ветром. Облик прохожих тоже сменился. Работяги, трудившиеся на заводах, торговцы, спешившие к своим лавкам, и чернорабочие, выполнявшие всю грязную работу по обслуживанию высокородных, сменились проснувшимися горожанами статусом повыше. Я подумал, что со своей нынешней работой больше подходил в их категорию, чем в первую. Все-таки не грузчиком в порт устроился. Деловые парни, мужчины и деды в костюмах и шляпах не спеша направлялись к своим конторам, по пути заглядывая в открывающиеся кофейни и пекарни.

Так как дом, где я снимал квартиру, находился в центре Маргута, со всех сторон меня окружали одуряющие ароматы свежей выпечки, шоколада и кофе. Верхний город поглощал сладкое в таких количествах, какие нижнему Подполью было трудно представить. Женщины пока не показывались, хотя я заметил парочку симпатичных заспанных мордашек в окнах с ажурными ставнями. Кажется, дамы только просыпались. Наверное, на окраинах Верхнего Маргута, где проживала основная масса слуг, наблюдалась иная картина, но здесь, в центре день высокородных женщин еще даже не начинался.

Снова подумалось про Аманду ДеБурк. Я не мог ее объяснить и понять, оттого ее образ постоянно занимал мои мысли. Только ли скука толкнула ее в Подполье? Не хотелось тешить себя ложными надеждами, что однажды она увидела меня и влюбилась без памяти.

Когда я добрался до дома, ветер поднялся такой силы, что я с трудом открыл парадную дверь. Консьерж окинул меня подозрительным взглядом, получив такой же в ответ. Я ничем не мог ему помочь. Те, кто снимал комнаты на четвертом этаже, не имели шансов понравиться этому любителю угождать высокородным. Дворяне, не сумевшие наскрести на собственный дворец, или расставшиеся с таковым по причине нищеты, вынуждены были снимать квартиры в одном со мной доме. Им принадлежали вторые и третьи этажи, где некоторые квартиры включали до двадцати комнат. Первый этаж нашего дома занимала кондитерская, где я и обнаружил Клару, уже сбегав наверх и убедившись, что в нашей каморке наверху пусто. Лишь ветер трепал занавеску, повешенную, очевидно, Алистером.

Вместо нормального завтрака моя ненормальная сестренка уплетала огромную булку с шоколадной начинкой. Клара устроилась у окна, намотав на себя неизвестный мне шарф синего цвета, который ярко контрастировал с красными волосами, свободно распущенными по плечам. Кажется, Клара успела пробежаться по утренним магазинам. Перчатки до локтей, но без пальцев, а также крошечную лакированную сумку, в которую и губная помада с трудом поместиться, я раньше у нее не видел. Булку она крепко держала двумя пальцами, хорошенько сжав ее румяные бока. Шоколадная начинка выливалась на тарелку с зефирами, также громоздившуюся перед Кларой. Стакан со взбитыми сливками и кружка кофе дополняли картину завтрака молодой проголодавшейся фейлины. А вот глаза у Клары были покрасневшими, как и нос. Я сразу понял, что она недавно плакала, отчего желание ее отругать немедленно превратилось в желание купить ей еще одно пирожное.

И все же я себя сдержал, попытавшись проявить строгость.

– У тебя вечером экзамены! – всплеснул я руками. – Что ты делаешь? Как ты собираешься танцевать?

Попытка провалилась, едва она взглянула мне в глаза. Похлопав по стулу рядом с собой, Клара придвинула мне тарелку с зефиром, политым шоколадом. Пахло восхитительно, мы с ней оба были сладкоежками, но в отличие от нее мне приходилось держаться. Жирные в Подполье вообще не выживали.

– Это для тебя, – всхлипнула фейлина, изображая саму невинность. – Здесь такие нежные зефирки пекут. Если бы не они, я бы повесилась.

Уловив в ее голосе знакомые манипуляторские нотки, я, наконец, очнулся. Этим трюкам она научилась от Алистера, а так как с вампиром я проводил много времени, то к подобным штучкам приобрел иммунитет.

– Провалишь экзамены, пойдешь поломойкой или прачкой работать, поняла? – пригрозил я ей.

– Жестокий, – всхлипнула Клара. – Я больше ничего есть сегодня не собиралась. Буду ходить голодная. А до экзаменов еще пять часов.

Ей повезло, что она родилась фейлиной. От древних мавари, которые оставили нам магию и своих противных потомков – современных магов, миру также достались многочисленные кабиры. Кабирами назывались расы, искусственно созданные первыми магами. Из всех кабиров только драконы и фейлины имели гражданские права. Остальные кабиры назывались низшими и включали в себя такое разнообразие рас, что даже Док не взялся бы их все перечислить. По понятным причинам почти все нижние кабиры жили в Подполье. Они обладали еще более мерзким характером, чем фейлины и драконы. Я был знаком только с дварфами и вервольфами, и мне хватило, чтобы ни с кем из нижних кабиров общих дел не иметь.

Фейлинам здорово повезло с тем, что они могли жрать как не в себя, включая сладкое и жирное, и ничего им от этого не было. Потому Клара и позволяла себе такие выходки.

– Это что? – перевел я тему, уцепив ее за шарф.

Она сразу поняла, что не шарф меня интересует.

– Деньги, что ты мне оставил, хватило только на кофе, – не стала юлить Клара. – А мне нужно было успокоиться. Поэтому я взяла немного денег из наших запасов и прошлась по магазинам. Там еще осталось. Не переживай, у тебя скоро будет аванс.

Я медленно вздохнул и выдохнул. Я хорошо помнил, что объяснял ей про мои нынешние заработки. Таких доходов, как в Подполье, у нас пока не будет. А так как откупные Барону отожрали значительную часть средств, нам предстояло жить экономно – хотя бы какое-то время. Клара, как всегда, предпочла услышать только то, что ей было удобно: мне будут платить зарплату.

– Почему ты ревешь? – наконец, задал я правильный вопрос, и на ее лице сверкнула довольная улыбка. Впрочем, она быстро погасла, сменившись тоской и драмой в глазах. Актриса из нее получится замечательная, лишь бы вступительные не завалила.

– Ты бы лучше спросил, где Алистер, – снова всхлипнула Клара. – Я думала, у нас с ним чувства, а этот кровосос сегодня утром обнимал другую девицу. Еще темно было, ты только ушел. Я решила помахать тебе в окошко, но ты даже не обернулся, зато я увидела нашего вампира с какой-то девкой на скамейке. Они обнимались, и он смотрел на нее так же, как на меня. На еду они так не смотрят.

Я постарался не издать торжествующего вопля. Я специально не вмешивался в их отношения, так как знал, что рано или поздно чересчур любвеобильный вампир сам все испортит. Так и случилось. Я остался хорошеньким, не посягая на свободу Клары, Алистер же стал еще и козлом. Клару, очевидно, не беспокоила судьба той девушки, я же взял себе на заметку обязательно навести справки. Неожиданно я вдруг осознал, что устроился на работу помощником детектива. Да мне просто полагалось все знать!