– А о ком мне было думать?! – возмутилась Лика, садясь на диван рядом с Сергеем. – Мне же жить потом там, в замуже этом! Естественно, я думала о себе!
Она положила голову Жаркову на плечо. Он положил ей на плечо свою руку. Было тихо и спокойно. Никаких намеков на то, что где-то ходит вездесущая смерть. И что это имеет отношение к Лике. Будет иметь через пять дней. Или нет?
– Вчера, когда ты сменила телефон и уехала в Шереметьево вместо Домодедово, о ком ты думала? О себе ведь? Эгоистка! Не думала, как я буду носиться, искать тебя. Сходить с ума. Не думала же?
– Я думала о тебе, Сереж. Думала, что если я в опасности, то тебе со мной рядом делать нечего. – Лика тяжко вздохнула. – Ну, что? По кофе, и на работу?
– Ты серьезно? – поразился он. – Сегодня пятница. Можно не ходить на работу. Я уже и Лисицына организовал командовать парадом, да и у нас дел хватает.
– Каких дел? – Лика потерлась носом о плечо Сергея.
Он не отреагировал. Ну, мол, потерлась и потерлась.
– Вариантов развития событий два. Первое: развлекать тебя все оставшиеся дни. Ну, не получилось улететь, можно ведь и тут найти развлечения. Это если принять тот факт, что тебе действительно угрожает смертельная опасность. И вот тут напрашивается вариант номер два: попробовать разобраться, что же всё-таки происходит. Откуда все эти угрозы, галлюцинации, помехи. Кто и как это делает с тобой.
– Сережа, ты правда не понимаешь? Это что-то за гранью нормы. За пределами мира, который мы видим и воспринимаем. В котором живем. Мы не сможем в этом разобраться.
– Мы, может и нет, но…
– Никто из людей не сможет! Как ты не поймешь…
Лика резко встала с дивана, сбросив руку Сергея, и пошла в сторону кухни. Не оборачиваясь, сказала:
– Я в душ и варить кофе. Приходи на кухню.
Она какое-то время постояла под душем, переключая воду с горячей на холодную. Обычно контрастный душ действовал на Лику ободряюще. Оживляюще, она бы сказала. А тут всё равно, как будто, какая вода льётся – холодная, или горячая. Всё едино. Всё грустно, тоскливо. Всё ненадолго. Лика выключила воду, вытерлась, накинула белый махровый халат, и поплелась на кухню, варить кофе.
Кофе уже сварил Жарков.
– У тебя вода с волос капает. – заметил он. – Где у тебя сахар?
– Сереж, я не ем сахар. У меня его нет.
– Очень мило. А если в гости кто придет? Надо иметь сахар!
Он ловко взбил пенку капучинатором и выложил на кофе. Нарисовал сердечко, довольно кривенькое. Поставил кружку перед Ликой.
– Я не бариста. Держи. Теперь из-за твоих пищевых привычек придется пить кофе без сахара, а я так не люблю.
– Сгущенка есть в шкафу! Мама приносила. Пыталась меня приобщить к выпечке торта, но я не приобщилась. И маму отговорила. Сводила её в кафешку и накормила тамошним наполеоном. Сгущенка пойдёт?
– Романова, сколько лет мы знакомы?
– У-у-у… – хмыкнула она.
– Не «у-у-у», а двадцать четыре года. Двадцать пять почти. И ты так и не запомнила, какой кофе я пью. Черный с сахаром. Нахрена мне твоя сгущёнка?
Он отхлебнул несладкий кофе и поморщился:
– Идея у меня тут возникла, Анжелика Павловна. Гениальная, я бы сказал, идея. Только не смейся!
– Жги. – разрешила Лика.
– Если твоя беда выходит за рамки понятного и обычного, так может обратимся к специалисту по необычному?
– Что это за специалист?
– Ясновидящие. Ведьмы. Гадалки. Кто-то из этой братии, в общем.
Лика подумала и сказала:
– Я не против, и не собираюсь смеяться. Мне в принципе не смешно сейчас. Я изо всех сил держусь, чтобы не рыдать и не падать в обмороки. Поминутно. Но вот в чем проблема: мне кажется, они все шарлатаны.
– Согласен! Все, кто популярен так или иначе, точно шарлатаны. Но ты помнишь нашего одноклассника Макса Письменных?
– Конечно! Что за дурацкий вопрос? И что? Он – ведьмак?
– Кто? Макс?! С ума спятила? Макс обычный бизнесмен, как и мы. У него небольшая мебельная компания. Не о нём речь! Я в детстве частенько ездил к Максу на дачу, а попросту – в деревню, где живет его дед. Так вот, его дед – натуральный ведьмак! Клянусь.
– Ничего себе. – Лика почувствовала то, что не должна была чувствовать – надежду. – И почему ты никогда мне не рассказывал про этого деда?
– Да а чего про него рассказывать-то было? Я особо и не был впечатлен. Ну, ведьмак и ведьмак. Знахарь Григорий – так его все зовут. Он лечит всю округу. И из города к нему приезжают тоже. Сейчас я про него вспомнил, потому что ситуация так сложилась.
– Так он, может, помер давно, тот дед! Это когда было-то? Когда ты последний раз был в той деревне?
– Лет тринадцать назад. Но я уверен, что дед Гриша живее всех живых. Ты согласна ехать к ведьмаку?
– Я согласна ехать хоть к черту, если это поможет!
– Так… видео твое у меня на телефоне есть. У тебя доступ к почте есть?
– Да! Я только сим-карту обратно поставлю. Всё есть.
Жарков уже звонил. Было раннее утро пятницы. Сергей был уверен, что Макс вовсю работает, или едет на работу.
– Макс, братан, здорово! Как ты?
Лика начала прислушиваться. Макс что-то рокотал в трубке, но слов было не разобрать. Сергей попросил его связаться с дедом и посодействовать, чтобы их приняли без очереди.
– Спасибо. Жду! – сказал Жарков и отключился.
– Ну? Чего там?
– Дед Григорий, как я и думал, жив и здоров. И людей принимает. Максим сказал, что мы можем ехать. За это время он свяжется с дедом и составит нам протекцию. Собирайся!
Когда они подъехали к деревушке в семидесяти километрах от столицы, на часах было уже десять часов пятнадцать минут. Лика вдруг оробела. Ноги стали ватными. Она сидела в машине и пыталась собраться с силами, чтобы выйти и пойти в дом. Макс позвонил Сергею, когда они были в дороге, и сказал, что дед ждет их. Никакой очереди у него нет, он теперь принимает людей по записи. Век высоких диктует свои правила, интернет давно протянул свои сети повсюду, и в маленькие деревушки в том числе. Видимо, и деревенской магии коснулся. Даже пожилые колдуны ведут запись на прием в мессенджерах.
Мужчину, который выглянул из калитки, язык бы не повернулся назвать пожилым. Лика наконец взяла себя в руки и вышла из машины. Может, это не дедушка Макса? Может, сын его? Отец Макса, или дядя?
Сергей только открыл рот, чтобы заговорить, но Лика опередила его.
– Мы к Григорию!
– Я Григорий. – сказал мужчина, странно глядя на неё.
– Сколько же вам лет?!
– Семьдесят один. А вам?
– Вам не может быть семьдесят один! – убежденно сказала Лика. – Вы что, выращиваете молодильные яблоки?!
Он усмехнулся.
– Проходите. Максим звонил. Проходи, Серёжа.
Дед, который выглядел лет на пятьдесят максимум, посмотрел на Жаркова и улыбнулся. На Лику же он смотрел очень сурово. Максимально неодобрительно. Ей это не понравилось.
Жарков, когда звонил Максу, ничего ему не рассказывал – она сама слышала. Просто попросил помочь. Без подробностей. Этот дед не может знать, с чем они приехали. Если даже и знает, потому что видит, и что с того? Она же не прокаженная! Почему? Почему он ТАК на неё смотрит?..
– Здравствуйте, деда Гриша! – Жарков тоже улыбнулся ведьмаку.
Так вот запросто говорит «деда» чужому мужику, который выглядит неприлично молодо, и утверждает, что ему – семьдесят один. Как в такое поверить? Лика, приехав сюда, в эту деревню, ощутила ещё большую абсурдность последних дней её жизни.
С другой стороны, с ней уже чего только не происходило. Начиная с того, что она видела на видео себя мёртвой, будучи живой. И периодически видит какие-то отвратительные галлюцинации. Кошмарные. Пугающие. А как её не выпустили из Московской области! После всего этого, наверное, глупо удивляться тому, что семидесятилетний старик выглядит на… на сорок восемь, примерно, этот дядька выглядел. Может быть, чуть моложе. Ой, да какая разница? Чего она пристала к этому деду? Может, у колдунов есть способы продлять себе молодость, и вообще жизнь? Может… может, этот Григорий и ей, Лике, сможет продлить жизнь?
Пока она гоняла мысли в голове, как мячи в футбольной коробке, они прошли в дом.
– Я вас в офис пока не поведу. – усмехнулся Григорий. – Поговорим на кухне. Чаю попьем. По-свойски.
– А что, у вас есть офис? Прямо тут? – поразилась Лика.
– Да это я просто так называю свою комнату с травками и книжками. В шутку. На современный лад.
Дед Максима говорил, а сам в это время доставал чашки, заварку, какое-то печенье. На столе стоял самовар. Лика сунулась пощупать самовар пальцем и аж зашипела от боли. Самовар, с виду холодный, оказался просто кипятком. Даже пар не шёл от самовара, а палец Лика обожгла.
– Чего ж ты? Лезешь без спросу. – крякнул дед.
Взял её обожженную руку, провел своим пальцем по её указательному, и боль прошла. Лика изумленно воззрилась на свой палец – ни красноты, ни волдыря. Словно и не было ожога. Ну и дед! А ведь он и правда ведьмак. Ну и ну! Лика и не думала, что они существуют. Хотя… мало ли что она не думала ещё два дня назад.
– А почему самовар горячий, если не кипит? – спросила Лика.
– Магия. – пожал плечами Григорий.
Он всё равно как-то странно общался с Ликой. Будто… брезговал, что ли? Не смотрел на девушку. Разговаривал недовольным тоном. Её так и подмывало спросить: «Уважаемый Григорий, я вам что-то задолжала?» Но она промолчала. Решила ничего не трогать и ничего не говорить, пока не спросят.
Дед разлил чай по чашкам. Поставил перед ними. Полукруглые чашки, каждая стоит на блюдечке. Блюдечки с золотистой каемочкой. Григорий сыпанул в глубокую тарелку с печеньем горсть шоколадных конфет, поставил в центр стола и сел сам. Посмотрел на Сергея, опять улыбнулся ему:
– Как твои дела, Серёжка?
– Деда Гриша, да вы и сами всё знаете!
– Да ну что я там знаю. – скромно ответил дед. – Я у тебя спрашиваю. Ты ж мне как второй внук. Я скучаю по вашим с Максимкой приездам. Как вы быстро выросли… моргнуть ведь не успел. А теперь занятые все. У всех своя жизнь. Да ладно, дед не обижается! Дед всё понимает…
Он снова улыбнулся, на этот раз с плохо скрываемой грустью. А потом посмотрел на Лику. Очень внимательно посмотрел. И улыбки на лице Григория уже не было.
Лика поежилась. Он будто сканировал её, этот моложавый дед. Она боялась его, ведьмак не нравился Лике. Когда он закончил свой рентгеновский осмотр, девушка была готова поклясться, что в глазах Григория мелькнуло разочарование.
– Так-так. – задумчиво сказал он. – Так что ты такое?
– Я?! – потрясенно переспросила Лика. – В каком смысле, что? Я – человек.
– Ага. Значит, и правда не знаешь… надо же. И сколько тебе лет?
– Лика наша ровесница, деда Гриша. Ей тоже тридцать один.
– Мне пока тридцать. – поправила она.
И тут вспомнила, что день рождения у неё через десять дней. Через пять она должна умереть, а через десять – день рождения. Тридцать один год. Господи! Дак ведь не будет ей тридцать один. Никогда не будет.
– Что вы знаете о том, что со мной происходит? – накинулась Лика на ведьмака. – Мне угрожают. Пишут, что я умру. Звонят. Я вижу какие-то галлюцинации. Страшные. Как в фильмах ужасов. Что со мной происходит?
– Когда началось? – деловито спросил Григорий.
– Позавчера. С утра я получила письмо, а в нем – видео. Я мертвая лежу в каком-то подвале. Мы весь день занимались этим письмом и видео, вместо того чтобы работать. А вечером…
– Остановись! – велел Григорий. – Не оттуда надо начинать. Это всё следствие. Причина в твоем происхождении. Ты утверждаешь, что человек? То есть, ты чувствуешь себя обычным человеком?
– А кто я, по-вашему?! – заорала Лика. – Вы пугаете меня ещё больше! Жарков, поехали отсюда. Он – псих!
Лика вскочила со стула. Тут у неё закружилась голова, и она быстренько села обратно.
– Вы что? Подмешали мне что-то в чай? – Лика с трудом ворочала языком.
Ведьмак отравил её! А Серега? Получается, он предал её? Паранойя, стремительно развивающаяся уже целых два дня, услужливо подсказала Лике, что вот сейчас-то её и запрут в подвале, там она и умрет. А подвал, наверное, в доме колдуна Григория, деда Макса Письменных…
Внезапно она почувствовала себя нормально. Силы и ясность ума вернулись.
– Никто ничего тебе не подмешивал. Я просто слегка приложил тебя магией, чтобы ты не скакала. Не скачи, пожалуйста. Сиди спокойно.
Лика глубоко задышала, пытаясь не психовать. Григорий встал и прошел по кухне. Сергей всё это время сидел совершенно безучастно – ведьмак и его, что ли, приложил магией?
– Ты совершенно точно не человек! Ты полукровка какая-то. Мать твоя – человек?
– Да. – послушно ответила Лика. – Конечно!
– Значит, отец.
– Что – отец?
– Отец твой не человек, значит.
– Я хорошо знала своего отца. Мы похоронили его год назад. Отец тоже человек, уверяю вас. Хороший человек. Лучший на свете.
Григорий кивнул. Он стал задумчив. Лика не знала, что делать. Вскакивать из-за стола плохая идея, это она поняла. А вопросы задавать можно? Хотя, четкого вопроса не было. Мешанина какая-то в голове. Но тут внезапно ожил Жарков:
– Дед Гриша, вы говорите: полукровка. Что вы имеете в виду? Какая такая полукровка?
– Ой, слушай, да там много чего есть, на самом деле. Каких только полукровок нет! Да ты фильм «Сумерки» смотрел, наверное. Там хорошо показан пример появления на свет полукровки.
– Шутите? Да это же просто детская сказка!
– Слышал о том, что сказка – ложь, да в ней намек? То-то и оно…
– Добру молодцу урок! – и Сергей глупо хихикнул.
– Я вряд ли могу определить, кто ты, Анжелика. Ты воспитана людьми. И твоя темная сторона не проявлена. Я чувствую, что ты – не совсем человек. Но кто именно… не вижу. Прости. Проверять тоже, думаю, смысла нет. В дверь ты прошла, как обычный человек, а ведь там стоит защита от нечисти. Это значит, что твоя темная сторона не проявлялась ни разу. Вряд ли я вам чем-то помогу… у меня есть одна идея, но я даже не знаю, получится ли её реализовать. И это довольно опасно, так что…
– Давайте попробуем! – быстро сказала Лика. – Я готова на всё. Я не верю вам, но я готова.
– Не веришь, чему именно?
– Я знаю обоих своих родителей. И они – люди!
– Хорошо! Раз ты согласна и готова, идем! Я готов рискнуть, очень уж мне любопытно. – Григорий повернулся к Сергею. – Ты посиди тут.
– Что вы собираетесь с ней делать?
– Я погружу Анжелику глубоко в её подсознание. Она встретится там со своей тёмной стороной. А, возможно, и со своим родителем, если повезет. Хотя, такое трудно назвать везением. В общем, информацию она получить сможет.
– А в чем опасность? – снова задал вопрос Сергей.
Григорий усмехнулся и сказал:
– Вряд ли она останется прежней.
– Готова? – спросил Григорий.
Лика неуверенно кивнула.
– В целом, да. Я готова. Мне терять нечего. Только… можете сказать, как именно вы будете это со мной делать? Я поняла, что. Не поняла, как.
– Ничего сложного. Ты закроешь глаза и впустишь меня в свое сознание. Я остановлю твои мысли. Ты окажешься в пустоте. Просто дыши, и попадешь туда, куда нужно. Пройдёшь через эту пустоту, и попадешь в самую глубь своего бессознательного. Там есть вся информация.
– О том, кто я?
– Мы говорим о тех, кто не человек, не кто, а «что». Ты уж не обижайся.
– Я человек! – упрямо сказала Лика, выдохнула и выпрямилась на стуле, закрывая глаза. – Готова.
Она была уверена, что ничего плохого этот мужик с ней не сделает. Бог знает, откуда взялась эта уверенность, то она была железобетонной. Несколько минут назад, на кухне, Лика думала про Григория чёрт значит что. И про Серёжку тоже. А потом оказалась в этой комнате, где всё было пропитано особой атмосферой, и вдруг успокоилась. Даже странно…
Помещение было мрачноватым, мягко говоря. Закрытые ставни. Свет от пары свечей. Полки, заставленные книгами. У стены напротив какая-то мебель – то ли шкаф, то ли стеллаж, завешенный шторами. Что он хранит там, этот ведьмак? Сушеных лягушек, или череп шамана?
Именно эта мысль была последней. Предположение, что может храниться за темными шторами, за которыми проступал силуэт мебели. После этой мысли в голове Лики стало вдруг пусто. Во всем теле было пусто. И тела… Лика тоже не чувствовала. Она хотела испугаться, но внезапно снова ощутила себя.
Лика шла по большому коридору с серыми стенами. «Где я?» – подумала она, и тут же испугалась, что магический эксперимент пошел не по плану. Видимо, Григорий отвлекся на что-то, и теперь Лика снова может думать. Сейчас она очнется на стуле в полутемной комнате. Сейчас. Ну вот сейчас!..
Вместо этого Лика прошла по коридору и подошла к стене. Перед ней была дверь. Девушка почувствовала страх. Она вдруг чётко осознала, что за этой дверью её ждёт что-то важное и страшное. То, что изменит её жизнь навсегда. «Не надо туда ходить!» – пропищал тоненький голосок в голове у Лики, и она узнала его. Голос был её собственным. Так она говорила, когда была маленькой девочкой.
Не надо ходить… а как не ходить? Тогда она не узнает правду. Господи, почему в её подсознании так… странно?! Пусто и серо? И где её темная часть, с которой Лика должна была встретиться? За этой дверью?
Маленький ребенок, девочка Лика, внутри её головы уже визжала. Так визжала, что стало больно ушам. Вроде бы голос звучал внутри головы, но так звонко и громко, что Лика чуть не оглохла.
Она попробовала заговорить. Вслух. И у неё получилось.
– Не ори! – строго сказала Лика. – Нам нужно разобраться!
С замиранием сердца она взялась за дверную ручку и потянула её на себя. Дверь не поддалась. Беснующаяся девочка замолчала внутри Ликиной головы. Лика толкнула дверь от себя, и та начала открываться.
Лика замерла. Потом толкнула посильнее, и дверь открылась. Там было темно, но стоило Лике сделать шаг за дверь, как загорелся яркий свет, захлопали хлопушки, замахали флажки. Словно она пришла домой, а там её встречают сюрпризом в честь дня рождения. От неожиданности Лика моргнула, а когда снова подняла веки, праздничная атрибутика исчезла.
Перед ней была комната очень странного вида. Стены сложены из черных необработанных камней. Стол, кресло. И больше ничего. Лика обошла комнату по периметру – никого и ничего. А помещение-то немаленькое! Метров тридцать, а то и сорок.
– Где ты? – спросила она. – Где ты прячешься?
В голове хихикнула тоненьким голоском, а потом зашлась кашлем, словно подавилась смехом… девочка Лика лет пяти? Не может быть! Кашель переключил тонкий голос в другой регистр. Это не был ребенок. Это был взрослый человек. Женщина. А истошный писк с просьбами не ходить за дверь, был ни чем иным, как спектаклем. Как-то всё сразу стало ясно. Пазл сошелся.
На стене внезапно появилось зеркало. Большое. Во весь рост. Материализовалось из воздуха. Лика подошла к нему и взглянула. Она была серьезна. Отчасти напугана. Но отражение в зеркале смотрело на неё и ухмылялось. Вот она! Колдун не соврал. Вот её темная сторона. Лика смотрит на неё прямо сейчас.
Девушка положила ладонь на стекло. Ничего особенного. Под рукой гладь зеркала. Отражение посмотрело на эти манипуляции, и усмехнулось ещё шире. Девушка в отражении не протягивала свою ладонь, не зеркалила Лику полностью.
На вид в ней не было ничего злого, если не считать ухмылку. Ликины глаза, её прическа. Одежда.
– Ты в точности как я… – задумчиво сказала Лика.
– Я и есть ты. Тупица! – в голосе девушки был сарказм.
Он лился из неё вместе со словами, как вода из кувшина. Ядовитая вода.
Когда Лика говорила, отражение молчало. Оно жило своей жизнью.
– Я не такая, как ты. Я добрая.
Тут уж девушка не выдержала и просто расхохоталась. Лике стало обидно. Что она сказала такого? Это ведь правда.
Лика не успела спросить своё отражение, в чем причина её веселья. В зеркале появился человек. Мужчина. Он подходил к Лике сзади. Девушка обернулась и не увидела никого – в комнате она была одна. Снова повернулась к зеркалу и вздрогнула.
Мужчина стоял за зеркальной Ликой, приобняв её за плечи. Лицо его было серьезно. А глаза… черны, как ночь. Темная безлунная ночь. Этими глазами он внимательно изучал Лику. Выглядывал из зеркальной глади и словно заглядывал ей прямо в душу. Она поняла, что в присутствии этого… существа робеет.
– Я достаточно ждал. – произнес мужчина. – Тридцать лет для людей хороший срок. Пора возвращаться домой. В глубине души ты и сама это чувствуешь.
– Кто вы? – пересохшими губами спросила Лика.
– Марбас, она глупая совсем. Она нам точно нужна?
– Доченька, вы по-отдельности не сможете. Вас придется соединить. А то ты так и будешь отражением, а она так и останется несчастной управляющей спортклуба.
– Но мальчики там ничего-о. – протянула зеркальная Лика. – И начальник у неё хорош. Я всё толкаю её к нему, толкаю. А она сопротивляется.
– Фу. Мне, как отцу, неприятны такие разговоры.
– Да ну? – изумилась девушка из зеркала.
И они дружно рассмеялись.
– Ты не можешь быть моим отцом! – закричала Лика так, что стены вокруг пошатнулись. – Ты не можешь быть моим отцом! Мой отец, Романов Павел, он человек. Кто ты? Кто ты?!
Она сделала решительный шаг вперед, чтобы… что? Пройти через зеркальную поверхность, схватить этого Марбаса, напасть на него? Удивительно, но ей удалось это. Не схватить и напасть, но пройти сквозь зеркало. Стекло словно расступилось и Лика провалилась в него. От неожиданности она не смогла удержать равновесие и грохнулась на пол на правый бок, на руку. Ударилась локтем и взвыла от боли.
Лика перевернулась на спину и схватилась за локоть, прижимая ушибленную руку к себе. Баюкая её. Глаза девушки уперлись в потолок. На потолке белыми буквами была сделана надпись: «Одержимость». Лика моргнула, а когда открыла глаза, то обнаружила себя сидящей на стуле в темной комнате с книгами и свечами. Мысли потоком хлынули в голову, а слезы из глаз. Болела рука. Лика задрала рукав блузки и обнаружила наливающийся кровоподтёк.
– Больно. – простонала она.
Ведьмак взял Ликину руку в свои, подержал, и боль отступила. Слезы тоже начали высыхать.
– Спасибо. – он отпустил её. – У вас в доме есть зеркало?
– Есть. В трельяже. В спальне.
– Можно?
– Идем.
Григорий и Лика прошли мимо Сергея ни слова ни говоря. Он двинулся за ними. Дед открыл дверь в спальню, Лика вбежала туда, подошла к зеркалу и начала корчить рожи. Помахала руками. Отражение было совершенно ожидаемым – нормальным, адекватным Ликиным кривляньям. Значит, не всё просочилось вместе с ней оттуда, из странного адского бессознательного. Больная рука – да. Кривое отражение – нет.
Никто ни о чем её не спрашивал. Когда Лика повернулась к двери, увидела на пороге Григория и Сергея. Они стояли и смотрели на девушку в ожидании.
– Я прежняя. – сказала она. – Я не чувствую изменений. Не бойтесь.
– А информация есть? – спросил Сергей.
– Да. Немного, но есть. – Лика перевела взгляд на Григория и сказала. – Марбас. Одержимость.
Григорий совершенно спокойно кивнул и объявил:
– Судя по всему, ты наполовину демон, наполовину человек. Окажи мне услугу. Пройди на выход.
Поскольку Лика не двинулась с места, дед пояснил:
– Я тебя не прогоняю. Хочу посмотреть, как ты пройдёшь защиту.
– Хорошо. – покорно согласилась Лика. – Будет больно?
Григорий помолчал несколько секунд и сказал:
– Очень.
Мама Анжелики, Зинаида Васильевна Романова, решила съездить на кладбище к мужу. Она ездила каждое воскресенье, а тут что-то не дотерпела до воскресенья. Решила навестить Павла в пятницу – отвезти ему цветочки, конфетки и пару блинов. Налить рюмочку коньяку. Д был непьющим, но изредка уважал коньячок под шоколадку. На праздник какой-нибудь. Зина смеялась над ним:
– Сначала сладкое, а потом салат, Паша! Ну кто так делает?
Муж, выпивший и закусивший ломтиком молочного шоколада, накладывал себе Оливье как ни в чем не бывало, и спокойно отвечал:
– Я так делаю. Это вкусно.
– Это не может быть вкусно! – спорила Зина.
Но разве его переубедишь?
Ушёл Паша в одночасье. Даже в одну минуту. Сидел за столом, пил чай, смотрел телевизор, висевший на кухонной стене. Периодически комментировал происходящее. Зина чистила плиту, стоя спиной к мужу, и угукала, не поворачиваясь, выражая с ним полную солидарность.
– Что это за стрекозёл, мать? Разве певцы так выглядят?! Хорошо, что мы с тобой на другой эстраде выросли. Успели ещё застать приличных людей на сцене. Магомаев тот же.
– Угу. – соглашалась Зина.
Когда они с Пашей только окончили институт, всё поменялось, тогда-то эстрада и стала именно такой, как сейчас, если не хуже. Но они выросли на хороших голосах артистов с приличным внешним видом, тут Паша был прав. Чудно то, что он за тридцать с лишним лет никак не привыкнет, что всё поменялось. А ещё ворчать начал. Вроде бы и не старый, пятьдесят пять всего, а ворчит иногда прям как старый дед.
