Сталинградский калибр

А Руслан не прав. Нет подлого и гадкого народа. Есть правители, которые умеют превратить целый народ в стаю шакалов и гнать их на другие народы рвать клыками, убивать и жечь. Народ не виноват. Виноваты те, кто у власти. Не сохранить бы нам ненависть именно к немецкому народу, а не к фашизму. Вот еще что важно! Как все не просто, ребята… И дожить бы еще до конца войны…

Глава 3

Выкрашенная белой краской «эмка» остановилась возле каменного дома с разрушенным разрывом снаряда углом. Другая сторона здания оказалась цела, только в ней не было ни одного целого окна. Проемы были завешены брезентом, шерстяными одеялами, а из трубы над крышей лениво курился дымок. Но идиллии в этой мирной картине возле штаба корпуса не было. То и дело подъезжали и отъезжали верховые и грузовые автомашины, мотоциклы. Даже верховые посыльные мелькали.

Соколов потопал ногами на ступенях, сбивая с сапог снег, и открыл дверь. Баданова он узнал сразу, даже со спины. Коренастый, широкий. И голос уверенный, чуть насмешливый. Алексей слышал от командиров, что когда приказ отдает сам командир корпуса, сразу возникает ощущение, что он выполним, что все получится. Ни намека на неуверенность, ни повода сомневаться, что приказ Баданова не продуман им до конца, не взвешены все «за» и «против». Потому и в корпусе был порядок. И не просто порядок, а порядок с какой-то лихостью. И воевали новые подразделения и части, сформированные за последние месяцы, тоже лихо и уверенно. Потому и прошел корпус за короткий период такое расстояние, круша тылы вражеских армий. Вера в командира – великое дело на войне. А в Баданова верили и его подчиненные, и командование. Поэтому столько времени и сил было потрачено на пополнение и подготовку корпуса, и задача, о которой знали немногие, была важной. Такой, которую поставили бы не перед каждым даже очень опытным командиром.

– Вот он, твой орел, – проговорил командир корпуса, разглядывая молодого танкиста, доложившего о прибытии. – Сразу видно, что орел, хоть и Соколов. Ну, ничего, соколы стремительнее, и из их когтей тоже вырваться непросто. А нам сейчас не кружить и добычу высматривать надо, а бить наверняка, точно и сразу уходить. Понял намек, ротный?

– Понял, что мне ждать приказа идти в бой! – уверенно заявил Алексей, зная, что Баданову нравится, когда подчиненные не теряются.

Топилин, стоявший с другими командирами возле стола над картой, еле заметно одобрительно кивнул Соколову. Видимо, комбат был в курсе событий, а может, по его совету как раз и вызвали командира танковой роты Соколова. Сняв полушубок, Алексей затянул ремень, расправил под ним складки гимнастерки и подошел к столу.

– Есть одна идея, лейтенант, – повернувшись к Соколову, сказал командир корпуса. – И поручить ее реализацию мы решили тебе. Комбат сказал, что ты воюешь с июня сорок первого. Что ты просто специалист по рейдам и танковым засадам.

Соколов вдруг подумал, что два года назад, еще в танковой школе, он бы, слушая такие похвалы, покраснел от смущения и удовольствия. А сейчас он просто выслушал мнение командования о себе. Здесь, на фронте, никто не бросается словами и похвалами. Это просто оценка командиром твоих заслуг, твоего умения. И дело сейчас не в том, что тебя хвалят и за что-то хвалят. Ясно, что следом за оценкой последует приказ. Ты выполнишь то, что, по мнению командования, умеешь делать лучше других. А значит, задача будет выполнена и потери будут минимальными. Вот и все, что кроется за словами генерала Баданова.

– Ситуация такова, товарищи, – заговорил Баданов, подойдя к карте и обращаясь ко всем приглашенным на совещание командирам. – В течение шестнадцатого и семнадцатого декабря фронт на реке Чире был прорван нашими частями и соединениями. Из числа дивизий восьмой итальянской армии, находящихся в полосе наступления нашего корпуса, серьезного сопротивления никто не оказал. Враг был разгромлен и бежал. За восемь дней общего наступления фронта наши войска продвинулись местами на расстояние до двухсот километров. И что мы имеем на данный момент, Алексей Семенович?

Полковник Бурдейный, который до этого стоял, склонившись над картой и потирая в задумчивости скулу, выпрямился и одернул гимнастерку.

– Как я и докладывал третьего дня, по данным оперативного управления нашего штаба, по разведданным и сведениям, полученным от пленных, по степени оказания сопротивления вывод напрашивается прежний: никаких немецких группировок, нацеленных на деблокирование шестой немецкой армии, на этом участке фронта нет.

– Так, начальник штаба своего мнения не изменил, – кивнул Баданов своей крупной головой. – Еще какие мнения?

Командиры один за другим стали высказываться. Кто-то засомневался, что по рокаде Ростов-на-Дону – Воронеж можно перебросить войска для наступления на этом участке. Другие стали возражать, что таким образом серьезное контрнаступление не организуешь. Большое количество войск сразу перевозить нельзя, может засечь авиация, есть и другие способы наблюдения. Войска должны занять исходные позиции. «С колес» не наступают – командирам нужно указать ориентиры, подготовить артиллерию или авиацию для предварительного удара по противнику. Составление карт стрельбы тоже требует времени, если батарея или целые дивизионы собираются стрелять с закрытых позиций. А мы уже больше недели наступаем, и картина на фронте меняется каждый день.

– «Винтергевиттер», – подал голос майор Топилин.

– Вот! – Баданов поднял вверх указательный палец. – «Винтергевиттер» – «зимняя буря», «зимняя гроза», так переводится, Соколов? Твой пленный говорил, что слышал об этом в штабе. А когда придумываются такие названия, то они касаются не генеральского выезда на охоту с денщиками, егерями и ручными оленями. А раз есть название, есть и соединения, части, назначенные для участия в этой операции. И они где-то находятся. Мы отошли от Чира почти на двести километров. Это большое расстояние для места расположения и построения атакующих колонн. Но все же лучше нам перестраховаться. Нам нужна разведка боем, Соколов. Нам нужен рейд небольшой группы танков. Нам нужна информация!

– Василий Михайлович, мы и так уже действуем в отрыве от основных сил фронта, – напомнил Бурдейный.

– Значит, у нас лучшее положение, – отрезал командир корпуса. – Лучше, чем у других. Мы дальше заглянули в немецкие тылы! Твоя задача, Соколов, под прикрытием удара дивизиона «Катюш» прорваться через оборону противника, углубиться в его тылы на расстояние не менее пятидесяти километров и выйти в бассейн реки Быстрая. Если вражеских войск на восточном берегу Быстрой нет, значит, группировки, нацеленной на прорыв к Паулюсу, тоже нет. Учти, лейтенант, что, основываясь на привезенных тобой данных, штаб корпуса будет планировать дальнейшие боевые действия. Прорваться, добыть и вернуться! Вот и все, что от тебя требуется. Как собираешься действовать, Соколов?

– Для такого рейда использовать всю роту нецелесообразно, – сразу же заявил Алексей, разглядывая карту. – Маневренность и скорость ударов могут обеспечить взвод танков с десантом автоматчиков. Зима, бойцы быстро окоченеют на броне. Нужно хотя бы три полугусеничных ЗИСа.

– С их скоростью? – Баданов с сомнением покачал головой. – Да и отстали наши автоколонны с горючим и боеприпасами. Нет, командир, рассчитывать можно только на себя.

– Может, привязаться автоматчикам? – предложил помпотех. – Мы за час наварим на танках дополнительные скобы, изготовим в мастерских «карабины» по типу альпинистских для быстрого соединения «обвязки» каждого десантника с танком.

– Нет, – покачал головой Соколов. – Кого-то могут ранить, кого-то контузит, и они останутся висеть на башне. «Карабин» заест, или он сломается, и автоматчик не сможет покинуть машину. Лучше сделать «волокуши». Просто и быстро.

– Волокуши? – удивленно переспросил Баданов.

– Да, – подтвердил Соколов, – мы еще в сорок первом зимой их использовали для вывоза раненных, когда, кроме как на танках, больше нечем было. Просто лист железа, края загнуть вверх, спереди побольше, сзади поменьше. Главное, чтобы лапника елового или соломы можно набросать и брезентом накрыть. Чтобы на металле автоматчикам не лежать.

– Это действительно проще, – согласился один из командиров. – И мы такие «волокуши» применяли. Но эта конструкция хороша для одной атаки, чтобы сохранить высокую скорость. А при непосредственном сближении с передовой противника пехота соскакивает с «волокуш» и атакует уже пешим порядком. Вы думаете, товарищ лейтенант, что сможете таскать их несколько дней по тылам за танками? Да у вас автоматчики отравятся выхлопными газами дизельных моторов быстрее, чем вы войдете в соприкосновение с противником.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Из материалов военных корреспондентов газеты «Сталинградская правда» за 1942 год.

2

С октября 1942 года в Красной Армии должности политруков и их надзорные за командирами функции были упразднены. В подразделениях и частях их заменили заместители командиров по политической части.

3

Из архива «Волгоградской правды».

4

Нет, нет, господин офицер! Я буду говорить! Я все скажу! Не стреляйте! (нем.)