Эффект Грэхема

– О боже, я влюбилась.

Камила отвлекает меня от Кейса, и я замечаю еще одного хоккеиста.

Ого! Ладно, согласна. Парень просто отпад. Светло-каштановые волосы, светло-серые глаза, а черты лица такие, что при взгляде на него, наверное, водители на улице резко нажимают на тормоз – посмотреть подольше. Он наверняка из Иствуда, потому что раньше я его не видела.

Камила разве что слюнки не пускает.

– Меня ни разу в жизни так не заводил мужской профиль.

Парни меж тем продолжают разогреваться: нарезают круги неподалеку от бортика с клюшками в руках. Я рассматриваю всех, но пока никого не узнаю.

Камила склоняется вперед, высматривая кого-то на катке.

– А кто из них Люк Райдер? – с любопытством спрашивает она. – Я слышала, что Дженсен даже не хотел его брать.

– Ага, ну конечно, он совсем не хотел заполучить нападающего номер один в стране, – сухо откликается Уитни. – Сильно в этом сомневаюсь.

– Слушай, у этого парня такая репутация, что я не стала бы винить Дженсена, реши он не портить программу, – возражает Ками.

В ее словах есть доля правды. Все мы видели, что произошло пару лет назад на молодежном чемпионате[4], где Люк Райдер столкнулся в раздевалке с сокомандником после того, как ребята завоевали для США золото. Райдер сломал парню челюсть, и тот попал в больницу. Все случившееся активно пытались замять (по крайней мере, о причинах никто ничего не знал). Точно сказать, кто начал драку, тоже до сих пор не смогли, но учитывая, что пострадал второй игрок, судя по всему, Райдер хотел свести счеты.

До меня доходили слухи, что с тех пор он держится от неприятностей подальше, но так уж повелось: один раз кого-нибудь побьешь, и эта история вечно будет тебя преследовать. Это пятно на репутации, и неважно, какая там у тебя статистика.

– Вон он, – указываю я на лед.

Люк Райдер подъезжает к блондину, на которого Ками до сих пор восторженно пялится, а следом за ним – еще один игрок с короткими темными волосами. Успеваю только мельком отметить точеную челюсть Райдера, когда он натягивает шлем и отворачивается.

Он все такой же привлекательный, каким я его помню. Вот только из долговязого пятнадцатилетнего мальчишки Райдер превратился во взрослого мужчину – крепкого и мускулистого. Мощь от него так и исходит.

Я не виделась с ним с того достопамятного дня в молодежном лагере несколько лет назад. Меня до сих пор передергивает, как вспомню его пренебрежительное отношение. Сказал, что мне не место на льду. Решил, что я каким-то там фигурным катанием занимаюсь. Да еще и назвал королевой выпускного. Вот наглец. Забавно было стереть самодовольную ухмылку с его лица: мы тренировались в тот день «двое на одного», и по количеству голов я обогнала и его, и второго парня. Да, такие жалкие мелочи приносят мне радость.

– Черт, до чего сексуальный, – выпаливает Уитни.

– Это все членомагия плохиша и бабника, – вклинивается Ками. – Они от этого кажутся только лучше.

Мы все невольно хихикаем.

– А он плохиш и бабник? – уточняет Уитни.

Ками в ответ смеется.

– Ну, насчет плохиша тут все и так очевидно. Только посмотри на него. Но да, он с кем только не мутил, репутация у него еще та. Только он никого не кадрит в привычном смысле.

Я тыкаю ее в спину и ухмыляюсь.

– Это еще что значит? Он кадрит в каком-то непривычном стиле или как?

– Это значит, что он совершенно не старается никого затащить в койку. Ни за кем не гоняется, не флиртует направо и налево, как другие игроки. Моя кузина видела его на вечеринке в прошлом году, так, по ее словам, этот парень весь вечер просто стоял в углу, надувшись. За все время ни слова никому не сказал, и тем не менее толпы озабоченных девиц ему прямо на шею вешались. Так что у парня явно есть выбор.

Наш разговор прерывает пронзительный свист. Мы все как одна вытягиваемся в струнку… потому что инстинкты ничем не перешибешь. А мы ведь даже не на своей тренировке.

Тренер Дженсен выходит на лед в сопровождении двух помощников и Тома Эдли. Снова дует в свисток. Два раза – коротко.

– Построились! Две линии посреди катка! – Голос его так и разносится по огромной арене.

Хоккеисты резко натягивают шлемы и маски, поправляют краги[5], выстраиваясь, как велено. На льду куда меньше ребят, чем я ожидала.

– Мне казалось, в команде Иствуда человек тридцать, разве нет? – поворачиваюсь я к Уитни.

Она кивает.

– Я слышала, он разбил тренировочный лагерь на две группы, пока они практикуются. Это, наверное, только первая.

Я криво улыбаюсь, заметив, как выстраивается команда. Парни из «Брайара» стоят плечом к плечу. Парни из «Иствуда» – точно так же. Райдер зажат между двумя приятелями, челюсть напряжена.

– Отлично, – рявкает Дженсен и хлопает в ладоши. – Не будем терять время. Нам надо многое сделать на этой неделе, чтобы составить окончательный список команды. Сначала попрактикуем тактику «бросай – беги». Немножко выпустим пар, идет?

Остальные тренеры начинают загонять всех на позиции за одной из сеток. Из-за того, как они построились в самом начале, большинству пришлось разбиться на пары, где один игрок из «Брайара», а второй – из «Иствуда».

Сейчас начнется настоящее веселье.

– От того, кто первым завладеет шайбой, я жду не просто удара, а гола. От второго хочу увидеть, как вы проводите форчекинг[6], чтобы заполучить шайбу себе.

Снова звучит свисток, и на льду начинается движение. Упражнение простейшее, и все же меня всякий раз охватывает восторг. Обожаю эту игру. Все, что связано с хоккеем, буквально приводит меня в экстаз.

Дженсен бросает шайбу в углу за противоположными воротами, и первая пара игроков устремляется к ней вдоль бортиков. У них на джерси нет ни имен, ни номеров, так что я даже не знаю, за кем наблюдаю.

А вот во второй паре я сразу подмечаю Кейса. Не по тому, как он выглядит, а потому, что у него есть особая, можно сказать, фирменная манера скольжения, стремительный рывок вперед. У Кейса Колсона самый точный бросок во всем студенческом хоккее. Он, наверное, смог бы обставить и большинство парней из НХЛ. Неспроста его выбрали играть за «Тампу» [7].

– Тут гораздо скучнее, чем я думала, – ворчит Уитни. – Что, ничего такого не будет?

– Серьезно, – встревает Камила. – Давайте уже свалим отс…

Не успевает она договорить, как наконец напряжение перерастает во взрыв.

Начинается все с жесткого форчека от Джордана Трагера. Я видела достаточно игр «Брайара», чтобы узнать Трагера, как и Кейса, правда, в его случае – по агрессивной манере. Он настоящий сноб, причем во всем. А еще он колоссальный мудак, так что, когда второй игрок начинает так же агрессивно ему отвечать, я понимаю, что Трагер, как обычно, начал трепаться на льду.

Не успеваю я глазом моргнуть, как краги летят на лед и начинается драка.

Вообще-то в студенческом хоккее драки запрещены. Обоих тупиц попросту вышвырнули бы с матча и посадили на скамейку штрафников на следующем. На тренировке такое обычно тоже порицается – можно и выговор получить.

Но сегодня?

Дженсен спокойно наблюдает за происходящим.

– Черт, – шипит Уитни сквозь зубы, когда игрок из «Иствуда» с силой замахивается на Трагера и врезает ему кулаком прямо по левой щеке.

Гневный вопль Трагера эхом разлетается по всему катку. А мгновение спустя эти двое сталкиваются, хватают друг друга за грудки и начинают орудовать кулаками. Сокомандники, оказавшиеся поближе к дерущимся, еще и подначивают их поистине животными криками.

Когда же оба игрока клубком валятся на лед, да так, что не различить, где чьи ноги и коньки, Ками испуганно вскрикивает.

– Почему Дженсен не вмешивается? – восклицает она.

Чад Дженсен стоит в десяти футах и всем своим видом выдает скуку. Вокруг – хаос. Парни из «Брайара» раззадоривают Трагера. Игроки из «Иствуда» улюлюкают в поддержку своего. Я замечаю, что Кейс уже направляется к драчунам, чтобы вмешаться, но останавливается – Дэвид Демейн, капитан «Брайара», шлепает его по руке.

– Прости господи, и ДеДе тоже ничего не делает, – пораженно шепчет Камила.

Согласна: поразительный случай. Такого добродушного парня, как Демейн, еще поискать. Наверное, все потому, что он канадец.

Никто не вмешивается, пока лед не окрашивают первые алые капли.

Я не верю своим глазам, потому что к ним несется Райдер. Его высоченная фигура в один миг пересекает лед, и не успеваем мы перевести дыхание, как он оттаскивает своего сокомандника по «Иствуду» от Трагера.

Когда же Трагер встает и пытается снова ринуться в бой, Райдер встает между двумя раскрасневшимися игроками. Не знаю, что такого он говорит Трагеру, но тот замирает как вкопанный.

– Божечки, да он просто огонь, – с придыханием произносит Уитни.

– Потому что остановил драку? – с иронией уточняю я.

– Нет же, потому что умудрился заткнуть Трагера. У нас на глазах произошло гребаное чудо.

– Ничего сексуальнее никто еще не делал, – поддакивает Ками, и мы все смеемся.

Трагер – горластый грубиян и настоящий мудак. Я терпела его, когда встречалась с Кейсом, но случались дни, когда даже терпеть было трудновато. Полагаю, одним из самых положительных моментов после разрыва стало то, что отныне в моей жизни не будет никакого Трагера.

Дженсен дует в свисток, а потом наконец по катку разлетается его командирский голос:

– Тренировка окончена. Убирайтесь с моего льда на хрен.

– И нам тоже пора валить, – срочно объявляет Уитни, и я с ней совершенно согласна. Дженсен, должно быть, знает, что мы здесь, но если до этого он нас не вышвырнул, то теперь мы оказались свидетелями превращения его тренировки в кровавую бойню. Ему предстоит расхлебывать последствия, и вот тут публика явно не нужна.

Без единого слова мы втроем торопливо спускаемся по проходу. У подножья трибун приходится решить, как быть дальше – пойти к раздевалкам, куда, поджав хвост, сбежали игроки, или попробовать выйти через двойные двери в другом конце катка, где в данный момент находятся Дженсен и остальные тренеры.

Попасть под горячую руку Дженсену не хочется, так что мы негласно решаем не рисковать и добираемся до перехода одновременно с парочкой игроков «Иствуда».

Люк Райдер, заметив меня, пару секунд кажется совершенно пораженным, но потом прищуривается (а глаза у него все такие же темные, темно-голубые, я их так и не забыла!) и улыбается уголком губ.

– Жизель, – насмешливо приветствует он.

– Король выпускного, – в тон откликаюсь я.

Негромко усмехнувшись, он удостаивает меня еще одним взглядом и широкими шагами уходит прочь.

Глава вторая

Райдер

Никаких питомцев. Никогда

Рискну предположить, что первое впечатление мы произвели не самое лучшее.

Может, я, конечно, ошибаюсь. Может, Чад Дженсен получает удовольствие от тренировок, полных крови и кишок. Может, он из тех, кому нравится чувствовать себя на льду этаким повелителем мух и отделять мужчин от мальчишек.

Вот только глаза у него так горели, будто он готов был всех нас убить, так что, думаю, происходящее ему пришлось не по вкусу.

Теперь, пока мы торопливо ищем места в медиазале, выражение его лица становится все более непонятным, все более нетерпеливым. Дженсен дал нам на переодевание всего пять минут, так что ребята по-прежнему выглядят измученными и взъерошенными, заправляют футболки в брюки и безуспешно пытаются пригладить волосы.

В помещении в два раза больше парней, чем было на льду. Здесь уже собралась вторая тренировочная группа – до нашего прихода они с одним из помощников тренера смотрели запись какой-то игры. Все они настороженно наблюдают за входящими хоккеистами.

Три ряда кресел расположены напротив огромного экрана, занимающего главное место в комнате. Не буду врать: подобные штуки здесь намного круче, чем в Иствуде. Мало того что стулья мягкие, они еще и крутятся.

Тренер Дженсен стоит посреди комнаты, а трое помощников с каменными лицами подпирают стену у двери.

– Ну как, выпустили пар? – холодно спрашивает он. Никто не смеет сказать и слова в ответ.

Боковым зрением вижу, как Рэнд Хоули потирает челюсть. Шестерка Колсона отвесил ему неслабый удар. Тем не менее Хоули прекрасно известно, что нельзя идти на поводу у Трагера. Последние пару лет, играя против «Брайара», я познакомился со всеми в их команде. Знаю статистику большинства, знаю, кого стоит остерегаться. Трагер всегда был таким – за ним нужен глаз да глаз. У него репутация буйного громилы, и он как никто другой зарабатывает пенальти.

Впрочем, для меня он не главный конкурент. Этот титул принадлежит… украдкой высматриваю светловолосого третьекурсника в первом ряду.

Вот он. Кейс Колсон.

Серьезно, из всех парней в этой комнате беспокоиться мне надо только о нем. Он шикарный хоккеист и основной игрок «Брайара», а значит, явно окажется на первой линии.

На моей линии.

Ну, если, конечно, Дженсен не решит меня поиметь и поставить во вторую линию.

Не знаю даже, что хуже. Не играть в первой линии… или играть в той же, что и Колсон. От меня ждут, что я ни с того ни с сего начну доверять игроку «Брайара». Думают, он меня подстрахует, если что? Как бы не так.

– Уверены, что все хорошо? – уточняет тренер, поглядывая по сторонам. – Больше никто не хочет вытащить член и помериться размером? Ну, помахать и посмотреть, кто тут настоящий мужик, а кто нет?

Снова тишина.

Дженсен скрещивает руки на груди. Он высокий, представительный, с темными глазами и волосами с проседью, но по-прежнему широкоплечий и в отличной форме, учитывая, что ему, должно быть, за шестьдесят. Выглядит он на десять лет младше.

Этот человек однозначно лучший тренер в студенческом хоккее. Наверное, поэтому до сих пор так горько вспоминать, что, когда я захотел поступать в Брайар, он мне отказал.

Я отбивался от рекрутеров с десятого класса, даже от тех, кто представлял Брайар – колледж, куда я хотел поступать. А потом подкрался выпускной, и, когда пришла пора решать, Брайар мне стипендию не предложил. До сих пор помню то утро, когда я, проглотив гордость, позвонил и попросил связать меня с Дженсеном. Черт, я бы даже поехал из Финикса в Бостон, чтобы поговорить с ним лично, но по телефону он четко дал понять, что, «подумав хорошенько», решил, что я не подхожу для их программы.

Ну, ему же хуже, верно?

Мало того что я теперь здесь, так я еще и лучший игрок во всей комнате. Меня с первого раза выбрали в драфте, черт побери.

– Хорошо. Теперь, когда вы закончили мериться членами, дайте-ка я вам кое-что объясню. Еще раз не проя́вите уважение на моем катке во время тренировки – и никогда не будете представлять этот колледж в составе хоккейной команды.

Рэнд, у которого нет ни словесного фильтра, ни представления о том, как читать между строк, решает, что надо бы оправдаться.

– При всем уважении, тренер, – мрачно замечает он. – «Иствуд» это дерьмо не начинал. Это вина «Брайара».

– Вы и есть «Брайар»! – ворчит Дженсен. Мои сокомандники тут же затыкаются. – Вы никак не поймете, что играете теперь в одной команде. Нет больше «Иствуда». Вы все – члены мужской хоккейной команды «Брайар».

Кое-кто из парней принимается ерзать на своих местах: им явно неловко.

– Слушайте, ситуация не идеальная, ясно? Слияние произошло в последний момент. У вас было недостаточно времени, чтобы перевестись в другие колледжи или найти себе место в других программах. Вас поимели, – просто заключает он.

На мгновение его взгляд останавливается на мне, после чего он снова принимается оглядывать собравшихся.

– И я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы вы попали в другую команду, если не войдете в эту.

А вот это поразительно щедрое предложение. У Дженсена репутация бесчувственного сухаря, но, может, есть и другая сторона.

– Тем не менее, – грубым тоном продолжает он, – факт остается фактом: у меня тут почти шестьдесят парней, а в финальный состав войдет меньше половины. Цифры невеселые. Многие из вас в команду не попадут.

Воцарившаяся тишина оглушает. Слышать, как он вот так запросто об этом говорит, неприятно. Даже мне. Я совершенно уверен, что Дженсен не сможет выкинуть меня из команды, но на душе все-таки становится тревожно.

– Неделя будет спланирована следующим образом. Поскольку нас всех тут обломали, мы получили от Национальной студенческой ассоциации спорта разрешение провести недельный тренировочный лагерь и разобраться, что у нас с количеством игроков. К концу недели я опубликую итоговый список, а также список тех, кто стартует уже в первой игре. Потом мы с тренером Мараном и тренером Перетти сядем и разберемся окончательно, что там с линиями. Пока есть вопросы?

Ни одной поднятой руки.

– И все же я попрошу вас выдвинуть двух исполняющих обязанности капитанов на время тренировочного лагеря. Потом, когда мы определимся с составом, вы сможете либо переголосовать, либо остаться с теми, кого сегодня выберете.

Двух?

Поднимаю голову от удивления. Смотрю на Шейна Линдли, моего сокомандника и лучшего друга. Он тоже кажется заинтригованным, темные глаза сверкают. Формально «Иствуд» на момент слияния остался без капитана. Наш сбежал сразу после объявления и перевелся в Куиннипэк[8]. Он был явно не из тех, кто идет на дно вместе с кораблем. Команду Брайара сейчас возглавляет Дэвид Демейн из французской части Канады.

– Я считаю, ради духа командного единства оптимальным решением будет выбор двух капитанов. Я хочу, чтобы вы, ребята, выбрали по одному игроку из нынешнего состава «Брайара» и «Иствуда».

– Вы же вроде сказали, что мы одна команда, – саркастично бормочет кто-то на заднем ряду.

Вот только слух у тренера острее некуда.

– Так и есть, – рявкает он на ворчуна. – Но я не вчера родился и знаю: от того, что я говорю, слова мои правдой не становятся. Я вам не сраная фея-крестная, которая может взмахнуть палочкой, и все в жизни станет идеально, ясно? Думаю, лучше всего сократить этот разрыв за счет двух капитанов, по крайней мере на эту неделю. Пусть они работают сообща, чтобы всем напомнить, что мы одна команда…

– Я выдвигаю Колсона, – перебивает Трагер. Губа у него распухла, а тон обманчиво-равнодушный. Дженсен, недовольный тем, что его перебили, поджимает губы.

– Я выдвигаю Райдера, – кричит мой сокомандник Наззи, и я подавляю вздох.

Ясненько, начало не задалось.

Всем понятно, что тут происходит. Они выбрали на роль капитанов двух лучших игроков. Вот только не факт, что именно эти двое должны стать капитанами. Во-первых, мы оба – молодые спортсмены. Большинство старшекурсников в этой комнате, вероятно, заслужили звание куда больше.

А во-вторых, я не гожусь в чертовы капитаны. Они с ума сошли, что ли? Я не создан для лидерства, с моим-то характером. Я тут не для того, чтобы всех держать за ручку и рассказывать, как люблю их.

Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, черт побери.

Кейса Колсона этот фарс, судя по всему, раздражает не меньше моего. Вот только, посмотрев по сторонам, я вижу у всех на лицах сплошное упрямство. У моих товарищей по «Иствуду» глаза горят так, будто они собрались воевать, и некоторые решительно кивают головой. Игроки «Брайара» настроены аналогично.

Тренер видит в их лицах то же, что я. Отныне линия фронта проведена.

Он шумно выдыхает.

– Так, значит, вот как? Хотите Колсона и Райдера?

По комнате прокатывается хор согласия. Это заявление, самое настоящее. Каждая сторона хочет дать другой понять, что главный тут – их игрок, их суперзвезда.

– Гребаный ад, – едва слышно бормочу я.

Шейн хмыкает. С другой стороны от меня фыркает Беккетт Данн. Хотел бы я сказать, что мои лучшие друзья напоминают ангела и демона, – знаете, когда один вечно ведет себя как говнюк, а второй нашептывает, что надо быть добрее и сострадательнее к людям. Хотел бы я так сказать.

На деле оба – настоящие задницы, которых мои страдания только веселят.

– Райдер, тебя все устраивает? – Дженсен сверлит меня взглядом. Нет, меня все это совершенно не устраивает.

– Да, конечно, – вру я. – Все отлично.

– Колсон? – спрашивает Дженсен.

Кейс оглядывается на капитана прошлого сезона. Демейн коротко кивает.

– Ну, раз так хочет команда, – сдается Колсон.

– Хорошо, – Дженсен подходит к кафедре, берет блокнот и принимается что-то в нем царапать.

Помоги мне, Господи.

Впрочем, хоть мне и навязали титул, которого я совершенно не желал, одного отрицать не могу: зная, что Дженсен не попытается на сей раз от меня избавиться, я вздыхаю с облегчением.

– Ладно, теперь, раз все решено, давайте пробежимся еще по некоторым моментам, которые всем надо знать к началу тренировочного лагеря. Первое. Видели, что сейчас случилось в первой группе? Так вот, это, на хрен, неприемлемо. Слышали? – Дженсен пялится прямо на Джордана Трагера и Рэнда Хоули. Потом хмурится, потому что ни один не выказывает ни капли раскаяния. Одно только раздражение. – В этом университете драться не принято, – продолжает он. – В следующий раз ввяжетесь в потасовку на свой страх и риск.

После чего он поворачивается к доске и пишет всего два слова:

Никаких драк

– Второй, очень важный момент, так что, надеюсь, вы внимательно меня слушаете, засранцы. Я не собираюсь фильтровать ради вас свою речь. Если ваша тонкая душевная организация не выдерживает пару крепких словечек, в хоккее вам делать нечего.

Он снова принимается писать.

Идите на хрен

Шейн тихо давится от смеха.

– Третье. Каждый или почти каждый год у какого-нибудь тупицы появляется бредовая идея, что команде нужен питомец. Живой талисман – коза, или свинья, или еще какая богом забытая тварь с фермы. Я подобного больше не потерплю. Даже не начинайте – все просьбы будут отклоняться. В прошлом уже было печальное происшествие, и ни я, ни университет не желаем повторения. Мы двадцать лет жили без питомцев, так тому и быть на веки вечные. Понятно?

Когда никто не отвечает, он рявкает снова:

– Понятно?

– Да, сэр, – хором отвечаем мы.

Он поворачивается к доске.

Никаких питомцев. Никогда.

– Как думаешь, что за печальное происшествие? – шепчет Беккетт, наклонившись к самому моему уху.

Пожимаю плечами. Кто ж его знает.

– Может, это был цыпленок, и они его случайно съели, – принимается гадать Шейн. Бек белеет как полотно. – Жуть какая!

– Ладно, на этом все. – Дженсен хлопает в ладоши. – Первая группа, вы облажались, так что можете идти по домам. Увидимся завтра в девять утра. Вторая группа, встречаемся на льду через пятнадцать минут.

Комната оживает: все встают и начинают пробираться к выходу. Я не успеваю дойти до дверей, как слышу крик Дженсена:

– Райдер!

Оглядываюсь через плечо.

– Сэр?

– Задержись на минутку.

Беспокойно сглотнув, подхожу ближе.

– Что не так, тренер?

Мгновение он молчит, изучает меня. Это здорово нервирует, и стоять не ерзая в этот момент нелегко. Люди редко меня пугают, но в этом мужике есть что-то, и у меня от страха аж ладони потеют. Может, потому что я знаю, что он никогда не хотел меня видеть в этом колледже.

И до чего же это бесит.

– Назначение капитаном не станет проблемой? – спрашивает он наконец.

Я пожимаю плечами.

– Видимо, скоро узнаем.

– Сынок, я не такой ответ хочу услышать. Это не станет проблемой?

– Нет, сэр, – покорно отвечаю я. – Проблем не будет.

– Хорошо. Потому что мне не нужна война внутри команды. Ты должен взять дело в свои руки как лидер, понимаешь?

На секунду выдержка меня покидает.

– Кейсу вы то же самое скажете?

– Нет, потому что ему и говорить ничего не надо.

– А мне надо? Вы же меня даже не знаете.

Черт, да заткнись уже, – мысленно отчитываю я самого себя. Споры с новым тренером ни к чему хорошему не приведут.

– Я знаю, что командное единство не самая сильная твоя сторона. Знаю, что от природы ты не лидер. И мы оба знаем, что бывшие сокомандники выбрали тебя за твои технические навыки, а не за умение руководить, и их решение, скорее всего, приведет к катастрофе. Тем не менее не в моих привычках вмешиваться в дела команды, когда она выбирает капитана, и сейчас я вмешиваться тоже не намерен. Но я слежу за тобой, Райдер. Внимательно слежу.

Отчаянно хочется сжать кулаки, но я усилием воли прижимаю ладони к телу.

– Спасибо за предупреждение. Теперь я могу идти?

Он отрывисто кивает.

Я вылетаю в коридор и только там выдыхаю. До чего хреновая ситуация. Понятия не имею, как все в итоге сложится, но, судя по событиям сегодняшнего утра, ничего хорошего ждать не стоит.

Мне не сразу удается сориентироваться и понять, как выйти из здания. Хоккейный комплекс Брайара больше, чем в Иствуде, и некоторые коридоры напоминают лабиринт. В конце концов я выхожу в холл – похожее на пещеру пространство, где со стропил свисают флаги, а стены украшают вставленные в рамку джерси. Через стеклянную стену у выхода замечаю на улице своих друзей.