Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий

Охра покосилась на меня, но ничего не сказала.

Я охнул, вспомнил и полез в портфель, вытащил «Шнейдер» и стал вводить параметры с листа. и стал бубнить вслух:

– Координаты центра светила… тааак- известны.

Ну нас получается экваториальная Система координат? Угу, исходный вектор…

– Что ты делаешь?

– Мы пришли? – поинтересовался я.

– Да, сказала она. – Смотри, что есть. – и она вытащила флягу. Почему ты шел сюда? Здесь, от этой изгороди и начинается Круг Волопаса… – она заглянула в мои листы, придирчиво осмотрела «Шнейдер». Я работал, не поднимая головы. Краем глаза мне только показалось, что ветром пронесся белый обрывок ткани между низкорослыми кривыми деревцами, потом еще, и еще. Птицы! Белые лохматые птицы проскальзывали и исчезали в зарослях, их была целая стая. Перья оседали на земле, их было все больше, я старался не обращать внимания. Я дал ей монитор спектометра.

– Возьми вот эту штуку, иди вперед. Она пошла вперед, спотыкаясь на каждом шагу к темной рощице кривых низкорослых деревьев.

– Все, стой. Подними над головой, правей…

– « Исходный вектор», – бубнил я, – поглядывая на экран своего спектометра, так xc равно (1.5 е11, 0, 0, 0…ноооль) соответсвующей положению светила в день равноденствия, подвергается преобразованию..– повороту вокруг координатных осей… на углы Эйлера.

Охра крикнула мне, в ее руке поблескивал монитор спектометра, а за ней как по золотым нитям стали опускаться и пропадать в траве сияющие искорки и по прежнему кружились перья.

– Ты используешь Эйлеровские углы?

– Да, немодно конечно, старье. Но при тангаже …крен и наклон не имеют отличия.. Версоры мне не подходят, и вообще кватернионовое семейство …выясняли уже. Левей пару шагов! Видишь там показатели, на мониторе..

– Углы?

– Да! Говори!

– Углы, равные..as=360* (KI-K,365 – ГРАДУСЫ, bc = 23,452…

– Что за буквы ты диктуешь?

– Это же число число дней от начала года до текущей даты, к- число дней от начала года до дня равноденствия…

– А-а-а, сказал я. – Ну понял. А что это за дом?

Я увидел пустую поляну, ровную степь, за спиной Агнессы, неровные беленые стены, крашеные столбы веранды, глухие деревянные двери и закрытые ставни. Она оглянулась не опуская руки с монитором, умехнулась и вошла на веранду. Села на одинокую табуретку.

– Можно я повешу твою штуку, у меня руки горят?

Монитор повис на древнем гвозде, и я пригляделся. У Агнессы горела кайма ногтей. Будто под ногтями были спрятаны лампочки, но раньше я их не замечал.

– У тебя тоже, кстати, – сказала она и засмеялась.

– Параметры для положения осей визирования, и КАН на круговой орбите сможешь мне сказать? Буквы?

– Ай, да ну, – закапризначала она, болтая ногами. – Прямое восхождение восходящего узла КАН… АВУ… Наклонение КАН..ОН. Понял? Как называется? – она наклонила влажную ветку с густой фиолетовой гроздью цветов.

– Это сирень. Радиус орбиты КАН: я забыл формулу?

Охра отпустила ветку и на нее посыпался алмазный дождь брызг.

– RH=RH плюс НН… Вспомнил? Сирень… так пахнет! Бооже, какой запах… Да у тебя тут очень хорошо. Так спокойно!

– У меня? – изумился я, и замолчал, глядя на то, как ее пальцы раскаляются на самых кончиках, и дождевые капли шипят у нее на ладони.

– А, да. RE – радиус небесного тела? Черт, а какая высота КАН?

– Бери 10 процентов от высшей тропосферной точки… 18 тысяч бери…

– Лааадно. Мне нужно время, прошедшее от прохождения восходящего узла. Напиши!

И тут она стала чертить в воздухе огненные символы, горящим пальцем, как на школьной доске, и от каждой точки и запятой несло запахом железа и озона. Она чертила и приговаривала:

– Видишь, wy и wz- ориентация линия визирования относительно вектора скорости КАН в топоцентрической системе координат:

– Верно, верно..Исходные вектора?

– Вот РО три координаты, а это – РОО три координаты, только первая двойная. У тебя вон даже штука показывает цифру.

– Дай последовательность преобразований!

– Ага. Я помню- помню… – она зажмурилась и выдохнула.– Записывай.

Она опять вздохнула, зажмурилась, и не успела сказать, как огненная волна снесла ее с табуретки и встала передо мной стеной.

– Охра! – заорал я. Где ты? Что это за люди?

Охра шла мимо меня в толпе людей, и я не видел ни единого лица, только ее. Одета она была как – то по другому, и выглядела не так, как обычно. Она была какая- то коричневая, мускулистая, покрытая грязным потом, и на ее одежде висели какие- то странные широкие ремни. Каждое слово давалось ей с трудом, потому что на ее плече висел какой-то человек, и ему было нехорошо. Вокруг них в воздухе плавали ремни и оружие, самое разнообразное, которое я только на картинках видел. Оружие извивалось, как рыба в воде, ремни висели и шевелились как водоросли.

– Поворот векторов РО и РОО на углы Эйлера А= – WZ. B= -WZ. Результатом выполнения данного преобразования указанных векторов являются, – она опять вздохнула и человек, который цеплялся за ее плечо, упал. К ним бросились, она успела договорить.

– и их координаты в СК вектора скорости, направление оси ОХ, которой совпадает с направлением вектора скорости КАН,, аааа..ось Z перпендекулярна…

– Чееему? – пытался докричаться я, но она вынырнула откуда сбоку, и мне стало страшно на нее смотреть. Она была вся абсолютно черная, блестели только зубы и глаза. На шее у нее была прилажена петля, длинная веревка волочилась по траве и следом за ней шла собака и держалась зубами за веревку.

– …плоскости орбиты КАН! Прогони кобеля!

– А центр тела куда тогда? Да сними ты эту петлю, где ты ее взяла.. Пес рычал на меня, не выпуская веревки из пасти,

– С его координатами 03=0, минус RH запятая ноль! Нооооль! – орала она, пес бросил веревку, петля схлопнулась у нее на шее, веревка выстрелила вверх, вытащила в воздух Охру и она захрипела, пока не просвистело широкое лезвие и Охра свалилась мне под ноги, я распустил петлю у нее на шее, она открыла глаза.

– Таким образом! Углами WZ B WY мы задаем… положение оси визирования относительно…?

– Да нееет!

– Замолчи! Оси визирования относительно! Вектора скорости! И! Плоскости орбиты КАН!

– А перенос векторов тогда как? – спросил я, пытаясь потушить обгоревшие листы с вычислениями.

– Очень просто! – усмехнулась она. – Для получения в глобальной системе координат:

– РО= РО 03 тоже РОО= РРО 03! – Она стояла по колено в темной воде, осенние листья засыпали воду. Она оттолкнула нос маленькой лодки, на дне которой белел сверток.

– И если ты так хочешь Эйлера, поворот этих векторов..смотри!

А равно 360 градусов на время и TH – период обращения КАН? B равно 180 минус ОН, Г равно 90 – ABY. Поворот на угол А осуществляется для совмещения оси OY промежуточной системы координат с плоскотью экватора учитывая перемещение КАН с момента прохождения восходящего узла…

– А поворот на угол В?

– Я думаю, надо сделать так. Относительно оси ОY позволяет перевести в плоскость экватора координатную ось ОХ промежуточной системы координат, учитывая наклонение КАН, и поворот на угол Г позволяет учесть положение восходящего узла в плоскости экватора.

Ваша величина …вот эта.. РКО тире Х была мнимая, понимаешь? Да, вы правильно считали, что она соотвествовала орбитально- геометрическим условиям, но визирование с заданными орбитальными параметрами невозможно. Поэтому – когда выясняем обе точки пересечения визирования со сферой, только тогда …мы сможем сделать обратный переход в экваториальную систему координат. А это можно сделать путем поворота на углы Эйлера, по этой схеме: В равно- ARCTG, (PZ/ (V PX **2+ру** 2)), Г равно – ARGTG (РХ РУ.

– и опять загорелись огненнные буквы в воздухе под ее раскаленными пальцами.

Теперь я видел ее на самом горизонте, будто в перевернутый бинокль, она шла ко мне, степь горела, вокруг стояли башни из брошенных солдатских касок, она шла, не разбирая дороги и показывала мне издалека растопыренные пальцы правой руки:

– Четыре вектора! Первый- координаты центра светила.

На руках ее спокойно сидела маленькая домашняя курица с грязными крыльями, и когда Охра дошла до поля со свежей зеленью, курица неуклюже взлетела и пропала в поле. Закрываясь от солнца ладонью, Охра, глядя ей вслед, успела сообщить:

– Второй – координаты небесного тела, – и ее снесло потоком бегущих людей. Они бежали, теряя чемоданы, сумки, падали сами, а над ними взлетали самолеты. Она появлялась в толпе и исчезала, толкала кого-то, ее толкали, она падала и поднималась, шла ко мне и я четко слышал:

– Третий-Координаты КАН! И четвертый – развернутые координаты обьекта.

Она стояла на коленях, на ней сияла желтая рубашка, и все произошедшие с ней неприятности догорали вдали. Я заметил седые нити в ее волосах. Вокруг никого не было. Она протянула ко мне руки словно хотела обнять, ее остывающие стальные пальцы потрескивали, и с них летела окалина.

– Пойми, – говорила она, – для однозначного определения условий наблюдения и подсвета четыре полученных вектора должны быть дополнены индикатриссой силы излучения, условиями ориентации КО в экваториальной системе координат, моделью излучения небесного тела и моделью тени небесного тела. Ты понимаешь эти условия?

Я хотел взять ее на руки и вынести, но она будто приросла к земле, налилась свинцовой тяжестью, пустила корни. Я тащил ее, считая шаги, вокруг стояла мертвая тишина третьего ночного полудня.

Я упал, завалился на спину, потеряв дыхание, а когда поднялся, Серафин показал мне последнюю картину с Охрой.

Охра теперь стояла невдалеке от меня, в грязной закопченной непонятной для меня одежде, то ли военной, то ли в строительной, руки ее плотно были сцеплены нга затылке. У ее ног валялся тяжелый шлем, и за Охрой я видел какие-то страшные развалины, торчала арматура, висели куски бетона, топорщились вздыбленные железные балки и из всего этого поднимался густой, медленный черный дым. Вокруг Охры ходили полупрозрачные серые тени, огибали ее, собирались и рассыпались по одной. И во всем этом пейзаже я видел знакомое, повседневное, несомненно мне известное. Локти Охры были подняты почти в зенит, и она смотрела на меня прозрачными, бесцветными глазами и больше не говорила ни слова. И тут я понял, что она ждет последнего моего вопроса, и я его задал.

– Скажи, зачем тогда я обьяснял вам с Монком, кто на этой фотографии?

– Я хотела, чтобы Монк знал …, что за нами стоит кто-то в красной рубашке.

– Я не понимаю!

– Никто и никогда, кроме тебя, не видел на этой фотографии третьего. Никто из нас! Поэтому я тебе говорю – беги отсюда, мы тут все проклятые, убогие, окаянные nacido muerto! Тебе нечего от нас узнать, ты и так все знаешь, лучше нас о Рыжем. От всех нас несет смертью, мы смерть по дорогам возим, и скоро, совсем скоро повезем ее к другим!

А ты с Рыжим говоришь на его языке, видишь его как меня сейчас… Я тебя прошу, беги отсюда, не задерживайся и не надо с собой меня тащить, я тебе не пригожусь!

– Кто меня вызвал?

– Я! Монк не хотел, чтоб я с тобой разговаривала, а я тебя вызвала, и теперь вижу, какая я глупая! Прости меня за это, возвращайся к себе в свою ледяную преисподнюю, у тебя же там одни мертвецы со льдом вместо глаз и тебе хорошо с ними, ты там хозяин, и тебе больше никто не нужен!

Теперь я видел воду, кипящий поток, который разносил развалины, разогнал серые тени и дым, накрыл Охру и всех кто был передо мной. Я стоял, не шевелясь, не испытывая страха, пока вода не успокоилась, и на поверхности появилась лунная дорожка. Но вдали, в темноте мне померещилась длинная, ажурная стена, которая висела в страшной высоте сентябрьских созвездий, и проморгавшись, я понял, что смотрю через ночной туман на далекий мост.

Глава 10.

Мятеж.

– Оба живы?

Монкада шлепал Охру по щекам, вытирал мокрой тряпкой лоб и выглядел очень озабоченно. Я бессмысленно смотрел на него, на Рафу, на охрану вдали и опять переводил взгляд на Монкаду. Мы сидели в чистом поле, вдали от Волопасова Круга.

– Ты зачем его туда потащила? – спросил Монкада. Ты соображаешь, что делаешь? ОН там полфляги Россо вылакал, а еще под вспышку встал… Господи, какие вы идиоты. Профессор, ну ладно она, ты куда смотрел?

Я попробовал поднять руку, и понял, что на левом запаястье у меня браслет, и Охра прикована ко мне.

– Что с ней? – спросил я деревянным языком.

– Все хорошо, – сказал Монкада.

– Отойди.– произнесла Охра, и дергая меня за руку, села и обессиленно привалилась к моему плечу. Мы с

ней сидели, спиной опираясь на крыло «резерфорда».

– Само собой, отойду. А вы смотрите туда, на Лифт. Тебе видно, Синто? А тебе, Охрита? Смотрите, так творится История.

Лифт стоял как и прежде, по его струнам также бежали разноцветные огоньки, часть вверх, часть вниз. Сумерки давно уже стали ночью, это была редкая ниневийская ночь, которая обычно не длится больше шести – семи часов. И на фоне остывающего после вспышки неба струны выделялись особенно четко. Монкада глянул на часы и сел на мятое крыло «резерфорда».

– Чем там вообще можно заниматься, в круге Волопаса? Синто?

– Я снимал параметры вспышки в эпицентре.

– Ты мой герой, я тебе уже..

В небе хлопнуло, и посыпались по дуге огненные струи как праздничный фейрверк. Взрывы поглощали один огонек за другим, и из- за горизонта раздался тяжкий скрип, и струны стали распадаться, исчезать в темноте, сверкнуло за облаками, и долгое время был слышен только колосальный звонкий шорох над всеми окрестностями – из поднебесья падали тросы. Еще слышно было, как вдали ревут двигатели синхронизации, но и они затихали один за другим с умирающим скрежетом. Наконец наступила великая тишина, которую Ниневия не слышала сотни лет, и затих еле уловимый трепет земли под ногами во всех окрестностях Лифта. И теперь я видел оборванную нить, которая несколькими хвостами взбалтывала облака, светилась раскаленными хвостами и роняла гигантские искры вниз, там еще что-то догорало. Хвост улетающего дракона, вот на что это было похоже..

– Сволочь.– коротко сказала Охра. Тебе… Монки, за всю жизнь не создать ничего подобного. Тарантул ты окаянный!

Больше она не произнесла ни слова, и я только чувствовал ледяную дрожь на своем плече.

И теперь уже от земли, от трясущихся подслеповатых огоньков на том месте, где когда-то в облака уходили струны, поднялся стон аварийных сирен. Они выли и плакали, как собаки по покойнику, захлебывались и причитали, уговаривали друг друга и звали всех, кто мог помочь. Поднялись наискось золотые взгляды прожекторов, проверить темную пустоту, уперлись в редкие облака, заглянули во мглу, и не нашли ничего. Иногда в луч попадал обломок или ящик, которые по одному продолжали валиться с платформ, и мы услышали шорох, заполонивший окрестности.

– Уголь сыпеться с бункеров. Не доехал уголек-то … – кто-то сказал и смолк.

Монкада сидел на своем месте безмоловно. Ему не хотелось больше болтать и хихикать – он в первый раз видел дело своих рук, и это было всего лишь разрушение. Он не обращал внимания на всхлипывания Охры. Видимо, он тоже оказался внезапно подавлен этим зрелищем. Я точно видел, что в его лице нет никакого торжества, и ему в ближайшие часы только предстояло ознакомиться с призраками этого представления.

В планировании этого взрыва он, видимо учел все. Но как всякий увлекшийся технической стороной дела безумный строитель, чертеж он видел только на бумаге. Теперь он выглядел растерянным. Слишком это было грандиозно. На его глазах произошло нечто такое, что он даже и не знал как воспринять.

Тихо подошел Рафа. Встал надо мной, и произнес:

– Мозес Олайа. В отношении вас Министерством Внутренних дел республики Ниневии выдано постановление о задержании в связи с подозрением организации террористического акта с целью нанесения ущерба экономической безопасности и имуществу Коалиционного Правительства Новой Испании. Встать!

Я хотела спросить тебя. Извини, что спрашиваю,. Почему ты тогда сказал, что у тебя не было человека, который бы работал.. с этими… истинными траекториями. Вас же там много.

Потому что мы все тогда были еще живы.

Теперь

эпилог

Зал международного трансфера был пуст, грязен и плохо освещен. Под высокими сводами, топали, гомонили, грохотали. Солдаты в мокрых накидках снимали телевизионные панели и стаскивали в большую неряшливую кучу длинные скамьи в залах ожидания, освобождая места для своих построений. Пахло сырыми плащами, несло скисшей едой и горячим воздухом от газовых горелок, на которых разогревались солдатские пайки в жестяных коробочках. Темно-песочные и зеленые ящики складывались грудами и тут же разносились в стороны. Натягивались желтые ленты и тут же рвались, кремовый пол покрывался на глазах грязными отпечатками ботинок. Я сидел, прикованный к хромированному стулу, и, шлепая губами, пил раскаленный кофе из бумажного стакана, грыз подсыхающий» транзит», пристально разглядывая начинку. Еще я старался не свалить еду с коленей и держать незаметно флягу с Россо под курткой.

– Зря ты напился…, – с сожалением сказал Монкада и посмотрел на Охру.

– Трезвым..я на вас больше смотреть не могу.

Она сидела невдалеке, Монкада несколько раз к ней подходил, и судя по всему пробовал ее выгнать. Она поднимала на него пустые глаза, кивала, отходила, терялась и снова возвращалась, уже с другой стороны, занимая другое место в другом углу зала. Монкада ее снова прогонял, но делал это как-то неуверенно и раздраженно. Мне было тяжело на нее смотреть, и я прятал от нее взгляд, но чувствовал, что она смотрит на только меня. Поэтому я регулярно прикладывался к фляге, но понимал, что трезв как стекло от невероятной, гранитной тоски.

Меня уже ждал последний самолет, который должен был вылететь из аэропорта» Гама».

Монкада сел напротив.

– После него уже не будет гражданской авиации и мирного космоса, – сообщил мне Монкада. – Ты остаешься или.. нет?

– Отпусти ее со мной.– говорил я, старательно доедая» Транзит».

– Мое условие не выполнено

– Единственное оборудование, которое могло работать с координатами тектоники Серафина, сгорело на моих глазах. Больше никто не сможет отправлять записки по облакам. И потом… ты вроде собрался воевать, а не финансировать исследования сферы Томпсона? Тебе она не нужна, ну, просто не пригодится…

– Тебя арестуют по приезду. Скорее всего тебя отправят далеко, и я сделал так, что оправдают. Но мы больше уже не увидимся, Синто. И на Фландрии, на своей станции, ты больше не появишься.

– Почему?

– Войска Нового Света начали наступление по всей Новой Испании, Эмбере и Перронте. Планета Фландрия попадает в этот район, мне очень жаль… но там камня на камне не останеться. Твой район исследований сейчас включен в оборонительную линию Марса- эль – Брега.

Я аккуратно сложил все у пустую упаковку, смял ее, бросил в далекую мусорку.

– Пошли? Где мой баул?

– На борту уже.

– Спасибо!

И я двинулся к выходу на посадку. Краем глаза я видел как Охра двинулась за мной как тень, не отставая ни на шаг. Монкада пошел следом, перепуганный моей решительностью

– Да черт с тобой, Алонсо, – Я, пошатываясь, шагал и говорил без остановки.– Все равно ты вернешься к тому, на чем я остановился. Перевернешь все верх ногам, убьешь кучу людей, все сожжешь, со всеми перессоришься и в один прекрасный день поймешь- ты не на миллиметр не продвинулся в разговоре с этим вашим Рыжим.

– Тебе-то откуда это знать?

– Мне?! Ты очень смешной, Алонсо.. Я, в отличие от тебя, просто смог уложиться в более скромный бюджет делая то же самое, что ты сейчас.

Мы дошли до пропуска на посадку. Ящики, брезентовые складки и много всякого оружия. Все равно видно, что мы в все долго не воевали. Оружие лежало без всякой охраны, будто лопаты, или ящики с пустыми бутылками.

Я вытащил из маслянистой, лязгающей кучи что-то рогатое, с длинной золотистой лентой, морщась и икая, нашел на корпусе рычажок, и показалась красная точка «Fuego»

– Она едет со мной! Сюда иди! – крикнул я Охре

Охра теперь смотрела на Монкаду.

– Хватит таращиться! Встань за мной! Мы уезжаем! Синьор Монкада обещает бизнес – класс!

Мои пьяные вопли привлекли внимание нескольких солдат. Они приблизились, с любопытством глядя на пулемет в моих руках.

– Он не выстрелит, – сказал кто -то из них.

– С чего вы взяли? – изумился я.– Показать?

– Да я не про тебя. Ты то безголовый, это ясно.. – собщил солдатик. – Я только сейчас увидел, мы его неправильно собрали, видишь, коробок криво стоит. Никанор, вооот у тебя руки из жопы.., – завершил он, обращаясь к своему сослуживцу.

– Да, и пружину он до конца не вставил… Короче, синьор профессор, положи на место maqiyna на место. Нажмешь на курок и сам убьешься, ну тебя к черту, отвечай за тебя потом. Шеф, скажите ему!

Монкада смотрел на меня опять улыбаясь. Улыбались солдаты, улыбались Рафа и личная охрана Монкады.

– Вам смешно?

Пулемет грохнул одиноким выстрелом и замолк. Отстрелянная гильза нелепо торчала из под какой -то дверцы в корпусе и дымила. Все окаменели.

– Телевизор прострелил. Да он пьяный! – загомонили и бросились ко мне.

Охра выбежала между мной и солдатами, и заорала что-то нечленораздельное, отталкивая их так решительно, будто готова была драться с каждым. И все умолкли, отступили.

Когда она повернулась ко мне, то первым делом схватилась за горячий ствол оружия, и начала его гнуть и сворачивать в сторону из моих рук. Она старалась так увлеченно, и при этом смотрела на меня.

– Брось, Синто! Брось!

– Тебе надо ехать со мной!

– Брось! Я знаю! Ну ты сам видишь, не получается… И не получиться пока. Давай так… Да брось ты его на хрен, сколько можно наконец! – заорала она, выдергивая оружие из моих рук.-

– Я сама туда приду, я тебе обещаю! Туда… Скажи, кого мне там найти.

Меня уже уже ловили за рукава и толкали в спину, выгоняя на взлетную полосу. Я отбивался от низкорослой солдатни, как мог,.

– Четвертый километр трассы Ференц -Хестор -Марса- эль – БРега, поворот реки. Долина «Десять свиней». Найдешь Бриетту Клаус, периметр 17. Запомнила? -получил прикладом под ребра,

Солдаты выталкивали меня за стеклянные двери с ругательствами, Монкада стоял под проливным дождем, под горбатым капюшоном дождевика. Он повернулся и махнул.

– Трап! Курсовой где? Пусть выезжает. Двигатели!

Охра лезла на плечи солдат, перекрикивая гул просыпающихся двигателей.

– Да! А кто это -Бриетта Клаус?

– Она сама тебе скажет, кто она! Слушайся ее во всем!

– А ты!? А ты?! А ты?!

Ответить я уже не смог, меня катили ногами по лужам, как бочку. Монкада бегал вокруг и и кричал» Легче! По роже не бей!», дождь хлынул мне в раскрытый рот и я не мог мог больше говорить.

В почти пустой салон мы ввалились с ним грязные, мокрые он тащил меня и свалился в кресло рядом, обессиленный дракой, и я хотел врезать ему, но стюард висел у меня на руках. Двигатели гудели, набирая силу и мимо иллюминатора пролетел легковой автомобиль с мигалкой аэропортовской службы.

– Вот тебе напоследок, почитай перед стыковкой. – Монкада бросил мне пакет встал и вышел.

Я не знаю как, но наш разбитый резерфорд появился на взлетной площадке сбоку от медленно выруливающего самолета. Видно, Охра опять пробила где- то сетку ограждения и теперь мчалась рядом. Я видел ее из иллюминатора и не позволял его закрывать. А она просто ехала и смотрела. И когда нас оставила рулежная, она остановилась и вылезла. Ей никто не мешал, никто не преследовал, наверное всем уже было плевать на правила мирной жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.