Темный разум

Всё та же боль, и резь в глазах. И вот я уже лежу на полу тюремной камеры. Всё тело болит, шевелиться не могу.

– Где… я? – еле выдавил я из себя сквозь выбитую челюстей.

– Где–где? В пи. … Да в Лефортово, – ответил кто–то справа.

– Какого… хрена?

– Да ты это, чью-то жёнушку «попортил». А её папик тебя подставил, да сюдой упёк.

– Блин, как… Больно…

– А… Это – тебя Кабан с парнями отметелили. Они хотели тебя ну… того… В общем, как ты ту бабу. Ты же, типа, смазливый. Нет, ты сразу в отказ. Душевно они тебя пинали. Обещали завтра утром зайти.

Из моих глаз беззвучно потекли слёзы. Снова уже привычная боль в спине.

– Что тебе не нравится?

– Меня всё устраивает! – надрывисто кричу я, в попытках переорать этот голос в моей голове.

– Ответ правильный. Возвращаем его!

Подо мной холод мраморных ступеней, в зубах догоняющая сигарета. По всему организму усталость и слабость. Я – это снова Я. Именно поэтому я улыбнулся. И улыбался до самого конца.

Ведь нет большего счастья на земле, чем ощущать себя именно тем, кем ты являешься на самом деле. Тем, кем ты был рождён, кем ты жил, и кем, надеюсь, уйдёшь в лучший и мир.

Май 2019 г.

Я знаю: ты рядом…

За окном привычно «замяукала» автомобильная сигнализация.

«Это, скорее всего, дяди Володина», – подумал я про себя. Вставать не хотелось. Сигнализация не унималась, и в сердце потихоньку стало закрадываться сомнение: «А вдруг, всё же, моя?»

Не включая свет, спустил ноги с кровати вслепую, точно попав в тапки. Ведя рукой по стенке, дошёл до кухни, и выглянул в окно, сдвинув ткань шторы.

– Нервишки пошаливают? – осведомился за спиной вкрадчивый мужской голос.

– Да ну! – бросил я, не оборачиваясь. – С этой работой…

Так, стоп! Кто это здесь? С кем я говорю?! Дома, помимо меня, только жена и дочь. Чей это голос? Не без труда подавляя чувство нарастающего страха, я обернулся.

В проеме двери стоял высокий, худой, довольно немолодой человек в черном френче. В руках Незнакомец держал черный кожаный портфель.

– Присядем? – скупым жестом мой визави указал на табурет возле кухонного стола. На негнущихся ногах я приблизился и сел.

– А… вы… кто? – я не решился обратиться к собеседнику на «ты».

– Не узнал? – человек в чёрном поднял правую бровь. Я мотнул головой. Незнакомец хмыкнул:

– Я – это ты. Ну, или почти ты. Я – твоя душа, твой дух.

– А…

– Почему в чёрном? А ты вспомни, сколько раз ты в своей жизни делал плохие, непристойные и гадкие вещи? Ну-ну-ну! Только, не обманывай сам себя.

Минутная стрелка на настенных часах сделала полный оборот, а мы все сидели напротив друг друга. Сидели и молчали. Первым тишину нарушил мой собеседник:

– Ладно, давай ближе к делу. – С этими словами дух извлек из портфеля объёмную чёрную тетрадь на кольцах.

– Что это ещё за хрень? – я слегка напрягся.

– Это – книга твоей судьбы. Сейчас сам всё поймёшь. Тебе уже четвёртый десяток, жить тебе осталось не так уж и много. А в эту книгу надо записать имена людей, которых бы ты хотел видеть рядом с собой у самого порога в вечность.

– Что? Погоди!

– Тише-тише. … Только имена…

Я жадно сглотнул.

– Мама и папа? – мой голос источал неуверенность. Человек в чёрном тихонько покачал головой:

– Не должны родители хоронить своих детей.

Моё сердце билось всё чаще и сильнее.

– Супруга и дети?

– Хороший, но банальный выбор. – Незнакомец вытащил из внутреннего кармана перьевую ручку и начал записывать. По моей спине пробежала струйка холодного пота.

– Мои друзья?

– Слишком обобщенно, и разплывчато…

– Сколько, хотя бы, можно?

– А сколько бы ты хотел?

– Человек десять, двенадцать…

– Семь! И то это – много…

– А если у меня их больше?

– Ты себе лжешь!

– Я настаиваю!

– За счёт твоих лет жизни – пожалуйста. Один человек – минус пять лет жизни.

– Я – согласен!

– Опрометчиво…

– Заткнись! И последнее: мои братья и сестра.

– У тебя давно вышел лимит.

– В счёт моих лет.

– Ты из ума выжил!

– Пиши! Просто: заткнись и пиши!

– Как хочешь…

Я проснулся на своей кровати весь в холодных бисеринках пота. И ещё около минуты не мог унять бешеное сердцебиение. Жена спокойно спала рядом. Я выдохнул и вышел на кухню. Поставил чайник и взял телефон. Не сразу найдя в списке контактов нужный, я набрал номер. Один гудок, второй, третий…

– Привет, братишка!

– Привет, брат, – ответил я.

– Как ты? Как дела? Давно не виделись…

– У тебя всё хорошо? – спросил я, не ответив на его вопросы.

– Я? Норм! Сам как?

– Пойдёт… – соврал я.

Правая почка очень сильно болела. Видимо, всё же список был слишком велик. Может быть…

Ай, плевать! Ведь это – мой личный выбор.

Май 2019 г.

Никто не может нам с тобой помочь…

Мимо ехала сотня автомобилей: самых разных по форме и цвету, но одинаково шумных и пахучих. Я шёл, глядя перед собой, в наушниках негромко звучал «Пикник»:

«…Не кончается пытка,

И карлик трясет головой.

Так непрочно, и зыбко,

И взгляд твой почти неземной…»

Редкие прохожие шли мимо: им нет дела ни до кого. Каждый из них самостоятельное «Я», личность.

В какой-то момент я останавливаюсь. Сперва я достаю один наушник, потом второй – ничего, Шклярский и Самойлов подождут немного.

– Который час, вы не подскажете? Да, ладно, вы же не торопись никуда? Вот и славно. Значит, мы имеем с вами все шансы увидеть закат. С этого места, прошу заметить, он изумительный. Вам не холодно? Нет-нет, не обижайтесь. Просто сейчас ещё весна, да и вечер. Ветерок, знаете ли. Я же не настаиваю. Вы курите? Я тоже не считаю это хорошей привычкой. Вы – молодец.

Где-то на груди бусинки-наушники допели прошлый трек. После непродолжительной паузы, телефон, перелистав плейлист в случайном порядке, нашел подходящий вариант. С его точки зрения. Два маленьких динамика начали трудиться:

«…Дай руку мне:

Здесь лишних нет…»

Эти строчки натолкнули меня на новый виток мыслей:

– Знаете, а ведь завтра – всегда лучше, чем сегодня. Но только начинать надо именно сегодня, чтобы завтра стало лучше. И, между прочим, стоя так, на краю вечности, начинаешь ощущать понятность маршрута. Осознаешь всё то, что нужно делать дальше. Ну-ка, подвиньтесь. В смысле, зачем? Просто хочу постоять рядом с хорошим человеком. Нет, я вас не знаю. Я просто в этом уверен. Внутри каждого из нас есть маленький островок доброты, маленькая свечка. Не задувайте её, прошу вас. Что вы хотите? Чтобы я замолчал? Хорошо, давайте помолчим. Но, может, хотя бы просто присядем.

Солнце начало опускаться за дальние высотки, осветив оранжевыми и кроваво-красными всполохами гладь реки. Мы молча сидели рядом. Два чужих друг другу человека. Но мне почему-то казалось, что где-то, в глубине души, я давным-давно её знаю.

Наушники на груди уже закончили трек группы «Ария», спели ещё пяток разных композиций. А теперь, в который раз, призадумавшись, шерстили список.

Но вот телефон что-то выбрал:

«…Так бесконечна морская гладь,

Как одиночество моё…»

Стоило мне услышать голос Валерия Александровича, как я тотчас окунулся в собственные воспоминания.

Был у меня момент, когда не то, что жить, дышать не хотелось. Все вокруг казалось ненужным и бессмысленным. А причиной всему, как водится в этом мире, послужил противоположный пол, то есть девушка и любовь. А точнее, уже не любовь. А её внезапное окончание. А в юности мы же все любим один раз. И разрыв – словно смерть.

А к жизни меня вернула… Музыка. Рок–музыка: Алексей и Михаил Юрьевичи, Валерий Александрович, Константин Евгеньевич и Максим Вячеславович. Но это было. Было и прошло. И, как написал один наш соотечественник: «Несчастная любовь – есть украшение любой биографии».

«… Я здесь,

Где стынет свет, и покой!

Я снова здесь:

Я слышу имя твоё…»

Припев вырвал меня из размышлений о былом. Я повернулся к моей невольной собеседнице.

– Вот вы думаете, что у вас много поводов расстаться с жизнью? Да знаете, что я вам отвечу? Вам просто очень сильно себя жалко. У многих людей вокруг вас было гораздо больше поводов шагнуть в окно. Я, может, буду сейчас груб и жесток. Но уж не обессудьте. Моему одному близкому человеку сейчас нет ещё и шестидесяти лет. В молодости он был активен и полон сил. Потом, в возрасте тридцати лет, ему прооперировали позвоночник. Впервые. В сорок три года его прооперировали повторно. И с тех самых пор он больше не ходил на своих ногах. Никогда. С сорока восьми лет он не встает с кровати. Вообще. И как ты думаешь, легко ли всё это ему далось? Можешь не отвечать. Это был риторический вопрос. И не плачь. Да не реви ты! Ничего, что я уже на «ты»? Закат уже почти догорел… Нет, кто я такой, чтобы тебя отговаривать? Я просто предлагаю выбор: можешь закончить начатое. А можем пойти вместе, взявшись за руки, на тот берег. Там есть отличная кофейня, и бариста сварит чудный латте макиато.

«…Выбирай, выбирай,

Осознай…»

Вторил мне Олег Жиляков.

– Ну что, любоваться больше нечем. Ты выбрала? Я так и знал. А рука у тебя и впрямь холодная…

«…Молчим, молчим, молчим

О чём-то скованно.

О том, что знаем оба:

Ты и я…»

Май 2019 г.

Самое счастливое время на свете…

Я сидел на ковре возле стола. А на столе стояла красивая новогодняя ёлка. Мама сказала, что скоро придёт Дед Мороз, и пошла на кухню. Там уже с полудня что-то шкворчало и шипело.

Я знал, что Дед Мороз – это будет мой папа. Ну, или, на худой конец, сосед – дядя Слава. Ведь я – уже взрослый, мне целых шесть лет. На следующий год в школу.

В дверь позвонили: дверной звонок спел птичью трель трижды. Мама сделала телевизор потише, и поспешила в коридор. С экрана какие-то дяденьки пели:

«…Самое счастливое время на свете –

Когда мы еще дети, мы еще дети.

Самое счастливое время на свете…»

Через какое-то время в комнату вошел… Дед Мороз. И моя мама. Нет, это был не мой папа. И уж точно не дядя Слава. От него пахло холодом, и… волшебством, что ли. Борода искрилась, а глаза лучились счастьем и улыбались.

Я, оторопев, рассказал какой-то стишок, а потом добрый старик присел рядом со мной, вручая подарок. И в тот момент, когда коробка с чем-то интересным была у меня в руках, Дед Мороз с легкой улыбкой спросил:

– Ну, малыш, о чем ты мечтаешь?

– Я? Я… – я немного замялся.

– Ну же, молодой человек, не стесняйся…

– Я хочу… – я даже зажмурился, предвкушая ведро мороженого и большой конструктор «Лего»…

– Только давай договоримся? Одно желание, и самое-самое сокровенное. То, что здесь живёт, – Дед Мороз легонько ткнул меня указательным пальцем в грудь.

Тут на кухне что-то активно зашипело, и мама поспешила спасать праздничные блюда. Удостоверившись, что нас никто не слышит, я заговорщическим шепотом произнес:

– Я, вот прям честно-пречестно, хочу, чтобы у меня была жена на маму похожая, тоже красивая и добрая. И дочку хочу. Братики у меня есть. Я хочу дочку. Тоже красивую. И я хочу помогать людям, чтобы то, что я делал на работе, было очень нужно и полезно. Вот.

– Всё? – спросил Дед Мороз.

– Кажется, да… – сказал я неуверенно и шмыгнул носом.

– Ну-у-у, что ж, – дед усмехнулся в бороду, и подмигнул.

Утро первого января. Пора вставать и бежать к ёлке – проверять подарки.

Открываем глаза. Кажется, не обманул старый волшебник. Мне тридцать лет, рядом очень красивая жена. Какие-то черты даже напоминают маму. А вот и дочь.

В комнату вбегает шестилетняя девочка:

– Папа, папочка! Доброе утро! Смотри, что мне подарил Дед Мороз…

Ребенок начинает показывать разные разности, я в ответ улыбаюсь. Мне – хорошо. Я – счастлив. И, даже когда я узнаю, что прицепом к моей детской мечте в обязательном порядке идут денежные долги, проблемы на работе, сложности со здоровьем, иногда ругань и непослушание ребенка, я все равно останусь счастлив. Если бы сейчас я делал такой выбор, как в детстве, я бы загадал тоже самое.

Мы приехали на рождественскую распродажу. Пока парковались, «Пионер» в автомобиле запел:

«…Самое счастливое время на свете –

Когда мы еще дети, мы еще дети.

Самое счастливое время на свете…»

Я был не совсем согласен с автором. Счастлив ты или нет: в любом возрасте зависит только от тебя самого.

Ребёнок радостно носился по игровой комнате, супруга кушала мороженое, а я просто смотрел на них. И тут я ощутил присутствие ещё кого-то:

– Ну как, понравилась твоя мечта?

– Спасибо тебе, – ответил я, не поворачивая головы.

– Ты счастлив?

– Абсолютно.

На обратной дороге из колонок пела уже другая композиция той же группы:

«…Время – остановись, жизнь так прекрасна.

Вот бы прямо сейчас умереть от счастья,

Пока всё ещё хорошо…»

А вот тут я был полностью не согласен с автором данных строк. По крайней мере, сейчас. Я просто очень хотел жить дальше.

Май 2019 г.

Проклятие рода человеческого

Он сидел в тупике, созданном, с одной стороны, крутой скальной стеной, с другой – высокими валунами. Эти камни были скользкими от дождя, а размер этих глыб был величественным, а края остры. Спиной он упёрся в завал из толстых бревен. Видимо, здесь когда-то прошла сель.

Левое бедро тупо ныло – продольный порез от кинжала он, конечно же, перевязал рукавом от рубахи. Так их учил капрал. Но боль эта нехитрая операция облегчить не могла.

Слегка дрожащей рукой раненый человек ухватился за стрелу, торчащую возле правой ключицы. Всё тело пронзила резкая острая боль.

– Р-р-р-а-а-а-а! Тварь! – вскрикнул, а затем устало выдохнул он: – Хрен с ней! – И, зажмурившись, раненый резким движением обломил стрелу в трёх пальцах от раны.

– Г-г-х-р-р-а! – Всё, что смогло вылететь изо рта измождённого человека.

Из жерла ближайшей пещеры донеслись глухие медленные шаги спокойного человека, знающего, что жертва уже никуда не денется. Беглец ждал, тяжело дыша. Периодически по телу пробегали судороги, и тогда лицо перекрашивало гримасой боли. Под раненым уже потихоньку стала скапливаться лужица крови.

Из пещеры вышел человек в длинном черном блестящем плаще с капюшоном. И плащ, и капюшон в сумме скрывали фигуру человека полностью. И, лишь подойдя на расстояние в пару шагов, незнакомец отбросил капюшон назад небрежным движением левой руки.

– Жнец… – на выдохе произнёс беглец.

– Иуда, – спокойно ухмыльнулся в ответ Жнец.

– Я дам тебе денег… Всё, что есть…

Щелчок взводимой арбалетной тетивы.

– Подожди! Я… я… я…

Шелест извлекаемого из набедренного колчана арбалетного болта с ярко-красным оперением.

– Я тебе всё расскажу… про всех! Хочешь?

Мягкий звук вкладывания болта в желоб арбалета.

Раненый заплакал, давясь слезами и соплями. Жнец молча достал из-под плаща свободной рукой свиток. Одним резким движением кисти заставил бумагу развернуться.

– Согласно Канону и Древним Критериям, ты, Иуда, сын Искариота, за предательство, обман, подлог, и ложь приговариваешься Советом Двенадцати к смертной казни. Во исполнение данного приговора привлечь Орден Жнецов. При встрече с приговоренным, приговор привести в исполнение немедленно.

Рука с арбалетом неспешно поднялась, и острие болта взглянуло в переносицу обреченному человеку.

– Постой! Подожди! – внезапное озарение нахлынуло на Иуду. – Скажи, а мне можно попытаться начать всё заново?! Я всё понял! Всё осознал! Я виноват. Можно ещё раз попытаться?

Жнец смотрел холодным взглядом на человека перед собой. И последнее, что услышал Иуда перед тем, как арбалетный болт пробил его переносицу, была фраза палача:

– Есть древняя мудрость человечества: «Пока ты не спросил – было можно!»

Июнь 2019 г.

Вот и всё

– Ну, вот и всё, – он устало выдохнул.

– Это С-с-смерть? – мой голос дрогнул.

– Да, но это еще не конец. Ты разве не видишь? – собеседник слегка удивился.

– А как это? А… а что будет дальше?

– Зачем ты сам себя опять обманываешь?

– Подожди! Что ты хочешь этим сказать?

– Неужели ты до сих пор так ничего и не понял? Или ты просто боишься себе в этом признаться?

– Я… я ведь умер, да? – это был самый глупый вопрос, который только можно было задать в данной ситуации.

– Д-а, – слегка растягивая слова, ответил собеседник.

– А ты? Ты – мой ангел-хранитель? – я был всё так же не уверен в собственных словах.

– Снова в точку, – ангел улыбнулся в ответ уголками рта.

– Только… – Сомнения в голосе стали почти осязаемыми. – Разве это рай? Да и на ад как-то не очень похоже.

Я огляделся. Вокруг было абсолютное ощущение пустоты. Полное ничто. Настоящее и бесповоротное.

Ангел нахмурился:

– А с чего ты решил, что что-то должно соответствовать твоим представлениям? Помнишь, однажды один мудрый человек сказал: «После смерти мы все очень сильно удивимся». Ты удивлён?! Сюрприз!

Я хватал ртом воздух, не зная, что сказать.

– И куда мне теперь? Скажи, что в рай!

– Зачем я буду тебе врать?

– Я же неплохой человек?!

– Ты?

– Ты неплохой, а гораздо хуже. Ты просто всю жизнь делал вид, что тебе не всё равно. Что тебе не насрать на окружающих. Даже пытался помогать людям, но… но не ради них, а для себя. Чтобы себе сказать: «Я – хороший, я – молодец». И после всего этого ты всё ещё ждёшь в ответ на свои поступки моего сострадания?! Не-а.

– Я не… – мой голос дрогнул.

– Просто возьми и открой эту дверь, – ангел указал рукой на висящую рядом со мной невзрачную серую дверь. Такие же ставят в дешёвые офисы.

– А что за ней? По ту сторону?

– Твой персональный ад!..

Как часто мы думаем, что делаем что-то во благо окружающих, но ищем, в первую голову, свою выгоду. И даже не задумываемся о том, что от этого кому-то может стать плохо. А потом сами себя обманываем, думая, что нас ждёт сверкающий рай с единорогами и вот этим вот всем.

Сюрприз!

Июнь 2019 г.

Стоимость трусости

Я ждал, скучая. Максим всё ещё не пришёл. Обычно, чтобы подняться на предпоследний этаж, где я жил, моему другу требовалось полторы-две минуты. Ну, это если на лифте. Окей, допустим, что сегодня лифт не работает, что бывает нередко. Тогда ему нужно минуты три-четыре. Ну, хорошо – пять. Но это уже с запасом.

Вернувшись из коридора в зал, я бросил взгляд на настенные часы. Макс позвонил в домофон уже больше семи минут назад. Странно, где его черти носят? И нет, дома, при родителях, я не матерился.

Когда пошла уже одиннадцатая минута, мне стало даже слегка тревожно. Кроме меня в этом подъезде у Максима не было ни друзей, ни знакомых. А это значило, что зайти к кому-либо поболтать он не мог, от слова совсем. Внутри противно похолодело. То самое ощущение, когда начинаешь, что называется, прямо жопой чувствовать, что происходит (или должна произойти) какая-то фигня.

Я вышел в «предбанник». Так мы называли часть подъезда, в котором было всего две квартиры: наша и соседей. Я вышел и прислушался. Нет, никто не ждал за дверью. По крайней мере, было очень тихо. Постоял с полминуты в ожидании ну хоть чего-нибудь. Ничего не произошло, вообще. Переборов волнение, я приблизился к двери в подъезд, и аккуратно приоткрыл её.

Дверь предательски скрипнула, как расстроенная виолончель еврейского музыканта.

– Снова негодяи лампочки повыкручивали… – чуть слышно произнес я и тут же осекся. До моего слуха долетели звуки какой-то… сложно сказать… Борьбы что ли?

Этажом ниже, и через один этаж, и ещё ниже света тоже не было и в помине. Каждый лестничный пролёт отбирал у меня больше времени, чем обычно. Отмерив неспешным шагом двадцать пять ступенек, я стал гораздо отчетливее слышать те звуки, что беспокоили меня ранее.

– Гони бабки! – произнёс грубый низкий голос.

Череда глухих ударов из темноты следующего этажа.

– Сколько их у тебя? Все давай! – произнёс уже другой голос, и снова несколько глухих ударов, перемежающихся с хрипами и криками боли. На секунду мне показалось, что в голос человека, кричавшего от боли, я узнал своего друга.

На негнущихся ногах, но максимально тихо, я вернулся к себе в «отсечку» и закрыл за собой дверь. Опершись о дверной косяк, я метался между вариантами своих дальнейших действий. В моей голове состоялось собрание, на нем присутствовали Совесть, Своекорыстие и Страх.

– Ну, и кто ты после этого? – в голосе Совести слышалась сталь. – Ты же последняя сволочь…

– Не слушай её! – резко оборвало оппонента Своекорыстие. – Всем на всех насрать. Тебе просто показалось. Это не мог быть голос Максима.

– Может, расскажем маме? Или папе? Или, на худой конец, вызовем полицию? Мы же не вернемся туда, правда? – голос Страха дрожал. Казалось, что ещё немного, и он расплачется.

– Так, всем заткнуться! – прокричал я мысленно.

– Чувак, ты не понимаешь… – начало Своекорыстие.

– Иди в жопу! – огрызнулся я.

– С-с-согласен, – прошмыгал Страх.

– Кто-нибудь, дайте ему салфетку! Ненавижу, когда над ухом сопли на кулак наматывают.

– Молодец. Я в тебе не сомнева…

– Ой, вот только ты не начинай!? – одернул я Совесть. – Лезешь всегда, когда надо и не надо. Всем тихо! Я думаю.

Прошли долгие минуты. Может быть, пять, а может, и все десять. Не знаю, видимо, Совесть всё же победила, или… да Бог его знает…

Правая рука нащупала тяжёлый предмет, стоящий у двери. Это был брусок около полутора метров в длину, узкий к низу и расширяющейся к другому концу (я пытался выстругать себе меч). Как только рука ощутила тяжесть дубинки, сердцебиение слегка унялось.

Стараясь не шуметь, я снова преодолел те же двадцать пять ступенек. Глядя в темноту, сжимая импровизированное оружие, я сказал нетвердым голосом:

– Макс, это ты?

Возня и шорох прекратились.

– Максим?! – мой голос стал громче и увереннее.

Внезапно послышались шаги вниз по лестнице. А через мгновение лифт заработал. Я поспешил подняться на свой этаж. Опередить кабину лифта мне, как ни странно, удалось.

Когда двери лифта разошлись на моём этаже в стороны, я увидел моего друга. Его лицо было мало похоже на привычное человеческое: кровавое месиво вперемешку с начинающими окрашиваться в яркие цвета синяками. Завершало картину отсутствие зубов. Не всех, конечно, но всё же.

С тех пор прошло очень много времени. Слишком много. Мой друг получил тогда множественные травмы, провёл в больнице две недели, его семья потратила много денег на реабилитацию. А я? Я так и не смог признаться ему в том, что я в тот момент струсил. Убежал, зассал, испугался.

Тех подонков, конечно же, нашли, осудили, и они провели положенное время за решеткой. Они уже даже успели выйти. И жизнь вроде теперь идёт своим чередом, вот только…

Только у меня по сей день в душе ощущение, что я не достоин его дружбы. Что я – последний предатель. И как хорошо могла бы сложиться судьба моего друга, если бы не моя секундная слабость и трусость. Я не знаю, может быть, именно эта ситуация и помешала моему другу совершить что-то хорошее, большое, вечное. Не знаю. Я не могу это оценить. Но я уверен точно, если бы я тогда сразу «вписался», что называется, и помог ему – жизнь была бы другой. Его жизнь была бы ярче и лучше. Я в этом абсолютно уверен.

Май 2019 г.

Слишком грустно быть бессмертным

– Ну… Что же тебя смущает?

– Никаких мелких шрифтов?

– Не-а…

– И без подвохов и звездочек?

– Так точно…

– Угу… – я снова вздохнул и стал скрупулезно изучать бумаги. Все эти пункты, параграфы, подпункты, сноски и ссылки.

– Гхкм-гхкм, – слегка кашлянул он, привлекая к себе внимание. – Не тяни кота за кошку. Ты же не думал, что ты у меня один такой?

– Только не говори, что у тебя, будто бы, мало времени, – попытался было сменить тему я.

– Гхкм-гхкм, – уже настойчивее откашлялся мой визави. – Чего ты медлишь? Что тебе ещё не так?

– Обязательно вот это вот?