Полная версия
Шестерка воронов
Купец выглядел лет на сорок. У него было изможденное, но красивое лицо, а на лбу уже появились залысины. Когда Каз встретился с ним взглядом, сидящий за столом человек прочистил горло и сложил пальцы домиком.
– Господин Бреккер, надеюсь, вы не слишком плохо себя чувствуете.
– Уберите от меня этого старого слизняка. Я в порядке.
Купец кивнул медику.
– Можете идти. Пожалуйста, пришлите мне счет. И, конечно, я буду признателен за ваше благоразумие и молчание.
Старик закрыл свой саквояж и вышел из комнаты. В тот же миг купец встал и поднял кипу бумаг со стола. На нем были сшитый на заказ сюртук и жилет, – такой костюм носили все керчийские торговцы: темный, изысканный, намеренно старомодный. Но его карманные часы и булавка для галстука сказали Казу все, что ему нужно знать – тяжелую золотую цепочку для часов украшали звенья из лавровых листьев, а булавку венчал огромный рубин.
«За то, что ты приковал меня к стулу, я оторву этот крупный камешек от булавки и проколю ею твою толстую шею», – подумал Каз. Но сказал лишь:
– Ван Эк.
Мужчина кивнул. Кланяться не стал, разумеется. Торговцы не церемонились со всяким сбродом из Бочки.
– Значит, вам известно, кто я такой?
Каз знал символы и камни всех керчийских купеческих домов. На гербе Ван Эка был красный лавровый лист. Не нужно быть гением, чтобы связать одно с другим.
– Известно, – подтвердил он. – Вы один из тех купцов, которые мечтают покончить с Бочкой.
Ван Эк снова кивнул.
– Я пытаюсь дать людям честно заработать деньги.
Каз рассмеялся.
– В чем разница между ставками в «Клубе Воронов» и спекуляциями на Бирже?
– Первое называется воровством, а второе – коммерцией.
– Для человека, который теряет все свои сбережения, нет никакой разницы.
– Бочка – это гнездо разврата, безнравственности, жестокости…
– Сколько кораблей из тех, что вы отправляете из кеттердамских гаваней, не возвращаются?
– Это не…
– Не возвращается каждый пятый корабль, Ван Эк. Каждое пятое судно, которое вы отправляете за кофе, юрдой и шелком, опускается на дно моря, разбивается о скалы или становится жертвой нападений пиратов. Каждый пятый экипаж погибает, и их тела теряются в чужих водах, становясь кормом для рыб. Так что давайте не будем рассуждать о жестокости.
– Я не стану спорить о порядочности с сопляком из Бочки.
Каз этого и не ждал. Он просто тянул время, пробуя крепость кандалов на своих запястьях. Парень провел пальцами вдоль цепи, насколько было возможно, все еще гадая, куда его притащил Ван Эк. Хотя Каз никогда прежде не встречался с ним лично, он знал планировку его дома. Где бы они ни находились, это определенно не особняк купца.
– Поскольку вы похитили меня явно не для философских бесед, могу я узнать, какое у вас ко мне дело?
С такого вопроса начиналась любая деловая встреча. И звучали эти слова как приветствие от партнера, а не мольба заключенного.
– У меня есть к вам предложение. Если точнее, то не у меня, а у совета.
Каз ничем не выдал своего удивления.
– А Торговый совет всегда начинает переговоры с побоев?
– Считайте это предупреждением. И демонстрацией наших возможностей.
Каз вспомнил человека из переулка, как он появлялся и исчезал, словно привидение. Джорди.
Он мысленно одернул себя. «Это был не Джорди, не глупи. Сосредоточься». Им удалось его схватить потому, что Каз расслабился после недавней победы и потерял бдительность. Будет ему уроком – больше он никогда не совершит подобной ошибки. «Это не объясняет появление фантома». Пока что он отмахнулся от этой мысли.
– Так зачем я понадобился Торговому совету?
Ван Эк начал перебирать бумаги.
– Впервые вас арестовали, когда вам было десять, – произнес он, всматриваясь в страницу.
– Все помнят свой первый раз.
– Дважды в тот год и дважды, когда вам исполнилось одиннадцать. В четырнадцать вас схватила стража во время облавы в игорном зале, но больше вы не попадались.
Это была правда. За три последних года еще никому не удавалось поймать Каза.
– Я изменился, – ответил он. – Нашел работу, живу жизнью честного труженика и молитвами.
– Не кощунствуйте, – мягко сказал Ван Эк, но в его глазах мелькнула ярость.
«Значит, верующий», – отметил про себя Каз, вспоминая все, что ему известно о купце – состоятельный, благочестивый, вдовец, недавно снова женился на девушке, которая была едва ли старше Каза. Ну и, конечно, существовала тайна вокруг сына Ван Эка.
Купец продолжал листать досье.
– Вы работаете букмекером на боях, скачках и в собственном игорном зале. Больше двух лет были пит-боссом в «Клубе Воронов». Вы самый молодой владелец букмекерской конторы и при этом умудрились увеличить ее прибыль в два раза. Вы шантажист…
– Я продаю сведения.
– Аферист…
– Я создаю возможности.
– Сутенер и убийца…
– Я не торгую женщинами и не убиваю без надобности.
– И что же это за надобность?
– Та же, что и у вас, купец. Выгода.
– Как вы добываете сведения, господин Бреккер?
– Скажем так, я взломщик.
– И весьма одаренный, я полагаю.
– Именно. – Каз слегка отклонился назад. – Видите ли, каждый человек – это сейф, хранилище тайн и стремлений. Есть те, кто идет путем насилия, но я предпочитаю более мягкий подход… надавить на нужные места в подходящий момент. Это деликатный процесс.
– Вы всегда выражаетесь метафорами, господин Бреккер?
Каз улыбнулся.
– Это не метафора.
Он вскочил со стула еще до того, как цепи упали на пол. Затем бросился к столу, схватил нож для вскрытия писем одной рукой и рубашку Ван Эка другой. Тонкий хлопок начал рваться, когда парень прижал лезвие к горлу купца. У Каза кружилась голова, а его конечности затекли от долгого сидения без движения, но с оружием в руках все теперь выглядело куда лучше.
Стражники Ван Эка нацелили на него дула пистолетов и обнажили клинки. Каз чувствовал, как заколотилось сердце торговца под тонкой шерстью его костюма.
– Не думаю, что мне стоит тратить силы на угрозы, – сказал Каз. – Говорите, где выход, или я выпрыгну вместе с вами в окно.
– Думаю, что могу заставить вас передумать.
Каз легонько встряхнул его.
– Мне плевать, кто вы, или насколько велик этот рубин. Никто не смеет похищать меня с моих же улиц. И никто не смеет заключать со мной сделки, пока я закован в цепи.
– Микка, – позвал Ван Эк.
И это произошло снова. Парнишка прошел прямо сквозь стену библиотеки. Он был бледен, как труп, и носил вышитую синюю мантию проливных с красно-золотой лентой на лацкане, означающей, что он служит дому Ван Эка. Но даже гриши не могли ходить сквозь стены!
«Накачали, – подумал Каз, пытаясь не паниковать. – Меня накачали наркотиками». Или это был какой-то фокус иллюзиониста, вроде тех, что показывали в театрах Восточного Обруча: девушка, разрезанная пополам, голуби, выпархивающие из чайника.
– Что за чертовщина? – прорычал он.
– Отпустите меня, и я объясню.
– Можете начинать.
Ван Эк прерывисто вздохнул.
– То, что вы видите, является эффектом юрды-парема.
– Юрда – всего лишь стимулятор. – Маленькие высушенные цветы, выращенные в Новом Земе, продавались в лавках Кеттердама. Когда Каз только стал членом «Отбросов», то жевал ее, чтобы не заснуть, сидя в засаде. Его зубы еще долго не удавалось очистить от оранжевой пыльцы. – Она безвредна.
– Юрда-парем – это нечто совершенно другое и она определенно не безвредна.
– Значит, вы меня чем-то накачали.
– Не вас, мистер Бреккер. Микку.
Каз оценивающе посмотрел на болезненно бледное лицо гриша. Под его глазами пролегли темные круги, а хрупкое, дрожащее тело говорило о том, что он давно ничего не ел и совершенно об этом не заботился.
– Юрда-парем – это родственница обычной юрды, – продолжал Ван Эк. – Делают их из одного и того же цветка. Мы пока не знаем, как именно изготавливается порошок, но его проба была отправлена керчийскому Торговому совету ученым по имени Бо Юл-Баюр.
– Шуханец?
– Да. Он предпочел Керчию своей отчизне и прислал пробу новой юрды, чтобы убедить нас в правдивости заявления о необыкновенном эффекте порошка. Прошу, господин Бреккер, мне крайне неудобно так стоять. Если хотите, я дам вам пистолет, и мы сможем сесть и обсудить это более цивилизованным способом.
– Пистолет и мою трость.
Ван Эк кивнул одному из стражников, тот вышел на минутку и вернулся с тростью Каза. Каз был рад, что хотя бы стражники тут пользуются этой чертовой дверью.
– Сначала пистолет, – сказал он. – Медленно.
Стражник достал пистолет из кобуры и протянул его Казу рукояткой вперед. Парень взял оружие и быстрым движением взвел курок, затем отпустил Ван Эка, швырнул нож на стол и выхватил трость из руки стражника. От пистолета больше проку, но трость принесла Казу облегчение, в котором он не хотел признаваться даже себе.
Ван Эк попятился, увеличивая расстояние между собой и заряженным пистолетом Каза. Видимо, расслабиться и сесть ему не хотелось. Впрочем, как и Казу, поэтому он старался держаться поближе к окну, чтобы в случае чего сразу выпрыгнуть.
Ван Эк сделал глубокий вдох и поправил костюм.
– У вас очень любопытная трость, господин Бреккер. Работа фабрикатора?
Она действительно была творением гриша-фабрикатора – освинцованная и идеально сбалансированная для ломки костей.
– Не ваше дело. Рассказывайте, Ван Эк.
Купец прочистил горло.
– После того как Бо Юл-Баюр прислал нам порошок юрды-парема, мы испробовали его на трех гришах, по одному из каждого Ордена.
– Счастливые добровольцы?
– Прислуга, – признал купец. – Первыми были фабрикатор и целитель – слуги советника Худе. Микка – проливной. Он принадлежит мне. Вы видели, на что он способен под воздействием порошка.
Худе. Откуда ему знакомо это имя?
– Я не уверен в том, что видел, – ответил Каз, посмотрев на Микку. Взгляд парня был полностью сосредоточен на Ван Эке, словно он ждал от него следующих приказаний. Ну, или же новой дозы.
– Обычный проливной способен контролировать потоки, призывать воду и влагу из воздуха или ближайшего источника. Они управляют приливами и отливами в нашей гавани. Но под воздействием юрды-парема проливной может трансформировать свое тело из твердого в жидкое или газообразное. То же самое он делает с другими объектами. Даже со стеной.
Каз удержался от соблазна заявить, что он отказывается в это верить: у него не было других объяснений тому, чему он сам стал свидетелем.
– Каким образом?
– Трудно сказать. Вам известно об усилителях, которые носят некоторые гриши?
– Доводилось видеть, – ответил Каз. – Кости животных, зубы, чешуя. Насколько я знаю, их трудно добыть.
– Очень. Но они лишь увеличивают силу гришей. А юрда-парем меняет их сознание.
– И?
– Гриши могут менять общие свойства материи. Они называют это Малой наукой. Под воздействием парема их действия становятся более быстрыми и точными. В теории юрда-парем всего лишь стимулятор, как и ее обычный родственник. Но она обостряет и оттачивает чувства гришей. Наделяет их исключительной скоростью. Невозможное становится возможным.
– А что она делает с обычными жалкими тварями, вроде нас с вами?
Ван Эк слегка нахмурился, словно отвергая предположение, что у них с Казом может быть хоть что-то общее, но ответил:
– Приводит к летальному исходу. Для обычного человека юрда смертельно опасна даже в самых малых дозах.
– Вы сказали, что дали ее трем гришам. На что оказались способны двое других?
– Вот, – произнес Ван Эк, потянувшись к ящику стола.
Каз поднял пистолет.
– Полегче.
Купец очень медленно засунул руку в ящик и достал большой кусок золота.
– Изначально это был свинец.
– Да конечно!
Ван Эк пожал плечами.
– Я говорю вам лишь то, что видел сам. Фабрикатор взял в руки кусок свинца, а через секунду мы получили это.
– Откуда вы знаете, что оно настоящее? – спросил Каз.
– У него та же температура плавления, тот же вес и пластичность. Если этот кусок не идентичен золоту во всех отношениях, то разницу мы не обнаружили. Проверьте сами, если хотите.
Каз взял трость под мышку, забрал из рук Ван Эка тяжелый слиток золота и спрятал его в карман. Настоящее оно или просто убедительная имитация, но такой шмат дорого стоит на улицах Бочки.
– Вы могли достать его где угодно, – заметил Каз.
– Я бы привел фабрикатора Худе, чтобы он лично показал вам, на что способен, но ему нездоровится.
Каз покосился на болезненное лицо Микки и его вспотевший лоб. У этого порошка определенно была своя цена.
– Предположим, что все это правда, а не дешевый фокус. Какое отношение это имеет ко мне?
– Вы, наверное, слышали новость, что шуханцы выплатили весь свой долг Керчии благодаря внезапному притоку золота? Слышали об убийстве торгового посла из Нового Зема? О краже документов с военной базы в Равке?
Так вот что за тайна крылась за убийством посла в уборной! А золото, привезенное на трех кораблях шуханцами, наверное, было изготовлено фабрикатором. Каз ничего не слышал о равкианских документах, но все равно кивнул.
– Мы полагаем, что все эти случаи являются делом рук гришей, которые выполняли приказы шуханского правительства и находились под воздействием юрды-парема. – Ван Эк почесал подбородок. – Господин Бреккер, я хотел бы, чтобы вы всерьез задумались над тем, что я вам рассказал. Люди, которые ходят сквозь стены… ни один замок или крепость уже не будут залогом безопасности. Люди, которые могут превращать свинец в золото, да и все остальное тоже, которые могут изменить саму материю этого мира… финансовые рынки погрузятся в хаос. Мировая экономика рухнет.
– Очень увлекательно. Чего вы хотите от меня, Ван Эк? Украсть партию? Формулу?
– Нет, я хочу, чтобы вы похитили человека.
– Бо Юл-Баюра?
– Спасите его. Месяц назад мы получили от него сообщение, в котором он молил предоставить ему убежище. Его беспокоили планы правительства, связанные с юрдой-паремом, и мы согласились помочь ему сбежать. Мы организовали встречу, но в самый ответственный момент началась перестрелка.
– С шуханцами?
– Нет, с фьерданцами.
Каз нахмурился. Видимо, у фьерданцев были шпионы в Шухане или Керчии, раз они так быстро прознали о порошке и планах Бо Юл-Баюра.
– Так пошлите за ним кого-нибудь из своих агентов.
– Наши нынешние дипломатические отношения и без того довольно хрупкие. Очень важно, чтобы правительство Керчии никоим образом не стали связывать с именем Юл-Баюра.
– Вы же сами понимаете, что он, скорее всего, мертв. Фьерданцы ненавидят гришей. Они ни за что не позволят распространиться информации об этом порошке.
– Наши источники подтверждают, что он вполне жив и ждет суда, – Ван Эк прочистил горло. – В Ледовом Дворе.
Каз долго смотрел на Ван Эка, а затем разразился смехом.
– Ну, мне было приятно потерять сознание и быть похищенным вами. Можете не сомневаться, когда придет время, я отплачу за ваше гостеприимство. А теперь прикажите одному из своих лакеев проводить меня к выходу.
– Мы готовы предложить вам пять миллионов крюге.
Каз спрятал пистолет в карман. Он уже не чувствовал себя в опасности, просто негодовал, что этот прохвост зря потратил его время.
– Может, это станет для вас неожиданностью, Ван Эк, но мы, канальные крысы, ценим свою жизнь так же, как и вы свою.
– Десять миллионов.
– Нет смысла умирать ради денег, которые я не смогу потратить. Где моя шляпа… ваш проливной оставил ее в переулке?
– Двадцать.
Каз помедлил с ответом. У него появилось жутковатое ощущение, что вырезанные на стене рыбы замерли в прыжке, чтобы подслушать их разговор.
– Двадцать миллионов крюге?
Ван Эк кивнул. Вид у него был отнюдь не счастливый.
– Мне придется убедить свою команду согласиться на самоубийственную миссию. Малыми деньгами дело не обойдётся.
Это была не совсем правда. Несмотря на то что он сказал Ван Эку, в Бочке полно людей, которые ни в грош не ставили свою жизнь.
– Двадцать миллионов крюге едва ли малые деньги, – раздраженно ответил купец.
– Из Ледового Двора еще никому не удавалось сбежать.
– Поэтому нам и нужны вы, господин Бреккер. Может быть, Бо Юл-Баюр уже мертв или выдал все свои секреты фьерданцам, но мы считаем, что у нас есть еще немного времени на активные действия, прежде чем секрет юрды-парема выплывет наружу.
– Если шуханцы владеют формулой…
– Юл-Баюр утверждал, что ему удалось ввести в заблуждение свое начальство и сохранить детали формулы в тайне. Мы полагаем, что они работают лишь с тем ограниченным количеством данных, которые он им оставил.
«Жадность склоняется передо мной».
Возможно, Каз был слишком самоуверен на этот счет. Теперь жадность работала на благо Ван Эка. Рычаг пришел в действие, поборов сопротивление Каза и ставя его на место.
Двадцать миллионов крюге. Что же это будет за работа? Каз ничего не знал о шпионаже или правительственных разборках, но, с другой стороны, чем похищение Бо Юл-Баюра из Ледового Двора отличается от изъятия ценностей из сейфа купца? «Самого охраняемого сейфа в мире», – напомнил он себе. Ему понадобится особенная команда, из отчаянных людей, которых не испугает тот факт, что вероятность вернуться назад живыми очень мала. И ребятами из Отбросов дело не ограничится. В их рядах не было талантов, которые ему пригодятся. А это значит, что придется действовать еще осторожнее, чем обычно.
Но если им все удастся, даже после того, как Пер Хаскель получит свою часть, доли Каза хватит, чтобы все изменить. Чтобы осуществить мечту, которую он лелеял с тех пор, как впервые выполз из холодной гавани, с жаждой мести, прожигающей дыру в его сердце. Он наконец вернет свой долг Джорди.
Не говоря уже о других преимуществах. Керчийский совет будет обязан ему до скончания века, а его авторитет в городе взлетит до небес. Проникнуть в недоступный Ледовый Двор, оплот военной мощи Фьерды, и увести трофей из-под носа фьерданской знати? С такими заслугами за плечами и такими деньгами в руках он больше не будет нуждаться в Пере Хаскеле. Он сможет начать свой собственный бизнес.
Но надо кое-что выяснить.
– Почему я? Почему Отбросы? В Бочке есть и более опытные банды.
Микка закашлял, и Каз увидел кровь на его рукаве.
– Присядь, – ласково сказал Ван Эк, помогая парню устроиться в кресле и протягивая гришу свой платок. Затем кивнул стражнику. – Принеси воды.
– Ну? – поторопил его Каз.
– Сколько вам лет, господин Бреккер?
– Семнадцать.
– Вас не арестовывали с четырнадцати, и, поскольку я знаю, что с тех пор вы не стали ни на каплю порядочней, могу предположить, что у вас есть качество, которым должен обладать нанимаемый мной преступник: вы не попадаетесь. – Тут Ван Эк выдавил слабую улыбку. – Ну и решающим стал случай с моим Де Каппелем.
– Понятия не имею, о чем вы.
– Полгода назад из моего дома исчезла картина Де Каппеля, написанная маслом, которая стоила сто тысяч крюге.
– Какая потеря!
– Именно, особенно если принять во внимание мою уверенность в том, что галерея надежно охраняется, а замки на дверях невозможно взломать.
– Кажется, я читал об этом.
– Да, – признал Ван Эк со вздохом. – Гордость – опасная штука. Мне хотелось похвастаться своим приобретением и условиями, на которые пришлось пойти, чтобы защитить его. Тем не менее, несмотря на все меры предосторожности, охрану, сторожевых собак, сигнализацию и самый верный персонал во всем Кеттердаме, моя картина пропала.
– Мои соболезнования.
– Жду, когда она появится на мировом рынке.
– Может, у вашего грабителя уже был покупатель.
– Возможно, конечно. Но я склонен полагать, что вор украл ее по другой причине.
– И какой же?
– Просто чтобы доказать, что он может.
– Глупый риск, по-моему.
– Ну, кто их разберет, этих воров?
– Точно не я.
– Судя по тому, что мне известно о Ледовом Дворе, кто бы ни украл моего Де Каппеля, именно этот человек и нужен для такой работы.
– Тогда вам лучше его и нанять. Или ее.
– Ваша правда. Но придется довольствоваться вами.
Ван Эк задержал взгляд на Казе, словно надеялся увидеть признание в его глазах. Наконец он сказал:
– Значит, мы договорились?
– Не торопитесь. Что насчет целителя?
Ван Эк выглядел озадаченным.
– Кого?
– Вы сказали, что дали порошок гришам из каждого Ордена. Микка проливной – он ваш эфиреал. Фабрикатор, который сварганил этот кусок золота, был субстанциалом. А что произошло с корпориалом? Целителем?
Ван Эк, скривившись, произнес:
– Не откажете мне в прогулке, господин Бреккер?
Настороженно взглянув на Микку и стражников, Каз последовал за Ван Эком из библиотеки в коридор. Обстановка дома буквально кричала о богатстве – стены с панелями из темного дерева, пол из черно-белой плитки, все обустроено со вкусом, в сдержанном стиле, и безупречно продумано. Но атмосфера напоминала кладбище. Пустые комнаты с задернутыми шторами, мебель под белыми чехлами. Каждое помещение, мимо которого они проходили, выглядело как красивый морской пейзаж со скоплением айсбергов.
Худе. Наконец-то все встало на свои места. На прошлой неделе в особняке Худе на Гельдштрате случился какой-то инцидент. Весь дом был оцеплен и кишел дозорными. До Каза доходили слухи о вспышке огненной оспы, но даже Инеж не удалось разузнать больше.
– Это дом советника Худе, – сказал Каз, и по его коже поползли мурашки. Ему не хотелось подцепить смертельную заразу, но купец и его охранники не выглядели обеспокоенными. – Я думал, это место закрыто на карантин.
– То, что здесь произошло, для нас не опасно. А если вы выполните свою работу, господин Бреккер, то никогда и не будет.
Ван Эк вывел его через дверь в ухоженный сад, в котором воздух разносил свежий аромат первых крокусов. Их запах ударил Казу в голову. Воспоминания о Джорди и без того были живы в его памяти, а благодаря цветам Каз на миг перенесся из сада богатого купца в разнотравье весеннего поля. Трава доходила до колена, жаркое солнце било в лицо, и брат звал его домой.
Каз помотал головой. «Мне нужна чашка самого черного и крепкого кофе, который только можно найти, – подумал он. – Или хороший удар в челюсть».
Ван Эк вел его к эллингу у канала. Свет, просачивающийся сквозь закрытые ставнями окна, отбрасывал узоры на садовую дорожку. Одинокий дозорный у двери стал по стойке смирно, когда Ван Эк достал ключ из кармана и вставил его в тяжелый навесной замок. Из закрытого помещения так воняло мочой и экскрементами, что Каз прижал рукав к лицу. Да уж, это вам не весенние крокусы.
Помещение освещалось двумя стеклянными лампами на стене. Группа стражников стояла перед большой железной коробкой, а пол под их ногами был усыпан осколками. На одних стражниках была фиолетовая форма городских дозорных, на других – светло-зелёные ливреи дома Худе. Через отверстие, которое, как догадался Каз, раньше было смотровым окном, он увидел еще одного стражника, замершего рядом с пустым столом и двумя перевернутыми стульями. Как и у остальных, его руки вяло свисали вдоль тела, лицо ничего не выражало, а взгляд был направлен в никуда. Ван Эк включил другую лампу, и Каз увидел тело в фиолетовом мундире, валявшееся на полу с закрытыми глазами.
Купец вздохнул и присел, чтобы перевернуть его.
– Мы потеряли еще одного.
Парень был довольно юным, над его губой только начали пробиваться усы.
Ван Эк дал распоряжение впустившему их охраннику, и они вместе со стражником из свиты Ван Эка подняли и унесли тело. Остальные стражники в помещении никак не отреагировали, просто продолжая смотреть в пустоту.
Каз узнал одного из них – Генрика Дальмана, капитана дозорных.
– Дальман? – обратился он, но тот не ответил. Каз помахал рукой перед лицом капитана, а затем грубо щелкнул его по уху. Тот лишь медленно и равнодушно моргнул. Парень достал пистолет и приставил его прямо ко лбу капитана. Взвел курок. Дальман не шелохнулся. Его зрачки не увеличились.
– Это живой мертвец, – сказал Ван Эк. – Стреляйте. Вышибите ему мозги. Он не станет возражать, а остальные – не отреагируют.
Каз опустил оружие, по его телу побежали мурашки.
– Что с ним? Что здесь произошло?
– Девушка-гриш была корпориалкой, служившей при доме советника Худе. Он думал, что раз она целительница, а не сердцебитка, то на ней протестировать парем не опасно.
Довольно здравое рассуждение. Казу доводилось видеть сердцебитов в деле. Они могли расщепить ваши клетки, взорвать сердце прямо в груди, выкачать весь воздух из легких или замедлить пульс до такой степени, что вы впадете в кому, и при этом не коснуться вас и пальцем. Если в словах Ван Эка была хоть доля правды, мысль о том, что один из них получит дозу юрды-парема, пугала до чертиков. Поэтому купцы испробовали порошок на целителе. Но, судя по всему, их план не сработал.