Чистая любовь

Она выводила меня из себя, когда щелкала жвачкой, когда вставляла язвительные замечания, когда ходила по винокурне с равнодушным видом. Но рядом с ней у меня учащался пульс, а руки зудели от желания провести пальцами по этим шелковистым платиновым прядям.

– Все прошло… нормально, – ответил я, решив, что более подходящего слова не найти. – В первый день она точно пришла недовольная, но, когда уходила, вела себя прилично. Она проходила инструктаж на неделе. Вчера я мельком с ней виделся, а сегодня взял с собой на первую экскурсию, – я пожал плечами. – Странно так. Кажется, что она не хочет работать на винокурне, но Мэллори Скутер не из тех, кто занимается нелюбимым делом. Потому я правда не могу понять, с чего она так внезапно решила начать карьеру в месте, которого избегала всю жизнь.

Джордан оторвался от своей опустевшей тарелки и положил руку на живот, сделав первый глоток воздуха с тех пор, как начал уминать еду.

– Сегодня по пути на матч я видел, как они с отцом рассматривали пустой магазин на Мэйн-стрит, – сказал он. – Интересно, чего они хотели?

– Это там раньше находился магазин платьев Риты? – спросил Ноа.

Джордан кивнул и потянулся к виски.

– Он самый. Они прохаживались с Трейси из фирмы по продаже недвижимости.

Я нахмурился.

– Бессмыслица какая-то. Зачем ей покупать магазин, если она только что устроилась на новую работу?

– Может, магазин покупает Патрик, а она просто составила ему компанию? – предположила мама.

– Не знаю. Она не производит на меня впечатления девушки, которая по своему желанию будет гулять с отцом, – задумчиво произнес я, водя пальцами по щетине на подбородке. – В любом случае, есть у меня предчувствие, что она доставит мне неприятности, но с ней-то я точно справлюсь.

Мама горько рассмеялась.

– О, у меня не просто предчувствие, что она доставит тебе неприятности. Вся эта семья просто… просто… – она покачала головой, поджав губы и покраснев.

Мама всегда была леди, и я знал, что она еле сдерживается, чтобы не наговорить всяких гадких слов в адрес Скутеров.

Джордан протянул руку и сжал ее запястье, и мама снова задышала. Она улыбнулась, похлопала его по руке и, не сказав больше ни слова, продолжила пить чай.

– Сожалею, что ты вынужден с ней работать, – сказал Ноа, попивая виски со льдом. – Я бы не смог работать со Скутерами. Меня из себя выводит, когда Патрик проходит по складу. Даже представить себе не могу, если бы мне пришлось натаскивать Малкольма.

Малкольм был младшим братом Мэллори и настоящей занозой для всей нашей семьи. Если большинство членов семьи Скутер еще как-то держались рядом с нами после смерти моего дедушки и Роберта Джея Скутера, проявляя вежливость и притворяясь, что мы ладим, то Малкольм упивался драмой. Ему нравилось наступать на больную мозоль, особенно Ноа.

Если он не сдерживался, то от разбитого носа его удерживало только одно глупое замечание.

– Соглашусь, – кисло сказала мама. Она вообще ни о ком плохо не отзывалась, Скутеры были исключением. – Если честно, я бы не расстроилась, если бы вы оба и ваш младший брат ушли с этой винокурни.

– Мам, мы не можем, – мягко сказал Ноа и сжал ее руку. – Папа помогал построить эту винокурню, этот бренд… черт, да весь город. Мы чтим его память, храня в истории компании имя Беккеров.

– Знаю, – ответила мама и печально нахмурилась. – Знаю. И знаю, что он наблюдает за вами с небес и очень гордится, – она похлопала Ноа по руке. – Я просто волнуюсь, вот и все.

– Таков уж удел матерей, – сказал Ноа.

– А мы тебе всегда повод подкинем, – добавил Джордан.

Мы засмеялись.

– Парни, спасибо, но волноваться не о чем. У меня все под контролем, – произнес я так, словно меня тоже волновало, что я вынужден находиться рядом с Мэллори Скутер. Я всю жизнь избегал ее, зная, что не могу увлечься девушкой, с которой нельзя связываться. А уж думать, что я могу попытать с ней счастья, и вовсе смешно. Я прекрасно понимал, что ни за что на свете у меня не будет и шанса… но если я буду вынужден проводить с ней время, узнаю получше девушку, которая всегда была для меня загадкой.

Могло быть и хуже.

Вот только было бы гораздо легче, если бы она не вела себя так грубо в понедельник, когда впервые вошла в мой кабинет. В глубине души мне хотелось, чтобы так все и оставалось: я бы ее раздражал, она бы меня бесила. Потому что, когда Мэллори спросила меня о книгах, о семье и обо мне, мне это понравилось.

И я тоже захотел побольше узнать о ней.

– Ладно, – сказала мама, разгладив салфетку, лежащую у нее на коленях, положила ее на стол и встала. – Думаю, пора потанцевать.

Ноа и Джордан улыбнулись, когда я встал, обошел стол и протянул маме руку.

– Думаю, ты права, мама. Окажешь мне честь?

Тепло улыбнувшись, она положила руку на мою ладонь, а Ноа подошел к старому проигрывателю, который папа купил еще до нашего рождения. На мгновение в комнате повисла тишина, а потом заиграли первые ноты песни Эрика Клэптона «Wonderful Tonight». Мама вздохнула, прикрыла на миг глаза, и мы принялись танцевать.

Меня еще на свете не было в тот вечер, когда мама танцевала с папой под эту песню. Она была в длинном свадебном платье кремового цвета, а папа – в голубых джинсах и белой рубашке. Но я видел видео, фотографии и знал, что улыбка, которая появляется на лице мамы всякий раз, когда я или кто-то из моих братьев танцует с ней, была точно такой же, как в тот вечер.

Они с папой танцевали каждый вечер на кухне, пока она готовила, или в гостиной после ужина. Не всегда под эту песню, хотя ее они любили больше остальных. После смерти отца мы с братьями решили сохранить эту традицию.

Не только ради нее, но и ради нас.

В первые месяцы после смерти отца все в нашей семье пошло на спад. Мама начала напиваться до бесчувствия, старшие братья ссорились из-за того, кто станет новым главой семьи, а мы с Майки с головой погрузились в то, что приносило нам большее утешение: я – в книги, он – в музыку. В первый и единственный раз в жизни я увидел, что наша семья распалась на части.

Но все вернулось на круги своя в тот вечер, когда после ужина я впервые пригласил маму потанцевать.

Минуло девять лет со дня смерти отца, почти десять, как его нет с нами, и все же я до сих пор ощущаю его присутствие в доме, словно он и вовсе не покидал нас.

Вот что значит потерять любимого человека. Любимые навсегда остаются рядом с нами. Мы не можем их потерять, они никогда и никуда не уходят, если мы решаем сохранить их в наших сердцах. И все же тайна его смерти преследовала каждого члена моей семьи. Прошло почти десять лет, а у нас до сих пор нет ответов на миллиард вопросов, которыми мы задаемся каждый вечер.

Отчасти я надеялся, что однажды мы найдем ответы.

Но был почти уверен, что этого не произойдет.

Потому я выкинул эти мысли из головы и сосредоточился на звучащей в доме музыке, развернув маму, а потом наклонив ее к полу. Но в глубине души я задавался вопросом, каково это – танцевать со своей женой под песню, которую мы считаем нашей, которая служила бы нам опорой и в горе, и в радости.

А потом, по неведомой мне причине, я задумался, а любит ли танцевать Мэллори Скутер.

Но эта мысль испарилась во время следующего же поворота.

Мэллори

Мое.

Всю свою жизнь я хотела смотреть на что-нибудь – на что угодно – и чувствовать, как это единственное, властное слово оказывается истиной.

В детстве я захотела собаку – и мы ее купили. Но она принадлежала не мне, а всем нам: моему брату, отцу, маме. У меня была отдельная комната, но ее тщательно обставила мама, не позволив мне проявить свою истинную натуру. На машине, которая появилась у меня, пять лет ездил мой отец, после чего передал мне. Даже в колледже я делила квартиру с тремя девушками, которых не знала, и это место вообще было чужим.

Сейчас, стоя посреди пустого торгового помещения, которое я собиралась переделать в художественную студию, я огляделась и попыталась прочувствовать его.

Мое.

Это место – мое.

Я должна была прочувствовать это, потому что на самом деле оно и было моим вместе с небольшой квартиркой наверху. Я была вольна делать с ним то, что захочу, и могла воплотить в жизнь свою мечту о собственной студии.

Я могла оглядеться и представить ее воочию.

Я увидела окна от пола до потолка, они пропускали солнечный свет и позволяли прохожим любоваться создаваемыми тут произведениями искусства. Я увидела заднюю комнату, которую переделаю в фотолабораторию, где будут медленно проявляться снимки. Увидела сцену для натурщиц, расставленные вокруг нее мольберты. Представила художников разных возрастов, которые смотрят на модель, а потом берутся за кисть. Я увидела мастер-классы для детей, увидела уроки для пар, увидела уроки эскизов для девушек, как они рисуют и пьют вино. Я представляла себе, как студенты посещают занятия со мной, оттачивают свое мастерство, становясь с годами сильнее и креативнее.

Вариантов, что могло бы произойти в этом пустом помещении, бесконечное множество.

И все же я не чувствовала, что оно мое.

Потому что за него приходилось платить.

На чеке было указано имя моего отца, который обеспечил меня этим объектом недвижимости. Только благодаря отцу у меня есть собственное жилье, а в будущем и бизнес.

И, чтобы сохранить это помещение, мне пришлось играть по отцовским правилам.

Каждый раз, когда эта мысль приходила мне в голову, я сжимала кулаки, раздувая ноздри, закрывала глаза и пыталась дышать так, чтобы кислород не обжигал легкие. Быть в долгу у отца – худшего я не могла и вообразить, но еще хуже – снова оказаться у него под каблуком, как это было до того, как мне исполнилось восемнадцать.

Но со мной случилось именно это.

Я продолжала оглядываться, пытаясь отыскать в себе ощущение, что это место принадлежит мне, когда в комнату ворвался мой лучший друг, держа бутылку шампанского.

– Я принес шампусик! – воскликнул Крис, вплывая в опустевший магазин с той же грацией, с какой появлялся везде.

На нем был бежевый свитер крупной вязки, подчеркнутый толстым клетчатым шарфом на шее и твидовым пиджаком, согревающим его на холодном зимнем ветру Теннесси. За все годы дружбы с Крисом я ни разу не видела его в джинсах, потому не удивилась, заметив на нем темно-синие брюки и сапоги из коричневой кожи. Его светлые волосы были разделены пробором слева и аккуратно уложены, а лицо чисто выбрито, что подчеркивало подбородок, который я называла подбородком Супермена. Его шоколадные глаза, как всегда, были теплыми и манящими, а щеки украшала россыпь веснушек.

Я приподняла бровь, посмотрев на бутылку у него в руках.

– Уверена, ты принес бутылку шампанского, чтобы отпраздновать покупку магазина, а вовсе не потому, что сегодня суббота, а бранч ты любишь сильнее, чем герои сериала «Друзья» любят кофе.

– Двух пташек одной бутылкой, – шкодливо улыбаясь, сказал Крис. – А теперь нам нужны два бокала и…

Крис резко остановился, увидев на моих руках комочек спутанного меха.

– Мэллори… черт возьми, что это такое?

Я с улыбкой посмотрела на существо, которое он окатил таким презрением, и почесала за ушком шерстяной комочек, который тут же тихонько заурчал у моей груди.

– Это Дали, – объяснила я, и, словно уже зная свое имя, он посмотрел на меня яркими зелеными глазами, а затем повернулся к Крису.

– Что еще за Дали?

Я закатила глаза.

– Это кот, глупенький. Вот, – сказала я и протянула ему Дали. – Можешь подержать. Он очень послушный.

– Зачем тебе кот? – отпрянув, спросил Крис и, смотря на пушистое создание, поднимал бровь все выше и выше. – И откуда у тебя вообще взялся кот?

– Подобрала на улице. Он забрел ко мне, когда вчера вечером я затаскивала вещи наверх. Я его покормила и разрешила переночевать, чтобы он не замерз на улице… ну разве не милашка? Этими маленькими усиками он напоминает мне Сальвадора Дали, – сказала я, проводя кончиками пальцев по шерсти вокруг рта котенка. – Подумала, что он, может, жил тут раньше.

Крис недоуменно смотрел на меня.

– Да, такое только ты могла придумать, Мэллори. Только ты.

Он обошел меня и встал с другой стороны, поглядывая на Дали так, словно на руках я держала дракона, а не очаровательную пушистую «черепаху».

– В любом случае, – сказал Крис, разматывая шарф и накинув его на плечи, – не могла бы ты положить мистера Дали и принести нам бокалы? Нам нужно отпраздновать!

Я вздохнула.

– Могу, но не уверена, что у меня есть настроение праздновать.

– С чего бы? Теперь у тебя есть художественная студия, Мэллори. Ты мечтала о ней со школы.

– Но она не моя, – напомнила я другу, поставив Дали на пол. Я погладила его, и котенок отошел, а потом запрыгнул на подоконник, чтобы понежиться в лучах солнца. – Она принадлежит моему отцу.

Крис отмахнулся от меня.

– Ерунда. Да, на чеке указано его имя, но на двери – твое. К тому же тебе нужно продать ему душу всего на пять лет в обмен на то, что всю оставшуюся жизнь будет приносить тебе удовольствие. – Он показал на меня бутылкой. – Я бы сказал, что сделка того стоит. А теперь быстро тащи бокалы, – Крис начал снимать с бутылки золотую обертку. – Мамочке нужно немного шампусика.

Я усмехнулась и взбежала по лестнице, которая вела в мою небольшую квартирку-студию, расположенную над магазином. Она была почти такой же пустой, как и сам магазин, за исключением моих картин, которые стояли у стены в ожидании, когда их повесят, новой кровати, за которую я выложила кругленькую сумму, и кучи хлама из комиссионки. Мама предлагала пройтись по магазинам, чтобы купить мебель и все самое необходимое, но я отказалась.

Я и так слишком им задолжала.

Зная, что ко мне заскочит лучший друг, в комиссионке я первым делом купила два бокала для шампанского. Я вытащила их из коробки, развернула обертку и ополоснула в раковине. Оглядела коробки, дожидающиеся распаковки, а потом опустила взгляд на единственную книгу в моем жилище.

Я замерла с улыбкой на губах, подумав о парне, который дал мне эту книгу. Я прочитала всего тридцать страниц, но уже могла уверенно заявить, что в Логане Беккере есть нечто большее, чем я представляла себе раньше.

Можно многое рассказать о человеке, прочитав его любимую книгу.

Так, надо не забыть почитать ее сегодня перед сном, чтобы в понедельник нашлась тема для беседы с моим новым ворчливым начальником.

– Как ты и просил, два бокала, – спустившись, объявила я и поставила их на складной столик, оставленный предыдущей владелицей. Это был единственный предмет мебели в магазине, за исключением металлического складного стула.

Крис откупорил бутылку шампанского, и мы улыбнулись, услышав знакомый звук. Сперва он налил мне, затем – себе, а потом поставил бутылку на стол и поднял бокал.

– За мою потрясающую, трудолюбивую, чертовски талантливую лучшую подругу и за то, что ее мечта стала реальностью, – сказал Крис. – Пусть эта студия будет всем, о чем ты мечтала, и даже больше.

Я приложила к груди ладошку.

– Ну какой же ты милый. Но нет, я не разрешаю устраивать торжественное открытие.

Крис уже собирался отпить шампанского, но вдруг замер, надув губы.

– Ой, да брось! Ну пожалуйста? Ты же должна как-то разнести эту весть. Просто разреши мне закатить супер-пупер грандиозную вечеринку с фейерверками и выпивкой в честь открытия, а потом, клянусь, я больше никогда не попрошу проводить мероприятия. Оставлю тебя в покое вместе с твоей скучной, унылой студией.

Я хихикнула, закатив глаза, и чокнулась с ним бокалом.

– Ладно, только никаких фейерверков и музыки в стиле техно.

– Ну и зря, – пожав плечами, бросил Крис, сделал глоток и, повертев бокал, оглядел студию во всей ее неприкрытой славе. – Значит, пять дней в неделю будешь работать на винокурне, а вечера и выходные проводить здесь. Такую сделку ты заключила со старым добрым Патриком Скутером, я прав?

– Угу, – резко вырвалось у меня. – Строго говоря, семьдесят процентов своей жизни я буду тонуть в ненависти к себе, а в остальные тридцать заниматься любимым делом.

– В жизни главное – соблюдать баланс, – задорно усмехнувшись, ответил Крис. Он прислонился бедром к складному столику и посмотрел на меня поверх бокала, после чего снова отпил. – Как прошла первая неделя на блистательной винокурне «Скутер Виски»?

– Противно. Мне выдали дурацкую форму, а еще два дня проводили инструктаж, чего я вообще в толк не возьму. Зачем, если они знают, кто я такая? – я вздохнула. – О, и ни за что не угадаешь, кто меня обучает.

– Логан Беккер.

Я открыла было рот, чтобы поделиться с Крисом, но тут же его захлопнула.

– Да откуда тебе все известно?

Крис приподнял бровь.

– Это Стратфорд, милая. В этом городе всегда все про всех знают. Логан уже два года ведущий экскурсовод. Безусловно, он тебя и обучает.

– Хм, – задумчиво произнесла я. – Ну, тогда можешь представить, как это неловко.

– О, ты про то, что когда-то ваши семьи были лучшими друзьями, а теперь ненавидят друг друга?

– Не будь таким милым.

– Это невозможно, – подмигнув, сказал он. – Но, честно, ведь все не так уж плохо. Где вы и где драма ваших родителей? Логан Беккер всегда казался мне самым здравомыслящим из братьев. Он постоянно пытается предотвратить их драки.

– Но он никогда от них и не уклонялся.

– Твоя взяла, – Крис отпил шампанского. – Он вел себя по-свински?

Я задумалась над этим вопросом, не зная, как ответить. Логан был грубоват, особенно когда спросил, зачем я вообще сюда пришла. Но не могу винить его за этот вопрос, вспоминая, как оделась в первый рабочий день и что вела себя как пуп земли.

– Нет, – наконец ответила я и сделала глоток. – Он явно не хотел моего присутствия, но, думаю, это из-за того, кто я такая, и из-за скорого увольнения дяди, потому что Логан много лет засматривался на ту должность.

– Думаешь, они назначат менеджером тебя, а не его? – Крис покачал головой. – Неправильно это как-то. Ты же только начала там работать.

– Не знаю, – искренне ответила я. – Папа ничего мне не говорил, но…

Мы замолчали, потому что не было необходимости произносить вслух, что мой отец известен своей нечестной игрой. Он знал, чего хочет, и ни перед чем не останавливался, чтобы заполучить желаемое.

Если отец планировал сделать меня менеджером, то неважно, знаю я об этом или нет – это все равно произойдет.

– Логан Беккер, – задумчиво произнес Крис. – Боже, в старших классах я восхищался им. Он всегда был таким угрюмым, немного… в ботанском стиле. Например, читал в углу и был таким загадочным и все такое, – он вздохнул. – У читающих парней есть свой особый шарм.

Я усмехнулась.

– Что? – сказал Крис, скрестив руки. В той, что лежала сверху, он держал бокал, как оберег. – Можно подумать, ты не замечаешь, какой сексуальный этот южанин.

Я пожала плечами, отошла от стола, к которому прислонялась, и начала расхаживать по комнате.

– Ну да, есть на что взглянуть.

– Чушь собачья!

– Ладно, – хмыкнула я. – Да, он сексуальный. Но он Логан Беккер. У этого парня девчонок было больше, чем у меня кед, а это уже о чем-то да говорит. Да он вообще не в моем вкусе, как и я не в его. Мы учились в одном классе и произнесли друг другу не более двух слов.

На лице лучшего друга появилась веселая ухмылка, и он сделал глоток.

– Я ни слова не сказал о том, чтобы ты начала с ним встречаться, Мэллори… но, видимо, ты сама не раз прокручивала в голове эту мысль.

Он приподнял бровь, а я замерла с открытым ртом, как гуппи.

Я закатила глаза, пытаясь выкрутиться.

– Я просто хотела все прояснить.

– Угу. Знаешь, это было бы просто идеально, – он выдохнул. – Боже, вы были бы современными Ромео и Джульеттой! О, умоляю, давай ты так и сделаешь? Захомутай Ромео, Мэллори. Это было бы так весело!

– Ты же понимаешь, что в этой пьесе нет ничего романтичного, а в конце Ромео и Джульетта умирают?

Он отмахнулся от меня точно так же, как и в первый раз.

– Ерунда.

– Логан Беккер никогда не будет моим Ромео, – решительно заявила я. – Теперь мы можем вернуться к вопросу о том, как, черт возьми, мне пережить сделку, которую я заключила с дьяволом, то есть со своим отцом?

Крис ухмыльнулся, выпрямился и заключил меня в крепкие объятия, уткнувшись подбородком в макушку и не выпуская бокал из рук.

– О, моя дорогая, не думай об этом, ладно? Тебя это только тревожит. Ты ненавидишь чувство, что тобой манипулируют или управляют, а сейчас происходит именно это. Человек, от которого ты хотела перестать зависеть, – тот же человек, от которого тебе, похоже, никак не убежать.

Я вздохнула.

– Но дело не в этом, – продолжил Крис. – Ты крутая бизнес-леди и заключила коммерческую сделку. Пять лет пожертвуешь свободой, а потом? – он отстранился, ободряюще улыбнувшись. – А потом ты окажешься на воле, а это место и правда станет твоим.

Я проглотила подступивший к горлу ком и огляделась, чувствуя, как эмоции рвутся из меня. Я не была склонна к сантиментам, но, стоя перед чистым холстом, который рисовала в воображении с раннего детства, не смогла сдержать слез.

– Потому для начала покажи свою униформу, чтобы мы сделали ее посимпатичнее. А если хорошо выглядишь, то и чувствуешь себя так же, – сказал Крис, выпустив меня из объятий и допив шампанское. Он снова налил до краев, а потом развернулся и оглядел пустое помещение с жизнеутверждающей улыбкой и вместе с тем с неуверенностью. – А потом давай разберем бардак.

Глава 4. Логан

Обычно в понедельник утром я радовался возвращению на работу. Безусловно, я буду с нетерпением ждать выходных, как и все остальные, но чаще всего я не заморачивался из-за рабочего дня. И не жаловался, даже когда был еще новичком, и по выходным мне приходилось проводить экскурсии. Я всегда был рад поделиться историей винокурни и находился в своей стихии.

Но сегодня был необычный понедельник.

Сегодня Мэллори будет следовать за мной по пятам, а это значит, что я проведу с ней целый день. И хотя я все выходные прикидывался, будто это меня не парит, делал вид, что она очередной новенький гид и все шло своим чередом, беспокойство, которое я ощущал в понедельник утром, подсказывало, что все это полная туфта.

И все же я постарался взять себя в руки, снова открыв план ее стажировки и сделав пометки о важных аспектах, которые хотел осветить. Так уж у меня было заведено – я привык уходить с головой в то, что могу контролировать, и избегать того, что не мог.

Я не мог контролировать тот факт, что должен ненавидеть Мэллори Скутер, но, наоборот, был заинтригован ее личностью.

Не мог контролировать тот факт, что мне пришлось обучать ее, хотя она не желала тут работать.

И не мог контролировать тот факт, что она, скорее всего, устроилась на винокурню, чтобы отобрать у меня должность, ради которой я надрывался много лет… но меня это убивало.

Однако я точно мог хорошо ее обучить, показать наглядно, что это я достоин работы руководителя, которому суждено возглавить команду гидов, а не она. Не так уж это и сложно, но мне нужно приложить все имеющиеся у меня силы.

Если они отдадут должность ей, хочу, чтобы все в этой компании знали, что они приняли неверное решение, – в том числе и те, кто его принимал.

Я продолжал делать пометки на полях, когда в дверь постучали. Я поднял взгляд и увидел Мэллори, которая, скрестив руки и прислонившись к дверному косяку, с довольной ухмылкой смотрела на стопку моих маркеров.

– Утро доброе, – сказала она. – Вижу, ты уже распределяешь день по цветам.

– А я вижу, что ты завела привычку опаздывать, – глянув на часы, парировал я. Она должна была появиться в моем кабинете в восемь, а сейчас уже было двадцать две минуты девятого. – Присаживайся, я как раз заканчиваю, и мы обсудим план на день.

– Не терпится узнать, – буркнула Мэллори, и, только когда она опустила руки и подошла к креслу, стоящему напротив меня, я понял, во что она одета.

У меня глаза полезли на лоб, и я осознал, что нет смысла скрывать свою реакцию. Рубашка-поло, которую носили гиды, обнажала ее подтянутый живот, потому что она обкромсала ткань ножницами, превратив его в кроп-топ. Когда она села, под ярким светом блеснуло колечко у нее в пупке. Мэллори закинула правую ногу на левую и окинула взглядом мой кабинет, словно все было в порядке вещей. Еще она обрезала и рукава, отчего они слегка закатались, оголяя ее подтянутые руки. Левый бицепс покрывали татуировки, а на правом предплечье была сделана надпись черным цветом. Из-под топа выглядывал кончик чего-то, что тянулось вдоль ребер и спускалось к пупку.

Перья, понял я.