Наш грешный мир

– Кать, не дури. Костя – хороший мужик. Сколько его можно в подвешенном состоянии держать?

– Не лезь в мою жизнь, – процедила Катя и добавила: – Мальчишка!

– Мне двадцать четыре, я взрослый дядя! – засмеялся племянник.

– И ты все еще живешь с теткой, – хотела добавить «из милости», но сдержалась. – Так что… как говорила героиня Муравьевой в известном фильме: «Не учите меня жить, лучше помогите материально!»

– С материальным у тебя и так все в порядке, а вот мыслишь как малолетняя глупышка.

Это было уже слишком! Катя посоветовала племяннику заткнуться и ушла к себе.

…Симон появился в доме после похорон папы. Катина двоюродная сестра приехала скорбеть вместе с сыном. Она была матерью-одиночкой, тянула Симона всю жизнь одна. А тот вырос мальчиком пусть и неплохим, но сложным. Вечно вылетал из школ из-за шалостей, которые расценивались педагогами как хулиганство. И из института поперли. Прикололся над деканом. Отчислили. Хотя подавал такие надежды… Потом была армия и годичное «хождение по мукам», иначе говоря, временным рабочим местам. В их небольшом городе было всего два института: гуманитарный, из которого Симона выперли, и высшее военное училище, куда ему из-за уже сложившейся репутации вход был заказан. А профессию получать надо.

Катя сама не поняла, как дала себя убедить в том, что племянник должен пока пожить у нее. Когда папа умер, она не в себе была. Да и одиночество пугало. А квартира огромная, не жалко, если одну из комнат займет родственник, который, как предполагалось, попробует поступить в какой-нибудь столичный вуз.

Надо сказать, Симон ее не напрягал. Более того, даже помогал чем мог. И денег не просил. Она сама начала ему их давать после одного случая…

Как-то Катя попросила Симона съездить за покупками на рынок. Именно туда, а не в супермаркет. Мясо, рыбу, яйца, зелень, специи она брала только там. У определенных продавцов. Домработнице не доверяла. Та, может, и не обманет, а вот ее запросто. Втюхают что похуже. Но Катя мучилась мигренью, у Лидии был выходной, а холодильник опустел. Пришлось отправлять за продуктами Симона со списком. Он привез все, что требовалось. Разложил. Отдал тетке сдачу. К вечеру головная боль прошла, и Катя решила приготовить кролика. Потушила его в сметане. Поела. И ушла спать. Но так как в мясо положила соли больше, чем нужно, измучилась жаждой. Встала попить. Прошла в кухню, а там сидит Симон и… ест «Доширак». Парень, который мотался на метро и автобусе на рынок, не полез в сковороду, от которой до сих пор шел дивный аромат крольчатины, а запарил себе лапшу – на другую еду у него не было средств.

Катя вспомнила, что племянник никогда не отказывался, если его звали за стол. Но чем он питался в остальное время, она даже не задумывалась. А он, как выяснилось, практически голодал.

Ей стало стыдно. Отец оставил Кате миллионы, и не рублей, а долларов – до сих пор капали отчисления за его изобретения, а она морит голодом ближайшего родственника.

И она начала племянника субсидировать. Много не давала. Никаких тачек, цацек, брендовых шмоток. Зато оплатила курсы английского и немецкого при МИДе, наняла репетиторов по русскому языку, физике, математике. Если «мальчик» не знает, кем хочет стать, надо ему помочь определиться. Симон решил, что будет поступать в МГИМО. Катя не возражала. Она возьмет на себя оплату обучения племянника. Главное, чтобы он снова не начал… «шалить».

* * *

Катерина задержалась. Вышла к жениху минут через пятнадцать. Не потому, что хотела предстать перед ним в самом выигрышном свете. Просто самой себе не нравилась. И волосы не лежали, и стрелки получались кривыми, а на домашнем платье обнаружилось пятно.

Госпожа Бердник не могла себе позволить ходить шишигой даже дома. Александр Глебович очень этого не любил. Если не можешь быть нарядной, то стань хотя бы опрятной, говорил он. Ее, маленькую, не сажали за стол с «козявками», встрёпанными волосами, в запачканной пижамке. Сначала приведи себя в порядок, а уж потом завтракай. Но Катя знала, что отец ждет от нее не только этого. Ему хотелось видеть дочь именно нарядной. Его кумиром среди особ женского пола была Элеонора Новицкая, в девичестве Шаховская. Чистокровная княжна[1]. Она ВСЕГДА оставалась элегантной! Естественно, по его словам, раз уж Катя не удостоилась знакомства с любовью всей папенькиной жизни. Она и узнала-то о ней случайно…

Когда Катя готовилась к последней (крайней, тьфу, тьфу) свадьбе, то видела, что Александр Глебович едва сдерживает свой скептицизм.

– Чем тебе не нравится Олег? – как-то спросила она.

– Он псих.

– Насмешил! Спокойнее человека я не встречала. Олег рассудительный, терпимый. Он всех мирит.

– Взорвется рано или поздно. И я надеюсь, его гнев будет направлен не на тебя.

– Пап, ты ошибаешься.

– Как и в прошлый раз? – хмыкнул папа.

– Не напоминай. Ты же обещал! – разозлилась Катя.

В прошлый раз она собиралась замуж за альфонса.

Ей тогда было двадцать семь, и она стала одной из первых жертв курортных соблазнителей – сладкоголосых турецких и египетских мачо, завлекающих в свои сети обеспеченных русских туристок, в надежде на законный брак и доступ к банковскому счету супруги. Катя тоже успела перевести своему Мустафе немалую сумму. На лечение больной мамы и развитие бизнеса, ага.

От афериста Катю избавил отец, как только поближе познакомился с женихом. Но Катя еще долго не могла забыть возлюбленного.

– Прости, дочка. Олег не пьет, так?

– Он ведет здоровый образ жизни.

– Потому что, как только «примет на грудь», становится агрессивным. В нем просыпается Халк. Знаешь ведь такого супергероя? Зеленый, большой, страшный.

– Что ты выдумываешь?

– Дочка, я очень хочу тебе счастья. Но Олег не тот, кто искупает тебя в нем.

– Посмотрим! – Она хотела уйти, но папа удержал.

– Я так хочу тебе счастья, что готов купить его…

– Тогда нужно было позволить мне выйти за Мустафу. И сейчас у тебя был бы очаровательный смуглый внук.

– Я подарю тебе бриллиант, приносящий удачу. Если смогу его заполучить.

– Что за ерунда? Ты же не веришь в талисманы.

– Милая, я готов поверить во что угодно, когда на кону твое счастье, – он обнял дочь. – Сейчас я расскажу тебе историю. Правдивую. О себе и… одной дивной женщине. Ее звали Элеонора. Она родилась в знатной семье. Но произошла революция, и девочка лишилась всего. В том числе матери. Ее воспитывали отец и мачеха. Отца, князя, репрессировали. Сама Лина едва выжила в блокаду. Тогда она потеряла все волосы и часть зубов. Исхудала до состояния скелета. Но когда я познакомился с ней, она все равно была невероятной. Такой природной красоты я не встречал никогда. Элеонора годилась мне в матери, но я готов был… Даже не идти за ней, а ползти. В ее доме собирались разные люди: и генералы, и партийные бонзы, звезды кино и театра, и мало кому известные композиторы, художники, поэты. Лина не любила посредственность, а талантливых и ярких людей привечала. К ученым она тоже благоволила. Так я и попал в поле ее зрения.

– Чем же она была так хороша? Всего лишь красива лицом?

– С лица воды не пить – народная мудрость. Если придираться, то у Лины были некрасивые уши. Просто бублики какие-то, а не уши! И морщинки имелись. И видно было, что зубы вставные. Но никто не мог с ней сравниться! Я как-то приехал утром. Нужно было кое-что передать. Час был ранний, я думал, мне не откроют. Но Лина впустила меня. Велела подождать в гостиной. Она едва встала с постели, однако за пять минут успела привести себя в порядок. Не накрасилась, но причесалась, уложив волосы волной, надела дивное домашнее платье и туфельки на каблуках. Эта женщина никому не позволяла застать себя врасплох. Она была так хороша!

– Но пять минут ей все же требовалось для того, чтобы причепуриться?

– Иногда десять. Но тогда она еще наносила стрелки и помаду.

– Почему у вас не получилось? Из-за мамы?

– Ты прости, дочка, но я буду откровенным… Если бы Элеонора позволила, я был бы с ней. И меня не удержали бы ни жена, ни пятеро детей. Но она меня не любила.

– А кого?..

– Не знаю. Мне иногда казалось, что своего сводного брата, Сергея Отрадова. А умерла она в одиночестве. Где-то на задворках Москвы.

Катя видела, как расстроили воспоминания отца – он едва не плакал.

– А что ты про счастливый камень говорил?

– Этот камень имеет свое имя – «Слава». Мало камней приносили столько удачи своим обладателям. Если добуду, расскажу тебе его историю. А она впечатляет.

– А какое отношение все это имеет к Элеоноре?

– Самое прямое. Она унаследовала эту реликвию.

И все. Больше ничего не сказал. Просто закрыл тему.

А за Олега Катя так и не вышла. Отец снова оказался прав. Жених проявлял все больше агрессии и в конце концов накинулся с кулаками на будущего свекра, когда тот сказал, что переписал завещание и Кате с мужем ничего не достанется. Александр Глебович спустя время признался, что подливал Олегу в сок водку, чтобы спровоцировать на эмоции.

– Катенька, я заждался! – вернул ее в реальность голос жениха. – И чай стынет.

– Иду, – откликнулась она.

Через несколько секунд Катя появилась в гостиной.

– Что это на тебе? – удивился Костя.

– Шорты, – закатив глаза, ответила Катя.

Такой наряд она позволяла себе только на отдыхе. Джинсовые шорты с рваными краями никак не соответствовали возрасту. Но, когда на платье обнаружилось пятно, Катя решительно сняла его, натянула пляжную одежду, собрала волосы в хвост и стерла стрелки. Пора перестать соответствовать папиному идеалу.

– А тебе идет. Выглядишь моложе.

Катя уселась на диван и взяла чашку. Сделав глоток, она констатировала:

– Холодный.

– Я же говорил, стынет.

– Не надо было разливать. Пусть бы в чайнике оставался.

– Ты не в настроении?

Она повела бровью и крикнула горничную. Когда та прибежала, велела заварить свежего чаю и принести бутерброды.

– Ты повздорила с Симоном?

– Вчера немного поцапались, – созналась Катерина.

– Из-за чего?

«Можно сказать, из-за тебя», – мысленно ответила она жениху. Но вслух ничего не сказала. Она вообще была не расположена к беседе. И не рада тому, что он… приперся! Другого слова не подберешь.

Катя включила телевизор и стала листать каналы. Как назло, ничего интересного не показывали.

– А вот и бутерброды, – воскликнул Костя, когда в дверях появилась Лидия. Пауза сильно затянулась, и жених испытывал неловкость. – С чем они у нас?

– У нас с сыром, – сквозь зубы прорычала Катя. Она не ела колбасу, потому что не любила, а рыбу и икру из-за появившейся совсем недавно непереносимости. Раньше лопала и ничего, а теперь на горшок неслась сразу после того, как переварит. Поэтому обычно употребляла булку с маслом и сыром. И Костя, как лучший друг (пардон, жених!), должен был уже это знать. – А чай где? – спросила она у Лиды.

– Заваривается. Сейчас принесу.

– Поскорее.

Горничная посмотрела на госпожу Бердник с удивлением. Та всегда была корректна с прислугой. Но сегодня в нее словно бес вселился.

Катя сама это понимала. И пыталась разобраться в себе. Что же с ней творится? Почему все ее так раздражают? ПМС? Но она легко его переносила. Ссора с Симоном? Да наплевать. Пара лишних кило, осевших на талии? Их никто не видит, потому что раздеваться не перед кем, а для выходов она надевает корректирующее белье…

И тут госпожа Бердник поняла, в чем причина ее недовольства. Сегодня ей приснился сон. Во сне она мчалась по берегу океана в старом армейском джипе без крыши. За рулем был незнакомый мужчина. Не сказать, что красив, но обаятелен. Щетинистый, кадыкастый, с седыми короткими волосами и загорелыми до черноты руками. Особенно четко она видела именно руки. Одна лежала на руле, вторая на ее колене. Катя кожей ощущала мозоли на его ладони. Они с незнакомцем мчались неведомо куда, но ей было все равно. Она хотела быть с ним и быть ведомой. Куда бы ни завез, всему бы обрадовалась.

Потом они целовались в кабине. Волны подступали к колесам, но Кате не было страшно. И это при том, что она боялась океана после того случая на Гавайях. И если ей снились волны, то она просыпалась с колотящимся сердцем. А сейчас только абсолютный покой. И желание выпрыгнуть из джипа, чтобы окунуться в бурлящие воды вместе с кадыкастым мужчиной с мозолистыми руками…

Сон разбередил Катину душу. Напомнил о том, насколько она одинока. Не по статусу – по ощущению. Наверное, всему виной фильм, который они смотрели с Симоном. Там героиня значительно старше ее все же дождалась своего принца… Или дело в словах племянника… В которых, конечно же, была правда.

Только как жить, не любя?

– Ты плачешь? – вернул ее в реальность вопрос Константина.

– А? Что?

– Слезы, – он протянул руку к ее лицу, но Катя отстранилась.

– Наверное, у подводки срок годности закончился. А у меня на просроченную косметику аллергия.

– Ты не накрашена.

– Была. Но стерла стрелку. Я схожу умоюсь.

Она сбегала в уборную, ополоснула лицо водой. Затем посмотрела на себя в зеркало. Не в первый раз за сегодня. Теперь, не приняв рабочую позу.

Не молодая. И не особо красивая.

Но не старая и не страшная…

Потухшая, это да.

Глаза грустные, рот обмякший… Опущенный подбородок, а из-за этого шея в складках.

А если выйдет замуж за Костю Борисова, то вообще зачахнет. Да, она очень любила папу и полгода пыталась убедить себя в том, что, исполняя его волю, делает хорошо не только ему (он обещал радоваться за дочь, поглядывая на нее с облачка), но и себе. Но по факту… Отец умер! Видит он Катю сверху или нет, еще неизвестно. Скорее всего, нет. А она совершенно точно не испытывает к своему суженому ничего… Даже симпатии! Раньше он ей нравился как друг, но теперь нет. Теперь Костя ее только раздражает. Она, приобретя жениха, потеряла друга.

– Вот сейчас пойду и скажу, что ничего у нас не получится, – сообщила Катя своему отражению. – Пора заканчивать этот фарс.

Но едва вышла из ванной комнаты, сникла. От нее же ничего не требуется. Только приветить так называемого жениха, сходить с ним куда-нибудь. А разве плохо, когда у тебя есть спутник? Да еще и будущий муж? Одной не лучше. А хороших подруг у Кати нет. Была одна, но осталась в Штатах.

– Катенька, ты прости меня, я вынужден уйти, – услышала она голос Константина.

– Проблемы?

– Нет, просто срочное дело.

Что за дело, Катя уточнять не стала. Она вообще слабо представляла, чем занимается ее жених. Вроде бы программным обеспечением. Имеет свою фирму. В деньгах не нуждается: живет в приличной квартире, ездит на «БМВ», в дорогих ресторанах не тушуется, оплачивает счет, не моргнув.

Катерина проводила жениха до двери. Даже в щечку чмокнула – так была рада тому, что избавляет ее от своего общества.

Когда Борисов ушел, Катя вернулась в гостиную. Налила себе чашку чая, подошла к окну и выглянула во двор. Просто так, даже не думая о Константине…

Но увидела именно его. Жених стоял у джипа. Старого и грязного. Но не армейского. Катя внимательно осмотрела машину, потому что мужчина, что высовывался из кабины, был очень похож на того, из сегодняшнего сна.

Сердце екнуло.

Разве так бывает? Ты видишь во сне мужчину своей мечты, а через несколько часов встречаешь его в жизни. В кино, да. Там, как верно заметил Симон, проститутки находят миллионеров, зачуханные домохозяйки обаятельных авантюристов, больные – здоровых, готовых отдать им почку… Но, оказывается, и в жизни происходят чудеса. Катерина еще не знала мужчину из джипа, но уже была в него влюблена.

Тот будто почувствовал ее взгляд и поднял глаза. Кажется, голубые. Катя, всю жизнь млевшая от черноглазых, мгновенно поняла, как ошибалась. Нет глаз прекраснее, чем эти, цвета неба.

Катя ждала, что за его взглядом проследит Константин, она помашет им и пригласит мужчин в дом, но тот быстро нырнул в машину незнакомца, как будто боялся, что кто-то (она?) увидит его, и джип сорвался с места.

Маняша

Мария Корчагина, задрав рукав серой в мелкий горошек блузки, обеспокоенно посмотрела на зудящее запястье. Сыпь! Еще утром кожа была гладкой. Но чему удивляться, если у тебя аллергия на кучу продуктов и низкая стрессоустойчивость. Стоило Маше понервничать, как начиналась почесуха. Сегодняшний день прошел неспокойно, и, чтобы себя хоть чем-то порадовать, девушка слопала упаковку кексов с разноцветной глазурью. Орехов, от которых ее лицо на глазах раздувалось как воздушный шарик, в них не было, но радужные шапочки не внушали доверия. Маша избегала подобных лакомств, покупала обычное печенье или сама пекла, но не всегда могла себе отказать в удовольствии… сожрать какую-нибудь дрянь! Иногда эти «пиры» проходили без последствий. Но не в этот раз…

Достав из сумки упаковку таблеток от аллергии, Маша приняла лекарство. Пока не началось действие препарата, она решила отвлечься чтением, чтобы ненароком не расчесать сыпь до крови. Присев на лавку в сквере, раскрыла книгу. Сегодня при ней была «Всепоглощающая страсть». Пошлейшему названию соответствовало и содержание. Но Маша читала любовные романы с удовольствием. Похожие один на другой, они ничему не учили, не заставляли думать, не откладывались в памяти, но отвлекали и расслабляли. Погружаясь в мир чужих страстей, Маша теряла чувство реальности. Она не отожествляла себя с героинями, а наблюдала за этими счастливыми дурочками, как за резвящимися котятами или плавающими в аквариуме золотыми рыбками. Поглощение любовных романов стало основным инструментом борьбы со стрессом. И чем глупее оказывалось чтиво, тем лучше помогало.

Сегодняшняя книга Машу не разочаровала. Прочитав двадцать страниц, она почувствовала умиротворение. Зуд прекратился. Оголив запястье, Маша глянула на кожу. Пятна есть, но они уже не вздуты. К ночи вовсе пройдут.

Марии Корчагиной неделю назад исполнилось тридцать два. Но выглядела она от силы на двадцать пять. Другая бы радовалась, а ей было все равно.

С самого детства, куда чаще, чем Марией или Машей, ее звали Маняшей. Даже случайные знакомые быстро находили этот нежный, детский вариант ее имени.

Маняша всегда считала, что внешность – не главное. В том числе… или особенно… собственная. Она никак себя не приукрашивала: не тонировала русые волосы, не пользовалась косметикой, разве что блеском для губ, не делала маникюр, не наряжалась. За фигурой тоже особо не следила. Никакого спорта, диет. Но, если поправлялась, чувствовала дискомфорт и отказывалась от сладкого, чтобы вернуться в привычную форму. К счастью, для этого не требовалось много времени: Маше повезло и с конституцией, и с метаболизмом. При росте сто шестьдесят пять она весила пятьдесят пять кило, была стройной, но не худой. Однако ее ладной фигуры все равно никто не видел, поскольку она старательно прятала ее под объемной одеждой. Маняша не имела никаких комплексов, просто любила просторные вещи – в них комфортнее существовать. Как и в обуви без каблуков. И от природы волнистые волосы распрямлять незачем, пусть вьются как хотят, а если в лицо лезут, так их можно в хвост собрать.

Одни знакомые считали Маняшу «синим чулком», другие «серой мышкой», но и те, и другие пытались убедить в том, что нужно менять имидж. Она же только мысленно фыркала. Зачем? Чтобы привлекать мужчин телом, улыбкой, волосами? И что это даст? Они клюнут на яркую внешность, да. На обертку. Но, развернув ее, обнаружат настоящую Маняшу. Заумную, нервную, замороченную. Макияж и бюстгальтер «пуш-ап» неспособны исправить дело, потому что проблемы ее никак не связаны с внешностью…

Мария Корчагина слишком сложна для понимания!

Не только мужского. Женщины тоже воспринимают ее как какую-нибудь инопланетянку. Даже близкие: мама, двоюродная сестра, приятельницы, коллеги. И они уговаривают Маняшу сменить имидж больше ради себя самих, нежели ради ее блага. Им кажется, что так она станет более предсказуемой и… понятной. С Маняшей, которая такая, как все, им будет проще.

А ей с ними и так хорошо. Хоть и беспокойно. Маше никогда не хотелось, чтобы близкие оставили ее в покое. Пусть лезут в ее жизнь, пытаются что-то в ней поменять, ведь таким образом они показывают свое неравнодушие.

Маняшу же интересовала только наука. Радиоинженерия увлекала ее так, что все остальное уходило даже не на второй – на десятый план. Кандидатскую она уже защитила, работала над докторской. Мечтала о своей собственной лаборатории, но вынуждена была трудиться под началом старого маразматика доктора Елисеева, который, как ученый, устарел еще в «нулевых», но благодаря своим регалиям оставался у власти.

Не то чтобы Маша не хотела семью. Хотела. Мужа и двух деток. Но пока у нее не было на личную жизнь времени. Все над ней хохотали. Кто открыто, кто за спиной. «Нет времени? Ах-ха-ха! Может, просто желающих не нашлось на такой товар?..» Но Маняша почему-то была уверена в том, что как только она будет готова, он найдется. Тот самый купец, готовый взять весьма специфичный товар – заумную и нервную Марию Корчагину. Доктора наук.

Все, в том числе подруги, считали, что она девственница… Мхом поросшая. Но у Маняши на протяжении нескольких лет были интимные отношения с женатым коллегой. Он был значительно ее старше, умнее, опытнее и… Красивее! Всегда «одет с иголочки», подтянутый, чисто выбритый, седовласый. Предмет обожания всего женского коллектива. Но выбрал он Маняшу, хотя флиртовал со всеми. И это, безусловно, льстило.

Их тайный роман длился семь лет. Маняша обожала своего любовника, но не ждала, что он разведется ради нее. Даже если бы он решился, она отговорила бы. У него заботливая супруга, двое детей, внучка, налаженный быт, не говоря уже о совместно нажитом имуществе. А что даст ему она? Заботу, внимание? Точно нет. Борщей тоже от нее не дождешься: некогда, да и незачем, борщ и в столовой отлично готовят, а поужинать можно бутербродами или макаронами с сыром. Да и не всегда Маняша к ужину домой является, частенько на работе засиживается дотемна, а то и ночует в кабинете. Не забывала без пяти минут доктор Корчагина подумать и о своих интересах. Ее мужчине за пятьдесят. Уже появляются болячки: скачет давление, болят суставы. А что будет через десять лет? Инсульт, подагра? Не факт, конечно, но вероятность велика. У молодого же мужчины таких проблем нет. А секс?! Его уже меньше, чем в начале отношений. Бывают дни, когда они совсем ничем таким не занимаются. И вовсе не потому, что Маняша против. Любовник разбудил в ней страстную женщину, которая задушевным разговорам предпочла бы жаркий секс. Но навязываться она считала дурным тоном, как и искать приключений на стороне.

…Маняша дочитала книгу до середины и вздохнула. Нужно оставить на завтра. В ее столе лежало еще три покетбука, но их хватит только на неделю. Открыв для себя антистрессовую терапию любовными романами, Мария испытала настоящий восторг. Проглатывала по несколько книг в сутки, не думая о том, что рог изобилия может иссякнуть. Ей казалось, этой макулатуры такое количество, что не перечитаешь во веки веков. Но довольно быстро выяснилось, что она ошибалась. Одни и те же книги просто переиздавались в другом оформлении, а новинки появлялись крайне редко. Сложность еще была в том, что она не читала отечественных авторов – реалии мешали полностью оторваться от действительности, и избегала глубоких, трогающих за душу произведений. Хватило с нее «Унесенных ветром». Так прониклась, что все дурацкие сиквелы и приквелы, написанные уже не Маргарет Митчелл, прочла и долго еще переживала за судьбу героев.

Маняша поднялась с лавки и замерла, раздумывая, куда повернуть. Если налево, то попадет сразу домой, а направо – выйдет к палатке, где продают фрукты. Маше захотелось дыни, но она не была уверена, что та не напичкана какими-нибудь химикатами, вызывающими аллергию.

– Замрите, прошу! – услышала она, но, естественно, не послушалась, а сделала наоборот – резко обернулась. Шагах в пяти от нее стоял мужчина в белоснежном костюме. Он был высок, строен, черноволос. Пожалуй, красив, но как-то уж слишком картинно. Как будто сошел с обложки любовного романа.

– Вы это мне? – поинтересовалась Маняша.

– У вас такой дивный профиль, – проговорил незнакомец с искренним или умело сыгранным восхищением. – Но теперь я вижу, что вы прекрасны, с какой стороны на вас ни посмотри.

Маша не сдержала смешка. С такой откровенной лестью ей еще не приходилось сталкиваться. Дивный профиль? Да не смешите… У нее нос острый, как у старухи Шапокляк. Да и анфас она на красавицу не тянет.

– Спасибо и всего хорошего, – сказала Маняшка и зашагала к дому. Обойдется без дыни!

– Я напугал вас? – Незнакомец бросился следом.

– Нет.

– Насторожил?

– Немного.

– Вы не подумайте, я не ловелас, ищущий новый объект для соблазнения.

– Да что вы? – Маша окинула мужчину красноречивым взглядом. Белоснежный костюм, уложенные гелем черные волосы, холеная бородка… Типичный соблазнитель.