Тайны расстрельного приговора

– Рудольф с них деньги получает за те фляги, что на теплоход забросили его люди с острова.

– Слишком гладко всё…

– Система у них, Викуль, чётко отработанная. А завтра чуть свет теплоход тю-тю. В Москву пошпарит и груз с икрой увезёт.

– А эти? – женщина кивнула в сторону кустов.

– Кодла-то? Конкуренты Рудольфа! Проведали и решили подловить. Я исключаю фактор случайности, подходы у них продуманные: шестёрок подпустили, сами в засаде сидят. Бандитская стратегия.

– Значит, уверен?

– Давай подождём. Будь готова ко всему. Вступаешь в развязке при худшем варианте. Запомни! Только в провальном случае!

Валентин не прошептал, а отчеканил последние слова, повернувшись к напарнице и найдя её горящие тревогой глаза.

Обстановка на площади перед гостиницей действительно казалась гнетущей. Пустынно чернел асфальт. В кустах, перекидываясь блатными словами, притаились бандиты. На улице никого. И только возле остывающего автомобиля невпопад бренчала гитара… Внезапно дверь гостиницы распахнулась, из неё выпорхнул артистичный крепыш в светлом костюме, в распахнутой на груди белой рубахе. В руке он держал небольшой металлический чемоданчик. Это и был поджидаемый всеми Рудольф – хозяин бесчинствовавших у острова браконьеров. Мгновения хватило ему разглядеть со света на условленном месте поджидавший его автомобиль и шофёра, выскакивающего навстречу, и он сбежал вниз по ступенькам. Вот тут-то и началось то, что предчувствовал Валентин, скрываясь за стволом раскидистой ивы. Шофёр так и не успел покинуть автомобиль. Едва он высунулся наполовину и выкинул ногу на землю, Мирон одним махом накинул ему на шею тонкую металлическую проволоку и жестоким рывком стянул петлю, вывалив безжизненное тело вниз. Оно распласталось на земле. Пронырливый Буратино ужом скользнул к Рудольфу, не успевшему ничего понять, вырвал у него чемоданчик и бросился к кустам, откуда на помощь ему неслась вся кодла. Сделав два огромных прыжка, Рудольф настиг бандита и сбил с ног. Кувыркаясь через голову и визжа от боли, Буратино полетел в одну сторону, чемоданчик – в другую. Интересовал Рудольфа чемоданчик, и он кинулся за ним, хотя его почти настигала свора бандитов. Опасность подстерегала не только впереди. Покончив с шофёром, Мирон обрушился сзади на Рудольфа и, свалив его на землю, начал душить. Невероятным усилием тот вырвался из объятий верзилы, сам схватил его за голову и несколько раз ударил лбом об асфальт. Громила затих, но подоспевшая кодла набросилась на одиночку. Успев вскочить на ноги, тот свалил ударом ноги одного, врезался лбом в лицо другому, срубил локтем третьего, но очередной сумел сбить его, и сумасшедший клубок тел заметался по земле.

Между тем Мирон очухался и поднялся, оглядывая поле боя. Буратино, повизгивая от боли, прижимался к нему. В руках у него болтался заветный чемоданчик. В нескольких шагах кодла добивала Рудольфа.

– Кончайте его! – бросил им Мирон и тяжело зашагал от гостиницы. – Кончайте и сматываемся!

Буратино, крадучись, направился в другую сторону.

– Куда! – Мирон протянул руку к чемоданчику.

– Не дам, – воспротивился тот, – я добыл, я Мазуту и вручу.

– Давай, сука! – устрашающе напрягся Мирон. – Шею сверну!

Буратино отскочил на безопасное расстояние:

– На беспредел нарываешься?

Он оскалился, словно шакал, заблестели мелкие зубы, в руках появился нож.

– Гнида, да я тебя задавлю! – взревел Мирон.

Буратино прыгнул от верзилы в сторону, но застыл перед внезапно выскочившим из-за дерева и перегородившим ему дорогу Валентином.

– Осторожнее, Валя, у него нож! – заметив клинок, крикнула Вика.

Буратино, сломя голову, кинулся в кусты, унося с собой чемоданчик.

– Мирона я беру на себя! – скомандовал женщине Валентин. – Позаботься о том, кто с чемоданом!

Дикой кошкой метнулась тень за убегающим Буратино. Мирон осклабился, нож сверкал в его руке:

– Не послушался ты моего совета… Загостился у нас…

– А ты, я вижу, – на этом свете, – в тон ему ответил безоружный Валентин.

– Нравятся мне отчаянные, – вроде потерял интерес к противнику Мирон и блеск в глазах погасил, – жалко мне их, гибнут раньше времени… – Оборвав речь, он бросился с ножом вперёд.

Маневр был стремителен и коварен, но желанного не дал: словно артиллерийский снаряд пролетел бандит мимо увернувшегося Валентина, получил удар в низ живота и, завывая, свалился наземь. Нож уже был в руках стоявшего над ним противника.

– Жить-то хочешь? – переводя дыхание, спросил Валентин.

Невразумительный стон послышался в ответ вперемежку с ругательствами и угрозами.

– Больно? – зло посочувствовал Валентин и жёстко ударил Мирона рукояткой ножа по затылку. Верзила ткнулся в асфальт и затих. Валентин огляделся и, как нельзя, вовремя. Оставив безжизненное тело Рудольфа, кодла рванулась к нему. Но это была уже не та орава, а её поредевшие ряды. Двое так и лежали на поле боя, недалеко от бесчувственного владельца чемоданчика, третий силился подняться, но это ему не удавалось. Лишь два активных бойца приближались к Валентину с увесистыми металлическими прутами в руках.

– Не можете без железок, – пристыдил он нападавших, но оба лишь зло оскалились.

Гибкое тело Валентина пролетело, избежав размашистых ударов и один из нападавших рухнул, тяжело охнув. Больше он не двигался. Второй замер от неожиданности и страха, отпрянул назад, но не рассчитал. Его достал мощный удар ноги, и это было последнее, что он видел.

Рудольф задвигался, застонал и открыл глаза, когда Валентин и Вика перенесли его к машине, смыли кровь с лица водой, бутылку с которой нашли в багажнике.

– Чемодан! – вскрикнул избитый и уронил голову, но через минуту уже осмысленно открыл глаза. – Где чемодан?

Валентин молча подтолкнул чемоданчик. Рудольф судорожно приподнялся на локте, обхватил его двигающейся ещё рукой, прижал, словно великую драгоценность.

– Кто будете? – спросил, тяжело дыша.

– Случайно оказались… Проходили мимо, – безразлично ответил Валентин.

– Милицию вызывали?

– Не подумали как-то…

– И не нужно.

Люди реки

Конечно, сподручней было бы с аквалангами. Немного хлопот и ещё меньше денег, чтобы купить их у моряков; смех один – ящик водки, и те сами воздух в баллоны накачают. Сорокалитровые фляги волочь по дну реки под водой, к тому же руку вытяни, – ничего не видно в жёлтой мути. А брешут, будто в Волге вода самая чистая! Но это ещё полбеды, потом, дождавшись катер, эти же фляги на дне отыскивать и тянуть на поверхность! Ласты и акваланг облегчили бы эту занудную тяжёлую работу, но Рудольф и слушать не желает. Так, как мать родила, почти нагишом, безопаснее. Они – люди реки, никакого внимания не должны привлекать, не стоит излишними аксессуарами раздражать аборигенов. Но разве это мелочи? Сорокалитровые фляги, наполненные икрой, это далеко не мелочь! Впрочем, попусту рассуждать, Рудольфа всё равно не переубедить. Если он что-нибудь втемяшит в голову, пустое спорить…

Так возмущался один из двух полуголых молодцов, выгружающих здоровенные алюминиевые фляги с намертво привинченными крышками из лодки, опуская их осторожно под воду, на песчаное дно. Дно было неровным, фляги неуклюжие, занятие под жарящим солнцем проклятущее. Философ был атлетически сложён, загорел и юн. Второй, заметно постарше, молча внимал недовольному бормотанию товарища, но, видимо, думая о своём, даже не кивал в ответ. И тем не менее работу нелёгкую оба выполняли умело и споро, хотя заметна была их усталость.

– Валентин, – окликнул товарища молодой, – ты бы хоть курил, что ли.

– Устал?

– Почему это сразу устал? – взъярился молодой. – Я без передыха могу всех этих свиней к месту доставить. Хочешь, на спор?

– А куда торопиться, Лёнь? – успокоил приятеля Валентин. – Нам Рудольф задачу поставил… Время обозначил… Мы спокойненько вписываемся. И к ужину как раз вернёмся. Не клятые, не мятые.

– У тебя на всё присказки.

– Жизнь научила.

– Много живёшь?

– Сколько отмерено.

– Чего же познал?

– Немного, но хватает.

– Поделись.

– Каждый сам постичь должен.

– Накручиваешь ты… Мудрого из себя корчишь. Ну, скажи что-нибудь, чтобы я проникся.

– Не к месту здесь. Да и боюсь, не готов ты ещё уразуметь.

– Что? Опять молодостью укорять будешь?

– Ну, слушай. Для начала запомни три заповеди и постарайся им следовать. Уяснил?

– Уяснил.

– Никому не верь, никого не бойся, ничего не проси. Хватит с тебя для начала. Усвоишь, ещё расскажу.

– В тюрьме научился?

– В местах тех никогда бывать не приводилось.

– Что-то похожее слышал я от Циклопа.

– А он что же, привлекался?

– Отец рассказывал, Циклоп не одну ходку на зону сделал.

– А зачем же Рудольф таких берёт? Лицо марает…

– У него спроси. Только отчитываться не любит. Кто ты для него?.. Директор рыбзавода с ним советуется. – Леонид хмуро покосился на Валентина. – Сам-то как к нам попал? У папаши так просто не проскочишь. Менты слово замолвили?

– Они замолвят, жди…

– Чем же ты отцу приглянулся? У нас есть некоторые по их рекомендации, – Леонид презрительно сплюнул, – только отец их приручил быстро. Деньги платит вдвое-втрое больше, кроме того навар приличный. А фарт какой!

– Я – особый случай.

– За твоей спиной и про новую повариху чего только не болтают.

– Вот и пора пришла вспомнить о первой моей заповеди. Не верь!

– Как ты всё лихо подвёл! – криво усмехнулся Леонид.

– А вот и черёд о второй задуматься, – заглянул в глаза парню Валентин. – Не бойся!

Леонид замолчал и больше не затевал разговоров. Валентин, по своему обыкновению, занят был только тем, что делали его руки. После пятой фляги они решили перекусить, но Леонид нетерпеливо вскочил на ноги, спрыгнул с лодки и поплыл к острову.

– Я покупаюсь у берега, – крикнул он беспечно и весело, уже забыв про философствование со старшим товарищем.

– Какое купание? – попытался остановить его Валентин. – Здесь не нанырялся?

Но тот даже не обернулся.

А Валентин, раскинувшись на корме лодки, блаженно закрыл глаза. С тех пор как он встретился с Рудольфом и его компанией, минуло больше месяца, а крепко заснуть и всласть выспаться, не вскакивая среди ночи от малейшего шороха, шагов поблизости или звука голоса, не удавалось. Спать он, конечно, ложился, но отдыхало лишь тело, а голова не знала покоя. После непродолжительного гостевания в квартире Рудольфа, оказавшись здесь, в рыбацких местах, он почти не виделся с Викой, на рыбнице к нему прилепился сынок хозяина, Леонид, и ни на минуту не оставлял одного. Даже спали рядом: то в каюте, то на палубе рыбницы, то на острове в просторных пологах. Что это значило? Поручение Рудольфа сыну приглядывать за ним? Или его, собственная, разыгравшаяся подозрительность? Валентин не находил объяснений. Он и Вика – пока чужеродные тела в этой компании. Рассчитывал ли он на иное обхождение? Нет. Следовало благодарить случай, что всё сложилось, как нельзя лучше. Не будь той засады и нападения бандитов на Рудольфа, неизвестно, как обернулись бы их дела. В чемоданчике, конечно, были большие деньги. Но ни Вика, ни он не попытались открыть его, чтобы убедиться, хотя время и возможность были. После того, как они привели избитого до полусмерти Рудольфа в чувство, тот потребовал перенести его в машину. Валентин и Вика тащили его волоком и кое-как свалили на заднее сиденье. Рудольф оказался крепким мужиком, ни разу не застонал, лишь кусал губы, хотя походил на капризного артиста. От его светлого костюма и белой рубашки ничего не осталось: рвань, грязь и кровь да чемоданчик, который он не отпускал от себя, прижимая к груди. Свалившись на сиденье, первое, что он сделал, приоткрыл его и довольный, тяжко вздохнул. Валентину, проследившему за его действиями, бросились в глаза доллары.

По команде Рудольфа они загрузили в багажник убитого водителя. Мертвец был опрокинут в бензинную вонь на запасное колесо, запчасти и какие-то железки. Рудольф сунул Валентину пачку денег и приказал:

– Довезёшь до дома!

Валентин отрицательно покачал головой:

– Мне удирать надо. Извини, друг.

Тогда тот угрожающе прохрипел:

– Я – Рудольф Астахин. Слыхал про такого?

Валентин отмахнулся:

– Я не здешний.

– Видишь деньги? Здесь много. Дам вдвое, если отвезёшь, куда скажу.

– Нет. Мокрухи много. А мне с ментами встречаться нельзя. Эти мертвяки решётку обеспечат надолго.

– Выручай, брат! Век не забуду! – кривясь от боли, Рудольф попытался поднять голову.

– Я и водить-то как следует не умею… – вяло отказывался Валентин. – Может, Вика…

– Баба твоя?

– Она умеет.

– Зови её, за деньгами дело не станет.

Вика села за руль, Валентин рядом, автомобиль уже было тронулся, но с заднего сиденья донеслось:

– Слушай, брат, тебя как звать-то?

– Валентин.

– Последняя просьба, Валентин… Я ещё накину, не сочти за труд?..

– Что надо?

– Пошарь у них в карманах. Не обижайся, брат. Так надо. Деньги найдёшь, себе бери, а документы или бумажки – мне.

Валентин чертыхнулся, но просьбу выполнил. Вылез из машины, вернулся к месту драки. Ни денег, ни паспортов у бандитов не оказалось. У Мирона болтался на запястье занятный брелок редкой формы, Валентин им и довольствовался, резко оборвав цепочку.

– Вот всё, что имелось приметного, – протянул он брелок Рудольфу.

– Не густо, – буркнул тот, кивнул женщине, и машина помчалась.

– Вы дорогу указывайте, – подала голос Вика, как только они отъехали от гостиницы.

– Правь по главной улице, докатишь до первого светофора, скажу, – ответил Рудольф и, обращаясь к Валентину, спросил: – Значит, не местные, говоришь?

– Так точно.

– Военный, что ли?

– Служил.

– И чего?

– Под сокращение попал.

– А мне почудилось, вы наши. Что у гостиницы ошивались?

– Места ждали. Работу ищем. На сейнер хотели устроиться, в море пойти.

– Какая сейчас рыба? Раньше думать надо было… Но не беда. Что-нибудь придумаем. А в море-то бывал сам?

– Приходилось, на Сахалине служил.

– Жена?

– Не понял?

– Жена за рулём-то? Кстати, как её имя?

– Виктория, – мягко ответила женщина.

– Рудольф. Вот и познакомились. Спасибо, вы с мужем спасли меня. Я долги плачу.

– Не женаты мы, – буркнул Валентин. – Вместе приехали… работу искать.

– Родственники, что ли?.. – не то засмеялся, не то захрипел от боли Рудольф.

– Подруга, – оборвал его Валентин.

– Извиняй, брат, – скривился Рудольф, автомобиль тряхнуло на кочке. – Отбили у меня эти уроды вместе с рёбрами и всё остальное. Особенно, видать, башку. Соображаю плохо. Простите, Викочка.

– Прощаю, – подала та голос.

Валентин промолчал. Через полчаса подъехали к двухэтажному дому, тёмному и тихому.

– Нам на первый этаж, – ткнул рукой Рудольф на металлическую дверь. – Помогайте, братцы, ещё немножко я на вас покатаюсь.

Они перенесли его в однокомнатную квартиру. Жильём здесь не пахло, от мебели несло казённым духом.

– А с ним что делать? – спросил Валентин, имея в виду труп в багажнике.

– Не твоя забота, – глухо ответил Рудольф изменившимся тоном и потянулся к телефону у дивана…

* * *

Было за полночь, когда к дому подлетели две легковые машины. Крутоплечие парни заполнили комнату, где приходил в себя их вожак. Валентин и Виктория ретировались на кухню и не высовывались, но каждый новый человек после общения с Рудольфом, заглядывал, будто невзначай на кухню, здоровался и внимательно оглядывал обоих. К утру все разбежались, унесли и Рудольфа. На столе в комнате, где он лежал, осталась солидная пачка денег и обрывок листка с телефонным номером и напутствием хозяина: «Живите здесь. Никуда не высовывайтесь. Сам навещу».

Неделю они жили в ожиданиях. Он появился внезапно. Рано утром, один и на своих ногах. Следы побоев на лице скрывали чёрные очки, аристократический костюм – остальное. Он заметно прихрамывал, как ни пытался скрыть. Вошёл без звонка и стука, своим ключом открыв дверь. Валентин лежал с открытыми глазами, не двигаясь, проснувшись, лишь только началась возня у двери. Рудольф прошёл в комнату, где спала Вика, постоял недолго и заглянул к нему на кухню.

– Чего тут мучаешься? Баба-то рядом! – вместо приветствия зло хмыкнул он.

– Я же тебе всё объяснил, – буркнул Валентин.

– Что? И не трогал ни разу? – изумился тот.

– Я её мужа хорошо знал. Служили вместе. Погиб он. Утонул.

– Чего же за собой её таскаешь?

– Сам не знаю.

– Как так?

– Трясло на Камчатке часто, слышал небось… Вот в одной такой катавасии он и погиб, спасая детей в интернате. Всех, нас, военных, тогда туда бросили… Разбираться стали, что, да как? Я – в отставку, вчистую. – Валентин поднялся, прибрал постель. – Потом поехал к его отцу с матерью всё рассказать. Спрашиваю их, где жена-то? А она с другим давно. С неделю я у стариков пожил. Они ко мне привязались. Я им вроде как за сына погибшего. Сам-то детдомовский, тоже спешить некуда. Но потом одумался, завод у них чахлый, профессии моей нет, а я привык на воде… Выпил, уезжая, стою на вокзале и зло стало. Витька, дружка, вспомнил. Зачем ехал-то? Его нет давно, а я жене – ни слова. Пойду, скажу всё, что о ней думаю… расскажу, как погиб…

– Ну? – заинтересовался Рудольф, подталкивая замолчавшего Валентина: – И что в ответ услышал?

– Случилось всё, как и не думал. Разревелась она на первом моём слове и убежала.

– Что так?

– А вот так!.. Вернулся к старикам. Ещё день-два прокантовался. Она сама прибежала, упала мне в ноги… оказывается, знала уже всё, старики ей с моих слов поведали… Укатил я до Куйбышева. А там на теплоход и сюда по Волге к вам в Астрахань. Надумал на сейнер пойти. Платят хорошо. С харчем – полный галс… Как-то утром выхожу на палубу… А она встречает!..

Рудольф округлил глаза, хлопнул себя по коленкам:

– Вот бабы! Шекспир отдыхает!

– Вот так и приехали… – закончил Валентин.

– Втюрилась?

– Договорились ехать вместе. Она в ресторане раньше работала, готовит здорово. Могла бы коком пойти или в помощницы.

– Уж больно баба видная, достанут её матросы.

– Она строгая.

– Слушай, а возьму-ка я вас к себе. Пойдёшь? Плачу хорошо.

– Сам платишь?

– Да нет, конечно. Рыбзавод. Всё честь по чести. С трудовой книжкой. Но порядки у меня свои. Кто пашет, того не обижаю. Уедешь отсюда на «жигулях».

– Мне главное деньги и воздух свежий.

– Вот это как раз и обещаю.

– А что делать-то?

– Рыбу будешь ловить. – И, помолчав, добавил: – Но какую рыбу!

Рудольф сам взял их паспорта, трудовые книжки и исчез. Позвонил через несколько дней, велел написать автобиографии. За бумажками прислал Леонида. Тот явился с фотоаппаратом, объяснил, что в управление кадров требуются фотки.

– Мы сами-то что? В ателье не дойдём? – завозмущался Валентин.

– Я мигом отпечатаю, а вам приказано не высовывать носа, милиция шмон подняла из-за бузы у гостиницы, – буркнул Леонид и умчался.

К середине второй недели приехал сам Рудольф, уже заметно оздоровившийся, чёрные очки – на лбу, только рот старался открывать реже: зубы ещё ждали своей очереди у стоматолога. Объявил с порога, что с работой всё улажено, усадил обоих на заднее сиденье «Волги» и покатил по городу. Возил он их до вечера и после этого ещё несколько дней по разным многолюдным местам. Из машины выходить не разрешал. Валентин запомнил барахолку, несколько восточных рынков, рыбный базар. Искали Мирона и Буратино, но ни Валентин, ни Виктория среди мелькавших подозрительных рож колоритных физиономий гитариста и запевалы не приметили. С десяток фотографий Рудольф принёс в пакете. Морды там были явно уголовные, не хватало лишь подписей: «осуждённый Петров», «осуждённый Сидоров»… Но и здесь их ждала неудача.

На этом суета прекратилась, и их привезли в рыбацкие края, где Валентин сразу потерял Вику из виду – её Рудольф определил к себе. От Леонида Валентин скоро дознался, что та занимается поварским делом и готовит для отца. Валентин тянул сети, учился новому ремеслу. Леонид от него не отходил, подсказывал ненароком, помогал, остерегал от злого глаза или зуботычины, впрочем, вскоре оказалось, что в этом его подопечный не нуждался, так как первого же зарвавшегося наглеца проучил жестоко, но беззлобно. Стычка была короткой, однако многим запомнилась.

Потребовалось время, чтобы Рудольф постепенно приблизил Валентина к себе, и он оказался на рыбнице, совсем близко к кормприёмщику Астахину: без каких-либо объяснений ночью Валентину был вручён нож, которыми орудовало несколько ловких мужиков под командованием Матвеича, правой руки Рудольфа, и его научили, как следует разделывать осетров и белуг при свете луны, пробивать на грохотке икру и, посолив, укладывать во фляги. Валентин усваивал всё быстро, лишних вопросов не задавал. Несколько ночей он занимался только этим. Рядом кромсал брюхи огромным рыбинам Леонид. На десятки километров вокруг лишь вода да чакан. Безразлично взирали луна да звёзды. Отсыпались днём.

Валентин ждал серьёзного разговора с Рудольфом, с Матвеичем, с Леонидом, но не находилось повода. Рудольф последние дни где-то пропадал, появился внезапно, один на один вручил деньги, вызвав в каюту рыбницы. Денег было слишком много. Столько сразу Валентин не видел. Многозначительно глянув на него, Рудольф ждал.

– Что про Викторию не спрашиваешь? – Когда пауза затянулась, буркнул неприязненно: – Быстро забыл?

– Нет интереса, – нахмурился Валентин, стал считать деньги, сбился, сплюнул на пальцы, повёл новый счёт.

– Успеешь сосчитать, – попробовал остановить его Рудольф. – Жмота из себя не корчь, не похож. Да и не поверю я, чтоб ты такую бабу забыл. Не за этим вёз.

Валентин лишь невнятно огрызнулся, не прекращая занятия.

– Дурачка валяешь? – зло процедил сквозь зубы Рудольф. – Ну, давай, валяй! Только знай: стычку с Циклопом я организовал, чтобы тебя проверить. Подговорил громилу проучить болезного Сыча, который к Вике твоей, как телок прицепился, а ты враз и влез. От Сыча-то тебе никакого урона нет, уродец к любой юбке льнёт, по матери, поварихе прежней, тоскует, а Циклоп, хоть и безобразен, но мужик настоящий. Он ради бабы любую пакость совершит. И не думай, что укорот ему дал в прошлый раз, ты врага себе серьёзного нажил.

– Увидим, – сунул деньги в карман Валентин. – Друзей-то здесь не наблюдается, соглядатаев приставил, принюхиваешься ко мне?

Астахин слушал, ухмыляясь.

– А разговор ты пустой затеял, я думал, что ты о настоящем деле калякать станешь.

– Ну что ж! – Рудольф хлопнул его по плечу. – Давай о настоящем… Завтра с Леонидом займёшься задачкой посерьёзней. – И подмигнул: – Но и подороже.

– А что ж завтра? – хмыкнул в ответ тот. – Готов и сегодня, время – деньги.

Рудольф оценивающе оглядел его не без ехидства:

– Ты сменил бы робу-то. А то ходишь оборванцем. Вон, бери пример с моего Леонида. Тот себе ни в чём не отказывает. Веселись, пока живётся, гуляй, пока деньги есть, люби, пока…

Рудольф оборвал фразу на слове, махнул рукой и ушёл своей лёгкой артистической походкой. Валентин заказал Леониду спортивный костюм, который видел на юнце. Тот как раз собирался в город навестить мать.

* * *

Задание, о котором говорил Рудольф, оказалось действительно непростым. К этим делам Астахин подпускал людей проверенных, таких, как Матвеич. Валентину и Леониду следовало прятать фляги с икрой под воду в укромных местах, а затем в нужное время погрузив на катерок, буксировать ночью поближе к городу; оттуда их переправляли на туристические теплоходы.

Вот этим делом и занимались только что Валентин с Леонидом, пока молодой не убежал купаться.

Валентин пошевелился в дрёме, лениво подставил солнцу другой бок. Припекало. Слабый крик донёсся до него. Что за незадача? Он открыл глаза. Приподнялся на локте. Вдали на берегу кричали, размахивая руками, два человека. Рядом с Леонидом Валентин узнал Сыча.

– Что орёте? – вскочил на ноги Валентин. – Пожар?

– Повариху бесчестят! – выкрикивал Сыч. – Драка на рыбнице! Убивают друг друга!

Как был, в одних плавках, Валентин бросился головой в воду и, судорожно работая руками, поплыл к острову. Через минуту втроём они неслись по песчаному берегу к рыбнице.

Уроки благодарности

Вика спиной вжалась в сетку «рабица» и замерла от страха. Циклоп, одноглазый гигант, отчаянный, не признающий никаких авторитетов, пожирал её безумным единственным глазом, потрясая кулаками на середине импровизированного ринга. Он праздновал только что одержанную победу и жаждал овладеть прелестной жертвой. Вика обмерла, в ужасе закрыла глаза руками…

С час назад началось это безумство, которое она восприняла как дурной сон и только теперь начала осознавать всю глубину трагедии собственного положения. Пьяная бесноватая рвань ворвалась на кухню, где, ничего не подозревая, она занималась у плиты, выволокла её на палубу и, вознеся над головами, на руках протащила на берег к месту, отгороженному металлической сеткой. Здесь, словно жертвоприношение, она была брошена к воздвигнутому на бочках деревянному подиуму, на котором восседали старшины во главе с Матвеичем. Не понимая, она ещё с надеждой вглядывалась в хмельные физиономии, отыскивая единственного – их хозяина, Рудольфа. Она ещё верила – он придёт и защитит, спасёт её, положив конец всей этой безумной вакханалии. Да и могло ли быть иначе! Лишь пользуясь его отсутствием, думала она, зверьё решилось на бесчинства. Отмщением грозился ей Циклоп, получив отпор от Валентина. Увы, тот урок прошёл даром чудовищу, а Валентина куда-то отослал Рудольф и сам пропал. Но он дознается, он сурово накажет всю эту мразь, верила она, сцепив колени руками и сжавшись в комок…