Талер чернокнижника

Я решил не менять его из принципа. Кроме того, он был красив. Такие сейчас можно встретить только в антикварных салонах, и стоят они больших денег. К тому же телефон работал уже столько лет как швейцарские часы.

Умели когда-то делать вещи…

Было у него лишь одно неудобство – наборной диск. Современные кнопочные телефоны с различными функциями (такое чудо техники с факсом и определителем номеров у меня тоже имелось – в кабинете) конечно же старичку были не ровня. Он являлся реликтом давно ушедшей, а потому легендарной эпохи.

Но я обычно никуда не спешил, поэтому, лежа на диване, неторопливо и с удовольствием накручивал диск, мечтательно представляя, что на другом конце провода Кремль, а я – известный и уважаемый академик (как мой дед), к словам которого прислушиваются даже забронзовелые чиновники высокого ранга.

Куда звонила Бетти?

Нынче у нас развелось частных таксопарков больше, чем нужно. У меня был целый список с их телефонными номерами, я вырезал его из какой-то газеты – на всякий случай. Обычно я пользовался услугами бывшего государственного предприятия, которое, естественно, акционировали, но порядки в нем остались прежними – жесткими в отличие от прочей таксомоторной вольницы.

Я начал лихорадочно ковыряться в своей памяти и вспомнил, что Бет тоже отдавала предпочтение бывшему госавтопарку. Кроме того, для нее я не раз вызывал такси по номеру этого предприятия, поэтому у моей подружки, по идее, должна была сработать привычка.

Что ж, рискнем для начала. Я набрал знакомый номер, и когда мне ответила девушка-оператор, сухим официальным голосом представился:

– Майор Ляхов, оперуполномоченный уголовного розыска… – Ну и так далее. – Мне нужно знать фамилию водителя, который был вызван… – Я назвал дату, точное время и свой адрес.

Я решил представиться ментом не с бухты-барахты. Назови я свою истинную фамилию и общественное положение, милая девушка на другом конце провода лишь фыркнула бы в ответ – еще чего! Не было печали – просматривать компьютерную сводку вызовов такси за сутки.

Мой расчет оправдался. Девушка без лишних словопрений исполнила все, что я просил. Эта процедура заняла всего лишь две-три минуты. Похоже, учет у них был поставлен на «отлично».

– Водитель Евтюгин Николай, номер машины… – Она продиктовала, а я записал.

– Но он сейчас отдыхает… – почему-то виноватым голосом сказала девушка.

– Домашний телефон у него есть?

– Да. И мобилка.

– Записываю…

Я говорил жестким, непререкаемым тоном. Мент, что с него возьмешь. А будешь, милочка, кочевряжиться, мы тебя враз… Видимо, девушка это прекрасно понимала, поэтому даже не думала брыкаться.

– Спасибо, – поблагодарил я и уже хотел положить трубку, но тут меня опередил вопрос моей собеседницы.

– Извините… – Девушка явно была смущена. – Он что, попал в какую-то неприятность?

– Не волнуйтесь, неприятность не у него. Ваш Евтюгин всего лишь свидетель.

– До свидания, благодарю! – выпалила девушка, и трубка звякнула «отбой».

Похоже, этот Евтюгин – ловелас. Вишь, как о нем заботятся…

Не откладывая дело в долгий ящик, я набрал номер домашнего телефона Евтюгина – мобилу он мог и отключить, чтобы его не тревожили во время отдыха. Обычно у таксистов были постоянные клиенты, которые нередко звонили им даже среди ночи, поднимая бедолаг с постели.

Правда, за такие вызовы таксистам очень даже неплохо платили.

– Ну, чего надо? – ответил мне сонный голос.

Вызов моего телефона зуммерил не менее минуты, пока водила очнулся от сонного состояния. Наверное, он лег спать только утром, так как работал всю ночь.

– Евтюгин? – спросил я прежним «ментовским» голосом.

– Допустим. А вы кто?

Я снова сплел ему побасенку об опере уголовного розыска, после чего, как мне показалось, сон у Евтюгина словно рукой сняло.

– Ну да, я Евтюгин… Николай. Но я не понимаю…

– Вам ничего понимать и не нужно, – отрезал я безапелляционно. – У меня есть к вам несколько вопросов.

– Слушаю…

Клиент обескуражен. Это хорошо. Я скосил глаза и посмотрел на свою будущую тещу. Она глядела на меня огромными глазищами, в которых плескалось удивление вперемешку со страшной тревогой, и помалкивала. Наверное, думала: ну и брехло этот бой-френд моей любимой Лизочки!

– Вы помните вызов?.. – Я опять назвал время и свой адрес. – Куда вы отвезли свою пассажирку?

– Конечно, помню! Хорошо помню. Во-первых, вез я не пассажирку, а пассажира. Мужика в годах, на вокзал. Он опаздывал. А во-вторых, по адресу, который вы назвали, никого не было.

– То есть?..

Признаюсь, я был потрясен. Что значит – не было?! А я где в этот момент находился? А Бетти на какой машине уехала? Я же слышал звук мотора.

– Я немного опоздал – не более чем на минуту-другую, – продолжил объяснение таксист. – Клиента не было. Подождав минут пять, я связался с нашим оператором, она позвонила по номеру заказчика, но ей никто не ответил. Честно признаться, я разозлился – что за шуточки?! – и уже хотел уехать, но тут из подъезда выскочил мужик с чемоданом, мы быстро сговорились, и через полчаса я был на железнодорожном вокзале. Вот и вся история.

Я был совсем сбит с толку. Может, у меня дежавю? И Бетти уезжала от меня не вчера, а, скажем, неделю назад?

Ага, ты еще скажи – в прошлой жизни. Но я же слышал мотор машины, слышал! А что, если этот таксист-ловелас посадил мою подругу, отвез ее в лесок, изнасиловал… Потом тюк бедную Лизу по темечку монтировкой – и все дела.

Он говорит, что девушка-оператор перезванивала… Но телефон молчал! Погоди, погоди… Бет уехала, а я… А я пошел в душ! Точно! И плескался там минут десять. А когда льется вода, то в ванной не слышно ни телефонного, ни дверного звонков.

Черт побери! Бет похитили! Но кто и зачем? Машина… Первая машина могла быть той, в которой уехал похититель Лизаветы. Затем появился таксист… козел! Всегда они опаздывают!

На моей памяти такси еще ни разу не приезжало в указанное время – или раньше (а потом с тебя бабки гребут за простой), или позже (в этом случае таксисты молчат как рыба об лед, но денежку все равно свою стребуют).

Все это так, но что если водила врет? Такое может быть? Запросто. Однако расколоть его мне слабо. Это и ежу понятно.

Чтобы не молчать, пока я додумывал свою мысль, мой речевой аппарат сам выдал таксисту малозначимый, как мне тогда казалось, вопрос:

– Когда вы подъезжали к дому, там стояло еще какое-нибудь такси?

– Нет. Кроме моей машины – никого.

– М-да… – Я совершенно запутался и в мыслях и в том, что нужно спрашивать дальше. – Может, кто приезжал, уезжал… – продолжил я не очень уверенным тоном. – Не помните?

– Конечно, помню. Память у меня хорошая, – прихвастнул таксист – От дома отъехала всего одна машина.

– Всего одна… – повторил я машинально, все еще пребывая в растерянности.

Куда же девалась Бет?! Моя версия о похищении конечно же шита белыми нитками. Лизавета запросто могла переночевать не у своих подруг, а у кого-нибудь из моих богемных приятелей. Она была с ними знакома, мы часто ходили в гости. В их квартирах всегда толклись какие-то незнакомые люди – столовались, пили-ели, спали…

– Да, одна-единственная, – снова подал голос водитель такси. – Зато какая.

– То есть?..

– Это был «майбах»! Нет, не новый, а коллекционный. Притом в отличном состоянии. Такое впечатление, что он совсем недавно сошел с конвейера. Весь блестит, сверкает никелем. Супер! Мне б такую лошадку. Я бы на этом немце такие бабки заколачивал… Старые машины нынче в моде. Свадьбы, другие торжества…

– Номер «майбаха» вы не запомнили?

– Зачем? Старинных машин в городе раз-два – и обчелся. А «майбах» мне вообще не доводилось встречать. Так что узнать его не проблема. Между прочим, я работаю на такси уже шестой год.

– Понятно… – ответил я, попрощался с водителем и положил трубку.

Понятного в этой истории было мало. Сплошной туман. Где ты, Бетти, черт тебя дери?! Почему тебя угораздило сесть в этот «майбах»? А так оно, скорее всего, и было. Неужели захотелось покататься в шикарной машине? Поди знай…

– Ну что, что он сказал? – с надеждой затеребила меня за рукав мать Бет.

– Ничего определенного. В такси она не ехала, если верить водителю.

– Господи! Девочка моя!.. – Мать Бетти заплакала навзрыд.

– Успокойтесь! Ради бога успокойтесь! – Я метнулся на кухню, налил стакан минералки и ткнул его в руки плачущей женщины. – Выпейте, выпейте, вам полегчает…

Вот чего я терпеть не могу, так это женских слез. Меня буквально наизнанку выворачивает, когда рыдает какая-нибудь представительница слабой половины человечества. Я сразу же становлюсь податливым, мягким, как воск, и обычно сдаюсь без боя.

Я понимаю, что женский плач – чаще всего – это оружие, последний шанс выиграть сражение за какой-нибудь пустяк. И все равно ничего с собой поделать не могу. Наверное, у меня чересчур тонкая и впечатлительная натура.

Но материнский плач совсем вывернул меня наизнанку. Что если и впрямь с ее Лизой случилась беда? Ну почему, почему я не оставил ее у себя?! Поведись я по-иному, Бет никогда бы не уехала от меня, да еще в столь позднее время. Идиот, сукин сын, эгоист!

Нельзя, нельзя было отпускать ее одну. Что тебе стоило проводить Бетти хотя бы до такси? Ан нет, пошел у бабы на поводу. «Я сказала – не нужно меня провожать…» А сама думала совсем наоборот. Будто тебе совсем незнакома противоречивая женская натура…

Признайся лучше, что ты страсть как не хотел надевать штаны и чапать на улицу. Ленивая скотина!

– Поезжайте домой, она найдется. Уверен, – сказал я, когда женщина немного успокоилась и перестала рыдать. – Я сейчас вызову вам такси.

– Не нужно… – Ее вдруг потяжелевший взгляд заставил меня вздрогнуть. – Я сама… Пойду в милицию. Тут недалеко.

– Зачем?

– Заявить.

– А если с Бет… с Лизой не случилось ничего дурного? Вдруг она ночевала у какой-то неизвестной вам подружки. Сегодня выходной, ей спешить некуда, вот они там как две сороки и трещат, обговаривают свои проблемы. К тому же, насколько я знаю милицейские порядки, они сразу не бросятся ее искать. Только через двое суток. И то если их чем-нибудь «подогреть» – или высоким положением заявителя, или бабками… пардон, хорошей суммой, желательно в американских дензнаках.

– Денег у меня нет, но я все равно обращусь в милицию, – упрямо ответила женщина. – Буду просить, умолять… Мое сердце чует, что с нею случилась беда.

– Мне не хочется в это верить, и я бы посоветовал вам не торопиться с заявлением. Лиза должна объявиться, я просто уверен в этом. – Увы, никакой уверенности на сей счет у меня не было; но должен же я был хоть как-то утешить несчастную женщину.

– Не знаю, ничего не знаю… Может, вы и правы. Я подумаю…

Когда за нею закрылась дверь, у меня словно гора с плеч свалилась. В ее присутствии я чувствовал себя так скверно, что даже голова заболела.

Возможно, это были остаточные явления похмельного синдрома (спиртное, употребленное в ресторане, выветрилось очень быстро, я уже был совершенно трезв), но, скорее всего, меня начала сильно доставать совесть.

Эта эфемерная, весьма расплывчатая категория в принципе мне была несвойственна. Нет, я не был отмороженным негодяем, но и моралистом себя тоже не считал.

Мне, например, наплевать на политические партии и их программы, на то, что вокруг столько горя и разных бед, на различных кликуш, – как зарубежных, так и наших доморощенных, – которые уже много лет подряд предрекают распад России. Мне совсем не жаль пьянь-рвань бездомную, так как в их бедах виноваты чаще всего они сами, ну и, естественно, я безразличен к душевным коллизиям тех девиц, что растеряли свои патриархальные иллюзии после близкого общения со мной.

Я в какой-то мере циник, фаталист и даже где-то нигилист. Мое кредо: что должно быть, то сбудется. Как бы ты не прыгал и не изощрялся.

Однако сейчас я вдруг почувствовал, что не могу оставаться безразличным к судьбе Лизаветы. Нет, это не была любовь, когда ради дорогого тебе человека можно жизнь отдать. И меня совсем не грызли укоры совести на предмет ее беременности. Это дело житейское.

Меня смущало нечто другое. Какие-то странности, которые в последнее время повалили, словно из мешка. Я вдруг вспомнил, как совсем недавно меня терроризировали телефонные звонки. Я поднимал в трубку, спрашивал: «Кто?», а в ответ слышал лишь хриплое дыхание.

Эта эпопея длилась, пока у меня совсем не иссякло терпение. Подняв в очередной раз телефонную трубку и услышав знакомое: «Хр-р, хр-р…», я, отбросив всякую интеллигентность, выдал такую заковыристую тираду с многоэтажными матами, что ей позавидовал бы даже боцман, старый морской волк, просоленный ветрами всех широт.

Короче говоря, я высказал наглецу все, что думаю о нем, о его папе-маме, о братьях и сестрах, о месте его рождения, а также о том, как трудно вытаскивать якорь, засунутый в задний проход. Естественно, это очень краткий пересказ моей вдохновенной речи.

Поупражнявшись в риторике, я взял и на хрен отключил свой кнопочный телефон. Совсем. Не знаю, названивал мне хрипатый или нет, но когда я, спустя шесть или семь дней, вернул все на круги своя, мой телефонный аппарат снова стал приятным собеседником, по которому звонили только знакомые и друзья. (С родителями я обычно общался по своей музейной реликвии, что возле дивана.)

Но в этот временной промежуток тоже не обошлось без происшествий. Меня стал донимать – практически преследовать – странный (чтобы не сказать больше) нищий. Это был одетый в невообразимое рубище мужик, как мне показалось, весьма преклонных лет, настолько мерзкий и страшный с виду, что он даже начал сниться мне по ночам.

Куда бы я ни шел, этот старец постоянно попадался мне на пути. Согнувшись в три погибели и протянув грязную ладонь, нищий глядел на меня глазами, у которых, как мне показалось, совсем не было зрачков.

И главное, он просил подаяние, не издавая даже мычания, как это делают некоторые псевдопопрошайки, изображая из себя совсем ущербных. Хоть бы слово сказал, сволочь!

Сначала я давал ему мелочь, которая всегда болталась у меня в карманах; я любил шелест купюр и звон монет – эти звуки для настоящего нумизмата как допинг. Но когда он начал встречать мне раз по пять на дню, притом в самых неожиданных местах, я взбунтовался.

Какого хрена! Я что, дойная корова ему, записной меценат или копилка без дна? Делая вид, что не замечаю протянутой руки, я быстрым шагом уходил прочь… чтобы снова встретить его в другом месте. Создавалось впечатление, что он ездит за мной по городу на такси.

Вот зараза! Я же не телефон, отключиться на некоторое время и лечь на дно мне как-то не в жилу. Тем более, что как раз в этот момент я вел переговоры о покупке нескольких ценных экземпляров для своей коллекции. А такие бизнесовые проблемы нужно решать тет-а-тет.

Тогда я выкинул следующий фортель – при очередной встрече достал из кошелька пятисотенную купюру, положил ее на грязную ладонь нищего и сказал: «Еще раз протянешь ко мне руку, урод, протянешь ноги. Забью, как мамонта. Чтобы я тебя, образина, на своем пути больше не видел!»

После столь проникновенного и горячего выступления этого вонючего и грязного сукиного сына я не встречал. Похоже, слух у него все-таки был. А может, и речь.

Затем случилась наглая и страшная смерть соседа. Она потрясла меня до глубины души. То, что я увидел в квартире Хамовича, не шло ни в какое сравнение с фильмами-«ужастиками», которыми пичкают и оболванивают наш наивный народ большие американские демократы и человеколюбцы, в качестве демонстрации своей мессианской миссии сбросившие на Японию две атомные бомбы.

Ко всему этому можно приплюсовать странное видение, которое продефилировало передо мной в челне, когда я гужевал с Клипером в «Ё-мое». Хмырь в длинном плаще произвел на меня неизгладимое впечатление. От него явно исходила угроза.

Так бывает, когда в террариуме смотришь на разъяренную ядовитую змею. Ты знаешь, что между вами стоит толстое стекло и что она никак не может его пробить, чтобы добраться до тебя, но все равно на сердце холодок, а нервы натянуты как струны.

И наконец, исчезновение Бетти. После ухода ее матери я вдруг понял, что она права – с моей подружкой случилось какое-то несчастью. Я просто уверовал в это, уж непонятно с каких соображений.

Интуиция. Предчувствие. Или как там все это называется. Меня даже дрожь пробила.

Нет, все это точно не к добру. На меня словно надвигалась монолитная стена, готовая в любой момент упасть. Упасть и раздавить, как лягушку.

Прищурив глаза, я даже увидел каменные глыбы, с которых она была сложена. Стена была как живая – меняла очертания, бугрилась, росла, словно ее снизу что-то подпитывало.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Филки – деньги (жарг.).

2

Шнифер, медвежий шнифер – сейф (жарг.).

3

Вертухай – надзиратель, контролер ИТК (жарг.).

4

Лопухи – уши (жарг.).

5

Драккар – боевая парусно-весельная ладья морских разбойников-викингов, на форштевне которой было установлено резное изображение дракона.

6

Кнорр – грузовое парусное судно норвежских викингов с высокими надводными бортами.

7

Торквемада (1420–1498 гг.) – монах-доминиканец, глава испанской инквизиции.

8

Кариатида – колонна в виде женской фигуры, поддерживающая выступающие части здания.

9

Стринг – подборка монет определенной эпохи, какого-то правителя и т. п.

10

Пронизь – бисерина, просверленный камушек, стеклярус (устар.).