Солдат из прошлого. Генезис

Лана Эскр

Солдат из прошлого. Генезис

Глава 1. Еще вернусь

Земля колыхалась, как полуспущенная надувная кровать. Через поле в деревню, на отшибе которой находилось то, что осталось от дачи Макса, и дальше к городу, змеился бугристый след. Словно под землей передвигалось нечто, имитирующее гигантскую землеройку и оно стремилось поскорее убраться от этого места как можно дальше. Там, где это нечто проползало близко к поверхности, образовывалась трещина, местами настолько широкая и глубокая, что в нее провалилась пара дачных домиков, оставив о себе напоминание в виде торчащих из земли крытых шифером крыш с трубой.

Железнодорожную станцию, которой не повезло оказаться на пути «землеройки», развалило надвое вместе с платформой. Рельсы, выдранные вместе с бетонными шпалами, бодро колосились по разные стороны насыпи.

Существо, которое устроило этот беспорядок, выбирало дорогу поближе к лэп, чтобы подпитать энергией то, что осталось от симбиона пирика Моха и несчастного покойника, которого он приспособил под свои нужны. Гелик с помощью подоспевшего вовремя Сола, превратил и без того неидеальную голову Моха в суповой набор.

Надо отдать должное, Мох, который ею управлял, успешно прокладывал себе путь в столь неблагоприятных условиях, под его руководством голова с поставленной задачей справлялась.

Мох оказался заложником своей самоуверенности – никак не ожидал, что у Гелика обнаружатся такие влиятельные покровители. Классифицируя Гелика, как своего послушного раба, он здорово ошибался излился на себя за непростительную самонадеянность. Словом, облажался.

Как и Максом, которого недооценил, думая, что может его сломить и добиться уничтожения артефакта. Медальон, благодаря упертости Макса, не просто уцелел, но и «втащил» за собой из прошлого своего владельца, Солдата, а также наделил Макса многими полезными свойствами выживания в неблагоприятной среде, формируя постепенно связь с одним из энергетических центров Вселенной.

К "этому корыту" пирикам доступ был «заказан». Однако, возможность присосаться к абсолюту все же существовала за счет артефакта, который по прежнему находился в руках у Макса. Осознав важность предмета, который попал ему в руки, он прикипел к нему, как прикипают к Искусственному Интеллекту, наделяя его чертами живого существа. Чем был артефакт в действительности, помимо того, что хранил генетическую память Солдата, только предстояло узнать.

Мох надеялся завладеть артефактом обманом и довести, наконец, начатое до логического конца – уничтожить Макса. Но для этого надо было теперь преодолеть тандем "никчемного слабака" с Солдатом, чья миссия Моху была пока еще не известно.

В том жалком состоянии, в котором Мох пребывал, о новой схватке он даже не думал – потенциала головы хватало пока лишь на грубую работу – копать и надеяться, что челюсти носителя выдержат – Мох предусмотрительно усилил их, нарастив три ряда острых и прочных резцов. Челюсть после такого дооснащения имела устрашающий вид, а голова напоминала рисунок шизофреника. Образ как нельзя лучше соответствовало настроению Моха. Пробивая тоннель, он прилагал неимоверные усилия, преобразуя в энергию ненависть, раздражение и даже усталость. Им двигала одна цель – скорее добраться до города и обзавестись новым носителем, как следует отдохнуть, пользуясь возможностями живого мира и только потом начать заново строить планы по овладению заветным артефактом. Без него идти на абордаж Мох считал несусветной глупостью, на грани идиотизма. Он им себя не считал и к диагнозу шизофрения, на который ему намекали при жизни, относился скептически.

Потерю Иви, которую Мох так ловко «обратил», сделав своей помощницей, он бездарно профукал в самый последний момент. Мох считал это чистым грабежом – ее "стервозную душонку" выхватили у него из под носа.

Но на войне, как на войне, особенно этой, где вместо правил, были помимо идейной мотивации (ты чьих будешь), хитрость, коварство, физическая сила и, как выяснилось, наличие тайных союзников. У Гелика, например, таким союзником стал старый больной кот, в физической оболочке которого с некоторых пор предусмотрительно обустроился один из братства солов.

Симбион Гелика, Кот, обладал способностью разодрать энергетическую субстанцию Моха и разметать ее по вселенной без возможности восстановления целостности ни в ближайшей, ни в отдаленной перспективе. Даже для пирик это было уже слишком.

Мох продолжил бы свое существование в вечности, но в состоянии раздробленного сознания, наделенного частичкой его индивидуальности. Изучая в университете психологию, интересуясь психиатрией, он не мог себе даже представить, что ему будет угрожать нечто подобное. Мох наблюдал случаи раздвоения личности и сравнил это с адом. А тут далеко не две личности. Учитывая свою амбициозность, Мох осознал, что управиться с такой оравой гипертрофированных «Я» не сможет – будут жрать друг друга в бесконечной войне за первенство. Потому счел свое позорное бегство оптимальным решением, оставив поле боя за победителем – "Геликом, в смысле солом, с которым он успел подружиться, паразит…"

– Я до тебя доберусь, – обещал Мох, внеся Гелика в список кандидатов на уничтожение под номером три: Макс на первом, Солдат с Кристиной на втором.

Личных обид, кроме благодарности за халявные рефераты, к Кристине не было, но она теперь связана с Солдатом, значит автоматом становилась и его личным врагом тоже. "Дура".

С Иви Мох попрощался навсегда, уверенный, что их пути больше не пересекутся:

– «Девочка, благодаря мне, здорово наследила – сделала неправильный выбор. Теперь будет прозябать в ожидании очередного рождения, заново осваивать премудрость опорожняться в горшок после перерождения.

Мох неожиданно вспомнил, как накормил своим говном соседа по горшку в детском саду. Было весело – воспитатели охали и причитали, а сосед улыбался и причмокивал, видимо, понравилось.

– Фу, какой же я был маленький урод, нет, чтобы меня макнуть в свое дерьмо, может я и понял бы что-то, – Мох «отдыхал», когда философствовал. Его мысли снов вернулись к Иви.

– Да…, вот и ты – жертва обстоятельств, а могла бы стать королевой, моей королевой.

Не менее глубоко «копали», намереваясь продвинуться к намеченной цели и на более высоком уровне – там, где решилась судьба Моха и его камрадов, ставших по заключению суда пириками. Цель этого копания была не столь прозаична – вопрос кто кого «накормил дерьмом» – пока на повестке не стоял. Зато появился повод для продолжения судьбоносного для человечества диалога между судьями и солами. Надо было определиться с "концом света", новыми правилами игры в случае его отмены, по квотам и в итоге устранить разбалансированность маятника, который символизировал гармонию и равновесие во вселенной. Мирный диалог не запрещал, а дажеувеличивал вероятность того, что обе стороны усиленно искали способ обмануть и сохранить свое преимущество в тайне.

Глава 2. Незваные гости

– Спиртику бы… – произнес задумчиво Солдат.

– Думаешь, поможет? Тогда уже коньяк, я бы тоже не отказался, – поддержал с готовностью Макс.

– Я про растереть ноги, – Солдат показал на Кристину, которая сидела почему-то без кроссовок, в мокрых носках и тряслась от холода. – Заболеет.

Солдат вспомнил, как отказывался от фронтовых перед боем, считая, что это ослабляет реакцию – предпочитал встретить врага или смерть на трезвую голову. Флягу пополнял редко. То, что оставалось, успели употребить до того, как пришлось биться с пириком. Возможности пополнить запасы было негде, а предложение выпить вцепилось за сознание, как клещ.

– Эт-то еще кто такие? – доля секунды и автомат уже был у Солдата в руках. Макс обернулся и увидел, что солдат целится в кого-то, но в кого именно, рассмотрел не сразу. А когда понял, растерялся и сник. Вот уж кого Макс не ожидал увидеть, так это своих бывших товарищей, камрадов. Он был уверен, что они где-то там в своей новой ипостаси пириков. То, что Мох пробрался в этот мир, не удивительно – пролезет куда угодно, он такой. Но эти каким образом снова здесь?

– Однако, явление, но не Христа… Вас выгнали за плохое поведение?– Макс постарался скрыть свою растерянность, не ожидая от появления пириков ничего хорошего, а плохое уже выпотрошило его до основания, требовалась подзарядка.

– Откуда выгнали? Кто такие! Говори! Или я за себя не ручаюсь, вас не разберешь, когда вы врете, когда вам можно верить!

– Кто такие? Те самые, про которых я рассказывал. Вон тот, – Макс ткнул пальцем, – был в ромашке.

– Моховские нарисовались, хрен сотрешь, – голос Кристины прозвучал тихо, но гости его услышали и дружно повернулись в ее сторону – девушка их узнала, можно сказать, поздоровалась в отличие от Макса, который смотрел отчужденно. – Ой, мамочки, они смотрят на меня! Макс, что им нужно? Скажи им, что Моха здесь нет! Пусть валят отсюда.

–Не слепые, сами видят, – Макс пытался унять страх, но это давалось ему с трудом. Наконец, сознание подсказало, что гости не проявляют никакой активности и, если их не провоцировать, возможно, они пришли не потому, что жаждут крови – просто хотят поговорить, пирик в ромашке болтун еще тот, Макс это помнил. Неплохо бы узнать, что им нужно – не по своей же инициативе они пришли. Макс выругался. До него, наконец, дошло – пириков мог вызвать Мох – звал подмогу, когда понял, что из «кладбищенских» вояки еще те. Пирики зов услышали, но быстро преодолеть путь из одного мира в другой, без сопровождения Моха, не могли – пришли, когда получилось – заблудились в квантовых коридорах или их намеренно задержали. В любом случае «вечеринка» уже закончилась, а они тут.

Макс первым делом хотел успокоить Солдата, разногласия сейчас не нужны – неизвестно, что придумает Мох, когда опомнится от поражения и как поведут себя пирики – может захотят отомстить за своего командира.

– Эй, вы! Зачем пришли? Моха здесь нет.

Пирики молчали. По их сосредоточенному виду было понятно, что они вели между собой переговоры. Вид у пириков при этом был воинственный.

–Опять война, – Солдат устало вздохнул, загораживая собой Кристину. Она еще была очень слаба – мозг отказывался воспринимать реальность, в которой столько дикого и невообразимо жестокого и «сбегал». Кристина посмотрела на свои ноги, хотела сконцентрироваться на носках, но поняла, что они испачканы в крови и ее затошнило, она закрыла глаза и отключилась. Солдат с сочувствие посмотрел на девушку, устроил как мог поудобнее и не стал приводить в чувство:

– «Лучше так. Не известно, что сейчас начнется».

Вопреки ожиданиям, пирики не нападали и если бы не их молчание, можно сказать, вели себя спокойно. Закончив совещаться, повернулись и уставились на Гелика.

– А вот это подозрительно, – проговорил Солдат, снова берясь за автомат. – Как они догадались, что Гелик прикончил Моха?

– Понятия не имею.

– Ты же у нас спец по этим, как их, пирикам.

Макс вздохнул, но спорить с Солдатом не стал – тот был прав – больше него о том, что это за публика, не знал никто, на что обижаться. От него ждали инициативы. Если он будет с этим медлить, Солдат проявит ее сам. Если он опять будет угрожать пирикам своим ППШ, жди беды. Автомат вреда бы им не причинил, а вот разозлить мог.

Макс устал и не мог оказать достойное сопротивление, никому. Даже не мог переубедить Солдата, что пирики не опасны, сам не знал, так ли это. Мох – одна история – их связывало личное противоборство. Камрады, как правило, были пассивными исполнителями его воли. Вражды по отношению к себе с их стороны Макс не чувствовал. Они и раньше только подтрунивали над его «пафицистскими» заморочками. Все эти соображения промелькнули в голове и он едва не опоздал. Один из пириков шагнул к ним. Солдат мгновенно вскинул ППШ. Макс едва успел ударить солдата по руке – выпущенная очередь прошла у пириков над головами. Они отреагировали соответственно – доли секунды – Макс, Солдат, Гелик и Кристина уже были окружены их плотным кольцом.

–Какого черта! – зарычал на него Солдат.

– Они пришли не за нами, а к нему, – Макс старался говорить, как можно спокойнее. Любое неверное движение или слово могло спровоцировать новую бойню. – Интересно девки пляшут..

–Про девок объясни, – Солдат все еще злился на него, но пирики по-прежнему не проявляли никакой агрессии, несмотря на явную угрозу с его стороны. Они даже не смотрели на солдата – все, как один, уставились на Гелика.

–Поговорка такая, забей. Братан, к тебе посетители, – Макс тронул Гелика за рукав, но это не помогло – Гелик стоял с отсутствующим видом. Только сейчас Макс понял, что с того момента, как Гелик врубил топором по голове Моха, он не произнес ни слова.

Гелик пребывал в том состоянии, которое сродни рассматриванию себя в зеркале – увидев свое отражение, он понял, что не один – рядом с ним в «зеркале» его Кот, появившийся ниоткуда и весьма кстати.

Глава 3. Меганом

Появление сола в жизни Гелика не было спонтанным: стечение обстоятельств представляло собой цепочку событий, которые этому предшествовали. Пришлось немало попотеть, прежде чем сол сумел забраться в "идущую ко дну лодку", чтобы изменить будущее. Главная трудность заключалась в том, что Гелик сам должен был ощутить потребность в "спасении" и не просто бы пожалел себя, а совершил нечто важное, пойдя наперекор установленным для него правилам.

Гелик с некоторых пор трактовал события, исходя их поверхностных ощущений и страха – разрушить и потерять то, что ему было дорого. Глубокое, мучительное потрясение он впервые испытал, когда думал, что виноват в смерти отца.

Безусловно, он, как и все дети, приложил усилия в разрушение нервной системы своего родителя, мотая ему нервы и тем, что не соответствовал ожиданиям. Но этим Гелик мало отличался от других детей, разве что любил своего отца намного больше, чем тот мог себе представить. Дети вообще склонны к тому, чтобы сначала свою роль в жизни родителей недооценивать (я им не нужен, они не обращают на меня внимания), потом явно преувеличивают – жизнь взрослых намного разнообразнее и дети лишь ее часть. Конфликты в семьях начинаются с момента, когда взрослые не приспосабливаются к деструктивному поведению взрослеющих детей, а начинают защищаться, временами переходя в контрнаступление. Семья Гелика не была исключением.

Юношеский максимализм и эгоцентризм упорно возвращали его в центр мироздания, чем являлась для него семья. Когда между родителями наметился разлад, Гелик воспринял это, как угрозу. Сообщение о том, что отец уходит от них, трактовал однозначно – на «крепость напали». В отместку отцу, Гелик показательно сблизился с матерью, хотя страдал неимоверно, видя, как отец ходит из угла в угол, временами беря какие-то вещи, чтобы бросить их в чемодан – раскрытый, он стоял в центре комнаты, как свидетельство того, что «крепость пала». Всем своим видом он показывал, как ненавидит и презирает отца за его предательство. Гелик даже не задумался о том, что у такого решения могли быть веские причины и «предательство» отца заключалось в том, что он больше смог чего-то терпеть. Гелик не понимал ничего и превращался в камень.

Внезапная смерть отца, как ни странно, вернула его к жизни и превратилась в новую муку. Гелик во всем, что произошло, винил себя. Он даже хотел вскрыть себе вены – подолгу лежал в ванной с лезвием в руках, представлял, как все будет, но так и не решился. Вместо этого превратил чувство вины в «палача», которого таскал повсюду с собой вместе с плахой в ожидании отложенной «казни».

Так было до того момента, пока не появился Кот. Сол, уловив мощные и деструктивные колебания души Гелика, вычислил его и «позвал», проверяя на совместимость. Он откликнулся и бросился искать. Сол привел его в приют, где он уже выбрал себе симбиона – старенького никому не нужного кота. Почему его? Солу поразило достоинство, с каким животное принимало свою судьбу – одинокую старость, болезни и скорую смерть. Кот сидел тихо, ничего не просил. Сол заглянул в его глаза и понял – лучшего симбиона для себя он не найдет. И еще… он пришел вовремя – котику оставалось совсем недолго. Сол слышал, как сотрудники приюта обсуждали возможность его усыпления.

–Его все равно никто не возьмет, не живет, а мучается. Не лучше ли его отпустить.

Дальше все прошло, как по маслу. Сол с Геликом не ошибся – он увидел кота сразу и к удивлению сотрудников приюта, выбрал его и унес с собой.

На первый взгляд лохматый обормот ничего не изменил в жизни Гелика, кроме того, что загрузил заботами – чем накормить, куда ему ходить в туалет, как поддержать его старенький организм и прочими. Сол не вмешивался, позволяя коту делать все, что он считал нужным. Кот отнесся к своему спасению со всей ответственностью – отогревал и наполнял жизнь Гелика смыслом. Эгоцентризм Гелика стал первой жертвой этой мягкой силы. Теперь на первом месте везде был Кот. Гелик был очень удивлен, когда вдруг всерьез задумался о том, что же будет с котом, если, не дай бог, с ним, с Геликом, что-нибудь случится. Даже собрался писать завещание, но потом сообразил, что вероятнее всего это ему придется пережить «уход» Кота и еще больше привязался к нему, сдувая пылинки и замечая малейшие изменения в поведении, мало ли, вдруг заболел, надо лечить. Кот, пару раз побывав на приеме у врача, держался бодрячком. Сол ему помогал, подпитывая энергией, старясь не переборщить, как однажды, когда Кот вдруг начал носиться по комнатам и висеть на занавесках.

Кот стал для Гелика его семьей, настоящей, такой, как он себе представлял.

Мать видела, что с появлением кота, сын изменился, стал мягче, сговорчивее, терпимее. Вместо радости, в ее сердце зародилась ревность, та самая, которая не пытается понять и принять, а думает над тем, как бы «вернуть малыша» под свое крыло.

То, что Гелик не удосужился предупредить ее, что исчезает на несколько дней, мать истолковала по-своему – жесткосердный сын-эгоист, для которого старый кот дороже ее нервов. Так нашептывал ей бес. Он и подсказал, что пора устранить помеху. Женщина убедила себя, что делает это исключительно для сына. Логики никакой. Но кто сказал, что бес материнской ревности и здравый смысл совместимы?

Гелик неоднократно предпринимал попытки подружить мать с Котом, объяснить ей, что он для него значит. Однажды подсел к матери и стал показывать ей фотографии Кота.

–Смотри, какой он! А тут! Самое лучшее создание бога!

Гелик листал галерею, а мать не сводила глаз с посветлевшего лица сына:

–«Любит его больше меня!», – но вместо этого спросила, – Ты говоришь про этого Кота?

Гелик не сразу уловил сарказм.

–Да! Все животный классные, но коты – это что-то. Уверен, он понимает, что мы сейчас говорим о нем, смотри, как он лежит и смотрит! Лицо! В этой черепушке нечеловеческий интеллект! – Гелик шутил, хотя сам был уверен, что так и есть – Солу не всегда удавалось скрыть свое присутствие.

–Какая чушь…

–Не чушь, – голос Гелика погрустнел. Он выключил смартфон и отстранился от матери, понял, что мать не разделяет его чувств, не понимает и не хочет понять, что этот кот для него значит. Мысль о том, что он не может быть на одной волне с единственным, оставшимся у него после смерти отца, родным человеком огорчила.

–Сынок, в твоей фантазии нет ничего плохого. Но ты очеловечиваешь кота! Ты уже не маленький, тебе 20 лет, взрослый мужчина, а в голове один кот. Лучше бы девушку «завел», познакомил меня с ней…

– «Через мой труп, дорогая мама», – подумал Гелик и вспомнил о том, что его пригласили на дачу к Максу, – Мам, меня пригласили в гости с ночевкой на дачу, я съезжу. Кот побудет в моей комнате. Там у него горшок, еда, вода. Захочешь с ним пообщаться, зайди, а нет, так и не надо.

Гелик бережно подхватил Кота и отнес в свою комнату. Женщина слышала, как сын с котом разговаривал, обещал скоро вернуться, объяснял, что ему нужно «подышать», а то он уже «обурел», просил, чтобы тот его понял, простил и ждал.

Гелик ушел, тихо прикрыв дверь и не попрощавшись. Не в первый раз, но в этот поведение сына резануло особенно чувствительно. Сутки она прождала звонка, не решаясь позвонить первой, предвидела реакцию – максимум о чем сын мог спросить:

– «Как там Кот?».

Гелик испытывал примерно то же самое – хотел позвонить, но предвидел ответ на просьбу посмотреть, как там Кот:

–«Твой кот, ты его бросил, приезжай и смотри».

На вторые сутки она все же позвонила. Телефон был вне доступа. Не обратилась в полицию потому, что увидела пропущенную смс:

«Задержусь на день-два. Извини, обстоятельства. Покорми, пожалуйста, Кота. Вода!!! Пока».

Это уже было слишком. По ее мнению, в таком тоне сын никогда с ней прежде не позволял себе общаться даже с переписке:

– "Еще приказывает – дай коту еды, воды!»

На слово «пожалуйста» она внимания не обратила, в ее версии конфликта с сыном этот нюанс был лишним. Эмоции, подогреваемые ревностью, требовали самореализации в чем-то, что могло уравновесить ее страдания, страданиями сына. Она решила ударить в самое чувствительное место его души.

Бес надрывался от хохота, удивляясь приверженности людей к такому примитивному способу убийства всего, что было дорого…

Гелик, собираясь на дачу кМаксу, был рад передышке, которой мог уделить всего пару дней, не больше – все из-за кота, не хотел расставаться с ним надолго. И вот сюрприз: кот появился и спас всех, а он даже не уверен, что мать выполнила его просьбу – налить воды и покрмить.

Чувство всепоглощающей радости подхватило его и увлекло за собой в самый чудесный и безопасный уголок Вселенной, созданный Творцом для таких случаев. Такое абсолютное счастье в последний раз он помнил, когда однажды проснулся в детстве после долгой ангины и понял, что наконец выздоравливает и скоро летние каникулы. Ничем незамутненный детский восторг от собственного бытия.

–Кот! Как ты меня нашел? Ты стал таким огромным. Ты кто, вообще? Блин… я думал, ты кот!

–А на кого я по-твоему похож?

Гелик зарылся в пушистое облако и зарыдал – дикое напряжение, которое его чуть не убило, внезапно ушло. Освободившееся пространство быстро заполнялось безмятежным покоем от того, что рядом с ним друг. Кот мягко придавил его лапой.

–Ладно тебе, я ж пришел. Хочешь, я тебе что-то покажу?

–Хочу!

Гелик не стал спрашивать, «что» – ему было все равно – если бы Кот предложил ему сейчас умереть, он бы не раздумывая, согласился. А потом было это… ароматный воздух, в котором феи намешали можжевельник, полынь, прошедший дождь и ветер с моря.

–Кот, я в раю?

–В некотором смысле. Вообще-то это Меганом. Мы пришли с тобой в Крым.

– Пришли..?

– Да, захотели и пришли. Осваивай, это теперь твой способ перемещения. Но не злоупотребляй, для этого нужно много энергии, а ты пока не умеешь ее накапливать в достаточном количестве. Застрянешь где-нибудь посреди моря. А теперь полетели.

Кот подхватил Гелика под мышки и повлек за собой вверх. Но невысоко, чтобы Гелик не испугался, пока не обвыкнется. Они летели на небольшой высоте над золотистыми и шелковистыми на вид плавными складками Меганома.

–Ветряки!

–Ветряки. Давно уже надо их отсюда убрать, разрушают тело Меганома вибрацией.

–Дельфины!

–Дельфины. Хочешь к ним? – Кот посмотрел на Гелика и, не дожидаясь ответа, спикировал вниз, врезаясь в сверкающую, бликующую поверхность мохнатой торпедой. Гелик плюхнулся вслед за ним.

– Блин, ты как кит! С чего тебя так раздуло? Я по сравнению с тобой не знаю, рыба-шпрот что ли!

–Нет такой рыбы. Ты – килька!

Кот открыл пасть и выпустил целую гирлянду пузырьков – смеялся. Потом они сидели на берегу и обсыхали под теплыми и ласковыми лучами сентябрьского крымского солнца.

–Нам пора, – сказал Кот.

–Возвращаться обязательно?

Кот внимательно посмотрел на Гелика.

–В таких местах, как это, надо отдыхать. Если здесь оставаться надолго или жить, оно потеряет свое очарование и станет скучным. Готов?

Гелик кивнул головой: Меганом, берег моря, дельфины у берега и Кот рассыпались на сверкающие брызги, и он увидел себя в окружении мрачных существ, которые напоминали людей, но были другими. Первое, что бросалось в глаза – полное отсутствие мимики, застывшие безжизненные маски и глаза – зеркала, в которых ничего не отражалось – пирики. Волна удушающей тоски от мысли, что он мог убить своих друзей, едва не раздавило Гелика. Он услышал утробное и мелодичное тарахтение Кота и успокоился.

– «Все хорошо, килька, не дрефь, принимай командование над своими подопечными», – Кот показал на пириков. Гелик моргнул от неожиданности и оторопело уставился на пришельцев, которые поняли, что их наконец заметили и радостно затоптались на месте.

–«Они?»