Криминальный адвокат. Том первый

Мой уставший от жизненных невзгод старенький «Ниссан» мерно урчал, пережевывая левый, слитый из грузовика и купленный у обочины дизель. Я в задумчивости постепенно отходил от пережитого приключения и материл себя за то, что снова повелся на свое неуёмное собственное эго эгоиста и авантюриста. Ну вот почему я не позвонил Сергею? Какой такой черт меня остановил и заставил дождаться прибытия четырех вооруженных до зубов головорезов? Мне сейчас просто несказанно повезло, и я не уверен насколько это везение долговечно.

В багажнике воняла и перекатывалась на неровностях дороги толстая тушка бывшего руководителя администрации президента. И что мне со всем этим богатством делать? На месте боевого столкновения остались разрушенный дом, машина и четыре смердящих трупа. Я периодически смотрел на часы, пытаясь определить время прибытия пожарной команды и полицейских.

Что такое везение, я знал не понаслышке. Команда противников дала мне фору, и дом, в котором они жили, находился на таком далеком отшибе, что хоть стреляй из главных орудий линейного корабля – никто не услышит. После всего, что произошло, я был почти разбит. Звуки взрыва и огневого контакта звучали у меня в ушах, пока я осторожно снимал установленную растяжку и, стараясь не оставить никаких следов, протискивался в проем внезапно исчезнувшей двери. Гостевая комната была разнесена в щепки, и определить местонахождение гостей визуально не представлялось возможным. Тяжело вздохнув, я поплелся на улицу и кое-как затащил внутрь бандитов, что оставались снаружи.

Слишком много улик. Я даже не надеялся на слабую новую власть с ограниченным контингентом неподготовленных «Шерлок Холмсов», но и оставлять это так, на самотек, не мог. Все, что скопилось на этой территории, надо было уничтожить максимально. В основном это касалось идентификации трупов и моего возможного ДНК, который, к моему глубокому сожалению, был в государственной базе.

Первое, что пришло в голову, – это огонь, пожар, но… Возник вопрос: а если пожарная команда все это быстро потушит? А если огонь не разгорится? Что мне тогда, стоять над покойниками с кучей оружия и гранат? Нет, так не пойдет. Придется идти по старинке и смастерить что-нибудь из подручных материалов.

Я вышел на улицу и достал из багажника своего джипа неполную канистру дизельного топлива, проклиная про себя сложившиеся обстоятельства, потащил ее к дому. Не знаю, как так получилось, но машина приехавшей на разборки бригады была открыта. Помимо неиспользованного боезапаса, который я, не торопясь перегрузил на заднее сидение своего джипа, обнаружились две канистры с высокооктановым бензином. «Хорошие вы мои, какие ж вы запасливые», – подумал я и поставил эти два красных пластиковых бочонка недалеко от канистры с дизелем.

В полуразрушенной кладовке я нашел банку с растворителем краски, два литра ацетона и разбитый лист пенопласта для термоизоляции. Я присел на еще живой стул, огляделся. Все, что мне нужно, было под рукой, чтобы сделать «Напалм В».

Мало кто знает, но «Напалм В» круче, чем просто «Напалм», который американцы десять долгих лет применяли во Вьетнаме. Это творение химической мысли можно было сделать просто в гараже из подручных материалов. Однако в отличие от простого «Напалма», эта густая, липкая желеобразная масса прилипала к поверхностям и горела с температурой, достигающей 1200° C.

Это даст мне возможность разрушить здесь абсолютно все – не только человеческую плоть, но и металлические и бетонные конструкции взорванного дома. Эта дьявольская смесь будет гореть долго и устойчиво благодаря своему простому составу. А «вишенкой на торте» было то, что она могла гореть даже на водной поверхности, и ни один напор брандспойта не был в состоянии ее потушить.

Медленно и осторожно я раздробил пенопласт на мелкие кусочки. Сейчас не было причин для беспокойства. Постепенно чувство напряжения и волнения покидали меня, оставляя равновесие, где каждое движение было продумано и отточено. Я поместил кусочки пенопласта в металлическую емкость и начал медленно добавлять ацетон, постоянно помешивая. Смесь начала густеть, превращаясь в липкую массу, которая уже сама по себе казалась опасной.

Когда пенопласт полностью растворился, я добавил бензин и тщательно перемешал смесь, ощущая, как запах топлива наполняет воздух. Затем пришло время для дизельного топлива – дополнительные литры влились в емкость, делая смесь еще более вязкой и смертоносной. Я знал, что на кону стояло многое, и этот план должен был сработать идеально.

Разлив смесь по трупам и полу дома в нескольких стратегических местах, я убедился, что след «Напалма» тянется к двум газовым баллонам на кухне, которые странным образом выжили при взрыве. Эта находка меня безмерно порадовала.

Я неспешно прошелся по дому, подобрал свалившийся с полки тостер с функцией отсроченного включения и, вставив несколько страниц из найденного личного дела, подключил его к розетке. В принципе, моя работа была закончена.

Покидая дом, я чувствовал безмерную усталость, а впереди была еще и бессонная ночь. Сердце, которое еще час назад бешено колотилось в груди, теперь билось равномерно. С каждой минутой росла уверенность, что, когда дом охватит пламя, я буду в безопасности. Через полчаса, когда я буду уже далеко, тостер включится, нагреется, страницы внутри него загорятся, и огонь быстро распространится по разлитой горючей смеси. Взрыв газовых баллонов завершит начатое, и дом моментально превратится в море всепожирающего огня. Шаг за шагом я удалялся от места, уверенный, что все пройдет по плану. С каждой секундой напряжение спадало, а адреналин отступал, оставляя за собой холодную уверенность в том, что все было сделано правильно.

Ночная прохлада влетала легким бризом в мое приоткрытое окно, и, смешиваясь с застоявшимся воздухом внутри джипа, разлеталась веером, оставляя за собой ощущение свежести и гармонии. Я чувствовал, как мое напряжение таяло, как лед на раскаленной сковороде, уступая место устойчивости и спокойствию. Дорога впереди была пуста, и только свет фар прорезал тьму, вырывая из темноты стройные ряды деревьев и редких кустарников, спящих в темноте волшебной ночи. Они казались мне мрачными стражами, охраняющими мои тайны. Луна веселилась в верховьях небосвода, как молодая девчонка, беспардонно и стремительно освещая мне путь.

Я уносился все дальше от места событий, чувствуя, как груз на плечах становится легче. Мысли о том, что все пройдет по плану, придавали мне уверенности. Я знал, что через полчаса тостер включится, и дом охватит пламя. Это был мой единственный шанс избавиться от всех улик и уйти без следа.

Вдалеке показались огни маленького городка, и я решил сделать остановку. Не доезжая до сверкающего здания с кафетерием, я припарковался в тени развесистого дуба, который скрывал и меня, и джип. Спокойно и не спеша достал ампулу с мидазоламом из аптечки. Каким бы образом Мраз ни извивался, наполненный препаратом шприц без спешки был введен в его плечо, аккурат в татуировку глазницы черной маски. В течение нескольких минут его веки начали тяжело опускаться, а тело постепенно расслабилось. Он погрузился в глубокий сон, и в машине воцарилась тишина. Я накрыл его куском старого брезента и удовлетворенно сел за еще теплый руль «Ниссана».

Заправка на окраине казалась идеальным местом для небольшого перерыва. Я подъехал к колонке с насосами, заглушил двигатель и вышел из машины. Ночной воздух был прохладным и бодрящим, напоминая о предстоящей долгой ночи.

На заправке никого не было. Одинокая сойка, перепуганная моим появлением, торопливо заверещала и, взмахнув серыми крыльями, скрылась в глубине черного поля, засеянного неспелой кукурузой.

За барной стойкой маячил полусонный продавец странной наружности. Его короткие, торчащие во все стороны волосы были выкрашены в отвратительный фиолетовый цвет с розовым оттенком. В оттопыренных ушах были огромные пластиковые кольца. Сам продавец был худощав и слегка неопрятен. «Наверно, мода такая,» – подумал я и слегка ударил ладонью по столешнице, привлекая его внимание.

Он с трудом разлепил спящие глаза и шатаясь, как пьяный гусак, отправился ко мне, переваливаясь из стороны в сторону.

– Что вам? – прогнусавил он, уставившись маленькими глазами мне в грудь.

– Полный бак дизеля, двойной эспрессо и что-нибудь пожрать, – я повернулся в сторону незатейливых магазинных полок.

– Кроме батончиков и снеков, еще что-то есть?

Он вообще не слышал меня и не обращал никакого внимания, как будто меня рядом не было. Это полуобморочное создание задумчиво и медленно, как ленивец, нажимало на клавиши кассового аппарата и что-то бурчало про себя.

Я уже начал нервничать. «Боже, что за тормоз. Неужели нельзя быть чуть повнимательнее? Надеюсь, он хотя бы кофе сварит, а не прольет всё на кассу.»

– Оу, мужчинка! – окликнул я его, помахав руками у его заспанного лица. – Можно чуточку побыстрее! Я тороплюсь.

Он снова поднял на меня сонный взгляд и, невзирая на меня, пошел к кофейному автомату, досыпал кофе, не торопясь поставил бумажный стаканчик и, наконец-то, нажал на кнопку запуска кофемашины. Божественный напиток, о котором я мечтал всю дорогу, медленно побежал в чашку, разливая вокруг волшебный запах свежеприготовленного колумбийского кофе.

«Наконец-то!» Я почувствовал, как терпение начинает возвращаться, хотя желание покинуть это место как можно скорее всё ещё не оставляло меня.

– Там сзади вас автомат с бутербродами. Выбор небольшой, но надеюсь, вас устроит. Выбирайте что хотите и ко мне на кассу. Ваша машина уже заправлена, – пробормотал он, протягивая мне сдачу,

– На улице есть столик, там вы можете присесть и перекусить. Если это все, я пойду спать.

Я с умилением смотрел на развитие его мыслительного процесса, но он уже спал, опершись головою в кассовый аппарат и что-то мыча во сне. «Вот это да, человек-улитка. Ну ладно, хоть что-то сделал правильно.»

Маленький магазинчик при заправке уютно освещал небольшой столик и два пластиковых кресла. В одном из них я расположился в предвкушении раннего завтрака. Тепло от стакана с кофе разливалось по уставшим рукам, очищая застывший мозг, даря немного уюта и удаляя из души все напряжение.

Я твердо знал, что впереди еще долгий путь, но был уверен, что пока все сделано правильно. Как бы сказал мой учитель боевой и тактической подготовки: «Почти идеально, салага!»

Запустив двигатель, я снова двинулся в путь, оставляя заправку и маленький городок позади. Впереди простиралась пустая дорога, и с каждым километром я чувствовал, как отдаляюсь от прошлого, приближаясь к новому началу. Вдали начали мерцать огни столицы, где я планировал затеряться и передохнуть, подальше от всех проблем и воспоминаний.

Я спокойно ехал по спящему городу и размышлял, что делать со спящим грузом у меня в багажнике. В городе было много забытых и покинутых жителями мест, которые я мог бы использовать для допроса. Но все они находились в основном в центре столицы, которая во время войны более всего пострадала. Жителей там осталось мало, поэтому одинокая машина в развалинах всё равно привлекла бы чье-то внимание, а это мне было не надо.

И тут мне пришла в голову шальная мысль: заброшенная промышленная зона на окраине. В годы до войны там кипела жизнь, работали заводы и склады, но теперь это место представляло собой лабиринт разрушенных зданий и пустых ангаров. Добравшись туда, я бы смог провести допрос, не опасаясь ненужных свидетелей.

Я успокоился и повернул направо руль, направляясь к восточной части города, туда, где когда-то находился большой металлообрабатывающий комбинат. Улицы были пустынны, только редкие огни уцелевших фонарей освещали путь. В тишине ночи мой джип казался единственным живым существом среди руин. По пути я вспомнил, что внутри одного из старых ангаров ещё оставался подвал, использовавшийся раньше для хранения опасных химикатов. Мы когда-то там держали последнюю оборону. Я отчётливо помнил лица своих друзей, стоящих плечом к плечу в этих катакомбах и руинах. Их глаза, полные решимости и без страха, и тяжёлый запах пота и крови.

Гришка и Вадим погибли первыми, пытаясь удержать врага на лестнице, которая напрямую вела к нам. Лёха получил смертельное ранение, когда подорвал себя гранатой, защищая нас в узком коридоре. Его последние слова всё ещё звучали в моих ушах: «Не сдавайся, брат.» Они пали один за другим, а я был единственным, кому удалось выжить. И я сегодня жил за них всех, отдавая дань их мужественности и нашей мужской дружбе.

Мужская дружба – это особая связь, скреплённая не только общими интересами и увлечениями, но и пережитыми вместе трудностями. Это доверие, проверенное временем, когда слова не всегда нужны, потому что друг понимает тебя с полуслова, с полувзгляда. Это когда ты знаешь, что можешь позвонить в три часа ночи, и друг приедет, не задавая лишних вопросов. Это когда он помогает тебе нести тяжёлый рюкзак, даже если сам устал, изнемогая на жаре в горах под обстрелом. Это когда ты чувствуешь себя частью чего-то большего, зная, что есть человек, который всегда будет рядом.

Мы с Лёхой дружили с детства. Нас связывали тысячи воспоминаний: от игр в детстве до ночных разговоров под звездами. Мы всегда были рядом друг с другом, поддерживали в трудные моменты и радовались успехам. В армии и военном училище мы делили последний глоток воды, прикрывали друг друга в бою и вытаскивали из самых сложных передряг. Он всегда знал, что я прикрою его спину. А я был уверен, что могу рассчитывать на него в любой ситуации.

В моменты отчаяния и радости его присутствие всегда дарило уверенность. Мы могли часами сидеть молча, но это молчание было наполнено взаимопониманием и поддержкой. Когда мы теряли товарищей на поле боя, мы оплакивали их вместе, и эта боль делала нашу связь ещё крепче.

С Лёхой мы прошли через многое. Он видел меня в самые слабые моменты и поддерживал, когда казалось, что выхода нет. Его советы всегда были честными и прямыми, даже если правда была горькой. Мы вместе смеялись, спорили и снова мирились, зная, что наша дружба выдержит любые испытания. И вот сейчас, в эту минуту, я вернулся в тот момент, когда огненный шар взрыва отбросил меня и пацанов назад, спасая от неминуемой гибели.

И вот я здесь и вновь я один. Как тогда на рассвете. Я стоял на месте гибели моих братьев и моего нового рождения. Место, где никто ни мертвые, ни живые не услышит крики и не увидит свет.

Приехав на место, я припарковал машину у одного из полуразрушенных зданий. Тишина ночи казалась почти осязаемой, как плотная завеса, окутывающая все вокруг. Я вытащил связанного и спящего Мраза из багажника и, с трудом перекинув его через плечо, направился к ангару. Внутри царила кромешная тьма, и только слабый луч фонарика освещал путь. Пробираясь по коридорам, я чувствовал, как холодок пробирает до костей. Спустившись в подвал, я заметил старую металлическую дверь, которая всё ещё держалась на проржавевших петлях. «Что ж,» – подумал я, разглядывая затянутое паутиной и загаженное крысами пространство, – «Отлично подойдёт, чтобы обеспечить немного уединения и тишины.»

Я привязал Мраза к стулу в центре комнаты, убедившись, что он не сможет сбежать. Присев на корточки, я огляделся вокруг. Тихо, темно, и только звук моего дыхания нарушал эту зловещую тишину. В голове пронеслись мысли о том, как всё должно пройти. Этот подвал, с его сыростью и холодом, казался идеальным местом для того, чтобы получить нужные ответы. Слова моего старого наставника всплыли в памяти: «В таких местах люди ломаются быстрее. Главное – держи себя в руках.»

Теперь оставалось только дождаться, пока он проснётся, и начать допрос. Время не терпело, но я знал, что здесь, в этом забытом богом месте, у нас будет достаточно времени, чтобы всё выяснить.

Я оглянулся по сторонам, провожая взглядом пятно света от фонаря на стене. В дальнем углу зала я увидел распределительный щиток и рубильник. Пленник еще не пришел в себя, и я направился к рубильнику, надеясь по дороге найти что-нибудь подходящее для удобной беседы. Не стоять же все время на ногах, тем более что общение обещало быть увлекательным и интересным, по крайней мере для одной стороны.

Скорбная тишина, изредка прерываемая сопением пленника, заполняла весь объем подвала промышленного здания. Царила кромешная тьма, и лишь мои шаги эхом разносились по холодному цементному полу. В руке я крепко сжимал фонарик, который, как волшебная лампа Алладина, выполнял все мои желания. Его тусклый свет периодически выхватывал из мрака прогнившие трубы, старые ржавые металлические ящики и покрытые седой пылью станки и механизмы. Воздух был спертым, тяжелым, пропитанным сыростью и запахом старого, окислившегося металла, перемешанным с едва уловимыми нотами плесени и мышиных экскрементов.

Свет фонаря выхватил из темноты массивный распределительный щиток. Он был прижат к стене, словно исполинский страж, усталый и покрытый следами времени. Металлическая поверхность щитка была покрыта маслянистыми пятнами ржавчины, а некоторые части казались почти проеденными коррозией. Дверца, держащаяся на изношенных петлях, казалось, вот-вот рухнет под собственным весом.

Я осторожно приблизился к щитку и, держа фонарик в одной руке, другой ощупал периметр и, не найдя ничего опасного, потянул за дверцу. Распахнувшаяся настежь дверца обнажила внутренности металлического трупа. Старая керамическая ручка рубильника казалась почти артефактом, пережившим десятилетия. Пальцы скользили по её гладкой, прохладной поверхности, и я чувствовал, как внутри нарастает напряжение. Всё вокруг затаилось в ожидании, и лишь гулкое эхо моего дыхания нарушало мёртвую тишину подвала.

С усилием я потянул ручку вверх, замыкая покрытые зеленым налетом медные контакты. Резкий скрежет прорезал тишину, и я ощутил, как что-то внутри щитка щелкнуло, словно готовясь выпустить запертую в недрах забвения энергию. Однако ничего не произошло. Тьма по-прежнему окружала меня, не давая никакой надежды на свет.

Осветив фонариком внутренности щитка, я увидел ряд старых тумблеров, покрытых пылью и паутиной. Они выглядели так, будто их не трогали уже много лет. Я начал включать их один за другим, каждый с резким, громким щелчком. И вот, наконец, последний тумблер встал на место, и в этот момент подвал осветился ярким, резким светом, исходившим от одинокой лампы под потолком, уныло висевшей недалеко от нашего места расположения.

Резко вырвавшийся из небытия свет ослепил меня на мгновение, вызвав наружу, казалось бы, давно похороненную нервозность. Весь подвал наполнился электрическим гудением, старые механизмы ожили, словно вновь вернулись к жизни после долгой спячки. Я стоял посреди этого возрождения, чувствуя, как древнее здание вновь обретает свою силу, а я невольно стал частью этого магического момента. Этот колючий и надоедливый шум выводил меня из себя и мешал сосредоточиться на главном. Я мгновенно потянулся и вырубил все тумблеры, кроме последнего. И вновь наступила чистая и невесомая тишина.

На обратном пути к очнувшемуся спутнику, я обнаружил около пробитой пулями колонны пустой снарядный ящик от 155 мм выстрела, который стал великолепной находкой и обещал давно забытый отдых моим усталым ногам.

С громким визгом и шелестом, обитый металлом ящик встал на свое законное место прямо напротив очнувшегося Кирилла. Его твердеющий взгляд снова с нескрываемой ненавистью смотрел на меня в упор. Он сидел на стуле, стреноженный как бесноватый шакал, пластиковыми стяжками, которые лишали его какой-либо возможности к бегству или сопротивлению.

Я шагнул вперед, наклонившись, чтобы лучше рассмотреть его лицо, и сдернул со рта грязный малярный скотч.

– Сука! – завопил он с отчаянием в голосе. Этот крик уже несся по темным казематам, отражаясь от разрушенных стен и пропадая в шахтах подземных лифтов и технических тоннелей.

– Я приказываю тебе, развяжи меня быстро! – верещал он, захлебываясь вязкой слюной. Еще недавное розовощекое, а теперь бледное лицо исказил нервный тик и мерзкий, шепелявый голос задрожал от охватившей его паники.

Я мягко улыбнулся и наотмашь ударил его ладонью по перекошенному от злобы лицу. От резкого и хлесткого удара кожа на щеке лопнула с характерным звуком, и алая кровь засочилась каплями, падая на покрытый цементной пылью и кирпичной крошкой пол.

– Всё! Успокоился! Иначе я начну буквально сейчас другой разговор. Ты меня понял, гнида? – он съежился, но затем снова встрепенулся.

– Ты, что сучонок, забыл с кем имеешь дело! – его звериный оскал чуть не вывел меня из себя.

Время допроса настало. Он до сих пор не понял, что я не уйду без нужных мне ответов. Подтянув к себе стул, я резко вырвал его из-под задницы Кирилла. Он мгновенно упал на пол и попытался вскочить, но я оказался рядом, мгновенно повернул его лицом вниз и сел на него сверху. Он, оказавшись лежащим на животе, теперь трепыхался подо мной, как пойманная в силок рыба. Его гнев теперь смешался с растерянностью и унижением.

Я сидел на своем неприятеле сверху. Его дыхание было тяжелым, прерывистым, и я чувствовал, как его тело снова напрягалось подо мной. Время – это обоюдоострый нож, и оно играло против нас обоих, но я знал, что должен действовать быстро и решительно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.