Из жизни душевноВольных

Виктория Румянцева

Из жизни душевноВольных

ВОКРУГ МАНЕКЕНЫ, ОДНА Я НАСТОЯЩАЯ

Лиза до сих пор с содроганием вспоминала день, когда впервые столкнулась с людьми-манекенами. События потом преследовали её в кошмарах.

Восьмиклассница Лиза вбежала в кабинет классного руководителя Ольги Георгиевны. Страх высверлил дырочку в её сердце и присосался с причмокивающим звуком. Девочку трясло. Учительница дала Лизе початую бутылку минералки.

– Что случилось? – спросила она ласково. Экспрессивная девчонка была её любимицей. Ольге Георгиевне импонировали качества ученицы, за которые многие другие учителя (да и одноклассники) Лизу недолюбливали. Например, мятежный дух, эмоциональность, порой и резкость. Потому девочка и прибежала к любимой учительнице – знала, что увидит с её стороны понимание и участие. – Опять поругалась с кем-то?

– Д-д-д-да! Я превратила Мартяшину и Миронову в манекены! – выкрикнула Лиза, стуча зубами о горлышко.

Ольга Георгиевна свела брови на переносице, а челюсть её поползла вниз. Не отвисла, а начала медленно опускаться.

– Я поругалась с этими двумя предательницами, – сбивчиво рассказывала Лиза. – Они мне стали гадости всякие говорить. Я разозлилась, щёлкнула пальцами, раз… и они… и они… превратились в манекены, – слёзы брызнули из глаз  девчонки. – Получается, я их уничтожила!.. Что же мне делать? – Лиза с мольбой посмотрела на Ольгу Георгиевну.

– А ты не задумывалась о том, почему у тебя  часто возникают конфликты? – спросила учительница безо всякого выражения на лице. – Может, надо поискать причину в себе, Лиза?

– Чего? Вы не слышали?.. – напомнила ученица, поражённая её реакцией.

– Слово тебе не скажи – человек уже врагом становится. Подруги давние – и те вдруг тебе предательницами оказались, – Ольга Георгиевна словно действительно не слышала Лизу.

Девочка оторопело смотрела на нее.

– Начни с себя! Например, почему ты фамильярничаешь? Назвала бы подруг Аней и Алёной, может, и к тебе было бы другое отношение! Все у тебя вечно предатели, одна ты – д’Артаньян.

– Так не просто же так я злюсь и обижаюсь! Значит, повод давали!

– Может, надо поискать причину в себе, Лиза? Вот почему я таких людей за всю жизнь не встречала?

– Ольга Георгиевна, я превратила бывших подруг в манекены!

– Может, надо поискать причину в себе, Лиза?

– А, я ещё и виновата в том, что люди – предатели? Ольга Георгиевна, я подруг убила, убила! – выкрикнула Лиза, задыхаясь, из глаз снова высеклись слёзы. – Сделала вот так… – девочка щёлкнула пальцами… и учительница тоже превратилась в манекен.

Лиза истошно завизжала, закрыв лицо руками. Манекен, в который обратилась Ольга Георгиевна, всё монотонно зудел: «Может, надо поискать причину в себе, Лиза? Ты виновата! Вот почему я таких не встречала? Может, надо поискать причину в себе, Лиза? У меня такого не было».

… Лиза проснулась крича.

Её мужчина, разбуженный воплем, сел на кровати, с полминуты соображая, потом обнял возлюбленную:

– Всё хорошо, всё в порядке. Тебе, наверное, приснился кошмар! Принести водички? – заботливо спросил Олег.

– Не надо. Спасибо, – покрутила головой Лиза. – Мне никогда не видятся кошмары, только эпизоды из собственной жизни. Это куда страшнее. Например, первая встреча с ними.

– Манекены, – понимающе кивнул Олег.

– Да, – кивнула Лиза, прижимаясь к нему. – Почти пятнадцать лет прошло, а мне всё ещё страшно, когда картинки всплывают, так жутко, Олег… – она поморщилась, снова вспомнив, как понеслась прочь из школы, но остановилась на крыльце – там стояли её одноклассники. Взгляд Лизы зацепился за два манекена. В них девушка превратила немилых более подруг Аню и Алёну. Лиза остановилась, не веря своим глазам. Другие ребята разговаривали с Мартяшиной и Мироновой, будто не замечая, что те ненастоящие.

«Да я их не убивала, они и были фальшивками!» – осенило. Просто щелчок пальцами обнажил их сущность. Причём, видимо, только для самой Лизы. Другие по-прежнему видели в них одноклассниц, как и полчаса назад.

Мысли Лизы подтвердились, когда из здания школы вышел манекен Ольга Георгиевна. Ребята подвоха не заметили – попрощались с учительницей, попрятав сигареты-сигариллы.

Ольга Георгиевна повернула свое нарисованное грубыми мазками лицо к Лизе. Та поморщилась. Что хочет выразить манекен? Непонятно.

– Олег, я тогда думала, что сошла с ума, меня должны запереть в дурдоме… Подумать только – распознаю ненастоящих людей!..

Лиза осеклась, стало неловко. Это была их первая ночь познания друг друга не только душой, но и телами, а она утяжеляет атмосферу неприятными воспоминаниями!

Олег лишь тепло улыбнулся:

– Я-то тебя понимаю, Лиза, – голос его дрогнул. – Много всякого в жизни повидал, но первые встречи с неживыми, как их я называю, – ужас. Только страха я не испытывал, лишь ярость. Ты ощущала себя ненормальной, я – наоборот. Поражался: почему окружающие такие недалекие слепцы, подвоха не видят? Как я бесился! Когда работал «на дядю», в армии служил, а потом выяснял, что наше руководство – неживые, просто ярился, что вынужден им подчиняться! Да и сейчас…

– Как хорошо, что в моей жизни появился ты, Олежек! До этого было не с кем поделиться переживаниями – меня считали сумасшедшей, а потом выяснялось, что и они манекены! – она понимала, что говорит как героиня кино. Отвыкла общаться с живыми людьми. Слова не склеивались.

Олег погладил её по голове.

Они ещё посюсюкали – Лиза и не знала, как это приятно: нести всякую чушь слащавым голоском, – потом уснули в обнимку.

Двое живых боялись отпустить друг друга в этом насквозь фальшивом мире.

…

Лиза зареклась влюбляться. Что там, она давно не вступала ни в какие отношения в принципе – ни в дружеские, ни в творческие тандемы, ни в сообщества. Зачем проникаться людьми, если потом они непременно начинали критиковать, конфликтовать, а потом выяснялось, что это и вовсе зловредные фальшивки? Видимо, преследовали одну цель – приблизить девушку, а потом её обжечь, разуверить в себе.

Вроде Лизе достаточно щёлкнуть пальцами в самом начале общения, дабы узнать наверняка и не рисковать душевным равновесием, только не всё так просто! Для вычисления манекенов ей требовалось впасть в особенное эмоциональное состояние. Тогда срабатывало. На начальных же этапах, когда девушка была очарована, хотела понять другого человека, его внутренний мир, не получалось.

Лиза боялась в конечном итоге выяснить, что весь этот мир – симуляция, созданная… а непонятно, увы, для чего она сделана. Вокруг – NPC-вредители, одна лишь она – настоящая. При мысли об этом девушку охватывал удушающий страх.

Всю юность Лизу изводил вопрос: ПОЧЕМУ ЕЙ ПОСТОЯННО ВСТРЕЧАЮТСЯ МАНЕКЕНЫ-ПАКОСТНИКИ? Это эксперимент? Допустим, но смысл-то какой? Фальшивки должны… что? Подвигнуть Лизу написать пронзительную музыку или гениальную книгу, стать врачом и лечить живых, просто помочь ей оценить искренние проявления, стать добрее и чище? Возникала в её буйной головушке и версия, что, может, она – некий эмиссар светлых сил, а все эти дьявольские пустышки пытаются озлобить, дабы пошатнуть веру в прекрасное?

К нынешним годам Лиза давно отмела все эти теории. Она не была ни святой, ни злодейкой, ни выдающимся талантом (эх, последнее всё-таки печально).

Способности к чему-то имелись, творческие проблески случались, но Лиза, со свойственной ей честностью, вынуждена была признать – не то. Увы. Она – одинарный представитель человечества (пусть и хотела считать себя одиозной личностью, наделенной способностями и харизмой), с точки зрения Вселенной, ценности особой не представляющий. Не та личность, которая может изменить мир и стать исторической фигурой, не зажжёт сердца и не пробудит умы.

Может, происходящее – это эксперимент над кем-то другим? Лизе, как репликанту из фильма «Бегущий по лезвию», дали память и эмоции, чтобы она не ощущала себя неигровым персонажем, верила в собственную подлинность? Да ну, бред.

Экспрессивная девушка так остро чувствовала жизнь… и своё одиночество!

Окружающие считали Лизу мелочной – на ерунду обижается (как сказал один манекен – бывший мужчина, долго вползавший в доверие: «Слова тебе не скажи! А я буду говорить то, что считаю нужным! Если мне не нравится твое мышление, платье, то молчать не стану! Коль такая ранимая, то работай над собой! Если тебя колет – значит, задело. Задело – значит, правда. Меняйся, чтобы адекватно реагировать на чужое мнение!», – какие они мерзкие, эти злосчастные фальшивки, еще и пытаются обвинить в собственной гадости), другие – бесчувственной, даже беспринципной. Ах, коллегу-подругу подсидела, но ведь та была ненастоящей! Лиза быстро её раскусила. Пакостница! Правда, мелкая. Зато другие люди, коллеги и друзья, увы, нет. Верили этому манекену. Какие неестественные реплики произносила та фальшивица, взывая к справедливости! Страдалица с плохо прорисованной мордой!

Много таких «людей» было… Все против Лизы… да ещё и пытаются ее обвинить в собственной же гадости!..

«Неужели я так до конца жизни и не встречу настоящую дружбу и любовь?» – часто размышляла девушка с горечью.

Она пыталась стать осознанной, пусть это и звучит банально в наше время просветленных гуру, даже, пожалуй, пошло. Тем не менее. Как было у Сергея Довлатова?

«– Есть у тебя какие-нибудь политические идеалы?

– Не думаю.

– А какое-нибудь самое захудалое мировоззрение?

– Мировоззрения нет.

– Что же у тебя есть?

– Миросозерцание».

Лиза пестовала в себе радостные эмоции, училась наслаждаться обучением, дождиком, природой, поездками.

Применимо ещё одно выражение, набившее оскомину, – «быть в моменте». Да-да, от него визжать хочется, но что поделаешь, если это помогало взыскующей Лизиной душе получать удовольствие от жизни?

Однажды девушка встретила его. Олега.

Как было у Беллы Ахмадулиной:

«Хотите верьте,хотите не верьте,Была любовь втораяи третья.А первую я не сразу встретила… »В тот день она гуляла по набережной после работы и концентрировалась на кофе. М-м-м, какой чудесный вкус и дурманящий аромат! О, живительный ветерок подул… Хорошо, в такую-то жарищу! Ах, как приятно гулять часами, ощущая напряжение в ногах. Ох, и брызги с Волги долетели… Освежает как! Лиза улыбнулась… и остановилась, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Девушка оглянулась. Неподалеку стоял симпатичный мужчина, смотрел на нее испытывающим взором.

Тот выпалил, говоря с самим собой:

– Неужели живая?

– Что? – удивилась Лиза, но уже ощутила, как по телу разливается тепло. Девушка почему-то сразу распознала: он такой же. Человек!

Молодые люди стали общаться, затем и встречаться.

Лизе нравилось неспешно проходить все стадии влюблённости. Сначала – робкое светлое чувство. Не порабощающая страсть, затмевающая разум. Такая эмоция-бабочка, что села на ладонь и щекочет лапками. Пошевелишься лишний раз – спугнёшь. И ты не дышишь лишний раз, любуешься узором на ее крылышках.

Была у Лизы и возможность разозлиться на мужчину и щёлкнуть пальцами. Как-то она ему позвонила, трубку взял ребёнок.

– Могу я поговорить с Олегом? – спросила девушка неуверенно.

– А они с мамой сейчас вместе! – доверительно поведал нежный детский голос. – Я передам, что ему звонили! – пообещал ребёнок.

Лиза оторопела. Выходит, Олежек женат?

Позднее он перезвонил ей, предложил встретиться и все объяснить. Она же хотела щёлкнуть пальцами. Из чувства мазохизма.

Олег был обожжен упреками.

– Стоп!!! Я ведь говорил тебе, что разведён!

– Что-то не припомню… – нахмурилась Лиза.

– Неужели такая душещипательная история в одно ухо влетела, а в другое вылетела? Поверить не могу! – расстроено вздохнул Олег.

«Ага, газлайтер! Манипулятор! – подумала Лиза. – Ничего он мне не рассказывал… Я бы такое не пропустила! Вроде… А теперь обвиняет! Очередной манекен?»

– Нет, той ночью рассказывал… – напомнил Олег.

Лиза не могла не признать, что порой действительно прислушивалась к себе, своим ощущениям, а не к словам. С Олегом и вовсе растворялась. Лиза и впрямь могла и пропустить рассказ о бывшей жене.

Ее злость постепенно утихала. Девушка, зажмурившись, быстро щёлкнула пальцами, пока запал не прошел окончательно.

Открыла глаза.

Ничего не произошло. Олег так и остался человеком.

– Я был женат на ненастоящем человеке, – тихо повествовал Олег. – Долго же она мне мозги пудрила… Я верил, что это человек, не колосс о двух ногах. Увы. Сколько нервов супружница мне вытрепала, когда я к ней прикипел! А как тяжело было её оторвать от себя… Хорошо, Снежа родилась человеком. Живым. Настоящим.

Лиза ощутила, что тягостное ожидание обмана, сидевшее на правом плече и посматривающее в вырез на её блузе (но не на грудь – целилось в сердце) наконец спрыгнуло. Она порывисто обняла своего мужчину.

Олег странно посмотрел на нее.

– Ты чего? – спросила Лиза.

– Да так, – снова вздохнул мужчина и все-таки сомкнул объятья.

…

После той ночи Олег решил познакомить новую девушку со своей дочерью Снежаной, которую все называли Снежей.

Снежа и Олежа – так мило.

– Жена отдаст мне её в воскресенье на весь день. Погуляем, пообщаетесь. Надеюсь, ты не против провести время вместе, Лиз?

– Я только за! – девушке хотелось вобрать в себя всю его жизнь, срастись с Олежеком. Впервые в жизни. Лиза ведь всегда была самодостаточной до одиночества. Или наоборот.

Впервые хотелось перейти на «мы».

Снежа оказалась славной девчушкой. Подвижная такая, словно ртуть, весёлая, резвая. Лиза боялась, что та проявит враждебность (может, маман-манекен науськала, она лютая мадам, если верить Олегу), но нет. Вроде.

Они нашли общий язык.

Снежана так умильно закричала: «Папоська!» и бросилась Олегу на шею. У нее не было дефектов речи, девочка коверкала слова, чтобы показаться ещё младше, чем она есть. Скучает по отцу. Хочет оставаться маленькой, чтобы о ней заботились.

Олег рассказывал, бывшая жена пытается всячески препятствовать его встречам со Снежей, делает это с особенным злорадным блеском в глазах.

Девочка поведала, что поругалась с Сашкой, мальчишкой из детского сада, потому что он её обозвал, больше не хочет с ним дружить:

– Наверное, фальшивый, – произнесла Снежа отцовским тоном. – А жалко… Мне так нравилось играть с ним и его шпицем Арахисом!

Лиза перевела взгляд на Олега. Хотела она сказать, что рановато его дочери знать о манекенах. Лучше бы ей и вовсе не довелось узреть истинное нутро некоторых «людей»! Пусть Снежа считает, что мир дружелюбен. Понять обратное успеет ещё… С другой стороны, разве Лиза имеет право вмешиваться в воспитание?..

– Уверен, собака настоящая, – растеряно сказал Олег. Судя по выражению лица, он думал о том же, о чем и Лиза.

– Точно! – и артистичная Снежа попыталась изобразить веселого собакена – путалась в ногах, прыгала вокруг. – Я – Арахис, гав-гав!

Во время прогулки Лизе стало хорошо до щемоты в сердце. Она впервые задумалась о материнстве. Будут они вот так идти втроем: наполненные чувством супруги и ребёнок посередине. Дочь или сын Лизы будет держать Снежу за руку и считать её сестрой.

– Может, пойдем обедать? – предложил Олег. – Я опять приготовлю болоньезе. Фирменное блюдо!

Дернул же Лизу чёрт сказануть:

– Только это не болоньезе, Олежек. Да, паста у тебя вкусная получается, пальчики оближешь. И тем не менее.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Олег. – У меня такие макароны называются «болоньезе». Могу и карбонарой блюдо величать. Да хоть судаком под соусом окрестить!

– Я не хотела душнилой показаться… Просто не так давно пробовала пасту болоньезе в лучших ресторанах Италии. Она готовится иначе…

– Именно душнилой, как ты изволила выразиться, и выглядишь! – зло бросил Олег. – Мы с дочкой будем есть болоньезе, а ты можешь этого не делать, если так принципиально название!

– Я лишь сказала, что болоньезе иначе готовится. Ты что, правда обиделся? Ладно тебе! Как дитя малое, Олежек, – примирительно обняла его женщина, но мужчина ее отстранил:

– Ой, Елизавета Батьковна скаталась в Италию и гордится, что пожрала там в ресторане, поэтому надо бахвалиться! Ах, простите великодушно, что мы, маргиналы провинциальные, готовим не такую пасту. Ой, я опять посмел так назвать свои макарошки болоньезе!.. Стыд и позор мне! На что покусился, селюк?

– Фи, Олег!.. Не кривляйся и не утрируй. Взрослый мужчина, тебе не идет. Нельзя же так остро на невинную реплику реагировать… Это мелочно! – Лиза сглотнула разочарование.

– Ага, теперь ты еще будешь утверждать, что виноват я, – не унимался Олег. – Знаем-знаем, проходили.

Что происходит?

Они ведь понимали друг друга! И вдруг льется агрессия из-за ремарки, пусть и бестактной, хотя Лиза таковой её всё-таки не считала!..

Может, Олег – манекен? Но почему он не показал истинную сущность, когда девушка щёлкнула пальцами? Лиза тогда недостаточно разъярилась. Сейчас щёлкнуть пальцами снова и проверить она была не в состоянии, как и разозлиться всерьёз. Когда человек тебе дорог и близок, трудно его обесценить.

Лиза просто не могла испытать к нему подлинную злость.

– Дело не в грёбаной пасте болоньезе! Испортить мне всю жизнь вы уже не можете, после развода-то, после того, как меня «ушли» со службы, а потом ещё и чуть печень не отбили за непокорность – кому надо не кланялся, так пытаетесь колоть точечно! Сломать не получится – надо хоть унизить, да? Например, фирменное блюдо охаять, а потом «виноватить». Я знаю, вы так щупаете границы! Сначала – замечания на тему «неправильного» названия грёбаной пасты этой, потом – не так держу зубную щетку, затем дышу неправильно, встал не с той ноги, в конце попытаешься под лавочку загнать, апофеозом будет шантаж с помощью ребёнка: «Ты попросил не холуйским тоном, поэтому я сегодня решила, что дочь ты не увидишь, в следующий раз, если захочешь сводить ребёнка в зоопарк, целуй мне ноги. Да, и одежда, которую ты купил Снеже, мне не нравится, вкуса у тебя нет, я хочу, чтобы она ходила во всём бежевом, только деньги мне чехли. И побольше. А лучше – вообще не появляйся, только плати». Нет уж! Со мной такое больше не прокатит! Я наученный! Давно подозревал, с того момента, как ты сказала, будто якобы не слышала мой рассказ о женитьбе, искала повод обидеться, но верить не хотел, чувства взыграли… Фальшивка! – выкрикнул мужчина и щелкнул пальцами.

Лиза превратилась в манекен.

– Так я и знал! – Олег закрыл лицо руками. И эта баба ненастоящая. Влезала в душу, как змеюка, чтобы исподволь ее разрушать. А как притворялась! Отточенное актёрское мастерство!

Дотла решили выжечь эти фальшивки! Но он не поддастся, нет-нет!!!

Вспомнились стихи Бориса Рыжего:

«Городок, что я выдумал и заселил человеками,городок, над которым я лично пустил облака,барахлит, ибо жил, руководствуясь некимисоображениями, якобы жизнь коротка.Вырубается музыка, как музыкант ни старается.Фонари не горят, как ни кроет их матом электрик, браток.На глазах, перед зеркалом стоя, дурнеет красавица.Барахлит городок.Виноват, господа, не учёл, но она продолжается,всё к чертям полетело, а что называется мной,то идёт по осенней аллее, и ветер свистит-надрывается,и клубится листва за моею спиной».

К Олегу подошла дочь. Мужчина выдавил улыбку. Снежа вложила свою теплую ладошку в его большую руку:

– Папа, всё хорошо?

Олег обнял дочь – живого тёплого человека, стараясь скрыть свое состояние, не смотрел на нее.

Девочка снова перевела взгляд с отца на тётю Лизу, которая истово пыталась его в чем-то убедить:

– Нельзя же считать человека фальшивкой из-за неверного слова!

Отец провалился в себя, словно и в самом деле не слышал тетю Лизу. Смотрел сквозь нее, словно той не существовало.

Так уже было когда-то. С мамой Снежи.

– Почему ты не слушаешь меня?! Мы не можем расстаться из-за болоньезе! – не отставала Лиза, захлёбываясь эмоциями.

Болезненное чувство охватило Снежу, когда она вспомнила, как мама пыталась докричаться до отца, а тот так же, как и сейчас презрительно хмыкал: «Фальшивка!», оно было таким огромным, всепоглощающим, что девочка не могла оставаться на месте.

Девочка понеслась к Волге. Ощутив колотье иголочек в сердце, Снежа остановилась. Села прямо на песок. Кто-то лизнул её в лицо. Девочка подняла глаза. Это был Арахис – тот самый пушистик, собакен шкодливого Сашки. Весёлый шпиц был рад видеть Снежу, скакал, лаял. Девочка нахмурилась, памятуя о своей обиде. Сашка тоже «держал марку» – играл с собачкой, демонстративно не замечая подружку. С самой суровой физиономией. Мальчик-то считал, что обозвал её, потому что Снежа первая начала, первая, первая!!! Вечно дразнит!

Девочка перевела взгляд на сурового отца и тетю Лизу. Потом снова посмотрела на Сашку.

– Давай мириться? – предложила она. Мальчик удивленно свел брови. Такого он не ожидал.

Шпиц снова подбежал к Снеже, лизнул её в лицо, зовя играть.

– Что ты, ну что ты, Арахис, – засмущалась она.

– А это, оказывается, девочка. Так что она не Арахис, переназвать надо, – хмуро произнес Сашка.

– Тогда… кхм… Арахисинья! – выдала Снежа.

Ребята покатились со смеху.

– Арахисинья! – повторил мальчишка и снова заливисто расхохотался.

Собаке новая кличка понравилась – она радостно залаяла.

Отсмеявшись, Сашка протянул Снеже пальчик:

– Мирись-мирись…

– … и больше не дерись!

Забыв обо всем, ребята стали играть в догонялки с неугомонной Арахисиньей.

Погода стояла чудесная. Брызги с бескрайней Волги освежали.

Ребята ещё были такими маленькими, а мир – таким большим, настоящим, сулил столько интересного!

ПОДСОЛНУХИ ВАНИ ОГА

Самая талантливая актриса современности Анна Ангеленок (по авторитетному мнению самой Анны) ехала навстречу Вечности. Так она воспринимала все свои съемки. Любой проект может стать счастливым шансом – ее заметят, она снимется в культовом фильме, который будут разбирать на атомы восторженные поклонники. Ане хотелось прикоснуться к чему-то большему, чем она сама. При мысли об этом в сердце начинала пульсировать точка, обдавая то волнением до жара, то восторгом – до озноба.

Пройдут десятилетия, уже не будет самой актрисы, ее детей, а фильм останется.

Сейчас девушка участвовала в документальном проекте о родном городке. Ее молодой человек Артем снимал ролики для «Ю-тьюба» о культуре, истории, фольклоре, выдающихся людях. Аня Ангеленок выступала в роли ведущей.

Сегодня они должны были снимать некролог. Накануне умер их земляк – знаменитый художник, творивший под псевдонимом Иван Ога. Личность одиозная, но притягательная! Тролль. Пусть до эксцентричности небезызвестного Пахома ему далеко, но что-то общее между ними было.

Картина Ивана «Подсолнухи в крови» стала чуть ли не культурным феноменом.

«Клуазонизм, клуазонизм, клуазонизм, – повторяла Аня. – Для своей картины Иван Ога использовал клуазонизм – манеру живописи, где главная роль отводится чистым контрастным цветам, что придает живописной плоскости особый декоративный эффект. Клуазонизм. Клуазонизм же!»

Свой текст актриса добросовестно выучила, от зубов отскакивал, лишь на этом термине запиналась. Даже мысленно. Это плохо. Чем меньше дублей, тем скорее видео смонтируют и выложат. Больше просмотров будет! Пока тело не остыло. Ха-ха, черный юморок.

Бесконечным повторением слова, которое ничего для нее не значило, Аня еще и заглушала тревожное ощущение, взявшееся невесть откуда. Юной актрисе были несвойственны всполохи предчувствия, поэтому она ощущала дискомфорт.

Картина земляка вызывала у актрисы дрожь. Почему – девушка понять не могла. «Подсолнухи…» казались ей мазней, не имеющей художественной ценности. Да какой там клу… клу… черт, опять забыла слово! И все-таки Аня не могла не признать, что картина вызывает яркие эмоции: выглядывающая из подсолнухов прекрасная женщина с безумными глазами. То ли она очень красивая, то ли страшная в своем сумасшествии.

Когда Аня услышала историю создания картины, поняла, почему у нее возникали такие чувства.

Многие считали рассказ художника о детской травме, вызвавшей творческий всплеск, выдумкой, а вот актриса поверила…

… Съемочная группа  прибыла на место.

Подсолнуховое поле было буквально оккупировано дамочками. Кто-то фотографировал себя, другие позировали, третьи выпрыгивали из подсолнухов и танцевали на телефон. Аня поморщилась – картина жуткая. Будто пациентов психиатрической больницы выпустили на прогулку.