Верочка желанная

– Это вам! – явно смущаясь, вручит он маме яркую ковровую дорожку. – Мы, Куликовы, добра не забываем.

– Дети, которые выросли в нужде и видели трудности, закалены от жизненных проблем и более успешны, – рассуждала мама. – Они не боятся никакой, даже самой тяжелой работы, потому что изо всех сил стремятся к лучшей жизни. Ради поставленной цели им ничего не стоит встать в пять утра, поехать на работу за тридевять земель. И не отказаться от любой возможности заработать.

Что доказал и старший брат второй моей подружки Ольги. Отсидев солидный срок за воровство, он вернулся в родной дом вором в законе, к моему удивлению, с далеко не пустыми карманами и рьяно взялся за осуществление своей давней мечты – строительство собственного дома. Свободной земли в поселке к тому времени не осталась, но Сашка не погнушался начать стройку на месте бывшей огромной помойки, куда местные жители годами сваливали всякий мусор. Она кишела мышами и крысами, привлекая всех кошек-мышеловок в округе, но это не смутило прожектера. Почти год они с женой, честно дожидавшейся его возвращения из колонии, с раннего утра до позднего вечера расчищали место под будущий фундамент, нагружая зловонными останками арендованный грузовик-мусоросборник. А потом с помощью двух подсобных рабочих несколько лет возводили двухэтажный просторный особняк.

На своей стройке вор в законе вкалывал, как вол. Где он научился плотницкому, малярному, строительному ремеслу, осталось загадкой. Но когда, наконец, Сашка с женой и двумя сыновьями-близнецами «взошли», как у нас говорили, в тщательно отделанный особняк-сруб из калиброванного бруса, редкий прохожий не останавливался потом поглазеть на чудо строительной мысли, возникшее на месте зловонной помойки. Как и его отец, лодырь царя небесного, Сашка тоже никогда и нигде не работал. Но в отличие от своего родителя был всегда при деньгах. Не покладая рук он днем трудился на участке и в доме с зари до зари, выращивая невиданный урожай. А к вечеру куда-то исчезал…

Когда умерла мама, и мы по-соседски пригласили Сашку с женой на поминки, он к моему удивлению пришел. Вел себя за столом достойно и благородно. Одевшись с ног до головы с иголочки во все новое и дорогое, произнес короткую, но складную речь «на помин души» о своей безвременно ушедшей соседке-учительнице, которая столько добра «сделала всему поселку». А прощаясь со мной, заявил следующее:

– Эх, что же ты, соседушка, такая худая да бледная? Вот вышла бы за меня замуж, разве такая сейчас была? Я бы за тобой знаешь, как ходил-смотрел! Ты бы у меня как сыр в масле каталась, и была гладкая-гладкая. Такая вон, как моя Нелька, – кивнул он на супругу весом в центнер. – Я же тебе из колонии письма писал, писал, намекал, намекал, но ты ни на одно не ответила.

Признание соседа удивило, озадачило и позабавило. Во-первых, ни одного письма от Сашки я не получала. Видимо, их для благонадежности перехватывали мои бдительные родители. Во-вторых, представить себя рядом с вором в законе в его хоромах и на помидорной плантации, было довольно забавно. Тем не менее, к искреннему признанию Сашки я отнеслась с теплотой и запомнила его на всю жизнь. Уважаю трудолюбивых, рукастых людей за то, что не умею делать то, что так здорово умеют делать они.

Одноклассницы

Но это будет очень не скоро… В шестидесятые же годы прошлого столетия, едва я пошла в местную поселковую школу, как начала приводить из своего класса (по выражению бабушки, гуртом) одноклассниц- новых подружек. Усаживала за стол рядом с собой и просила накормить обедом. Одна из них, дочь колхозной доярки Нина, удивленно спросила, указывая на котлету: «А это что? Шарик едят?» И без стеснения попросила вторую котлетку для младшей сестренки.

Мама, рассуждающая о здоровом и правильном детском питании, рассказывала, что, когда ей приходилось по долгу службы ходить по домам поселка и записывать в первый класс будущих учеников, она видела на столе одни и тех же блюда. Картошку в мундире или очищенную отварную непременно с килькой, а по выходным с селедкой. Бедно и трудно жил в те годы поселковый люд. Мясо и колбасу мог позволить себе не каждый, да и то по большим праздникам.

– Это разве детское питание? – сокрушалась мама, вздыхая, что после первого класса непростительно много детей приходится переводить в коррекционные школы.

Главной причиной отставания ребятишек в умственном и физическом развитии она считала скудное питание. На моей однокласснице Нине это, однако, не сказалось. Возможно потому что ее мама, по рассказам Нины, регулярно приносила с фермы детям молоко в большом алюминиевом бидоне и делала из него сметану, творог и масло. Однажды маленькую круглую головку домашнего масла Нина подарила и мне. Никогда до и после этого я не пробовала такого вкусного и душистого сливочного масла! Его хотелось есть ложками.

После школы моя одноклассница активно продвигалась сначала по комсомольской, а потом по партийной линии. Работала в райкоме ВЛКСМ вторым секретарем, а потом инструктором райкома партии. В одной из своих командировок от районной газеты я встретила ее в этой важной должности. Видимо наши домашние котлетки одноклассница не забыла. Обедать повела в лучший ресторан райцентра, заказала блюда, название которых на этот раз я не знала и не могла не заметить, как администрация заведения ужом вьется возле партийного чиновника, желая угодить. А Нина напомнила мне с нотками номенклатурного юмора в голосе:

– Как там у вас, газетчиков? Маленький и скромный стол – большая разгромная статья. Большой стол – маленькая и хвалебная. Ну, какую о нашем районе напишешь?

У каждой из моих первых школьных подруг судьба сложились по-разному. Но еще в юности я пришла к выводу: добро рано или поздно непременно возвращается и не забывается. Постоянно получаю многочисленные поздравления с очередным днем рождения, где меня благодарят за то, что когда-то кого-то устроила на работу, кому-то помогла положить в больницу маму, кого-то поддержала в суде на бракоразводном процессе, в итоге ребенок остался с отцом, а не с пьющей матерью. Кому-то помогла сделать первые шаги в профессии и поддерживала, став наставником. «Никогда вас не забуду. Слава Богу за вас», – искренне призналась одна из моих учениц. Это для меня самая большая благодарность, вера в то, что лучшее впереди, и установка на творческое долголетие.

Часть вторая

Спасители

Никогда не забываю и тех, кто «причинил» добро мне. Коллегу, которая помогла устроить на работу дочку. Друга, много лет опекавшего нашу семью, помогая и словом, и делом. (Он, к примеру, забирал из роддома на своей машине моего внука и всегда справлялся о нем), Случайного прохожего на оживленной улице, который прогнал от меня откровенно и грубо пристававшего на глазах у толпы мужчину. Бесстрашно взял его за грудки, а мне твердо скомандовал: «Беги!».

Не забуду запоздалого водителя газельки на пустынной ночной остановке, куда я с двумя малыми детьми прибежала с вечернего поезда в надежде на последний автобус, но поняла, что не успела. (Такси в те годы было проблемой). Случайный ночной шофер довез нас с дочками до дома и не взял ни рубля со словами: «С земляков денег не берем! Привет Казани!»

Помню строгую кассиршу из аэропорта Бегишево. После командировки в Набережные Челны я примчалась туда на ночь глядя в уверенности, что без проблем улечу на последнем рейсе. А там народу тьма и штурм кассы. Меня же знобит, живот крутит, наверное, грипп где-то подхватила в людских потоках. Чертик-авантюрист поднял голову, и я неожиданно для себя иду в кассу для ветеранов войн и инвалидов и слабым голосом говорю кассирше: «Совсем плохо себя чувствую. Боюсь у вас тут упасть и загреметь в больницу. А дома дети одни. Не могли бы вы продать один билет на последний рейс?» Девушка строго и внимательно посмотрела на меня. Видимо мой бледный вид был красноречивее слов, и продала билет. Толпа у кассы рядом меня чуть не разорвала… «Ну, хитрюга!» – кричали мне вслед.

Плохо помню, как летела в самолете, и каким чудом добралась до дома с жуткими болями в животе и температурой под сорок. В больницу попала через три часа с аппендицитом. И молилась во время операции за здоровье той кассирши.

В числе тех, кого помню и не забуду, люди, которые в прямом смысле спасли мне жизнь. Например, два молодых веселых деревенских парня из видавшего виды уазика в нелепых шапках-ушанках встают перед глазами, когда я перечитываю пушкинскую «Метель» или слушаю одно из своих любимых музыкальных произведений Георгия Свиридова с одноименным названием. В моей жизни тоже случилась жуткая метель…

В 18 лет меня взяли на работу литсотрудником (так тогда называли корреспондентов) в мою первую редакцию – районную газету с патриотическим названием «Коммунистический труд». «И литсотрудницу Веруню зовет в деревню телефон», – подтрунивал надо мной наш поэт, ответсек Семен Милосердов. Газетка распространялась по ближайшему от областного центра району. Она добросовестно, но не беспристрастно, а с точки зрения коммунистической идеологии и морали освещала жизнь тружеников пригородных сел, прославляя их самоотверженный труд на благо Родины. Чтобы быть ближе к народу и освещать сельскую жизнь, литсотрудникам полагалось пару-тройку дней в неделю ездить в командировки в район – садиться на пригородный автобус-коробочку и пилить час-три на мероприятие в село.

Однажды в середине декабря, в самые короткие дни года, я отправилась в большое село Горелое на концерт прославленного детского хора, недавно вернувшегося из Москвы лауреатом с Всероссийского фестиваля детских хоров. Мне предстояло написать о юных певцах и о его руководительнице, выпускнице местной сельской школы. Поговорив с ребятишками, педагогом и прикинув, что фактуры для будущего репортажа в мою районку достаточно, я заторопилась обратно на околицу на остановку автобуса, курсировавшего по расписанию в областной центр каждые два часа.

До очередного рейса оставалось минут двадцать. Но дальше в этом месте можно процитировать строки незабвенного Александра Сергеевича Пушкина из его бессмертной повести «Метель: «Едва Владимир выехал за околицу в поле, как поднялся ветер, и сделалась такая метель, что он ничего не взвидел. В одну минуту дорогу занесло; окрестность исчезла во мгле мутной и желтоватой, сквозь которую летели белые хлопья снегу; небо слилося с землею».

Да, да! Все было именно так за околией села Горелого. Небо слилось с землей, и я не взвидела вокруг ничего, кроме пурги. Вдруг резко потемнело, вокруг меня со всех сторон закружился и загудел свирепый снежный вихрь. Ледяные иголки больно впивались в лицо, оно сразу замерзло. Внутренний голос спросил меня: «Не лучше ли вернуться обратно в школу и переждать там бурю, которая не только не утихала, но разыгрывалась все сильнее и сильнее, и попроситься к учителям на ночлег?» Но когда я попыталась повернуть назад, то с ужасом обнаружила, что не знаю, в какой стороне Горелое и куда мне идти?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.