Полная версия
Книга жизни. Мемуарная проза
Надо отметить, что вся семья Галины Дмитриевны – талантливо восприимчива к литературе и поэтическому слову. Писательская среда Чаплыгина, где она живет, особенно ценит её за мудрость и чуткость, а также знание истории литературы нашего края. Знакомы с её поэзией и в столичных кругах – стихи Галины Григоренко неоднократно публиковались в московских альманахах Академии поэзии под редакцией Валентина Устинова, ежегоднике «Отчее Слово» под редакцией Владимира Богатырёва и Лидии Паламарчук. Трогательная её интонация подчас поражает точностью образа:
Чего в России много? – НебаИ, смею утверждать – души.(Из книги стихов «Калиновый жар»)Ей чуждо формотворчество, «ломка» стиха в угоду временным, наносным вкусам. Поэзия Галины Григоренко интересна не только летописным пластом современной истории, но и высокими поисками духовных чаяний человеческой души, христианским смыслом человеческого бытия.
Пост ВКонтакте, 24.06.2021
Не родись красивой, а родись счастливой.
Эту поговорку с детства я слышала от своей бабушки-поэта, а по работе – детского врача, Галины Дмитриевны Григоренко. Её до сих пор любит и помнит весь Чаплыгин – а я до сих пор ощущаю её присутствие. Счастье, конечно, по мнению бабушки – в любви, и я эту любовь и заботу чувствовала всегда – помимо стихов, которые она заставляла меня учить с раннего возраста, и я искренне возмущалась над «Положил в котомку сыр, печенье» Рубцова и обожала «Наедине с тобою, брат, хотел бы я побыть» Лермонтова, она научила меня понимать красоту природы, ценить хрупкость человеческого бытия и исполнять заветные желания.
Нас не учили в детстве быть принцессами, но сказке всегда было место – и когда я увидела в зимней витрине детского магазина игрушек «Буратино» зелёную карету – почти настоящую, с открывающимися дверцами, перед которой отдельно стояла впряжённая в оглобли коричневая лошадь-тяжеловоз, я любовалась ей каждый раз, как Козетта куклой, когда мы проходили мимо. Однажды витрину разобрали, кареты не было. Зимняя сказка кончилась. Я потащила бабушку в магазин – узнать судьбу заветной игрушки. Карета не продавалась, её использовали для украшения, но для нас продавец посчитала её стоимость – 6 рублей 80 копеек – и вот уже несбыточная мечта стоит у меня на подоконнике в маленьком деревянном домике деда. Зелёная с жёлтым, с чёрным сиденьем, с облучком, как сейчас её помню – а вот куда она делась и пропала, к сожалению, не знаю. Наверно, поэтому кареты до сих пор вызывают у меня восторг и жажду коллекционирования.
Вот такой и должна быть любовь – искренней, бескорыстной, и да – счастливой. Как в детстве, не за что-то, а просто так. Потому что ты так можешь. Люби! Это единственное, что останется – любовь к людям.
Купленная бабушкой карета, хотя и не сохранилась, выглядела именно так. У неё открывались дверцы, что приводило меня в восторг. А эта точно такая же карета приехала ко мне из Омска, где бабушка училась в мединституте и писала стихи на берегу реки Иртыш
Родители
Отец и мать жили на берегах двух речек в Чаплыгине – Ягодной и Становой Рясах. У обоих дома стояли на возвышении, а спуски к рекам занимали огороды. У каждого были на реках мостушки – чтобы купаться, стирать с них, полоскать бельё, кататься на лодке – и другой берег. В народном понятии и один, и другая жили на бугре. Бугор – это и есть то возвышение, на котором стояли дома.
Дома выходили на улицы. У отца – Карла Маркса, у мамы – даже на Советскую площадь. Правда, площадью этот короткий закуток с канавой посередине, ведущий к обрыву, назвать было трудно. Советская площадь и переходила плавно в улицу Карла Маркса, так что ходьбы друг до друга у родителей было минут пятнадцать.
Вид на улицу с нашим домом в 2008 году – с музыкальной школой слева и со старым купеческим домом справа, где в подворотне нашли клад – и живший там Ромка Смольянинов стал археологом
На нашей улице (Советской площади) стояло три дома (остальные четыре я не считаю – это была «не наша территория») и музыкальная школа, а рядом, прямо за ней, начинался базар. На базаре в окружавших его домах тоже жили дети, но и это была не наша территория, они были «базарные», и туда нам тоже не разрешалось ходить играть.
Ещё на нашей улице, уже на территории четырёх других домов (а дома все старые, купеческие), были ресторан и магазин хозтоваров. Дальше шла дорога – это называлось «сходить на угол» – где в одном с рестораном здании ещё находились кафе и кулинария, куда нас часто посылали за сметаной, и сама заасфальтированная площадь, на которой стоял старый, тогда ещё разрушенный, собор из красного кирпича, с облупившейся серо-жёлтой извёсткой. А уж ещё дальше и жили папа и бабушка Маша. В гости к ним мы ходили редко – родители были в разводе, но общались друг с другом, сохранив хорошие отношения. Развелись они, когда мне было четыре года, и вновь поженились, когда мне исполнилось восемнадцать, и мы уже пять лет как жили в Липецке, куда отец переехал вместе с нами.
Поэтому главным моим воспитателем был дед.
Родители любили вспоминать, как они познакомились. Мама училась в школе вместе с сестрой отца, моей крёстной тётей Галей. Вместе делали уроки, ходили друг к другу в гости. А отец был длинноволосый, кудрявый – в моде были The Beatles и Высоцкий, которого отец великолепно пел и играл на гитаре. Волосы у папы были, как и у меня, золотыми, и сидел он лицом к печке – грел ноги и читал книги, и мама моя в него влюбилась. Он провожал её до дома, и влюбился сам – пел под её окном песни, устилал крыльцо цветущей сиренью – он и потом часто, без повода, приносил маме цветы.
Свадьба родителей. Блондинка – тётя Таня (Петина), дочь тёти Вали, мамина двоюродная сестра из Рязани
Так они и поженились 25 августа 1979 года – ей почти 18, ему 22, а воскресным днём 3 февраля 1980 года родилась я. Родиться меня из-за карантина в чаплыгинском роддоме возили в Липецк на белой «Волге», управлял которой мой крёстный Михаил, и обратно тоже нас с мамой забирал он.
Мама рассказывала, что родилась я в роддоме на Тракторном, в 5 часов 10 минут утра, и поскольку родители ждали мальчика, которого назвали бы в честь отца моего папы Иваном, согласно семейной традиции – имя для девочки даже не подбирали. Назвали бы Марией – но в день рождения папы, 27 декабря, его сестра Люба родила дочку Машу, назвав её в честь нашей бабушки, у которой она стала самой любимой внучкой.
Вид из окна палаты, по словам мамы, был на морг – может, поэтому memento mori, «внезапно смертен» и «мысли о смерти не покидают меня», как в фильме «Жёлтый карлик»?! Возможно, оттуда, из её восприятия тесной взаимосвязи рождения и смерти в моих стихах так часто встречается тема фатализма, да и меня саму воспитали по такому же принципу: «От судьбы не уйдёшь» или, как приговаривал папа, «повешенному не утопнуть». В стихах это выражается в образах Ноева ковчега, Саломеи, Эвридики. А из всех мистических сказочников самым таинственным для меня стал Эрнст Теодор Амадей Гофман, которому, помимо «Щелкунчика», принадлежит ещё и такая фраза: «Я похож на детей, родившихся в воскресенье: они видят то, что не видно другим людям».
Свадьба родителей. 1979 год. За кольцами папа ездил в Доброе
***
Через всю жизнь, вечерами расхристанными,
В сверкании улиц, с лицом пилигрима,
Я пробегаю в своей пантомиме.
Я – не отсюда с мечтой бескорыстною.
Нашим иль вашим, плохая, хорошая,
Странствуя мимо с душою-шарманщиком,
Я всё равно – воробьёныш взъерошенный,
Ангел-поэт, не родившийся мальчиком.
Как и пришла в этот мир – обнажённая,
Так и отсюда уйду – не разжившейся,
Светлой мечтой о любви окрылённая,
И – опалённая – жизнью приснившейся.
13.11.2011
И ещё одно фото со свадьбы родителей, на котором есть Киргиз – тётя Рая, она в центре. Такой я её и помню
В день моего рождения, в воскресенье, была капель, и с тех пор каждый год 3 февраля капает с крыш – редко когда не бывает…
Редкая семейная фотография со сказочно красивой мамой. Мне здесь, кажется, год. До моего разговора о наших корнях с тётей Таней – сестрой отца – я это фото не видела
С документами вышла, конечно же, путаница – записывать меня ходил папа, которому выдали свидетельство о рождении меня в Чаплыгине, а не в Липецке, и не Алены, как хотели меня назвать, а Елены – потому что, объяснили, имени Алена нет, дома зовите как хотите. Вот всю жизнь я и воюю из-за одной буквы – в паспорте я Елена, а зовут меня Алена – на Елену я даже не отзываюсь. Пишу я свои имя и фамилию принципиально через букву е, без ё – так серьёзней.
Мама считала, что я вылитый отец, хотя ей все говорили, что я похожа на неё. Но для меня мама была недостижимой красавицей, сравниться с которой могли только секс-символы итальянского кино того времени. В отличие от меня, в своей неземной красоте она, как и моя прабабка, была уверена – и тут не поспоришь, это действительно так.
Одна из фотографий мамы, Елены Николаевны Тишаковой
И ещё одна… Красавица!
Сразу после моего рождения мама поступила в Московский государственный университет на факультет журналистики, где училась заочно, и дважды в год уезжала туда на сессии, оставляя меня своим родителям. Папа работал шофёром, электриком, кочегаром – в детстве я его мало помню. Помню песни, которые он пел мне под гитару, когда укладывал меня спать: «Лади-лади-лади-лай-дай, музыка, громче, громче играй! Как прекрасна принцесса на троне – в парчовой одежде, в алмазной короне…»
Романтический папа – выше всех. Чаплыгин, 80-е, на работе
С мамой они были очень музыкальны – она окончила школу по классу фортепиано, и ей даже прочили консерваторию, поэтому играть на гитаре она научилась легко. В юности мама писала стихи – неплохие, с сюжетом и драматургией, и перекладывала что-то из них на музыку. По вечерам родители пели – и многие хиты того времени, от романса «Белый шиповник» из рок-оперы «Юнона и Авось» до репертуара Высоцкого – я знаю благодаря им.
Папа, Григорий Иванович Воробьёв, любил часы – и мне покупал всегда самые красивые, а свои часто дарил многочисленным племянникам. Но я всё-таки приверженец строк Грибоедова
Перекладывала на музыку под гитару мама и стихи любимых поэтов – Александра Блока – его «Девушка пела в церковном хоре» я только на мамин мотив пою, Анну Ахматову и её «Сероглазый король», Марину Цветаеву с её «Развела тебе в стакане горстку жжёных волос» и «С фонарём обыщешь весь подлунный свет» также впервые услышала в её исполнении. Много позже такие же эмоции у меня вызвали певицы Елена Фролова и Эльмира Галеева, с которыми я встречалась в Липецке и Воронеже благодаря протоиерею Димитрию Струеву – поющие прекрасными голосами под неземной красоты музыку стихи поэтов Серебряного века.
И хотя пела мама только на нашей кухне, где компанию ей составляла иногда её подруга Елена Пронина, дочку которой Ксению я потом крестила в свои 16 лет, квартиру, в которой мы жили на Ленина, домом я никогда не считала. Туда мы приходили только вечером, чтобы переночевать. Оттуда и одно из воспоминаний и ощущений детства: ярко освещённая комната, где я играю (я помню наизусть почти все свои детские игры и игрушки), а сразу за порогом – другой, тёмный мир неосвещённой комнаты – зала. Свет горит только в кухне, где читает или работает (пишет, а иногда поёт) мама – и до неё, до светлой кухни – две страшащих тьмы – зал и тёмная, без окон, прихожая. Отсюда – и ощущение «на краю» – крайности и даже… брошенности в чём-то.
Мама, её подруга Лена Пронина – она великолепно пела романс «Я тебя никогда не забуду» из рок-оперы «Юнона и Авось» – такой сильный и красивый голос я не слышала больше ни у кого, и я. Судя по шарикам, фото сделано на первомайской демонстрации
Жили мы с мамой одни, но часто гостили у деда – он сидел со мной маленькой, когда я болела и прогуливала нелюбимые детский сад и школу, после занятий я шла к нему, и каждый день летом была у него. Вообще каждый день, поэтому дом деда был – и остаётся – мне родным.
Бугор
Представьте себе улицу – тихую, зелёную, неасфальтированную, заросшую сплошь, кроме просёлочных дорожек, муравой и репейником, да ещё ромашками с одуванчиками и пастушьей сумкой с цикорием – они росли и в наших дворах, – улицу, ведущую в заросший одичалый овраг, и дальше, к реке.
Вид на улицу от дедова дома – в старинном двухэтажном здании в моём детстве была музыкальная школа, за ней – собор, справа виден дом Ксеньки
А теперь – два дома, один справа – деревянный, другой – слева – чуть длинней, упирающийся своим торцом в овраг, и оштукатуренный жёлтым. В их начале – колонка и канава, по неглубоким краям которой растёт американский клён. Пройдите теперь справа от канавы, по дорожке, ведущей в овраг, к каменному трёхступенчатому крыльцу деревянного дома. Это и есть наш дом.
Улица с нашим домом в 2008 году
***
Улица, которую хочется погладить ладонью,
С канавой посередине, с колонкой,
С дровами, сложенными под крышу сарая
Между стеной и двумя тополями,
С бархатной зеленью – ковром к оврагу, —
Почему тебя сфотографировала только моя память?
23.02.2023И дом, и двор наш можно назвать усадьбой. Дом был деревянный, большой, на две семьи – строили его дед с прадедом, и место выбрали красивое – и в городе, и у реки, и собор рядом, и всё Заречье на ладони – тоже с разрушенным остовом купола зареченской церкви и водонапорной башней, которая придавала русскому нашему подстепью акцент рыцарского пейзажа.
Так и жили мы в некоторого рода средневековье – семьей хлебопашца и миннезингера (хлебопашцем был дед, бабушка же писала стихи). Для стихов и у меня было излюбленное место – деревянная лестница в огороды. Я сидела на третьей сверху ступеньке, смотрела на овражьи тополя и зелёный берег с кустами сирени, пятнистыми коровами и верхушками зареченских домов, на мальчишек, которые запускали воздушного змея на том боку, и писала стихи. Что-то очень простое и пасторальное для 7—8 лет:
Пасутся коровы на том берегу,И пух тополиный летит…
Тот самый вид из кухонного окна дома на Становую Рясу, чуглитзавод на её берегу, водонапорную башню, а справа от труб виднеется шпиль зареченской Никольской церкви, где на кладбище потом похоронят мою бабушку Галину Григоренко рядом с моей прабабушкой, её мамой. Теперь этот храм не узнать – его венчают синие купола с золотыми звёздами
Такой вид сейчас открывается с «того бока» на величественный собор и наш заросший бугор. 2023 год
Лестницу называли дедовской – он сам смастерил её, уже при мне – до этого все три семьи пользовались лестницей тёти Раи, которая жила чуть дальше – за хозяйственными постройками, в белёном доме с красными наличниками. Благодаря её неукротимому нраву бугор превратился в крепость. От улицы и соседей отгородились заборами, от оврага – колючей проволокой, подступы к огородам обозревались Киргиз, а дальше была река. Все калитки запирались на засовы, двери – наша была единственной, что выходила на улицу – на крюки, и только к нам через ворота могли заглядывать пьяницы – за стаканчиком – которые часто ходили выпить в овраг или к сараю дома напротив, на брёвнах.
Отношения с ними были привычными – хозяина они уважали, перед хозяйкой – а бабушка была детский врач, и её знал весь город (и она всех знала) – робели, а мне иногда таскали подарки: в возвращенном стаканчике иной раз – полурастаявшее мороженое, которое я съедала тут же у двери, украдкой – бабушка не разрешала ничего брать, а один раз даже преподнесли луковицу гладиолуса со словами: «Дай мамке, пусть посадит». Поскольку мама на огороде бывала редко, я пошла с луковицей, которую приняла за обычный лук, к бабушке, и она, каким-то чудом распознав гладиолус, вместе со мной посадила его в выделенном тут же для моей садовой деятельности палисадничке, во дворе между красной смородиной и вишней у туалета.
Там же рядом была кормушка для птиц, которую тоже сладил дед – он всё делал своими руками – и стол, и табуреты, и этажерку (стеллаж) для книг, и тот же туалет, и лестницу в огород. До этого в палисаднике росли и цвели только розовые пионы буйным кустом прямо посередине, а всё остальное заросло сорной травой. А тут поднялись и, к моему удивлению, зацвели мои стройные красавцы-гладиолусы (бабушка раздобыла ещё пару луковиц), прекрасно непохожие на другие цветы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
