Проклятие Хаоса

– Дочка! Держи! – крикнула мама.

Я испуганно уставилась на то, что свалилось мне под ноги.

– Стукни каблуком о каблук три раза! – крикнула она с вышины. Её голос был еле слышен, а последние слова она произнесла уже в облике луны: – Только не забудь про волшебные слова, моя любимая лунная девочка!

Глава 7

Вниз по кроличьей (кротовой) норе

– Рубиново-красные туфельки? – поинтересовался Туни, разглядывая прощальный мамин подарок.

Мои друзья очнулись, как только она поднялась на небо.

– Ну почти. Рубиново-красные берцы, – ответила я, зашнуровывая второй ботинок.

– Но ты ведь помнишь, что в книге это были серебряные туфельки? – спросил Банти. – Я большой поклонник историй и сказок двухмерного мира. А рубиново-красный цвет туфелек придумали специально для кино.

– Да, конечно, почему бы нет.

Сняв серебряные берцы, которые мне подарили как победителю в игре «Кто хочет стать охотником на демонов?», я хотела связать их вместе и взять с собой, но тут случилось что-то странное. Берцы растаяли – ну, не то чтобы по-настоящему растаяли, – но медленно растворились в воздухе! А на их месте внезапно закружились и взмыли в небо десятки голубых бабочек!

– Что за фигня?! – завопила я.

Туни, Банти и Тиктики Первый уставились на меня в изумлении.

– Что тебя так взволновало, принцесса? – спросил Банти, вскинув свою большую голову.

– Только не говорите, что не видели! – выпалила я, обеими руками показывая туда, где только что порхали бабочки.

– Не видели что? – Туни приложил крыло к моему лбу, будто проверял температуру. – Как ты себя чувствуешь?

– Но мои ботинки… – начала я, показывая на новые красные берцы.

– У тебя на ногах! – воскликнул Туни и тут же добавил: – Поиграем? Тук-тук!

– Но…

Неужели они забыли, что всего пару секунд назад на мне были другие ботинки?

– Кто там? – отозвался Банти.

– Слушайте, у меня берцы исчезли… – заговорила я снова.

– Гиппопотам, – чирикнул Туни.

– Гиппопо где? – переспросил Банти.

– Ну правда! – возмутилась я.

– Гиппопо тут! – прыснул Тунтуни и закружил над нашими головами.

Банти плюхнулся на спину и с хохотом задрыгал лапами. Даже Тиктики Первый быстро-быстро заморгал, как будто рассмеялся, а потом снова принялся хватать языком комаров и мошек.

Я вздохнула. Тему исчезающих ботинок можно было считать закрытой. Никто, кроме меня, ничего не помнил.

– Как же это сделать? Ну, кротовую нору? – спросила я у Туни.

– А я откуда знаю, – прощебетал он. – Пока вы с мамочкой болтали, я лежал без чувств и ничего не слышал.

Тиктики Первый стрельнул языком и выпучил глаза, подтверждая слова Туни.

– Мама сказала стукнуть каблуками три раза, – пробормотала я.

Чувствуя себя ужасно глупо, я трижды стукнула каблуком о каблук. Ничего не произошло. Я почувствовала себя ещё глупее.

– Это было несомненно, безусловно, определённо… невпечатляюще, – промурлыкал Банти, лениво ковыряя когтем в зубах. – Если это профессиональное выступление, я убедительно рекомендовал бы тебе больше не выступать.

Жалко, что серебряные берцы исчезли. С каким удовольствием я запустила бы ими в умную тигриную голову.

– А что, у этих ботинок есть какая-то кнопка или тайное отделение? – спросил Тунтуни, кружа у моих ног.

– Ай! – Я дёрнула ногой, поскольку Туни случайно клюнул меня в щиколотку.

– Будучи в научных сомнениях, всегда обращайтесь к оригинальному тексту, – посоветовал Банти.

– Оригинальному тексту? – не поняла я.

И тут на помощь пришёл совершенно бесполезный до сих пор геккон. Он громко защёлкал, и в этих звонких звуках я ясно различила слова: «Несите меня домой, к папе и маме!»

– Ну конечно! – Как же я сразу не догадалась! – Тиктики Первый, ты гений!

Ящерка моргнула, а затем хлопнула саму себя по глазу длинным языком.

Моя лунная мать сказала, чтобы я не забыла про волшебные слова. Но мне, как и героине сказки про ураган, самым волшебным казалось слово «домой». В отличие от лунной матери и Шеши, мои приёмные мама с папой были обыкновенными людьми. И все же мне они казались удивительными, потому что всегда самым чудесным образом появлялись рядом именно тогда, когда были нужны. Ни капли не царственные, не таинственные и не волшебные, зато совершенно необходимые. Именно они, а не мои биологические родители, растили меня, кормили, обстирывали и одевали, лечили, когда я болела, следили за моей учёбой и целовали перед сном. И не было на свете места лучше, чем дом, где меня ждали и любили.

Я поняла, что нужно поскорее вернуться домой к родителям, и они помогут мне решить все мои проблемы. Подскажут, как найти Лала и остановить Шешу. Мне вдруг так отчаянно захотелось немедленно увидеть маму с папой, что даже косточки заныли.

И я снова трижды стукнула каблуком о каблук, но при этом каждый раз приговаривала:

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

Стук. Несите меня домой, к папе и маме.

После третьего раза всё заволокло туманом, а затем из дымки прямо перед нами возникли волшебные очертания…

– Сушильная машина для белья? – взвизгнул Тунтуни, сгибаясь пополам от смеха. – Может, ты трижды сказала: «Несите меня в прачечную самообслуживания»?

– «Несите меня в корзину для грязного белья»? – хихикнул Банти, и они с Туни ударили крылом о лапу.

Только Тиктики Первый надо мной не смеялся, мой добрый, лупоглазый гекконский мальчик.

– Ничего не понимаю.

Может, автомат для сушки белья возник, потому что я подумала про «обстирывали»? Что за ерунда? В полной растерянности я открыла дверцу огромного автомата.

– Ого! Вы только загляните внутрь!

Вместо непарных носков или белых футболок, окрасившихся в розовый цвет из-за вечно линяющей красной кофточки, внутри вращалась целая вселенная, полная всевозможных форм и цветов. С бешеной скоростью вертелись галактики, звёзды, планеты. Поскрипывали облака, издавали музыкальный звон гигантские вилки, ложки и ножи. Я почти уверена, что мимо прокрутилась парочка динозавров, состоящих не из плоти и костей, а из цветов, кубиков и чего-то вроде оригами. Промчался мимо озабоченный белый кролик с карманными часами, пробежал маленький пёсик, громко лая на ведьму. Огромный белый медведь в доспехах оскалил жуткую пасть и тут же рассыпался сотней голубых бабочек. Проскользнули мимо летающие ключи, ручка, похожая на меч, ореховая соня в чайнике. Эта кротовая нора смахивала на сон человека, задремавшего в библиотеке. Как будто у него в голове перемешались все сказки на свете. Может, так получилось из-за того, что все истории слиплись? И опять эти проклятые голубые бабочки!

Но сейчас не было времени на раздумья; надо было срочно найти Лала и отправить его домой к брату. Ну а потом, все вместе, мы займёмся моим биологическим папашей и его коварными планами.

Я с сомнением посмотрела на Банти:

– Видимо, сейчас мы должны забраться тебе на спину и пронестись сквозь кротовую нору.

– Пожалуйте на здоровье, – добродушно ответил тигр.

Я взгромоздилась на Банти, а Тунтуни и Тиктики Первый уселись мне на плечи. Тигр, конечно, не носил ошейник, зато можно было взяться за его густой рыже-чёрный загривок. Сначала я держалась за шерсть осторожно, но, после того как Банти без предупреждения махнул в яркую цветную круговерть волшебной сушилки, ухватилась покрепче.

Сначала мне показалось, что я попала в коробочку, полную радужных брызг. Всё сверкало и переливалось, крутилось, вертелось, куда-то неслось, прямо как на «американских горках», которые я терпеть не могу.

– А-а-а! – завопила я, чувствуя, как рис-бириани подкатывает к горлу.

Мы мчались вверх тормашками сквозь что-то типа отсека космического корабля, мимо экранов компьютеров и множества приборных панелей. Потом Банти сделал скачок, и мы оказались в доме, очень похожем на мой собственный дом в Нью-Джерси, только вместо коврового покрытия там росла трава, а с потолка свисали сталактиты. Я стиснула шерсть на тигрином загривке, а Банти, выскочив из дома через заднюю дверь, вбежал в огромный платяной шкаф, из шкафа – в мерцающий лес, где на деревьях вместо листьев висели фоторамки, фотоаппараты и мобильные телефоны устаревших моделей. Я хотела попросить Банти притормозить, чтобы сорвать один телефончик, но сцена уже снова переменилась, и мы заскользили по волнам, только это была не вода, а волнующаяся материя пространства-времени.

– Это гравитационные волны! – с ужасом и восторгом крикнул Тунтуни.

Я и сама сияла от волнения, улыбаясь крошечным сёрферам на малюсеньких досках, которые были похожи на работников шоколадной фабрики из книжки с таким же названием. Один из сёрферов бесстрашно мчался, обхватив доску пальцами обеих ног. Он напомнил мне полуобезьянку Будху – невозможно ленивого сводного братца Нила, а следом за Будху вспомнился Бхутум, тоже сводный братец – наполовину филин. Интересно, что они сейчас поделывали?

Сцена вновь переменилась. Теперь мы стояли на краю гигантской старинной пишущей машинки. Между клавишами угрожающе закручивались тёмные вихри, что-то булькало и пузырилось, источая ядовитые запахи. Пожалуй, кротовая нора, образованная с помощью рубиново-красных берцев, была самым странным из всех путей сквозь пространство-время, которыми я пользовалась. Но, если эта нора пролегала в ткани сказочных историй, я, кажется, догадывалась, что означает встреча с пишущей машинкой.

– Судя по историям, которые я читала, нам придётся прыгать с клавиши на клавишу, – сказала я Банти.

– Я пытаюсь, но ничего не получается!

Тигр порывался прыгнуть на первый ряд клавиш, но невидимая сила не пускала его. Банти тянулся то к одной, то к другой клавише, но волшебство отодвигало их подальше. Тигр взревел от возмущения.

Тиктики Первый чмокал, и щёлкал, и вращал глазами почти на триста шестьдесят градусов, будто хотел что-то сказать, но мы его не понимали.

– Наверняка надо произнести какое-то волшебное слово или заклинание, – заметила я, смутно припоминая историю, где герои примерно так себя и вели.

– Знаю! – крикнул Тунтуни. – Что-то вроде «джаду-кар», или «чи-чин-пак», или «джури-джури-алу-бхаджа»!

Первые два слова в переводе с бенгали означали «волшебство» и «абракадабра», но вот третье совершенно точно было названием жареной картофельной соломки.

– Может быть, надо указать место, куда мы направляемся? – предположила я. – Например, Парсиппани или Нью-Джерси?

– Да уж от этого точно будет больше толку, чем от «джури-джури-алу-бхаджа», – заметил Банту.

Тунтуни обиженно поджал клюв.

– Просто я слегка проголодался, – сказал он. – Тоненькие ломтики жареного картофеля пришлись бы сейчас очень кстати.

У меня сразу заурчало в животе. Я тоже не отказалась бы от хрустящих ломтиков картошки.

Я почти не сомневалась, что, указав место назначения, мы продолжим путь, но когда Банти попытался прыгнуть на клавишу «П», а потом ещё дальше – на «Н», у него опять ничего не вышло. Он даже произнёс заклинания, предложенные Туни, но и это не помогло.

– Некорректно, неэффективно, непрофессионально, – недовольно прорычал тигр. – Хуже, чем пароль на моём учебном компьютере на работе.

– Нам никогда не пробиться, – простонал Туни. – Безнадёжно, принцесса! Давай уже оторвём хвост Тиктики Первому и позовём на помощь.

Он занёс клюв над подрагивающим ящеркиным хвостом, но тут у меня появилась ещё одна мысль.

– Подожди. Кажется, придумала. – Я щёлкнула пальцами. – Банти, попробуй «домой».

– Ничего не выйдет, слишком очевидно, – фыркнул Туни. – Голосую за то, чтобы оторвать этой ящерице хвост и попросить сестрицу Мати выслать помощь.

– Осмелюсь предположить, что принцесса Киранмала может оказаться права, – сказал тигр. – Уровень её логических рассуждений соответствует уровню научной диссертации.

Банти прыгнул на клавишу «Д» – и попал! Мы радостно заулюлюкали. С «Д» он перескочил на «О», «М» и снова на «О». Но, когда тигр перескакивал на «Й», у него поехали когти – или клавиша нарочно криво нажалась? – и мы дружно рухнули в тёмную пропасть между буквами.

Кто-то заорал «А-а-а-а!». Кажется, это была я.

Мы летели вниз, вниз по длинному-предлинному туннелю. Очень скоро я догадалась, что это – тот самый туннель из знаменитой сказки, в которой одна девочка попала в Страну чудес. Я не удержалась на Банти, а Туни и Тиктики – на моих плечах. Мы падали, кувыркаясь через головы, лапы и хвосты.

– Мы все умрём! Мы все умрём! – верещал Туни по привычке.

Потом он вдруг вспомнил, что вообще-то умеет летать, и активно замахал крыльями, пока все остальные продолжали камушками падать вниз. Тиктики Первый делал это молча, а мы с Банти орали так, будто наступил конец света. Ну, для нас он, может, и правда наступил.

Мы падали и падали, и я уже начала подозревать, что наше падение никогда не кончится. На земляных стенах туннеля висели маски раккошей и старинные картины с изображением змей. Мимо мелькали полки с лимонадом и самокрутящиеся скакалки, проносились скейты без колёс. Мы пролетали мимо огромных афиш романтических фильмов с красочными танцами и песнями, мимо книг с самостоятельно перелистывающимися страницами, пиратов с блестящими саблями, мерцающих солнечных систем, в которых постоянно сменялись день и ночь. Системы напоминали ту, которую я недавно разрушила в сражении с мамой Нила – Царицей раккошей. Мы проносились мимо крепостей в пустынях и красивых замков, белокурых и черноволосых куколок «Принцесса Просто Прелесть». Мы летели мимо знакомых сказок, старых и совсем новых, а также мимо множества бабочек всех форм, цветов и размеров. Бабочек, таких ярких и волшебных, что они освещали всё вокруг себя.

Я уже решила, что мы никогда не доберёмся до Парсиппани, и даже почти перестала бояться и начала привыкать к тому, что ничто мне не подвластно, и можно лишь падать, как сорвавшаяся с неба звезда.

Но, в конце концов, мы всё-таки брякнулись со стуком на дно кроличьей норы. Я ойкнула. Никто не насыпал к нашему приземлению кучу сухих листьев, как в той, другой, сказке. Пол был выложен твёрдой чёрно-белой кафельной плиткой.

– Давайте больше так не будем делать, – пискнул Туни.

– Тебе-то что жаловаться? Летел себе и летел. – Я потёрла ноющий бок.

Банти, тихо постанывая, поглаживал лапой ухо. Тиктики Первый моргал и вытягивал язычок так далеко, а втягивал так быстро, что каждый раз хлопал себя им по глазу, – похоже, тоже был не в восторге от полёта.

– И что, нам теперь нужно выпить чаю с белым кроликом? – спросила я, оглядывая смутно знакомую комнату. Стулья и столы были закреплены на стенах туннеля.

– Нет, мы в другой части истории.

Туни махнул крылом – в стене напротив располагались три дверцы, такие маленькие, что никто из нас в них пролезть не мог. Вокруг было натыкано и навешано множество указателей, и на всех написано одно и то же: «НЬЮ-ДЖЕРСИ».

– Все должно быть иначе, – пробормотала я.

В сказке Алиса искала вовсе не Нью-Джерси, да и дверца перед ней была лишь одна. Что же нам делать с тремя дверями?

Глава 8

Гадкие загадки

Я уставилась на три крошечные дверцы в стене. Первая была рыжевато-коричневая, как земля, и сплошь покрыта магическим узором-оберегом – альпоной. Затейливые белые линии закручивались в форме гибких ветвей, листьев и плодов манго. Вторая дверца была ярко-синяя, как море, украшенная отпечатками рыб. Третья дверца – зелёная, как листва, с изображением двух рассерженных павлинов, танцующих, как ни странно, под старинный проигрыватель, который нужно заводить, крутя приделанную сбоку ручку.

Над первой дверцей висела табличка с надписью:

Три замка – и ключика три.Выпив волшебный напиток,Ты ключи к замкам подбери.Ну и сколько будет попыток?

Над второй дверью было написано:

Решишь загадку правильно, тупица, —Сумеешь без проблем переместитьсяСквозь чёрную вселенскую дыру,Сквозь червоточину, или кротовую нору.

И третья табличка над третьей дверью гласила:

А если не угадаешь, останется от тебя только мокрое место.

Ты ещё пожалеешь, что тебя мама на свет родила.

Ясно тебе, лузер?

И ноги у тебя вонючие.

– Гадко, обидно, грубо, – прокомментировала я.

– В третьей надписи даже рифмы нет, – фыркнул Тунтуни.

– Не суть, давайте попробуем повернуть ручки дверей, – сказал Банти.

Это оказалось непросто, поскольку все было такое крошечное.

Мы с тигром не сумели взяться за малюсенькие ручки, а когда Туни попытался повернуть их клювом, они не шевельнулись.

– Заперты! – объявил Тунтуни, в сердцах плюхнувшись на один из указателей. – А я говорил, что мы никогда не попадём в Нью-Джерси, несмотря на все эти указатели! И вообще мы тут умрём.

– И если даже дверцы откроются, мы всё равно в них не протиснемся, – сказала я, перечитав надписи на табличках. – Но где же напиток и ключи, о которых здесь говорится?

– Бессмысленное занятие! Уловка, чтобы отвлечь нас от мыслей о неизбежной смерти в этой комнате! – Тунтуни с трагическим видом сжал крыльями горло. – Сколько мы уже здесь сидим? Когда мы ели в последний раз? Неделю назад? Месяц? Вроде бы года ещё не прошло? Все дни слились для меня в один! Я больше не ощущаю время!

Я погладила испуганную птичку по пушистой голове:

– Мы здесь минут пять, братан.

– Конечно, имеется вероятность того, что в комнает спрятан уменьшитель, – сказал мне Банти, не обращая внимания на Туни. – Это будет соответствовать оригинальному повествованию.

Тиктики Первый молча сидел на полу, вращая глазами и высовывая язык. Стоп! Он на что-то указывал. На что-то важное!

– Спасибо, Тиктики! – Я подняла с пола маленькую фиолетовую бутылочку, на которой крупным чётким почерком было написано: «Слизни меня». – Это, должно быть, уменьшитель.

– Слизни? Какая безграмотность! – презрительно вздёрнул бровь Банти. – Типичный жаргонизм обитателей кротовых нор.

– Дайте мне! Дайте сюда! – завопил Туни. – Я иссох от жажды!

– Подожди, Туни. – Я выхватила бутылочку из крыльев отчаявшейся птицы. – Вдруг этот напиток действует совсем не так, как мы думаем?

– А у нас есть выбор? – возразил Банти. – Ты же хочешь попасть в Нью-Джерси, правда?

– Правда. – Я вытащила из бутылочки пробку и скривилась от запаха. – Ну, поехали! – Торопливо глотнув, я протянула бутылочку Туни, Тиктики Первому и, наконец, тигру.

Но и я тоже оказалась права. Волшебный напиток подействовал, но не совсем так, как мы представляли. Сама я действительно уменьшилась, но осталась собой, а вот тигр, птица и ящерица превратились в три маленьких золотых ключика и со звоном упали на кафельную плитку.

– Эй! Что… – Я чуть не задохнулась от волнения. – Банти! Я же сказала, что может получиться не то, что мы хотели!

Ключик, который раньше был тигром, ничего не ответил. И два других ключа тоже не издали ни звука. А как они могли ответить, не имея рта и вообще ничего?

– Искала три ключика, вот и получила, – вздохнула я.

Ключи на полу задёргались и зазвякали, словно требовали, чтобы я продолжала разгадывать загадку. Подняв их с пола, я заметила, что головка одного ключа украшена изображением тигра, а двух других – фигурками птицы и ящерицы.

– Ну ладно, ребята, кто знает, что делать дальше? – Ключи на ладони даже не шевельнулись; видимо, были не в курсе. – Что ж, придётся соображать в одиночку.

Я перечитала надписи над дверцами – точнее, первую надпись, поскольку вторая и третья звучали крайне издевательски, а мне сейчас негатив был ни к чему.

Три замк – и ключика три.Выпив волшебный напиток,Ты ключи к замкам подбери.Ну и сколько будет попыток?

– Ага, значит, надо выяснить, сколько потребуется попыток, чтобы понять, какой ключ от какой дверцы, – пробормотала я, внимательно рассматривая бородки ключей и замочные скважины.

Но на дверях не нашлось подсказок, и замочные скважины не имели форму тигра, птицы или ящерицы. Нет, нет, это было бы слишком просто.

– Девять попыток? – предположила я.

Попробовать открыть каждый из трёх замков тремя ключами – наверное, так. Но что-то меня настораживало. Вот только что? Я глубоко вдохнула, стараясь сосредоточиться на задачке. Может, поочерёдно вставлять ключи в замки и так вычислить искомое число? Но нет. Внутренний голос был категорически против этой затеи, а я уже побывала в таком количестве передряг, что научилась к нему прислушиваться. Почувствовав, как зашевелились волосы на затылке, я ненадолго отвлеклась от загадки и огляделась.

Только тут я с тревогой заметила, что комната стала как-то меньше. Посмотрела налево и направо – ничего не изменилось. Тогда я подняла голову.

Только не это! Вместо бесконечного, уходящего вверх туннеля надо мной висел потолок из черно-белой плитки, такой же, как на полу. Причём потолок находился не на обычном расстоянии, а очень низко. Когда же он появился? И… он двигался, с каждой минутой опускаясь все ниже. Кажется, в третьей табличке говорилось что-то про мокрое место… Ключи в моей ладони предостерегающе звякнули. А может, задребезжали от страха. Ну да, мы все испугались.

– Туни, ты был прав, мы здесь погибнем, – простонала я.

Подбежав к первой двери, я попробовала вставить тигриный ключ в замок, но он не подошёл. Тогда я бросилась ко второй двери, и она тоже не открылась. Два других ключа забились в моей ладони, внезапно став обжигающе-горячими. Потолок надвинулся ещё немного. Теперь я с трудом могла поднять вытянутую руку. Я пригнулась, чувствуя, как от страха колотится сердце. Нет, так нельзя. Мне вспомнилась Лола Моргана в той ужасной сцене из «Звёздного путешествия», когда она с командой оказалась в уплотнителе мусора. Уплотнитель заработал и чуть не расплющил их насмерть. Только я, в отличие от Лолы, не могла вызвать по рации робота на помощь. Да у меня теперь даже геккофона не было, поскольку он превратился в ключ.

Думай, Киран, думай, велела я себе, стараясь не обращать внимания на то, что комната обретает всё более сплющивательную форму. Ну ладно, ладно. Если тигриный ключ не подошёл к коричневой и синей дверцам, он наверняка подойдёт к зелёной. Пока у меня было две попытки для первого ключа.

Я вздрогнула, ощутив прикосновение потолка к голове. Ой-ой. Пригнулась. Спина заныла, лоб взмок, и капли пота потекли прямо в глаза. Скорее, скорее. Ключи в моей ладони почти что плавились, готовые выскочить из ладони, но я заставила себя глубоко дышать, чтобы не удариться в панику, хотя каждая клеточка моего тела визжала от ужаса и рвалась бежать.

Дыши, Киран, дыши. Я подумала про маму, папу и Зузу, которые ждали меня в Нью-Джерси. Потом – про Нила, Мати и Найю, которые верили, что я найду Лала. Я подумала про ключи, зажатые в моей ладони, и милого принца Лалкамала, которого никогда не спасут, если я не решу загадку. А ещё я подумала про Шешу, который опять задумал какую-то пакость. Я просто обязана была вернуться домой и найти Лала, а потом отправиться в Запредельное царство и остановить Змеиного царя. Потолок опустился ещё немного, и я встала на колени перед запертыми дверцами.

Мой мозг работал со скоростью миллион километров в час. Предположим, тигриный ключ подойдёт к зелёной дверце, тогда птичий ключ – к коричневой или синей. Мне понадобится всего одна попытка, чтобы это выяснить. Две попытки и ещё одна – итого три.

Потолок практически придавил меня к полу, я сжалась, прикрывая руками голову. Но теперь я знала решение! У меня осталась всего одна дверь и один ключ – всё было очевидно. К последней двери подойдёт ключ с ящеркой, и никакие попытки больше не понадобятся.

– Три попытки! – закричала я комнате. – Мне понадобится не больше трёх попыток, чтобы понять, какой из трёх ключей подходит к какой из трёх дверей!

– Не бубните себе под нос, юная особа, – произнёс бестелесный голос неизвестно откуда. – Говорите ясно и чётко в виктролу, если хотите избежать неминуемой смерти.

– Во что? – заорала я.

Какая ещё виктрола? Потолок опустился так низко, что я могла ползать только на четвереньках, как младенец. Ещё немного, и я приклеюсь к полу, как нить историй.

Я в отчаянии оглядела комнату – и просияла. Проигрыватель, изображённый на третьей дверце между танцующими павлинами, вроде как стал выпуклым и трёхмерным. Ну конечно! Такой старинный проигрыватель с ручкой называется виктролой!

Я почти на животе подползла к зелёной двери и закричала в виктролу изо всех сил:

– Три попытки! Мне нужны три попытки, чтобы выяснить, какой ключ подходит к какой двери!

С жутким грохотом и скрипом потолок замер, а потом просто растаял в воздухе, открыв взгляду бесконечный туннель. Я облегчённо выдохнула. Угадала! И меня не расплющило, как блин. Внезапно прямо у меня на глазах три двери слились в одну, а ключи снова стали тигром, птицей и ящерицей, только такими же маленькими, как я.