Точка невозврата

Каждый из пяти видов вооруженных сил США, куда следует добавить и несколько силовых структур, может заказывать производителям самые разнообразные виды вооружений, техники, спецснаряжения и прочих вещей – правда, лишь после утверждения заказа соответствующей комиссией сената. Заказ обоснован, утвержден, принят к исполнению. Бюджет Штатов выделяет деньги – много-много веселых серо-зеленых долларов. Эта гора денег – как бы велика она ни была – заправилам ВПК всегда казалась и будет казаться всего лишь невысокой кочкой. И чтобы она росла выше и выше – нужен враг. Враг страшный, коварный, безжалостный, даже во сне видящий, как он уничтожает мирных и добродушно-доверчивых американцев…

Кроме того, ВПК – это, по сути, самое обычное капиталистическое предприятие. А о капитале давным-давно один бородатый умник написал, что «нет такого преступления, на которое капитал не рискнет пойти ради трехсот процентов прибыли – хотя бы и под страхом виселицы!» Знатоки утверждают, что мудрость сия написана неким Томасом Даннингом, а Карл Маркс ее просто процитировал в своих работах. Кому из старцев принадлежит авторство – не столь важно, поскольку главная штука кроется в том, что оба они ошиблись. Капитал века девятнадцатого с его жалкими мануфактурами и свечными заводиками здорово отличается от монстра двадцать первого столетия. Монстр-21 силен, циничен и беспощаден. И готов на любое преступление ради прибыли, выражаемой даже небольшими, очень скромными цифрами…

– Мы намерены и впредь поддерживать принципы здоровой и честной конкуренции, которые должны распространяться не только на производителей электроники в США, но и на аналогичные предприятия и компании всего мира! – полноватый, заметно ухоженный мужчина лет тридцати пяти легко развернулся вместе с креслом и неопределенно повел ладонью, изобразив некий замысловатый образ. Тут же на секунду замер, думая о чем-то своем, недовольно поморщился и продолжил: – В общем, как-то так! Остальное доработайте сами, миссис, в конце концов именно за это я плачу вам неплохое жалованье. Только непременно не меньше трех раз упомяните в тексте о «здоровой и честной конкуренции»! Все, вы можете идти. Попросите приготовить мне кофе. Пожалуйста. Да, и еще… Начальник службы безопасности прибыл?

– Мистер Доу, насколько я знаю, сейчас находится у себя в кабинете, – поправляя в папке бумаги, учтиво, но с отчетливой долей сухости ответила пресс-секретарь. – Так я свободна, мистер Гардинг?

– Да-да, вы можете идти. И пригласите ко мне Доу! Я жду этого бездельника уже полтора часа!

Гардинг проводил неприязненным взглядом пресс-секретаря, поспешно покинувшую кабинет босса: казалось, даже напряженно-прямая спина женщины излучала презрение и ненависть – причем не только к неприветливому, жесткому начальнику, но и ко всему миру. Мужчина едва приметно усмехнулся. Вдруг подумалось, что если бы он умел читать чужие мысли, то можно смело спорить на тысячу баков, что эта злобная девка наверняка сейчас бормочет про себя что-нибудь вроде: «самодовольный ублюдок!» Правда, Гардингу на это было решительно плевать, поскольку он был твердо убежден, что подчиненные и не обязаны любить своего шефа. Уважать, бояться – да. Ненавидеть? Еще лучше! По мнению Гардинга, ненависть к вышестоящим стимулировала профессиональный рост и заставляла работника как можно добросовестнее относиться к своим прямым обязанностям – чтобы сволочи боссу решительно не к чему было придраться…

– Разрешите, мистер Гардинг? – в кабинет почти бесшумно вошел средних лет мужчина в обычном сером костюме, который по замыслу его владельца явно должен был сколько-нибудь облагородить туповатый облик начальника службы безопасности. Попытка оказалась не очень-то удачной – с помощью обычных тряпок природу изменить мало кому удается. Правда, Гардинг знал, что в случае с Доу внешность совершенно не соответствовала его опыту, уму и хватке – свою работу этот парень знал досконально и выполнял практически безукоризненно. – Вы хотели меня видеть?

– Да, Доу, хотел. Присаживайтесь. Можете курить, – босс, не глядя на подчиненного, провел ладонью по сверкающей поверхности стола и негромко повторил: – Да, хотел. Но не столько видеть вас, сколько услышать, что там новенького с вашим уголовником из военной тюрьмы? Он согласен работать на нас?

– Да, босс, – сдержанно кивнул Доу и пояснил: – Сначала он заартачился, мол, мне и тут хорошо и все такое, но мы самую малость нажали, и он согласился. Правда, думаю, сделал он это без особого восторга, но нам ведь на его настроение плевать – главное, чтобы он грамотно и толково сделал свою работу. А уж за этим мои ребята проследят! Все будет в лучшем виде, босс, а там уж…

– Что будет потом, мне совершенно плевать, как вы тонко подметили, – грубовато перебил Гардинг главу службы безопасности. – Я просто хочу еще раз напомнить, что ни у вас, ни у ваших людей нет права на ошибку. Я ничуть не сомневаюсь, что в предполагаемый район поиска ринутся все, кому не лень, включая и наших спецов из ВМФ, из ЦРУ и прочих солидных «синдикатов», и даже русских. Даже так: думаю, что именно русские приложат все силы, чтобы оказаться на месте первыми – что-что, а военные у них умеют прекрасно работать до сих пор. Так вот, или мы доберемся до объекта первыми, или… Нас ждут очень большие неприятности. Очень большие! Я без работы, конечно, не останусь, а вот вам, Доу, придется совсем хреново! Скинете вы свой шикарный костюмчик и отправитесь на какое-нибудь техасское ранчо открывать ворота в загоне для коров – и то лишь в случае, если здорово повезет. Если же нет… Короче, неудачу я даже и рассматривать не желаю! Сколько вам понадобится времени, чтобы вытащить этого пловца из тюрьмы?

– Минимум неделя, – уверенно произнес Доу и уже менее уверенно добавил: – Вы же понимаете, что за день-два такую операцию осуществить просто невозможно. Я понимаю, что время дорого, босс, – мы сделаем все, от нас зависящее… Уверяю, как только мы вытащим его, так сразу и отправим искать этого чертова утопленника.

– Три дня, – нажал голосом босс. – Даю вам целых три дня, Доу. Когда наступит четвертый – он уже вовсю должен плавать, нырять и все остальное.

– Мистер Гардинг, простите, но не могли бы вы мне немного подробнее объяснить, из-за чего такая спешка вообще? Нет, я понимаю, что нельзя допустить, чтобы спутник попал в руки к русским или китайцам, но вы говорите, что мы должны и наших же военных опередить! Я правильно вас понял?

Вместо ответа босс раскрыл одну из папок, лежавших на краю стола, и подтолкнул собеседнику несколько скрепленных между собой листочков.

– Вот, прочтите отмеченные маркером места!

«Использование деталей и поддельных электронных устройств китайского производства в американских оружейных системах крайне распространено, – Доу быстро пробежал глазами первую фразу и дальше начал читать более внимательно, не пропуская ни одного слова: – К такому выводу, как сообщает Defense News, пришла Комиссия Сената США по делам вооруженных сил (ASC), расследовавшая появление подделок в войсках на протяжении последних нескольких месяцев. По данным комиссии, проверившей происхождение более ста поддельных электронных устройств, 70 процентов деталей в них были закуплены в Китае. Еще 20 процентов деталей прибыли из Канады и Великобритании, которые через посредников тоже приобрели их в Китае.

Поводом для масштабного расследования стал доклад Министерства торговли США, обнародованный в январе 2011 года, согласно которому за последние несколько лет участились случаи обнаружения поддельных компонентов в американской военной технике. Согласно выводам ASC, “эпицентром” поддельных электронных деталей является китайский город Шэньчжэнь…»

– То есть, – отодвинув от себя бумаги и осторожно подбирая слова, начал Доу, – вся эта суета из-за того, что и мы…

– Вот именно, приятель, и мы тоже… – Гардинг налил в стакан воды, выпил, не предлагая собеседнику, и раздраженно добавил: – И если это дерьмо всплывет, то нам грозят такие неприятности, такие убытки, что… Хотя что это я – неприятности, Доу, это когда жена застает вас в постели с конюхом! А то, что ждет нас в случае неудачи, именуется катастрофой и гибелью.

– Простите, босс, я ведь не специалист, – виновато пожал плечами Доу, – и всегда думал, что если спутник, выведенный на орбиту, падает, то он сгорает в атмосфере – в этих… в плотных слоях, нет? Как же этот-то уцелел?

– По-разному бывает, – скупо улыбнулся хозяин кабинета. – Сгорают остатки топлива и масса бесполезных железок, но кое-что и остается. Причем остается всегда. Доу, если совсем просто, то самые главные приборы и прочая хрень очень тщательно упрятаны в несгораемые капсулы. Сами понимаете, иначе все астронавты попросту сгорали бы как бумага, но они уже много лет мотаются туда-сюда и, как вы могли заметить, вполне благополучно. Еще вопросы?

– По поводу района предполагаемого падения… Я ознакомился с официальными источниками – они указывают слишком уж невероятные координаты! Это тысячи и тысячи морских миль. Как можно охватить и прочесать такую громадную территорию?! Это же абсолютно нереально!

– Доу, но вы же взрослый человек, – снисходительно усмехнулся Гардинг, – и должны понимать, что все так называемые официальные источники лукавят – кто же вам укажет точные координаты, зная наверняка, что за подобными объектами охотятся все разведки мира… Зайдите к нашим аналитикам – они подскажут более точно рассчитанное ими место падения. Хотя и они далеко не боги и даже не ясновидящие. От себя же могу добавить лишь одно: вы не будете сколько-либо ущемлены в средствах! Ищите, заказывайте, покупайте, арендуйте, черт возьми, все самое лучшее, но найдите эту проклятую железяку и сделайте так, чтобы от нее не осталось даже микроскопических обломков! Вы хорошо поняли меня, Доу?

– Да, босс, – твердея лицом, кивнул начальник службы безопасности, – я все понял. И уверяю вас – мы сделаем все возможное! Через три дня наш Томпсон будет, как вы говорите, плавать, нырять и все такое. Мы найдет эту стальную тварь, мистер Гардинг!

– Вот-вот, именно тварь! Еще раз подчеркиваю: надо не только вырвать у нее ядовитые зубы, но и сделать так, чтобы все прочие участники поисков вместо вожделенного приза нашли только пару креветок и дохлую морскую звезду. Все, Доу, хватит болтать – мы с вами не сценарий для голливудского боевичка сочиняем! Идите. И помните: время – это для нас сейчас не только деньги, но и многое другое, – босс снова усмехнулся – правда, на этот раз мрачновато – и добавил: – В нашем сценарии я бы написал, что речь идет о благополучии многих серьезных и очень уважаемых людей. И они настолько серьезны, что провала нам с вами никогда не простят. Так что, Доу, речь идет не о какой-то там «железке», а о наших жизнях!..

Желтое море, район российско-китайских учений, 170 морских миль от восточного побережья Китая, август 2011 г.

Море оказалось вполне обыкновенным – серовато-голубым, а вовсе не цвета золота или пустыни. Возможно, в месте впадения в него легендарной речки Хуанхэ морские воды и имели некий желтоватый оттенок, но здесь, далеко от китайского побережья, с цветом морских волн все было в полном порядке. Хотя большому противолодочному кораблю – или БПК, если по военно-морскому – «Адмирал Кузнецов» – цвет вод Желтого моря был абсолютно безразличен, поскольку у него, как и у прочих российских и китайских судов, были задачи более серьезные, чем рассматривание соленой водички у себя под форштевнем.

Российская эскадра из трех БПК и нескольких судов обеспечения, возглавляемая могучим крейсером-флагманом тихоокеанского флота, вышла в море вместе с двумя десятками китайских боевых кораблей и подлодок для проведения совместных учений. Проще перечислить, чего в планах генералов и адмиралов не было, чем рассказать обо всех мероприятиях, которые предстояло осуществить и отработать российским и китайским товарищам по оружию. Здесь было и маневрирование судов, и совместное форсирование «опасных» районов, и боевые стрельбы из всех видов оружия как по морским, так и по воздушным целям, и спасение судна, терпящего бедствие, и многое другое. Для «другого» с обеих сторон имелись подразделения морской пехоты, которым были приданы группы боевых пловцов. Если морская пехота во всем мире бесспорно признается наравне с воздушно-десантными войсками элитой армии и флота, то подразделения боевых пловцов являются суперэлитой…

– Шен йо хуа йуан ли сычу чин чао-чао, сычу чин буцай чйао-чйанг, – негромко напевал, старательно выговаривая каждый слог, крепкий мужчина лет тридцати, неторопливо перебирая сложенное на расстеленном куске брезента снаряжение. Спец-акваланг, выкрашенный в скучный армейский цвет, во всем мире именуемый «хаки», гофрированные шланги, маска, ласты, черный прорезиненный гидрокостюм.

– Товарищ старший мичман, и что это мы так красиво мяукаем, а? – заинтересованно спросил певца возившийся с точно таким же набором аквалангиста военный чуть постарше на вид, да, пожалуй, и ростом повыше. – Что-то больно уж знакомое… А, точно – это ж «Подмосковные вечера»! Тритон, ты когда это китайский выучить умудрился? Или я что-то не догоняю?

– Так точно, товарищ капитан, «Вечера» на китайском! А язык учил тайком от всех, по ночам. О, сколько бессонных часов я провел над китайской грамматикой, задыхаясь под одеялом…

– Трепло ты, а не Тритон, – иронически прищурился капитан Катков, среди своих чаще именуемый прозвищем-позывным «Скат», – а то я не понимаю, что ты где-то слова, русскими буквами написанные, нашел и тупо вызубрил. Понты кидаешь, земноводный?

– Капитана шибко умная, на три метра под землей видит, однако, – Троянов грустным голосом похвалил командира за догадливость, сокрушенно вздохнул и принялся за разложенное чуть в стороне оружие. Правда, уже через полминуты прервал свои манипуляции и мечтательно произнес: – Вот учения закончатся, соберемся мы в кают-компании с нашими узкоглазыми товарищами, выпьем по стаканчику и устроим концерт. Они «броня крепка и танки наши быстры» на русском споют, а мы чем ответим? Вот и я говорю: конфузия! Но тут я, весь такой красивый, встаю и по-китайски «Вечера» как вжарю! Спасу, так сказать, престиж Родины и честь флота. И тогда сам товарищ вице-адмирал прослезится, крепко так обнимет меня и скажет…

– «Трепло ты, мичман!» – вот что скажет адмирал, – хладнокровно оборвал мичмана Катков и, взглянув на часы, поторопил: – Валера, время! Собираем добро – у нас до вылета тридцать пять минут осталось.

Ровно через сорок минут Ка-27, вертолет палубного базирования, выкатился из ангара и расправил лопасти двух своих винтов. Вскоре машина, подвывая турбинами и с шелестящим свистом разгоняя тугие струи воздуха, мягко оттолкнулась от вертолетной площадки на широкой корме БПК и, слегка кренясь на правый борт, быстро пошла курсом на северо-восток.

В грузовом отсеке вертолета расположилась смешанная группа из морских пехотинцев и боевых пловцов. Задача, поставленная командованием перед спецназовцами, была проста: следовало подняться на борт захваченного террористами судна и освободить взятую в заложники команду из мирных моряков. А поскольку террористы, скорее всего, появлению спецназа вряд ли обрадуются, то их, по замыслу отцов-командиров, надлежало ошеломить, обезоружить и взять в плен. Или, в случае серьезного сопротивления, уничтожить.

Роль захваченного корабля должна была сыграть какая-то китайская посудина средних размеров из числа судов обеспечения. По договоренности с китайской стороной, и заложников, и злобных пиратов изображали спецназовцы из Поднебесной. С ними-то и предстояло «повоевать» бойцам российским – учитывая то, что каждая из сторон явно не захочет ударить в грязь лицом и постарается показать себя с самой лучшей стороны, то игра обещала быть интересной и в некотором смысле даже небезопасной.

Если военные учения с некоторой натяжкой можно назвать игрой в войну для взрослых мужчин, то особо стоит заметить, что взрослые игры военных порой предполагают очень серьезные испытания, трудности и потасовки. Более того – и на учениях нередко случаются и самые настоящие потери! Может не раскрыться парашют десантника, задремавшего в кустах бойца может ненароком переехать танк, грузовик перевернется на скользкой дороге… Да мало ли что может случиться там, где мужчины затевают суровые взрослые игры – ни пресловутый человеческий фактор, ни трагические случайности обычным приказом командования еще никогда отменить не удавалось…

Ка-27 снизился до пяти – семи метров над серовато-синей поверхностью моря и завис, тугими струями воздуха взбивая на воде кипящие круги и вздымая туманное облако брызг и водяной пыли. Дверь отсека отъехала в сторону, и из черного брюха вертолета в кипящую воду с небольшим интервалом один за другим выпрыгнули четыре аквалангиста. Всех четверых мгновенно упрятала в своей необъятности толща морской воды, а геликоптер быстренько набрал высоту и снова бочком-бочком унесся куда-то в сторону – вероятно, для морпехов время высадки еще не пришло.

В разных морях и океанах Земли не только цвета и оттенки горько-соленой водички отличаются, но и температуры, и степени её прозрачности, и многие другие показатели вроде самой солености. Воды моря Желтого оказались средненькими по всем параметрам. Но боевых пловцов в данном конкретном районе больше всего интересовала – а точнее, беспокоила – лишь прозрачность, которая могла бы быть и похуже. В мутной воде не только, по утверждениям умных людей, удобнее рыбку ловить – при неважной видимости и щуке к доверчивому пескарику подобраться намного легче и проще…

Четверка боевых пловцов, возглавляемая капитаном Катковым, размеренно работая широкими плавниками ластов, шла точно по невидимой линии, на конце которой вскоре должно было объявиться китайское судно с «несчастными заложниками». Пловцы шли по двое, с небольшим интервалом между парами – примерно так же, в спарке, летают летчики. Несмотря на кажущуюся разность стихий, между воздушным боем и дракой в морских глубинах есть немало общего – достаточно вспомнить, что и в небесах, и под водой три измерения вместо двух «сухопутных»…

Когда метрах в тридцати впереди и, примерно, в десяти над головами аквалангистов появилось продолговатое темное пятно днища китайской посудины, Скат знаками приказал одному из пловцов провести небольшую рекогносцировку. Боец понятливо кивнул и без промедления направился к судну – следовало аккуратно осмотреть все вокруг и проверить, нет ли каких ловушек, камер слежения или, – что было бы хуже всего, – притаившейся охраны из таких же серьезных парней, тренированных именно для борьбы с подводными диверсантами.

Пловец, старательно и умело используя зыбкую тень, отбрасываемую корпусом судна, сделал круг, то и дело зависая и что-то там рассматривая – со стороны это действо выглядело так, будто огромный морской конек задумчиво и внимательно вслушивается в одному ему ведомую музыку моря. Минут через десять «конек» бодренько заработал ластами, вернулся к товарищам и парочкой знаков уверенно доложил, что ни охранения, ни сонаров «потенциальный противник» для них не приготовил. Следовательно, без проволочек можно приступать к основной операции…

В открытом море, в бескрайнем океане для любого судна, со всех сторон окруженного соленой водичкой, одной из самых страшных вещей является пожар. Казалось бы, ну что там может гореть на плавучей железяке, каковыми сегодня смело можно назвать большинство лодок, катеров, кораблей и прочих творений ума и рук человеческих? Может! И еще как может. Если учесть, что к пожару почти всегда старается пристроиться и госпожа Паника, то действительно огонь на борту становится штукой пострашнее любой торпеды или огромной плавучей глыбы льда, красиво именуемой айсбергом.

Отблески огня китайские моряки и спецназовцы, игравшие роль террористов, заметили чуть позже – сначала они увидели густой дым, с весьма приличной скоростью начавший заволакивать и окутывать корму темным облаком. Порывы слабого ветра, к досаде озабоченно забегавших по судну людей, дым не относили в сторону, а, совсем напротив, швыряли космы вонючего дымного облака как раз в лицо, затягивая серой мутью палубу и надстройки.

Страшное слово «пожар» еще не было произнесено, команда еще не бросилась к помпам, брандспойтам и щитам с огнетушителями и прочими средствами, как из рваного облака темными тенями с неимоверной быстротой выскочили четверо и, не обращая внимания на присутствующих на палубе людей, целеустремленно рванулись к центральному посту. Так называемый капитанский мостик и радиорубку, по всем правилам военной науки, следовало захватить в первую очередь. Что и было сделано, несмотря на все попытки китайских бойцов противостоять незваным гостям, в течение всего лишь двух-трех минут – результат весьма приличный, принимая во внимание обычные нормативы.

Одновременно с боевыми пловцами, обманувшими противника с помощью нескольких дымовых шашек и шумовых гранат, над палубой завис неведомо откуда вынырнувший Ка-27 и по тросу один за другим начали соскальзывать морские пехотинцы – словно торопливые темные бусинки, срывающиеся с порванной нитки.

К чести хозяев судна они с похвальной быстротой сообразили, что пожара, скорее всего, никакого нет и не будет, а будет запланированная учениями потасовка с российскими спецназовцами. Поскольку обе стороны имели очень приличную подготовку и никто не хотел ударить в грязь лицом, то и русским, и китайским лицам грозила серьезная драка с неизбежными в таких забавах синяками, ссадинами, а то и выплюнутыми зубами.

«И грянул бой!» – пусть бой и условный, учебный, но улыбаться, раскланиваться и сдерживать удары противники не очень-то и старались, хотя каждый из бойцов ни на секунду не забывал, что происходящее на палубе – это все же не реальный бой, а всего лишь игра.

Шум, топот, крики, звуки хлестких ударов – морские пехотинцы неумолимо теснили хозяев судна, судя по всему, и не думавших сдаваться-уступать непрошеным гостям. «Учебно-показательная» схватка вот-вот грозила перерасти в серьезную битву, когда над палубой и над головами бойцов прогремело усиленное мегафоном «Отставить!» на русском, китайском и по-английски – вероятно, для пущей убедительности. Команда, – армейский синоним боксерского «брэк!» – поданная двумя офицерами-посредниками – российским и китайским – прозвучала как нельзя вовремя…

– Скат, как ты думаешь, в реальном бою наши ребята им дали бы дрозда, а? – мичман Троянов, с насмешливым любопытством наблюдавший схватку сквозь мутноватое стекло рубки, всем корпусом развернулся и посмотрел на командира. Катков не ответил, лишь равнодушно пожал плечами – мол, кто ж его знает. Тритон на ответе настаивать не стал, а уверенно заключил: – А я вот думаю, дали бы! Я бы нашим морпехам палец в рот не положил бы!

– Ну да, так они и позволят тебе свои лапы грязные совать куда ни попадя, – мрачно проворчал командир и скомандовал своим бойцам, всего несколько минут назад лихо расшвырявшим с десяток «китайских товарищей» и успешно захватившим «командный пост» судна. – Все, конец войне – вон посредники уже отмашку дали. Выходим строиться!

Посредники прошлись вдоль строя, в котором с небольшим интервалом друг от друга замерли российские и китайские военнослужащие. Наметанный глаз проверяющих отмечал и синяки, и ссадины, и прочие мелкие повреждения. По лицу китайца трудно было понять, доволен он работой своих спецназовцев или огорчен, а вот российский подполковник всем своим видом давал понять, что ожидал от боевых пловцов и морпехов чего-то большего.

Капитан Катков философски бесстрастно поглядывал на суровое начальство, судя по солидному животу и кирпично-красному цвету лица, не понаслышке знакомое со всеми истинно мужскими напитками – включая и флотское «шило». Начальство остановилось приблизительно перед центром строя из длинных шеренг, и китайский офицер быстро и коротко что-то сказал, на что строй китайцев тоже ответил коротко, дружно и громко – вероятно, что-нибудь вроде «Служу трудовому народу!» Российский подполковник окинул строй неприязненным взглядом, помолчал, наконец раздвинул тонкие губы в ехидной улыбке и процедил:

– Наши китайские друзья восхищены вашей подготовкой. Но я считаю, что вы могли быть и побыстрее, и пожестче. Если бы это был реальный бой… – Взгляд посредника зацепился за командира морпехов – судя по неприкрыто злому выражению лицу, тот с оценкой подполковника был явно не согласен. – Майор, вижу, у вас есть особое мнение, не так ли?

– Так точно, товарищ капитан второго ранга! Если бы мои ребята работали всерьез, в реале, то все наши противники уже плавали бы в соленой воде, пуская кровавые пузыри. Без вариантов, товарищ капитан второго ранга! – неприязненно отрапортовал майор.

Вероятно, у подполковника насчет «кровавых пузырей» тоже имелось свое особое мнение, но высказать его посреднику помешал вдруг оживший зуммер портативной рации, закрепленной у левого плеча. Искоса посматривая на непозволительно строптивого майора, офицер отошел чуть в сторону, торопливо включил рацию на прием и с минуту молча слушал, после чего коротко сказал: «Вас понял. Конец связи…» Пройдя вдоль строя, подполковник остановился напротив группы боевых пловцов и негромко спросил: