Ревизор: возвращение в СССР 29

Кстати, раз уж я в деканате согласовал свободное посещение, то надо снова вернуться к поездкам на полигон. Тем более теперь своя машина есть, так что будет побыстрее. Да, точно, надо в понедельник созвониться, и хоть раз в неделю снова ездить стрелять. Мне это большое удовольствие доставляет, а хобби полезны для здоровья. Учитывал бы это в прошлой жизни, может, подольше бы прожил…

У женщин, как всегда, было полно тем, которые надо срочно обсудить. Наша компания довольно быстро разделилась на женскую и мужскую половины.

– Ну что, Инна довольна? – спросил я Петра, оглядывая их новую квартиру.

– Вроде, да, – кивнул Пётр. – Во всяком случае, нам правда спокойнее стало.

– Ты отблагодарил того, кто тебе навстречу пошёл? – поинтересовался я.

– Да я и сам об этом думал, – смущённо взглянул на меня зять. – Сначала, не мог определиться, что ему купить. Хотел бутылку какую-нибудь, но не мог найти хорошую, чтобы и денег стоила, не двенадцать рублей, понимаешь? Пока соображал, время ушло… Сразу не отблагодарил, а сейчас уже и неудобно как-то…

– Неудобно штаны через голову надевать! – с недоумением посмотрел я на него. – Ты же на будущее тоже думай! Наверняка, он же и распределением квартир офицерам занимается.

– Что же делать-то теперь? – сообразив, какую оплошность допустил, заволновался Пётр.

– Что делать? Что делать?… Надо достать ящик коньяка. Экспортного, – начал придумывать я на ходу. – И привезти ему со словами, что вот только достал и сразу к вам. Заказал сразу, как квартиру получил, но вот только привезли, наконец-то. Лучше же поздно, чем никогда, правда? Уверен, что он охотно такую версию примет.

– А где же я достану ящик экспортного коньяка? – растерянно посмотрел он на меня.

– В этом я, наверное, смогу тебе помочь, – пообещал я.

Тут сильно стало пахнуть жжёным сахаром. Оказывается, наши путешественники вернулись из экспедиции, и Тарас их развлекал приготовлением леденцов. Эх, сразу нахлынула ностальгия по своему детству… Вкус самодельного детского лакомства тут же возник на языке, как будто и не прошли десятки лет с тех пор, как его пробовал. Пристроился рядом и наблюдал, как батя ловко орудует у плиты. Явно не первый раз этим занимается. Нагретый в кружке на огне сироп наливал в смазанные подсолнечным маслом ложки и втыкал спичку. Дети были в восторге. Чтобы леденцы быстрее остывали, они достали кусок какой-то заморозки из холодильника и прикладывали к нему ложки.

– Юные химики, – рассмеялся я, а батя и мне выдал ложку со спичкой в сиропе. Видимо, решил, что я не просто так тут стою и жду. Посмеялся и пристроился к детям остужать конфету.

Правда, лично я в детстве обожал жарить сахарный сироп прямо на сковородке. Мне подгорелые кусочки нравились больше всего. Остужаешь, потом отколупываешь готовый продукт со сковородки. Сковородка страдала, поэтому мама мой восторг от этого рецепта не разделяла…

Вышли мама с бабушками узнать, что у нас тут горит? Увидев следы от наших сладких экспериментов, они посмеялись.

– А я уж думала, они всё съели и что-то ещё приготовить себе решили, – рассмеялась Никифоровна.

– У меня ещё ёжики в духовке есть, – обеспокоенно начала суетиться присоединившаяся к нам Инна.

– Да успокойся, – остановил я её. – Полно еды!

Стол, действительно был сегодня великолепный, все что-то привезли к столу и получилось очень классно. И Инна сама тоже много чего наготовила. И вообще, у них обстановка в семье сейчас гораздо более миролюбивая, чем была раньше. Помог, похоже, переезд… Ну и слава богу, а то уже начал опасаться, глядя на их отношения, как бы не пошло дело к разводу…

С удовольствием у них посидел. Сделал детям фигурки из деревянных прищепок. У Инны их оказалось штук пятьдесят на шнурке, если не больше. Аришка их притащила откуда-то. Они как конструктор, главное – включить фантазию. Пока наши мальчишки спали, Галия присоединилась ко мне и тоже залипла с этими прищепками.

Старики с нас смеялись, мол, приехали в гости в прищепки играть. А я такой релакс через них словил…

Как мальчишки проснулись, мы все начали собираться домой. Старики поехали с нами и остались ночевать в Москве.

В воскресенье приехал водитель Шанцева из Святославля. Денис Максимович, немолодой мужчина, наверное, ровесник своего нынешнего начальника, важный и серьёзный. Вручил мне папку с документами и сумку с чем-то, похоже, Шанцев ещё и гостинцы какие-то мне передал. Усадил его сразу за стол с дороги, а он всё рвался к Ахмаду, мол, к нему тоже есть поручение. Набрал по игрушечному телефону Алироевым и Ахмад очень быстро присоединился к нам.

Увидев, по какому аппарату я ему позвонил, Денис Максимович начал смеяться, сначала тихонько, а потом в голос.

– Я думал, Москва!.. А они тут друг другу по игрушечному телефону звонят, – смеялся он. – Рассказать кому у себя – не поверят же! Фантазером назовут!

Мы с Ахмадом присоединились к нему. Никогда не задумывался, как это выглядит со стороны…

– Главное, работает, – взглянул я на отчима, – правда?

– А то, – поддержал он меня. – Голь на выдумки хитра.

Шофер расслабился сразу и съел всё, что ему Галия положила, и кофе попил. И засобирался.

– Куда? – спросил его Ахмад. – Обратно, что ли, после такой дороги? Пошли к нам, надо отдохнуть, а то переутомление – дело опасное!

– Да не, спасибо! – улыбнулся водила. – Мне Шанцев гостиницу в Москве забронировал. Я сейчас заселюсь, машину там оставлю, по городу погуляю, гостинцы своим куплю… Москва же, как без гостинцев возвращаться. Переночую, а завтра в обратную дорогу.

– Отличный план! – поддержал я его.

– А можно с вами кое-что брату передать? – спросила его Галия. – У Руслана же день рождения будет во вторник, – объяснила она.

– Конечно! О чём речь? – с готовностью согласился Денис Максимович.

Пока Галия собирала передачку брату, принёс от себя несколько книг шурину в подарок. А Ахмад объяснял водиле, где находится его бывший дом.

Мы с Ахмадом проводили его вдвоём, он вручил отчиму вторую сумку от Шанцева и уехал.

– Ты посмотри только, что нам Шанцев передал! – показала мне жена, разобравшая сумку от него, пока мы провожали его водителя.

Там оказался кусок сыра швейцарского на полкило, банка итальянского кофе, бельгийский шоколад и две банки чёрной икры по двести пятьдесят грамм.

– Вот он заморочился, – покачал я головой.

Хотя понял, что первый секретарь горкома явно неплохие пайки получает по партийной линии… Вряд ли он все это по случаю в магазине в Святославле купил… Не видел я там такого ассортимента.

Пока было ещё не очень поздно, позвонил Ионову, попросил организовать мне лекцию на каком-нибудь коньячном заводе. Надо же зятю помочь отблагодарить председателя их жилкомиссии, а то сестра так и зависнет до конца жизни в этой общаге.

Всё-таки, Пётр совсем неопытный в житейских делах. Ну, как так можно? Неудобно отблагодарить… Это же надо такое придумать.

Остается надеяться, что как офицер он выше всяких похвал. Главное – не проверять на какой-нибудь войне… Надеюсь, в Афганистан его не отправят…

Ионов сразу понял, что я не просто так дополнительную лекцию прошу. Пришлось объяснить ему, что очень обязан кое-кому, и нужен ящик самого хорошего коньяка, желательно экспортного, человека отблагодарить. И я за него заплачу. Он сказал, что вообще не проблема, и он переговорит на заводе, когда будет мою лекцию назначать.

***

Италия. Рим.

Поехали на фуршет на двух машинах, Тарек, Нуралайн, Мария и Алонзо поехали вместе, а Диане и Фирдаусу гостиничный портье тут же вызвал ещё одно такси.

Диана приготовилась смотреть и слушать, вцепившись в руку мужа, чтобы не было никаких инсинуаций. Но обстановка ее разочаровала…

Всё было очень чинно, чопорно, скучно. Все улыбались друг другу неискренними улыбками. Тарека и Нуралайн, видимо, заметил пригласивший их чиновник и они сразу оказались в кругу важных персон. Диану тоже туда пригласили, но только на пару минут, послушать комплименты от замминистра, в связи с тем, что она выиграла конкурс в Монако. А потом Диана с Фирдаусом и Мария с Алонзо оказались предоставлены сами себе. Фирдауса и Алонзо быстро завлекли в разговор какие-то мужчины. Марию увлёк разговор с журналистом. А Диана осталась стоять рядом с Фирдаусом и Алонзо, не понимая ничего из их беседы на итальянском. Разве что отдельные слова всплывали знакомые, из французского… Но по отдельным словам смысл беседы никак не понять.

Тут к ним подошёл итальянский военный, судя по погонам, высокий чин, может даже и генерал. Еще одно дело на будущее – надо попросить куратора по возвращении научить ее различать все эти европейские погоны. Он попытался заговорить с ней на итальянском, но она извинилась по-французски и сказала, что не говорит на итальянском. Тогда он перешёл на английский и Диана вконец расстроилась. Буквально через пару фраз они выяснили, что у них нет ни одного общего языка. Он и сам очень расстроился, но все равно повел себя как джентльмен. Сунул ей свою визитку и откланялся.

Затем к ней подошёл другой мужчина и протянул визитку сотрудника американского посольства в Италии. Французский для него проблемой не стал, правда, акцент у него был, как у настоящего француза, в отличие от Дианы. Быстро выяснил по ее акценту, что французский у нее не родной, она сказала, что она из Москвы, и он немедленно заговорил с ней на хорошем русском. Диана так обрадовалась, что хоть с кем-то может полноценно побеседовать.

Муж стоял рядом, в нескольких шагах, и она без всяких опасений радостно спросила нового знакомого, откуда он так хорошо знает русский.

– Проработал пять лет в Москве в посольстве США, – объяснил, улыбаясь, он. – В СССР не был уже несколько лет. Как там сейчас?

– Нормально, – пожала она плечами, – ничего не изменилось.

Она совсем расслабилась, болтая по-русски…

Рассказала, что они с мужем живут в Москве, она учится в институте.

– А как у вас в институте дело обстоит… студенты могут открыто высказываться? – спросил он, и Диана задумалась над его вопросом.

– Почему нет? – удивлённо взглянула она на него.

– А можете вы сказать любому из студентов или преподавателей, всё, что хотите?

– Ну, в цензурных выражениях если, то да, – аккуратно ответила она, – конечно. Хамить, вообще-то, никому нельзя…

Фирдаус, оказывается, краем уха прислушивался к их разговору и хмыкнул, услышав ответ жены. Диана подумала, что он вспомнил, как её в милицию забрали за нападение на подруг Светки Герасимович.

– Ну, хорошо, – решил сменить тему американец. – А с представителями власти как? Вы можете в открытую сказать им всё, что думаете?

– Ну, постоянно говорила… Особенно, когда ещё в Москву не переехала. А что? Представители власти такие же люди, как все. Почему с ними нельзя открыто разговаривать? Я всегда говорила, что думаю.

Вспомнила тут же про свои столкновения с милицией. И из-за своих шалостей, и из-за Тимура. Хм… теперь-то она понимает, что не все стоило им говорить, что она говорила… Ну, с воспитанием у нее проблемы были, теперь-то к чему это скрывать? Смысл самой себе врать…

И только тут до нее дошло, что рано она расслабилась. Американец, знает много языков… Они же, обычно, кроме английского, другие языки и не учат. Знает русский, работал в посольстве в Москве. Как есть агент ЦРУ… Ну, теперь-то понятно, что его интересует. Нет, не услышит он ничего из того, что ему могло бы понравиться!

– И вам это не создавало никаких проблем? – с сомнением смотрел на неё американец.

– Каких проблем? – радушно улыбнулась ему Диана, – в Москву вот приехала, в институт поступила. Замуж вышла за такого хорошего мужчину, – погладила она нежно руку Фирдауса, который еле сдерживал улыбку, изображая равнодушие к их беседе. – Ездим через границу туда-сюда, никто нас не трогает…

Американец едва смог скрыть своё разочарование, но Диана всё равно почувствовала его недовольство, когда он попрощался с вежливым поклоном.

И чего он от меня хотел? – смотрела ему в спину Диана, теребя в руках визитку. – И чего он так расстроился? Надеялся, что я диссидент? Завербовать хотел? Или что-то узнать для ЦРУ из ситуации в Москве? А и черт с ним! Со шпионами мне точно не стоит общаться… Они опытные, а я новичок… Проколюсь на чем-нибудь…

Диана продолжала держаться рядом с мужем, у него менялись собеседники, но его итальянский был довольно сносным, в отличие от Дианы. И он неплохо владел английским.

Надо учить языки, покусывала она губы от досады. Такие возможности, а что толку.

Но, несмотря на это, штук пятнадцать визиток к концу фуршета она собрала. Самой ценной, на её взгляд, была визитка итальянского генерала, но он не говорил по-французски, а она по-итальянски. Говорить об этом в КГБ по возвращении? Лучше не говорить, а то над ней все смеяться будут.

Но потом она вздохнула и подумала, что уж кто-кто, а куратор её как открытую книгу читает, всё из неё вытянет.

Уже в гостинице, куда они вернулись опять двумя машинами, Тарек объявил, что во вторник их пригласили ещё на два частных приёма и что он ещё не решил, какое приглашение принять.

Но Диане стало понятно, что возвращение в Москву пока что явно откладывается. Ну да ладно – в прошлый раз одну визитку привезла, а тут целая пачка!

***

Глава 3

***

Италия. Рим.

– Оба фуршета очень перспективные с точки зрения возможности найти новых деловых партнеров… Одна только проблема, – сказал Тарек озадаченно, – они по времени перекрывают друг друга… И какой из них выбрать?

– Не надо выбирать, какое приглашение принять, – подсказала Тареку Мария. – Фуршет – это мероприятие, не привязанное к точному времени. Кто во сколько хочет, во столько и приходит. Хоть в начале, хоть в середине. И окончания можно не ждать, а уйти раньше. Все слоняются по помещению или саду, уж где столы поставили с едой, свободный вход и выход. Это на обед и ужин надо точно ко времени приезжать и сидеть до конца. Так что можно съездить сначала по одному приглашению, и уйти пораньше, чтобы успеть на середину второго.

– Точно. Мы так и сделаем! – решил Тарек.

***

Вечером Ахмад отвёз в Коростово бабушку с Трофимом. А у Никифоровны смена только во вторник, она предложила нам завтра с детьми помочь, мало ли Ирина Леонидовна ещё слабовата будет после болезни. Хотя она и уверяла нас, что уже пришла в себя, да и Ксюша к вечеру воскресенья вернулась.

Пообещал Никифоровне, что отвезу сам их с Егорычем в деревню. Правда, это немного поздно будет, где-то после десяти. У меня же тренировка ещё вечером. На что она сказала, что на автобусе они ну, может, на час раньше приехали бы. Но в дороге бы провели часа на два больше. Так что они меня подождут, сколько надо.

Приезжал друг Ивана с работы Владимир, который будет у них свидетелем на свадьбе. Они там с Галиёй обсуждали предстоящее торжество. Иван и Ксюша слушали, как они обсуждают время выкупа, и за голову хватались. Девчонки там такую программу придумали… Самое интересное, что они решили не из коммуналки на Садовом кольце Ксюшу выкупать, а из квартиры Ивана. Мол, тут явно красивее дом и подъезд, а коммуналка… с ней все ясно. Мне так смешно стало от всей этой затеи…

– Ну, а откуда её выкупать? – посмотрела на меня удивлённо жена. – Из нашей квартиры?

– Я вообще молчу! – поднял я обе руки, сдаваясь. Идея выкупать невесту из чужой квартиры мне показалась ещё более нелепой, чем из квартиры жениха. Впрочем, свадьба чужая, что как хотят, так пусть и делают…

Когда детей уложили спать, закрылся у себя в кабинете и посмотрел, что удалось собрать Шанцеву на Мясоконсервный завод. Он всю свою переписку приложил, а также заключение прокуратуры, что в том виде как есть, завод функционировать не может. Больше всего меня поразили результаты экспертизы. Превышение концентрации некоторых вредных веществ в речной воде доходило до двухсот раз. И таких показателей было несколько. Конечно, надо быть специалистом-химиком, чтобы понять, насколько это вредно для здоровья и окружающей среды. Но само по себе это уже выглядит достаточно убедительно, чтобы подтвердить мои слова, что советских людей травят. Решил, что с подобной проблемой к Межуеву не стыдно будет обратиться.

В понедельник утром звонил Ионов, сообщил, что договорился на завтра о лекции на Винодельческом заводе.

– Ты там был в прошлом году, – пояснил он. – Они тебя помнят и рады будут помочь, как и лекцию послушать.

– Прекрасно, – обрадовался я. – Спасибо, Константин Сергеевич.

Мы попрощались, и я начал планировать сегодняшний день. У меня документы из Святославля для Межуева и записки для него готовы, можно сразу заехать и на Старую площадь, и в Кремль. Тренировка вечером… Ага, и я же решил, что вернусь к занятиям по стрельбе. Нужно выяснить, возможно ли это в той же военной части, или придется искать другие возможности?

Позвонил в воинскую часть в «Лосином острове», я в прошлый раз договаривался о занятиях на полигоне с командиром части полковником Воробьёвым. Только бы он не ушёл куда-нибудь, на повышение или в отставку за это время, что меня не было… Целый год, наверное, прошёл с тех пор, как мы ещё с Гришей и Родькой ездили.

Но мне повезло, полковник не только остался на своём месте, но и вспомнил меня. Причем разговаривал очень уважительно, похвалил меня за статьи в «Труде», сказал также, что слушает и мои выступления на радио. Договорились с ним о возобновлении моих тренировок раз в неделю. Он сразу переключил меня на инструктора, дал его рабочий телефон, чтобы я договаривался о днях занятий напрямую.

Почти сразу и набрал инструктора. Минут через пять. Не подумал, что надо дать побольше времени командиру части, чтобы он предупредил его обо мне. А так оказалось, что он еще не звонил, и мне пришлось долго объяснять инструктору, кто я и что от него хочу. Моя оплошность. Но, в конце концов, договорился с ним о встрече сегодня.

После разговора с Ионовым решил, что во время посещения Винодельческого завода, надо закупиться коньяком не только для Петра, но и взять что-то на будущее для менее серьезных поводов. Вот как сейчас, надо же что-то полковнику отвести, но это же не выделенная квартира, чтобы сразу ящик тащить. Были там, помню, подарочные наборы из нескольких бутылок, мужикам нашим хорошо зашло, надо несколько таких взять, если разрешат… Порылся в закромах, и обнаружил с удивлением, что один набор все же уцелел. Прекрасно, сразу его для полковника захвачу…

***

Святославль.

Ваганович припомнил всех, кому когда-либо давал в долг и, ссылаясь на тяжёлые семейные обстоятельства, попросил вернуть невозвращённые долги.

Горячева посчитала убытки завода по своим учётным ценам, а это оказалась совсем не такая астрономическая сумма, что они с Масловым получили за проданные материалы. Всё складывалось не так уж и плохо.

Он уже позвонил нескольким своим знакомым в Москву с просьбой помочь найти новое место работы. Его вполне устроила бы должность в парткоме любого крупного завода. Ему надо-то пять лет до пенсии где-то досидеть. И при крупных заводах не будет проблем с кооперативом. Ну и на крупном предприятии легче, когда нужные знакомства сведет, и какую-нибудь схему организовать для дополнительного прибытка… Не уходить же на пенсию без гроша в кармане.

Осталось только получить хорошую характеристику, чтобы получше пристроиться в Москве. Но и с этим, вроде, всё складывалось удачно. В обкоме Вагановичу пошли навстречу. Он объяснил своё решение уволиться с поста директора Святославского механического завода сложными отношениями с первым секретарём Святославского горкома. Такой ответ всех более чем устроил, более того, на Вагановича смотрели как на человека, который проявил мудрость и уступил в споре, в котором заведомо никто не может выиграть. Тем более, ходил Ваганович по кабинетам областного начальства не с пустыми руками. Зная изнутри всю эту кухню с подношениями, он не скупился.

***

Спланировав день, я поехал на Старую площадь. Межуев же сказал оставить документы секретарю…

Таисия Григорьевна приняла у меня папку с документами с недовольным видом.

– Что-то вы зачастили, товарищ Ивлев, – посмотрела она на меня укоризненно. – Товарищ Межуев очень занятой человек и всё близко к сердцу принимает. А оно у него не очень здоровое. Так что, не злоупотребляйте его хорошим к вам отношением. Ему своей работы много… иногда раньше восьми вечера домой и не уходит…

– Что вы, и в мыслях не было, – искренне ответил я и поспешил удалиться.

Вот вам и все мои связи, – грустно улыбнулся я, садясь в машину и направляясь в сторону Красной площади. И жаль по-человечески, что у Межуева проблемы такие со здоровьем. Нормальный мужик, и мне помогает, и Святославлю, вот, готов помочь совершенно бескорыстно. Вот поуходят такие зубры на пенсию, и в СССР придут к власти пустозвоны Горбачевы и их прихвостни…

В Верховном Совете быстро оставил записки для Межуева в секретариате и копии занёс Воронцову. Бюрократия чистой воды, конечно, что был у Межуева, а напрямую отдать бумаги для него же предназначенные, и не смог. Они должны сначала через канцелярию ВС пройти, такие уж правила. Навестил Марка Анатольевича и Ильдара. У них не оказалось для меня ничего интересного.

Ну, не каждый же раз получать от них наводку на хорошую тему для статьи или фельетона, – уговаривал я сам себя, почувствовав разочарование. – Надо ещё в университете проверить, может, в группе по работе с письмами мне что-то отложили. Плюс у меня лежит письмо рационализатора ещё неотработанное. Так что, грех жаловаться на отсутствие материала.

Подумав про университет, вспомнил про научную работу и решил, пока появилось окно, поработать дома в этом направлении до стрельб. Половину сделал, пока не пришло время выезжать.

Приехав в часть, забежал на минутку к командиру, оставил ему в благодарность за благосклонность ко мне подарочный набор с тремя бутылками отличного коньяка. Была у меня мысль, что, если не отдарюсь сейчас, он начнёт просить лекцию у них прочитать, а у меня сейчас времени в обрез.

Инструктор Догеев Глеб Александрович, телефон которого дал мне командир части, оказался тем самым, у которого с Гришей в том году была дуэль на меткость. Он меня сразу узнал, и я его сразу узнал…

– Сказал бы сразу по телефону, что ты Гончарова друг, – улыбаясь, протянул он мне руку. – А то я вообще не понял, с кем говорил.

Ну, кто же знал, что Гриша потом и без меня с Родькой приезжал к нему пострелять еще не раз… И меня Глеб Александрович запомнит не как лектора общества «Знание», а как друга Гриши.

Ну, так или иначе, все недоразумения между нами были улажены, и мы хорошо постреляли, и пошутили, и посмеялись, и пару советов он мне дал по дальнейшей работе над моими навыками.

От него поехал на ЗИЛ, на тренировку на самбо. Приехал рановато, не приспособился ещё делать поправки на поездки на машине. Но там уже были Марат и Мишка Кузнецов. Его тоже зацепило свадьбой Алдониных. Они с Каринкой как познакомились тогда у нас с ними, так и попали автоматически в список приглашённых. Девчонки, оказывается, всерьёз рассчитывают на Карину при планировании свадебных мероприятий, и она уже две недели, как сказал Мишка, стихи какие-то учит, а его заставила клятвы жениха и невесты рисовать.

– А ты тут, вообще, причём? – удивился я.

– Ну, она так задумала, – объяснил он. – Чтобы и жених, и невеста, увидели эти клятвы на свадьбе впервые, чтобы для них это сюрприз был. Ты ж не говори только никому, а то сюрприза не получится.

– Что за клятвы-то? – напрягся я. – Что-то я не очень уверен, что они захотят в чём-то клясться… Взрослые же люди…

– Да они шутливые, – объяснил Мишка, улыбнувшись. – Молодоженам надо будет с серьёзным лицом по очереди пункт за пунктом читать. Кто не засмеётся, тот и будет главой семьи.

– А! Ну, понял, понял, – улыбнулся и я, смутно припоминая подобные свадебные забавы…

– Что им, кстати, подарить посоветуешь? – спросил Мишка. – Для дома, может быть, что-нибудь?

– Что-нибудь красивое, – улыбнулся я. – Иван археолог, Ксюша художник… Они же не молодожёны, у которых ничего нет, быт и хозяйство у них налажены.

– А-аа, – озадаченно посмотрел на меня друг. – Красивое, значит…

Так он и прозанимался всю тренировку с озадаченным видом.

Вернулся домой, а мне сообщили, что звонила Мухина Анна Глебовна с «Красной зари». Затупил ненадолго, пока не вспомнил, что наша обувная фабрика называется «Красная заря».

Никифоровна и Егорыч уже сидели у нас в большой комнате и ждали меня за просмотром телевизора. Попросил у них ещё пятнадцать минут собаку вывести.

Что ж на фабрике уже случилось? – думал я, проходя мимо телефона-автомата. – Звонить сегодня уже поздно, даже, если бы у меня был домашний телефон Мухиной. Ладно, завтра узнаю…