Синефилия

– А ты попробовал с академией обговорить? Вдруг они какой-нибудь сколаршип[23] дадут на первое время?

– Да какой сколаршип? Больно я им нужен! У них этих «молодых талантов» жопой жуй! Еще заливает, что без него я был бы никем. Так он сам не дает мне возможность кем-то стать. Я-то не против… Сука, блин… Слушай, есть покурить?

– Так тренер запрещает…

– Какой на фиг тренер? Нет больше тренера! В жопу этот футбол! Мне экономику учить надо! – На слове «надо» его голос сорвался.

И вдруг он заплакал. Плакал он как-то неуклюже, словно разучился. Вытирал слезы рукавом, хотя на столе была салфетница.

В столовую вошел Крис в окружении малознакомых ребят. Денис мгновенно успокоился и за долю секунды принял обычный беззаботный вид.

– What’s up, Chris? Came to get fucked one more time?[24] – спросил он с издевкой.

Крис рассказал, что был у профессора Тоунер, сказал ей, что «просил» у меня деньги, потому что решил, будто я их украл. Якобы я последний человек, который был в его комнате до пропажи. И что потом он нашел деньги в другом месте и извинился предо мной.

– You tell her same shit[25], – сказал он и вместе со своей компашкой пошел дальше.

– А знаешь, он не такой остолоп, каким кажется на первый взгляд, – заметил Денис.

– Возможно, его кто-то надоумил. Хотя бы перестал клянчить бабки. И на том спасибо!

Мы отправились в курилку. Денис продолжал ругать отца. После долгих уговоров ему удалось стрельнуть у меня сигарету. Я дал при условии, что это будет первая и последняя сигарета, которую он у меня взял. Так и случилось, далее он покупал сигареты самостоятельно.

Денис курил неумело, почти не затягиваясь. А если и вдыхал дым, то начинался приступ дикого кашля, остановить который могли только глоток воды и плевки на пол.

– Ну и дрянь. Как вы можете этим дышать?

– Привычка, – ответил я.

– А давай гульнем! – вдруг сказал он. – Пойдем в паб, возьмем пивка или чего покрепче. Отметим мой фэйл.

– Слушай, какой фэйл? Все еще впереди…

– Давай, пошли. – Денис дернул меня за рукав.

Мы отправились в White Horse. Воняло мочой и пивом. В тот вечер в пабе проходил паб-квиз, собрались местные. Детишки бегали по бару со стаканами апельсинового сока и проливали содержимое на пол. Папы пили запотевшие пинты и выкрикивали неправильные ответы, их жены орали на детей и двулично улыбались соседним столикам. Денис взял пиво, и мы сели у окна, за которым наступал вечер.

– Завтра к первому… – начал я.

– Насрать, – прервал Денис. – Не можешь с другом побыть в трудную минуту?

– Не, почему? Могу…

– Вот и славно.

Денис сильно напился. До общежития всего двадцать минут пешком, но чтобы туда добраться, пришлось вызвать кеб. В такси Дениса вырвало. Разъяренный водитель высадил нас в начале улицы, вдоль которой росли аккуратно подстриженные кустарники. Денис пошатнулся, упал на один из них и попросил оставить его там.

– Как хорошо, господи…

От его кофты, мокрой от блевотины и разлитого пива, смердело так, что я невольно заткнул нос. Мимо проходили «голубки». Я попросил Колина помочь донести Дениса до общежития. Он сначала посмотрел на Эмму, а затем кивнул в знак согласия. По дороге Колина тоже стало подташнивать. Он рванул к кустам, громко кашляя и поминая господа всуе. Помогать пришлось Эмме. Она достала из сумки влажную салфетку и протерла Денису лицо.

Охранник, смотревший на айпэде сериал, не обратил на нас никакого внимания. Кое-как мы дотащили Дениса до кровати. Его соседа в комнате не оказалось. Эмма где-то раздобыла бутылку газировки. Колин, как обычно, принялся расспрашивать, что произошло.

– Shut up, Colin![26] – не выдержала Эмма.

Я пошел в курилку. Не помню, сколько времени просидел там, но в какой-то момент пришел охранник и сказал, что студентам запрещено покидать комнаты после одиннадцати вечера. Собрался было уходить, но охранник остановил меня и спросил, не найдется ли сигареты.

– No, – отрезал я и пошел спать.

Глава 2

I

Я сидел за последней партой. Передо мной, положив голову на стол, спал Денис, от которого разило перегаром на всю аудиторию. Когда он только вошел, я первым делом обратил внимание на его покрасневшие глаза.

– Хапнул на похмелье, – объяснил он.

Последние два месяца он тусовался с Маркусом, своим соседом по комнате. Маркус родился на Марбеле. Как и Денис, болел за «Реал Мадрид», был защитником FC White Horse и с утра до ночи играл в «фифу».

– The kids must be crazy. Imagine being a video game character at your twenties[27], – говорил он.

В их комнате рос небольшой кустик конопли. Когда Денис в очередной раз попытался уговорить отца заплатить за академию и вновь получил отказ, Маркус поделился с ним косяком. С тех пор они проводили дни за приставкой, прерываясь только на то, чтобы покурить в туалете с включенной вытяжкой.

Денис перестал посещать занятия. Первые недели о нем спрашивал лишь профессор Вудли, да и тот вскоре позабыл. Денис бросил футбол. Тренеру соврал, что усердно готовится к экзаменам. По выходным его можно было встретить в пабе или в единственном на весь Веллингтон ночном клубе. Там он напивался до умопомрачения и влезал в драки с арабами, персами и пакистанцами.

Отец Дениса родился в Сальске, в девяностые переехал в Ростов и женился. Когда Денису исполнилось четырнадцать, семья перебралась в Краснодар строить новый бизнес. Отец открыл сеть автосалонов, и уже в семнадцать Денис разъезжал по городу на «Порше».

– Права выбили у знакомого гаишника, – рассказал он.

Денис плохо учился, родителей часто вызывали в школу из-за бесконечных драк и прогулов. Школе Денис предпочитал видеоигры и езду на высоких скоростях. У отца имелись связи среди местных ментов, и Денису многое сходило с рук. До Англии он никогда не употреблял наркотики, предпочитал вместо этого потеть на футбольном поле.

Как-то ночью Денис, как обычно, жал газ в пол и игнорировал гаишников с их радарами. Редкие фары проезжавших мимо автомобилей еле освещали трассу, вдоль которой росли столбы дорожных знаков и плакатов с социальной рекламой. На один из таких плакатов и засмотрелся Денис, когда протаранил джип местного священника.

– Чудом уцелел!

– Слушай, джип все-таки. И он, наверное, пристегнут был.

– Да я про себя! А поп этот руку сломал и сотрясение мозга получил… Но жить будет. И живет, я слышал, неплохо.

Чтобы как-то замять эту историю, отец отдал сына в первую попавшуюся британскую школу. Веллингтон выбрали случайно, школу посоветовали в агентстве по образованию за рубежом. Отца Дениса привлекли «регулярные занятия спортом, поощрение творчества и самое главное – 90 % учеников поступают в престижнейшие вузы Великобритании».

– Без понятия, на что пахан рассчитывал. Что я вдруг академиком стану? У меня даже репетитора никогда не было.

Языка Денис почти не знал, первое время ему приходилось посещать дополнительные занятия. Поначалу он разговаривал только со мной, но из-за врожденной общительности быстро завел кучу новых приятелей и был знаком со всеми учениками Wellington School.

Колин зажал нос и чихнул, его губы издали тарахтящий звук. Мы хором засмеялись. Хихиканья и улюлюканья не прекращались минут десять. Но в смехе этом ощущалась нервозность: все переживали по поводу экзамена.

Все, кроме Дениса. Когда смех затих, он демонстративно встал со своего места, положил пустые листы на стол экзаменаторше и пообещал, что попробует пересдать в следующем году. Экзаменаторша вежливо намекнула, что ей в общем-то плевать, сдаст Денис или нет, и попросила его бесшумно покинуть аудиторию. Следом выбежал Маркус. Вечером я застал их за приставкой. О том, как прошел экзамен, они даже не поинтересовались.

II

– Ты день рождения праздновать собираешься? – спросил Денис.

– Экзамены же.

– Ой, да ладно! Посидим где-нибудь, выпьем.

– Денис, ты же вчера тусил!

– Да, но вчера я тусил без повода. А сейчас повод есть! – посмеялся он. – Зови гостей, устроим пати. Тебе уже восемнадцать, черт бы тебя побрал!

Денис забронировал стол в White Horse, куда входил уже как ковбой в салун на Диком Западе. Он пригласил на мой день рождения себя, Маркуса, Колина с Эммой и еще двух ребят из футбольной команды, Тома и Тайлера. Эмма привела Джинни. У Джинни были сиреневые волосы, и она постоянно одевалась в мерч любимых рок-групп: AC/DC, Led Zeppelin, Scorpions – то, что Денис называл «батькиным говнороком».

– Hip-hop is about today. Any new Kendrick album is much more topical than the grandads you listen to, Jeenny, – сказал Маркус. – Tell’em, Tom!

– Don’t be rude, Marcus[28], – хором сказали Колин, Эмма и Джинни.

Пока ребята спорили, я засмотрелся на пару старичков, танцевавших медляк в центре зала. Дедуля оделся в потрепанный твидовый пиджак, женщина привязала к руке воздушный шарик в форме числа 35. Вокруг бесновались дети, их внуки.

– They’re cute, aren’t they?[29] – Эмма тоже разглядывала танцующих старичков.

– Сейчас будет бомба! – сказал Денис, простоявший десять минут в очереди за барной стойкой. Он расположил на столе шесть стаканов с зеленоватой жидкостью. Затем достал из-за пазухи две чайные ложки и отсыпал в них сахарный песок.

– Что это?

– Абсент. Повторяй за мной.

Денис зачерпнул содержимое ложкой и поджег. Напиток тлел около секунды, после чего Денис потушил ложку, слизал с нее сахар и залпом опрокинул оставшийся в стакане абсент. Потом Денис поджег и сам стакан, потушил, приложил ко рту и вдохнул образовавшийся пар. Он уронил стакан на стол и прокашлялся.

– Ух! Три таких – и ты готов!

Я повторил за Денисом.

Тем временем за столом разразился спор о правах женщин. Джинни и Эмма ругали консерваторов. Колин, отец которого служил приходским священником в местечке Салфорд к западу от Манчестера, защищал любимую партию своей семьи.

– What have Tories done to women in this country? They keep making them prime ministers![30] – говорил он.

Маркус нашел фразу остроумной. Он предложил тост. Гости нехотя чокнулись. Джинни вновь принялась проповедовать феминизм. Она загуглила статистику, согласно которой при тори женщины стали занимать меньше государственных постов и управленческих должностей в крупных компаниях. Джинни связала это с распространением правого популизма и принялась ругать Трампа и Брекзит. В те дни в Англии все что угодно могли связать с Брекзитом.

– How did you vote? – спросил Маркуc.

– I didn’t, – ответила Джинни.

– Neither did I, – сказала Эмма.

– You can’t judge people’s choice if you didn’t vote, – сказал Маркус. Колин поддакивал.

– We were seventeen, you stupid morons![31] – ответили девушки.

Мы с Денисом прикончили второй стакан. Стены паба, обвешанные фотографиями лошадей и жокеев, поскакали из стороны в сторону. Пол затрясся, какое-то время я простоял на одной ноге, тяжело дыша и растопырив руки.

– Look at Steadfast! – заржал Колин.

– You right, lad?[32] – спросил дедушка в твидовом пиджаке.

Денис и Маркус схватили меня за локти и повели в уборную.

– Ты, главное, не паникуй, – сказал Денис.

Я разглядывал возникавшие передо мной лица и испытывал какое-то необыкновенное безразличие, какое, наверно, бывает у игроков в русскую рулетку. Денис промыл мне лицо. Маркус посоветовал проблеваться. Забежавший в тесную уборную Колин стал спрашивать, чем он может помочь. Бугай в футболке английской сборной занял второй из трех писсуаров. Он воодушевленно мочился, должно быть, терпел с самого утра. Бугай ушел только после того, как услышал поросячий визг и кашель из моей кабинки.

– Братишка, сколько начосов ты сегодня сожрал? – Денис держал меня за волосы.

Придя в себя, я вернулся за стол. Эмма и Джинни уговаривали меня пойти на собрание анонимных алкоголиков. Джинни рассказала о дальнем родственнике, который нажрался, поджег соседский сарай и до сих пор мотает срок. Я обещал Джинни никогда не подходить к сараям ближе, чем на сто шагов. Когда я бываю пьян, мне двигаться неохота, не то чтобы что-то поджигать.

– Извини… Больше не пей, – Денис обладал поразительной способностью всегда делать вид, что всё под контролем. Закручивая косяк под столом, он выглядел настолько беззаботно, насколько позволяли следы блевотины на его кедах.

– Слушай, я там это…

– Да забей. На крайняк отдам в химчистку.

Маркус в подробностях рассказал о случившемся в туалете Тому и Тайлеру, которые в ответ захохотали, поглядывая в мою сторону. Но вскоре все об этом забыли, потому что в пабе разгорелась драка.

Денис и Маркус вышли во двор раскурить косяк. К ним пристала компашка рэднеков. Одетые в умбро и адики, они напоминали гопников из сериалов про английскую глубинку. Самый лысый и самый синий упрашивал Маркуса угостить их травкой. Маркус протянул было им джойнт, но Денис его остановил.

– What the fuck, mate? – спросил лысый.

Рэднеки окружили ребят и принялись вразнобой выкрикивать оскорбления. Один из гопников выбил косяк из рук Маркуса. Другой, опередив Дениса, схватил джойнт и отбежал в сторону. Маркус хотел за ним помчаться, но лысый его остановил. Тогда Денис дал лысому по роже.

Со стороны драка напоминала сцену из мультиков про Багза Банни: из столпа пыли время от времени показывалась чья-то рука или нога. Я наблюдал потасовку из окна, всеми силами стараясь игнорировать комментарии Колина. Том и Тайлер выбежали помогать. Я тоже решил вмешаться, несмотря на два стакана абсента и патологическую неспособность сжимать руки в кулак.

Улица окрасилась в красно-синие цвета, завыли сирены, заорала рация – приехала полиция. Из белого хэтчбека выбрались мускулистые офицеры Скотленд-Ярда. Одна из полицейских – темнокожая женщина – быстро и уверенно зашагала в нашу сторону. Что-то в ней заставляло повиноваться, и когда она приказала «не двигаться», мы тут же отпрыгнули от рэднеков.

Гопники разбежались. Копы потребовали встать лицом к стене и не делать резких движений. Они принялись нас обыскивать. Внимательно осмотрели пачку сигарет, которую нашли в моем заднем кармане. У Маркуса обнаружили табак, бумагу и фильтры – ничего запрещенного. У Тома и Тайлера в карманах нашлись билеты на поезд до Лондона. Когда копы принялись обыскивать Дениса, он стал качать права. Он говорил, что ловить в первую очередь надо рэднеков, а не «иностранных студентов», и что «не вывернет карманы, пока ему не предоставят адвоката». Тогда копы повалили его на асфальт, сложили руки за спину и нацепили на Дениса наручники. Женщина посадила его на заднее сиденье.

Копы записали наши адреса. Маркус назвался туристом и дал испанский адрес. Колин, едва заслышав сирены, схватил Эмму за руки и сбежал. Джинни копы попросту не заметили: она стояла возле дверей паба, на ее лице читалась трогательная взволнованность, и в эту минуту она мне очень нравилась.

Денис дергал локтями и продолжал требовать адвоката, но полицейские не обращали на него никакого внимания. Он прижал лоб к окну, фонари светили ему прямо в лицо, и я заметил свежий синяк под его правым глазом.

Маркус был уверен, что все закончится депортацией Дениса. Всю жизнь Денис попадал в бессмысленные авантюры вроде этой. Но вместо того чтобы как-то из них выкарабкиваться, он предпочитал от них убегать и делать вид, что «начинает новую жизнь». Он даже не подозревал, что жизнь одна и что она уже идет.

III

Когда в запотевшее от перегара окно постучалась белка, я проснулся. Сосед по комнате сидел на кровати и натягивал носки.

– You smell like shit, – сказал он.

– Just like your soсks[33].

Мы заселились в один день. Сосед был родом из китайской провинции с непроизносимым названием. Об этом и о том, как его зовут, он рассказал в день знакомства. Я не запомнил ни первого, ни второго. Мы почти не разговаривали.

В комнате стоял неаппетитный запах лапши быстрого приготовления. Из коридора доносились шаги студентов, торопившихся на занятия. Я схватил с тумбочки телефон – батарейка села. Спросил у соседа, который час.

– 09:40.

– Блядь! – я вскочил с кровати и бросился одеваться. Только в коридоре обнаружил, что надел футболку наизнанку. Натолкнулся на хаус пэрэнта, которая стучалась в двери проспавших студентов. Она спросила, почему я до сих пор не на экзамене. Я с ходу выдумал какое-то дурацкое оправдание и побежал в кампус.

У главного входа валялась разлитая чашка кофе, образовавшееся месиво было закидано сигаретными окурками. Наступив на это маленькое болотце, я вбежал в здание школы и помчался в аудиторию. Чернокожий охранник что-то прокричал вслед, но я не стал слушать. Постучавшись, я вошел в экзаменационный зал. Моя тяжелая отдышка нарушила мертвую тишину, царившую в аудитории. Экзаменатором в тот день был профессор Вудли. Он проводил меня до парты и вручил билет. «США начала XX века в творчестве Теодора Драйзера» – худшее, что может случиться с похмелья.

– Good luck[34], – сказал профессор и вернулся на свое место в конце аудитории.

Я облокотился на парту и уставился в окно. Охранник стучал шваброй по луже с окурками и ею же прогонял подходивших слишком близко к месиву школьников. Изредка с улицы доносился рокот проезжавших автомобилей. На ближайшей к кампусу улице меняли асфальт. Писать не хотелось.

– You have one hour left![35]

Денис объявился ближе к вечеру. Он провел бессонную ночь в участке и выглядел так, словно его обвесили кирпичами и заставили бегать марафон. Войдя в мою комнату, он рухнул на кровать и закрыл лицо ладонью.

– Это пиздец!.. – сказал он, когда я спросил, что случилось. – Надо ехать!

– Объясни, что произошло.

– Дай комп.

Он принялся стучать по клавиатуре, словно обезумевший. Он достал из-за пазухи загранпаспорт и стал вводить данные. Я взглянул на монитор: Денис покупал билеты в Краснодар.

– Почему ты уезжаешь? Что случилось?

– С-сука!

– Что?

– Батя бонусы истратил… похер, мамкиной кредиткой заплачу.

Денис взял билет на утренний рейс.

– Есть попить? – спросил он и, не дожидаясь ответа, схватил со стола открытую бутылку колы, из которой уже давно улетучился газ.

– Ты собираешься рассказать, что произошло?

Денис прикончил бутылку и смачно рыгнул. В этот момент я обрадовался, что в комнате не оказалось соседа, который всегда смотрел на Дениса с легким прищуром. Однажды он и вовсе прямо сказал, что визиты Дениса ему неприятны: «Какого хрена? Он лапает все подряд и не дает учиться!»

– Это пиздец, – повторил Денис.

– Да понял я! Ты можешь объяснить?

Я с трудом мог представить, что именно в системе ценностей Дениса является «пиздецом». Если полиция сообщит о случившемся школе, то Дениса могут отчислить. Но ему было бы на это глубоко наплевать: занятия он давно не посещал, да и учиться нам оставалось всего неделю. На худой конец ему могли впаять какой-то баснословный штраф, но зачем покупать билет?

– У меня был стаф, – признался Денис. – Они взвесили: больше шести грамм.

– На фига тебе столько? И что теперь будет?

– Ну, они отпустили пока… но будет суд. Повестка придет в кампус… Ты куришь в комнате?

– Нет, не курю, – я протянул Денису электронку. – Тебя могут посадить?

– Да, – Денис выдул два колечка. – Боже храни королеву и презумпцию невиновности! Идиоты даже не додумались вручить подписку о невыезде.

Вошел сосед. Он окинул Дениса неприветливым взглядом и тяжелым шагом поплелся к письменному столу.

– How was the exam? – спросил Денис нарочито дружелюбным тоном.

– Passed, I guess[36], – сосед надел гигантские наушники. На мониторе загорелась надпись: «Dota 2».

– Ты так и не объяснил, откуда у тебя шесть грамм.

– Ах, да… – Денис нервно захихикал. – В общем, мы с Маркусом это… продать хотели. У него же урожай добротный. Не все нам скуривать, верно? Я нашел людей и забил встречу. Сначала мы этих гопарей за них приняли, а потом… ну ты помнишь.

С каждым днем я узнавал его все лучше и лучше. И такие истории были в его духе. Он смотрел на жизнь, как уличный художник смотрит на голую стену: ему всегда хотелось рискнуть, чтобы «получилось красиво». В Краснодаре он жил жизнью провинциального мажора, в Веллингтоне хотел вкусить английской хулиганской эстетики «прям как в фильмах Гая Ричи». Стремление к красоте проявлялось и в его манере играть в футбол: он постоянно финтил и выпендривался перед другими игроками…

Последнюю ночь в Веллингтоне Денис захотел провести «отвязно».

– Кто знает, когда еще сюда вернусь? – сказал он. Они с Маркусом собрались в клуб. – Надеюсь, в этот раз нормальные телки будут!

Денис предложил присоединиться, но я отказался. Сказал, что после дня рождения чувствую себя паршиво и хочу остаться дома вздремнуть.

– Ну как знаешь. Надумаешь – звони. Я спать не собираюсь, – сказал Денис. – Утром зайду попрощаться.

Я лежал на кровати и разглядывал комнату. Уличный фонарь светил сквозь занавески, которые рисовали на стенах причудливые тенистые узоры. Они напоминали каракули, которые я делал на полях во время уроков. Я не особо парился о так называемом будущем. Был уверен, что поступлю в университет. В конце концов, чем я хуже остальных? Неуверенность была только в правильности пути, который я выбрал. В тринадцать я мечтал стать автором комиксов. Каждую неделю, возвращаясь со школы, покупал новые выпуски «Человека-паука» и «Людей Х». Потом Алан Мур со своими «Хранителями», Шпигельман, Кирби… Дома я перерисовывал сцены героических сражений в альбом. Мечта стать новым Стэном Ли или Стивом Дитко разбилась о первое же занятие в школе рисования. Так я впервые ощутил себя бездарным. Где-то вычитал, что осознание собственной бездарности – первый признак художественной зрелости.

«Человек-паук» Сэма Рэйми – первый фильм, который я посмотрел в кинотеатре. Мне было шесть. Мы сели на первый ряд (с тех пор я всегда стараюсь сесть поближе к экрану). Не помню, какой это был кинотеатр. Помню красные сиденья и занавес перед экраном, темноту в зале и как мама улыбалась, когда я время от времени на нее поглядывал. Она совсем не понимала, что происходило на экране. Зато она понимала, насколько происходящее важно для меня. И после сеанса она обещала, что впредь мы будем ходить в кино каждую субботу. Маме было плевать на возрастные ограничения – мы смотрели все: комедии, боевики, детективы, ужастики, драмы… Мама говорила:

– Маратик, кино тебе никак не навредит. Я гораздо больше волнуюсь, когда вы с дедушкой смотрите новости.

На долю секунды мне захотелось набрать Денису, но вместо этого я отправился в курилку. В темноте одиноко порхал огонек сигареты – это была Джинни. Она сидела в гигантских наушниках и листала Снэпчат. Увидев меня, она приспустила наушники на шею.

– Hey, – улыбнулась она.

Я попросил зажигалку. Мы обсудили вчерашний день. Я сказал, что все закончилось хорошо и Дениса отпустили. Затем мы говорили о школе и о том, «как будем скучать по этим временам». Джинни сказала, что первое время будет жить с мамой в Эксетере, а потом переедет в Лондон или Амстердам. Когда начался ливень и Джинни собралась уходить, я спросил, кем она хочет стать.

– I don’t know. Someone I couldn’t imagine, – Джинни засмеялась. – By the way, you like Rick & Morty, don’t you?

Ненавижу «Рика и Морти».

– I love Rick & Morty[37].

IV

Денис: «Куда пропал???»

«Зашел попрощаться, а тебя нет».

«Короче, я пошел».

«На связи».

На часах – половина двенадцатого. Джинни еще спала. Тихонько встав с кровати, я пробрался в ванную. Позвонил отец.

– Я взял билеты на воскресенье, – сказал он. – Успеешь вещи собрать?

Джинни проснулась.

– Why are you running? Let’s have a breakfast and go to cinema afterwards…[38]

Мы сходили на «Войну бесконечности». Джинни жевала карамельный попкорн. На ней была футболка с логотипом MARVEL. Она смеялась с каждой шуточки Роберта Дауни-младшего, ее любимого актера.

На протяжении всего фильма я умничал о феномене кинокомиксов и о том, почему они стали популярны именно сейчас. Люди нуждаются в супергероях в моменты кризисов. Супермен появился в тридцатые, после Великой депрессии и в год прихода к власти Адольфа Гитлера. Бэтмен стал ответом на расцвет организованной преступности, первый комикс вышел в 1939 году – год, когда Аль Капоне досрочно покинул Алькатрас. А кинокомиксы вошли в моду после 11 сентября, когда впервые за много лет цивилизованный мир перестал ощущать себя в безопасности. Поэтому в фильмах MARVEL и DC так часто падают небоскребы.

Джинни сказала, что всегда предпочитала MARVEL из-за их толерантности. У них супергерои всех цветов кожи, и они не объективируют женщин. А еще они смешивают жанры и потому их фильмы нескучные. «Тор» – семейная сага, «Железный человек» – военный блокбастер, «Капитан Америка» – исторический боевик, а «Человек-паук» – подростковая комедия.