Мои маленькие мама и папа

Галина Ергужина

Мои маленькие мама и папа

Мои маленькие мама и папа

фэнтезийная повесть

Той поздней весной, когда школьные дни закончились и начались каникулы, я не мог себе представить, как проведу это лето. Многие мои друзья по школе уже настроились на семейные выезды к морю, к родственникам в гости или же на ленивое и непринуждённое проведение каникул в собственной комнате. Ведь летом, когда больше не надо идти в школу, можно спокойно спать до обеда, а потом до самой ночи играть во дворе. Но ничего из вышеперечисленного у меня не вызывало радости. На море мы всей семьёй ездили каждый год и меня больше не радовали и не удивляли эти поездки. Я уже видел: и самолёты, парящие в облаках, и море вокруг Арабских Эмиратов, и толпы туристов в Лондоне и Париже, и бескрайние горизонты пустынь Египта. Так что, вариант путешествий во время школьных каникул меня больше не восхищал. И ездить в гости к родственникам я вообще не любил. Они всё время ругали моих родителей, что я слишком избалованный, пытались прочитать мне долгие лекции о моём эгоизме, рассказывали скучные истории про «наши времена» и прочую чушь. А каникулы в своём дворе представлялись мне ещё более скучными, потому что все друзья разъезжались и он был полон беззубой и капризной мелочью с их ворчливыми и беспокойными мамашами. В общем я пребывал в довольно мрачных ожиданиях и каждый день моё утро начиналось с мысли: «Какая же скучная у меня жизнь!». Однако я и представить себе не мог, что меня ожидало впереди. Наш небольшой, но красивый город раскинулся в ложбине высоких серебряных гор. Солнце уже с утра припекало крыши домов и верхушки деревьев, и всюду виднелись небольшие лужицы и ручейки. Мрачный чёрно-белый пейзаж города постепенно сменился яркой палитрой красок весны. Люди с удовольствием сбросили тяжелую зимнюю одежду и надели легкие красивые пальто и куртки. А уже через пару недель на дворе стояла настоящая жара. Утром надеваешь куртку, а в обед несёшь её в руках, в одной футболке. Вот такая скорая весна в наших краях.

В то утро моему отцу позвонили и он долго и радостно говорил о каком-то старом и заброшенном доме. Я не хотел прислушиваться к разговору, но папа так громко рассказывал о нём, что я невольно вникал в суть телефонного разговора. Кто-то хотел купить домик родителей моего отца, который находился в далёком ауле. А к обеду мы с родителями уже поехали в пригород, в забытое богом селение, где когда-то жили мои бабушка и дедушка. Оба они давно умерли и дом долгое время оставался без присмотра. И теперь, как оказалось, отцу позвонил какой-то старик и сказал, что он хочет купить этот дом, только приехать требовалось срочно. Обычно мой отец не принимал скорых решений, однако в этот раз невидимая сила заставила моего отца наспех собраться в путь. И мои родители, быстро обсудив меж собой телефонный разговор со стариком, решили немедленно отправиться в аул. И всё бы ничего, но меня поставили перед фактом, что я тоже должен ехать. Путь был неблизким, дело было не скорым, а оставлять меня одного в городской квартире родители не собирались. И им было совершенно наплевать, хочу я этого или нет. А я не хотел, но мне пришлось, потому что мама с папой хором в который раз закричали:

– Аян, надо было тебя Нехочухой назвать! Что тебе не скажи, у тебя один ответ: «Не хочу!».

Я хотел заткнуть уши, чтобы не слушать их, но они так свирепо уставились на меня, что я смиренно согласился и покорно пошёл в машину.

Надо сказать, что мои отношения с моими родителями были на тот момент более, чем напряжёнными. Нет, мои мама и папа были всем довольны и даже казались счастливыми, опекая меня и предугадывая каждое моё пожелание. Но вот я не был счастлив. Я всё время сердился на их сюсюканье со мной, пытался избавиться от их внимания, а ещё меня страшно раздражало постоянное их требование во всём слушаться, то есть выполнять всё, что они мне велят. А я не мог понять, почему я должен слушаться? Вечно они всё решают за меня! Разве я сам не могу решить, что мне делать, где мне гулять, с кем дружить, что читать, и надеть мне шапку или нет? Любое моё решение оспаривалось категорически: нельзя всё время лежать, надо к чему-то стремиться, нельзя гулять где-попало, надо возле дома! Я мечтал о свободе, но совершенно не имел представления, как мне её обрести и с тоской мечтал о совершеннолетии, чтобы поскорее убежать из дома. Поэтому я часто злился и выглядел довольно капризным и невоспитанным ребёнком. Впрочем, может быть именно таким я и был. Мне тогда было одиннадцать лет и я не слишком-то заботился о том, как выгляжу со стороны.

Дорога была долгой и скучной, к тому же было очень жарко. Мама с папой всю дорогу болтали без умолку о старике, звонившим моему отцу, а я, наигравшись в мобильнике, облазил все сайты, пересмотрел все возможные картинки, узнал о новых скилах для игр и всё-таки уснул. И через какое-то время я проснулся от того, что машину довольно-таки сильно трясло на кочках. Мы ехали по бездорожью. Асфальта и вообще каких-то признаков цивилизации в этой местности не было. Я сердито открыл окно.

– Фу, какая пыль! – с раздражением заворчал я и тут же почувствовал, как на зубах заскрипел песок.

Папа рассмеялся. И надо сказать, он всегда смеялся, когда я злился. Мама в таких случаях говорила, что отец радуется потому, что я был очень похож на него в детстве. Они оба сразу же начинали обсуждать, как смешно у меня надуваются губы от злости, их это умиляло и забавляло, а меня ещё больше злило.

– Закрой окно, зайчик! – привычным сюсюкающим тоном сказала мне мама.

Я так и сделал и уставился сквозь запыленное стекло. И теперь я смотрел на унылую картину пробегающих мимо нас полей, каких-то старых построек, глубоких грязных луж повсюду и на все признаки исчезающей с глаз городской инфраструктуры и появление всегда убогого пригорода. И вдруг я отчётливо представил себе весь ужас, который я должен буду испытать в этом забытом цивилизацией месте. Я вдруг понял, что еду в местность, где не просто не будет рядом моих друзей, там не будет компьютера, не будет интернета, и даже людей вокруг можно будет посчитать на пальцах только одной руки. Я угрюмо смотрел в окно в надежде увидеть хоть что-нибудь, похожее на городок. Но передо мной растянулась бескрайняя степь с ковылем и пустота. Вся картина представляла собой лист белёсой бумаги, чётко разделённый пополам. Верхняя половина была бледно голубой, а нижняя бледно зелёной. Оголённая, высохшая по осени трава, спрятанная под теперь растаявшим снегом на полях, выглядела мёртвой и от её вида было тоскливо и скучно. А молодая поросль свежей зелёной травы была ещё слишком мелкой и виднелась лишь кусками. И, словно сшивая эти половины чужого мне мира, тянулись из степи прямо в небо корявые ветвистые деревья. Но и этих деревьев было слишком мало. Они росли группами, а иногда и по одиночке, изредка воткнутые в землю, как могучие кустарники. Мне стало невыносимо тоскливо от этой картины. И поэтому, как всегда, когда мне было не по себе, я взял в руки свой дорогой мобильник, который мне купили родители, чтобы я чувствовал себя «не хуже других».

– Связи нет! – снова рассердился я и отбросил свой телефон в сторону.

– Вот и хорошо, наш Сердитка! – спокойно сказала мама, не оборачиваясь с переднего сиденья, – У тебя хотя бы будет повод посмотреть по сторонам!

– А на что тут смотреть?! – возмутился я, – Вокруг одна степь, да корявые деревья!

– Корявые деревья – это туранги, сынок! – тепло пояснил отец, – Нигде в мире ты не увидишь их, они растут только здесь, в наших краях.

Я отвернулся от окна, а папа продолжал рассказывать:

– Своё название эти деревья получили от своеобразной черты. Одно дерево шелестит листвой двух совершенно разных видов. На молодых побегах они больше напоминают листья ивы, а вот на старых ветках ты увидишь листья, похожие на тополиные. Это почти сказочные деревья. О них сложено не мало легенд. Одну из таких легенд я уже рассказывал тебе, там старый колдун, когда хотел наказать злых и бессердечных людей, переворачивал эти деревья, выдирая их из земли и вставлял кроной в землю, и тогда люди жили в страшном мире. Без живой туранги мир превращался в хаос и в нём поселялось одиночество. В этом мире провинившиеся перед колдуном люди, преодолевая свой алчный эгоизм, учились уму разуму посредством непростых испытаний, которые им устраивал старик.

– Нет такой легенды! – ехидно возразил я.

Мой отец снова рассмеялся.

– Вот и я своему отцу всегда говорил, что нет такой легенды! – смеясь, сказал он, – Но мой отец отвечал мне, что мой прадед лично встретил этого колдуна на своём пути! Он-то и рассказал моему отцу эту легенду!

Я незаметно скривился и нетерпеливо закатил на лоб глаза. Мой отец был очень хорошим рассказчиком и раньше, когда я был совсем маленьким, я любил слушать его. Однако в последнее время я начал подозревать, что многие из его сказок он придумал сам. И теперь они меня довольно-таки утомляли. Я вдруг почувствовал, что раздражаюсь от его рассказов и снова открыл окно. И тут мимо нашей машины по встречной полосе дороги пронеслось нечто, совсем не похожее ни на машину, ни на животное, ни на птицу. И я, с изумлением уставившись в заднее стекло, увидел мальчика лет пятнадцати, летящего на обыкновенной палке, на конце которой был привязан пучок длинных перьев. Мальчишка сидел на палке не верхом, а вдоль всей длины искривлённой иссохшей ветви, сложив калачиком ноги и, обернувшись на меня, размахивал своими необычно длинными руками. Но как эта палка летела сама по себе?! И кому это он махал руками? Ведь кроме нашей машины на этой безлюдной дороге больше никого не было. Однако, он пролетел мимо нас так быстро, что я не совсем понял, показалось мне это или нет.

– Папа, ты видел это? – оживившись, спросил я. Папа стал вертеть по сторонам своей головой, слегка придерживая руль.

– Что я должен был увидеть, мой великий Ворчун? – шутя спросил он.

– Мама, а ты видела? – не обращая внимания на его шутливый тон, обратился я к маме, но она смотрела в своё зеркальце и поправляла причёску, растрепавшуюся от ветра из моего окна.

– Нет, Солнышко, я ничего, кроме себя сейчас не вижу! – быстро ответила она, не переставая укладывать волосы. Тогда я подумал, что мне всё же привиделся мальчишка, летящий на палке и попробовал отвлечься. Но вдруг я вспомнил, как он странно был одет, в рванные старомодные вещи, которые носили, наверное, только в древности. Я восстановил в памяти его летающую палку, с перьями на конце и снова пытался убедить себя, что мне всё это привиделось. Но меня поразило, насколько отчётливо я разглядел и запомнил этого летуна! И меня слегка сковал бессознательный страх, какое-то смутное и неприятное предчувствие. Тогда я пододвинулся вперёд, усевшись прямо между передними сиденьями, чтобы быть как можно ближе к родителям и осторожно спросил:

– Папа, а в этом селении, в которое мы едем, живут колдуны?

– Что ты, Аян! – снова рассмеялся папа, сворачивая на сельскую дорогу, – Бывало, конечно, старики рассказывали, что время от времени колдуны появлялись в этих краях. Но я провёл всё детство здесь и никогда не видел их. Сказки всё это, Аян. Я слегка успокоился и вдруг чихнул. А потом ещё раз и ещё раз.

– Сейчас надышишься пылью, Аян, и у тебя начнётся аллергия. Пожалуйста, закрой окно! – велела мне мама, обеспокоенно обернувшись ко мне.

– Не надышусь! – огрызнулся я и сжал губы, чтобы пыль не попадала мне больше на зубы. А окно из вредности закрывать не стал. Отец вздохнул и дал маме знак оставить меня в покое. Но тут я начал беспрестанно чихать и мама, не выдержав, повернулась ко мне почти всем телом и сердито крикнула:

– Закрой окно, Аян!

«Ну, что ты пристала ко мне?!» – мысленно рассердился я, но всё же повиновался, боясь, что к маме сейчас присоединиться ещё и папа. Но чихать я не перестал. Зато понял, что открывать окно больше не стоит. Мама протянула мне таблетку от аллергии и я нехотя, но всё же засунул её себе в рот и проглотил. Перед нами растянулось маленькое селение, всего в несколько домов. Оно пролегало будто бы на высоком холме прямо у подножия гор, Кое -где стояли сонные коровы, всюду слышалось блеянье баранов и пугливые кудахтающие вскрики беспокойных кур. Дом, в который мы приехали спустя несколько часов всего пути, представлял собой маленькое и неприглядное строение, совсем обветшавшее и заброшенное. Рядом с ним извивались ивы, склонившись ветвями в небольшой пруд, в котором плескались утки и гуси. Пруд образовался под ивами из-за бьющего из-под земли ключа, который сельчане превратили в небольшую колонку. Вокруг него рос невысокий камыш, в котором звонко галдели проснувшиеся лягушки. Домик стоял на невысоком холмике, упираясь ветхой крышей в небо. Я вышел из машины и осмотрелся вокруг. Соседние дома располагались чуть поодаль, образуя длинную улицу. А этот стоял будто бы отдельно от всех и этим навевал особую тоску.

– Стой здесь, Аян! – зачем-то сказал мне отец и я раздражённо выдохнул.

«Стой здесь!» – мысленно передразнил его я и пнул камень, чувствуя, что не могу не повиноваться отцу. Небольшой двор был обтянут невысокой сеткой, полностью заросшей диким виноградником. Я дождался, когда отец отвернётся от меня и пошёл вдоль этого забора, но теперь уже услышал голос мамы:

– Не ходи туда, Малыш! Там овраг!

«Овраг? Это что такое?» – пронеслось у меня в голове и тут же мои ноги поползли вниз по скату, ведущему в глубокий лог. Я успел только вскрикнуть, как рука отца подхватила меня за шиворот и подтащила к себе.

– Аян, не отходи от нас далеко, ты ведь не помнишь этих мест! – попросил отец, – В последний раз ты здесь был, когда тебе было шесть лет! «Не ходи туда! Стой здесь! Закрой окно!» – сердито перечислял я в своей голове все слова родителей, которые изрядно раздражали меня в это утро. Настроение окончательно испортилось и я исподлобья наблюдал за всем что происходит, стоя посреди улицы.

– Аян! – крикнула мама, разбирая поклажу возле багажника автомобиля, – Ты не проголодался, мой зайчик?

– Сынок, не стой на солнце, зайди в дом! – сказал отец, таская тяжёлые сумки к порогу дома, – Здесь пыльная дорога, снова начнёшь чихать!

– Солнышко, сними курточку, уже жарко! – опять послышалось с порога и я раздражённо поплёлся вдоль улицы, чтобы посмотреть, что ещё кроме одиноких домов здесь может быть.

– Аян, не ходи никуда один, ты можешь потеряться! – услышал я за спиной голос своего отца и, встав на месте, тихо завыл.

– Как же вы мне надоели! – довольно громко и сердито сказал я, а отец, не услышав меня, взял очередную поклажу и слегка замер, прислушиваясь к своей больной спине. Он незаметно для мамы растёр ладонями поясницу и, взяв сумки, потащил их в дом. И тогда я нехотя пошёл следом за ним. Возле машины крутился неизвестно откуда взявшийся большой серый и лохматый кот. Он жалобно мяукал и обтирался об наши ноги. Но мама с папой были слишком заняты, чтобы обращать на него внимание. А я вытащил с заднего сиденья свой рюкзак, надел его себе на спину, потом заглянул в мамину большую сумку с продуктами и достал колбасу.

– Ну вот, теперь что ты будешь есть на завтраки, глупышка? – с мягким укором спросила мама, когда кот с удовольствием съел почти пол палки.

– Завтраки?! – возмутился я, – Мы что, здесь на месяц?!

– Пока не продадим дом, в город мы не вернёмся! – кряхтя, отозвался отец, разгружая поклажу и ставя все сумки на порог крыльца дома. Его больная спина снова заставила его кряхтеть и отдуваться, как это часто бывало, когда он таскал тяжести, но я почти не заметил этого, так как давно привык слышать об этой боли. А услышав о том, что мы здесь на долго, я сердито выпучил на него глаза, готовый разразиться праведным гневом, но вдруг увидел появившуюся за его спиной девчонку. Ей тоже было лет десять-одиннадцать. Её гладкие, как шёлковые нитки волосы, были чёрными, как смола и блестели на ярком солнце, большие карие глаза были настолько ясными, словно они были нарисованными, а широкая задорная улыбка повергла меня в оцепенение. Она насмешливо смотрела на меня и гладила сытого и довольного кота, который был теперь не прочь завязать дружбу и с ней. «Откуда ещё взялась эта девчонка?» – подумал я, стараясь сопротивляться незнакомому мне, внезапно вспыхнувшему чувству. И она, словно услышав мои мысли, сказала:

– Привет, Аян! Ты не помнишь меня? Я живу по соседству. Меня зовут Алиша. Мы с тобой дружили, когда ты жил у своего дедушки.

Мой отец обернулся на девчонку и приветливо кивнул ей головой, после чего заговорщески с ожиданием ответа на её вопрос, уставился на меня.

Нет, никакую Алишу я не помнил. Да и мало ли с кем я дружил, когда ходил пешком под стол?

– Мне-то что! – безразлично буркнул я и направился к дому.

Мой отец растерянно заморгал. Но девочка будто не услышала меня и поспешно подошла к моей маме.

– А к вам приходил покупатель! – вдруг сказала она, теперь уже обращаясь к моей маме, которая вышла из дома, чтобы убедиться, что мы ничего не оставили на улице. Я остановился и с интересом обернулся на девчонку. Может быть, она принесла хорошие новости и я вскоре уеду отсюда? Раз покупатель уже был здесь, то дело пойдёт быстро и вскоре я снова окажусь дома. Мама приветливо улыбнулась нашей маленькой соседке.

– Здравствуй, Алиша! – поприветствовала она, – Как же ты выросла! Аян, ты что, не помнишь Алишу? Вы ведь дружили в детстве. Алиша, а покупатель ничего не попросил передать нам?

Девочка хотела что-то ответить, но голос странно одетого подростка, выросшего словно из-под земли, прямо за моей спиной прервал её:

– Я ничего не передавал. Я лишь осведомился, не приезжали ли хозяева.

Папа хотел закрыть машину, но остановился, уставившись на парня. Я с опаской отошёл в сторону, давая незнакомцу пройти мимо меня. Алиша подхватила бродячего кота на руки и растерянно отступила за спины моих родителей. Мама и папа замерли на своих местах, глядя на парнишку. Видать, нас всех поразил вид покупателя. Это был тот самый подросток пятнадцати-шестнадцати лет, который пролетел мимо нашей машины на своей палке. Но теперь эту палку он держал в руке, словно посох, чем усиливал свой совершенно дикий вид. Выглядел он, будто только что вышел из леса. Чёрные волосы сильно взлохмаченные, глаза его были чёрными и бездонными, на тонкую тунику наброшен меховой жилет, а короткие, оборванные по краям штаны крепко удерживал широкий ремень с рисунком кожи змеи. На груди этого странного парня висел огромный глаз, он был стеклянным и из-за очень реалистичного исполнения выглядел до жути живым. Подросток тяжело, словно старик, наваливался на свою палку, на которой висела всякая утварь: котелок, кружка, сумка, кусок белого плюша, разноцветные перья и какие-то ремни.

– Дорогая, кто этот юноша? – шепотом поинтересовался растерявшийся папа, наклонившись к уху не менее ошеломлённой видом мальчишки мамы. Но мама не ответила ему, посчитав неприличным шептаться в присутствие незнакомца и любезно спросила подростка:

– Разве ваши родители, молодой человек, сами не будут участвовать в покупке дома?

– Нет! – ответил странный покупатель, – У меня давно нет родителей, я сам покупаю этот дом. Мне уже около пятидесяти лет хотелось купить дом в этих местах. Но ни один из домов мне не нравился.

Алиша прыснула тихим смешком, глядя на нашего гостя и я улыбнулся ей, вполне соглашаясь, что он сказал какую-то чепуху. Какие пятьдесят лет? Ему самому-то около пятнадцати! Мама с папой тоже растерялись. Их лица слегка вытянулись, а глаза забегали по траве, будто отыскивали что-то, чтобы их сейчас спасло.

– Но вы не можете совершать такие покупки, – растерянно начал объяснять папа, – вы ведь слишком молодой! К тому же мне звонил какой-то старый человек, но не вы…

Отец, мама и покупатель продолжили свой разговор, а я отошёл в сторону и Алиша, спустив кота со своих рук, торопливо пошла за мной. А уличный кот, серый, лохматый со светлыми пятнами на боках, побежал вдруг за нами.

– Спорим, Аян, этот странный мальчик всё-таки купит ваш дом! – сказала девчонка, задорно сверкнув белозубой улыбкой на гладком смуглом лице.

– Неа, – нехотя ответил я, – не купит. Папа ведь сказал, что он молодой ещё! Несовершеннолетним нельзя покупать дома! Да и откуда у него деньги? По всему его виду видно, что он беднее степной полевой мыши!

Я скорчил брезгливую гримасу, глядя на незнакомца и самодовольно сунул руки в широкие карманы своих дорогих штанов.

– Аян, ты ведь сохранил мой подарок? – снова спросила девчонка с изумительными шоколадными глазами. Я оторопел. Подарок? О чём это она?..

– Забыл! – тихо прошептала она, внимательно разглядывая моё лицо. Я безразлично пожал плечами.

– Ты на самом деле не помнишь меня, Аян? – разочарованно протянула она, слегка надув свои и без того пухлые губы.

– Папа говорит, что я был в этих местах, когда мне было шесть лет! – стараясь, как можно безразличнее стал объясняться я, – Кто в таком раннем возрасте может запомнить какой-то там подарок?

Алиша присела перед котом, всё время следовавшим за нами и ласково погладила его.

– Ах! – сказала она, обращаясь к коту, – Это был какой-то там подарок! Ты слышал это, милый котик?

Разговор у нас с Алишей никак не вязался, хотя я не очень-то и старался и вопросы задавала девчонка, а не я. Но я чувствовал себя очень неловко. Потому что мне казалось, что я не понравился этой девчонке. А ведь в своём классе я пользовался большой популярностью. И всё из-за какого-то там подарка, который она дарила мне в детстве! Я пнул от себя камень, сдерживая чувство досады и разочарования в себе. Но камень каким-то образом полетел в сторону Алиши, хотя и не попал ни в неё, ни в кота. Кот подскочил от неожиданности и присел у ног девочки, с опаской наблюдая за камнем, вприпрыжку покатившимся по дороге. Алиша нахмурилась и отвернулась.

– Я не хотел напугать вас обоих! – покраснел я.

А она, снова спросила, глядя в сторону беседовавших покупателя и родителей:

– Тебе не показался странным этот мальчик? Я никогда раньше не видела его в наших местах!

Я растерянно кивнул и поймал себя на мысли, что хотя разговор у нас не получался, эта сельская девчонка всё же покорила меня своими невероятно красивыми глазами. И теперь я очень хотел понравиться этой девочке, но при этом почему-то чувствовал себя самым нелепым существом рядом с ней. Мне совершенно не хотелось говорить сейчас о странном подростке, я слишком был озабочен лишь тем, чтобы хоть как-то произвести на неё впечатление. Но другой темы для разговора у нас не было и я решил, что обсуждать незнакомца сейчас единственное, что я смогу.

– Ну, да! На самом деле, этот чувак не в порядке! – стараясь быть как можно выразительнее, сказал я и встал к ней спиной, чтобы она смогла рассмотреть мой крутой рюкзак. Девчонки в моей школе сейчас бы ахнули в восторге. Они бы наперебой обсуждали лейблы на нём, демонстрируя умение разбираться в топовых брендах. Но Алишу мой рюкзак не впечатлил и она даже не заметила его. Для неё мой рюкзак был обыкновенной сумкой. И любоваться вещами, как видно, было не в её интересах.

– Некрасиво вставать спиной к собеседнику, Аян! – вдруг строго сказала она и я тут же повернулся к ней лицом.

Алиша молча выдержала недолгую паузу, повисшую между нами, всё так же поглаживая кота своей смуглой ладонью. А я ещё больше покраснел.

– Ты был очень сердитым, когда вышел из машины, – сказала она, – мне даже показалось, что ты не очень-то доволен, что приехал сюда. Я оживился. Наконец-то появилось хоть что-то, о чём можно с ней поговорить.

– Знаешь, Алиша, – я снова начал выпендриваться, – я вообще не хотел сюда ехать. Но разве я могу своим предкам сказать: «Нет!»? Мои родители думают, что я маленький ребёнок! Это не делай, это не трогай! Где ты Солнышко, куда пошёл, Зайчик? Так не делай, Малыш! Достали, хоть вешайся! Вот бы остаться одному, в полной свободе, хоть где! Хоть на краю света! Лишь бы не слышать их голоса и не быть у них под присмотром!

Алиша вдруг улыбнулась, но мне показалось, что это была усмешка. И я деловито достал свой дорогой мобильник, надеясь, что хотя бы он произведёт на неё впечатление, но Алиша вдруг побежала вдоль по длинной улице и махнула мне на прощание рукой.

– Ладно, Аян, мне пора! Жаль, что ты совсем не помнишь меня! – сказала она и я растерянно пожал плечами. Почему я должен помнить всех, кого встречаю в своей жизни? Нет, мне совсем не жаль, что я не помню её. Но она жутко красивая. Это я теперь запомню. Когда я вернулся в дом, мама накрыла стол в тесной, но довольно уютной столовой и вежливо пригласила к столу папу с покупателем. Я, ещё не усевшись за стол, подхватил пальцами из общей тарелки два ломтика ветчины и отправил их в рот. Мама строго глянула на меня и я обиженно буркнул: