Талисман

Громов отрицательно покачал головой.

– А где снимки? – спросил Арсений.

– На моем планшете, если надо… – Громов достал планшет, включил и разыскал папку под названием «Похороны. Ухтомский. 4 ноября».

Трагических фото было около сотни. Никогда бы не взбрело в голову снимать на похоронах. Вероятно, это у сыщиков такое поверье – убийца возвращается или на место преступления, или к своей жертве, что-то вроде этого. Во всяком случае, Арсений очень внимательно рассмотрел пару фотографий. И то ли техника была хорошей, то ли парнишка был мастером своего дела, фотографии удались. Если бы не повод, то хоть в альбом вставляй!

– Народу как много, – удивился он. – А почему?

– То есть как «почему»? – не понял Громов. – Много коллег по работе, много друзей…

– А родственники?

– У Игоря было мало родных. Родители умерли, вот жена Елена да какие-то дальние…

– А это кто? – Арсений ткнул в какую-то женщину, которая поддерживала жену под руку.

– Это тетка жены, – пояснил Громов.

– У жены тоже мало родственников?

– Почему? Родители, например…

– А где они?

– Дома у себя, они с внучкой остались, ну, с дочкой Игоря.

– А почему дочка не пошла? – искренне удивился Арсений.

– Дочка? – переспросил Михалыч. – Так она маленькая, ей то ли семь, то ли восемь лет…

– Ну, не такая уж и маленькая, – возразил Арсений, – у нее даже страница «ВКонтакте» есть… Почему ее на похороны не взяли? – Он вдруг повернулся ко мне: – Скажи, доктор, вот если ты сейчас умрешь… твои дети пойдут на твои похороны?

– Тебе никто не говорил, что ты отморозок? – возмутился Василий Михайлович.

– Говорили, но это к делу не относится, – пожал плечами Арсений и продолжил как ни в чем не бывало: – Итак, девочку на похороны не взяли. И родители его жены тоже отсутствовали…

– Тьфу ты! – дернулся Громов. – Был папа Елены! А с дочкой бабушка осталась. Вон он, как раз рядом со мной, – ткнул он пальцем в экран. – А я и забыл. Плохо он на меня действует, – кивнул он на Арсения.

– А ты неплохо выглядишь, – хмыкнул Арсений, рассматривая фото Громова на похоронах. Затем порылся в карманах пальто, извлек флеш-карту в виде зажигалки и добавил: – Скинь нам на флэшку, я их потом посмотрю.

– Ну, слава богу, – съязвил Громов и стал перебрасывать фотографии.

– Ну что ж, – важно заговорил Арсений, – мне совершенно ясно, что нам необходимо посетить… дом, где он жил, желательно поговорить и с женой, точнее, с вдовой. Затем посмотреть место, где он оставил машину, и берег залива, где нашли труп. И, конечно, работа! Надо побеседовать с коллегами и еще кое с кем…

– Не все так просто, – покачал головой Громов. – Тут уже пятидневная работа моих ребят и следственного комитета, круглосуточная! Куча информации и факты, после которых я сделал вывод, что его убийство не имеет к работе никакого отношения! Поэтому я вас и пригласил! Если бы это как-то касалось работы, я бы уже все знал, понял?!

– Конечно, – легко согласился Арсений, – в этом вопросе я вполне на тебя полагаюсь. Поэтому, когда мы поедем к вам в фирму, ты обязательно будешь нас сопровождать.

– Сопровождать?! Да ты без меня даже на пушечный выстрел не подойдешь к офису! Не допустят!

Я понял, что их надо «разнимать», и предложил:

– Может, начнем с места жительства? И с вдовы?

И Михалыч стал звонить вдове Елене.

Глава 2

Мы ехали в дом, где жил Игорь Ухтомский. Арсений сидел с закрытыми глазами и усиленно жевал. Он запихнул в рот целую упаковку жевательной резинки, сообщив, что его укачивает. А я смотрел по сторонам, удивляясь, какая странная судьба оказалась у убитого. Молодой, здоровый, обеспеченный мужчина. Прекрасная карьера, дочка, жена… По мнению Арсения, еще и любовница. И какая-то дикая, нелепая смерть! Несмотря на уверения Михалыча, мне почему-то казалось, что убили его из-за каких-нибудь разборок на работе. Большие деньги, большие разборки. Просто не хотят выносить сор из избы, точнее из офиса.

Оставив по левую руку замок, где был убит один из императоров, мы проехали мимо цирка Чинизелли, затем по мосту через Фонтанку на Литейный и, несмотря на пробки, довольно быстро добрались на улицу Жуковского. Неожиданно легко нашли место для парковки и вылезли из машины. Дождь перестал, но было все равно сыро, пасмурно и противно. Арсений, как обычно, не обращая внимания на непогоду, остановился посреди улицы и начал озираться по сторонам. Я, конечно, проследил за его взглядом: камеры видеонаблюдения, машины (многие – дорогие марки), редкие прохожие, окна дома на противоположной стороне (дом пятиэтажный, с мансардой). Громов тем временем потопал к подъезду. Арсений продолжал вглядываться в окна, но я ничего особенного не заметил. Разве что сам он стал не таким дерганым, как полчаса назад. А вот я начал почему-то нервничать. Вероятно, перед встречей с вдовой. Пять дней прошло – значит, истерики уже закончились и начинается депрессия, мне, как врачу реанимации, это хорошо известно…

– Доктор, отвернись! – вдруг гаркнул мне в ухо Арсений и тут же меня развернул в другую сторону.

– Ты чего? – накинулся я на него.

Он молча указал на мужчину с фотоаппаратом на другой стороне улицы.

– Ну и что? – спросил я.

– Ничего, странный он. Взгляд у него какой-то… Не от мира сего. Очки затемненные – в ноябре. И борода клееная… А фотоаппарат у него «Sony альфа» – эта модель больших денег стоит. Не говоря уже о ботинках…

– Почему борода клееная? – удивился я. Дорогим фотоаппаратом сейчас никого не удивишь. Да и обувь в городе не дефицит.

– А почему он на нас смотрел? – вопросом на вопрос ответил Арсений. – Я всегда замечаю подозрительные взгляды. Даже сквозь очки. А борода рыжая, ему не идет, словно ее приклеили!

Я пожал плечами. Когда Арсений начинает играть в сыщика, под подозрение попадают буквально все.

В дом, где жил покойный бизнесмен, можно было попасть с улицы только через парадный вход, где сидел крепкий молодой человек в костюме. Громов стоял напротив охранника и по телефону договаривался с Еленой о нашем визите. Разрешение было получено, и охранник с улыбкой пропустил нас внутрь.

– Подземный паркинг, – на ходу сообщил нам Михалыч, – оттуда можно подняться на лифте, но там камеры. Также камеры на входе и во дворе, все записи у нас, можно будет посмотреть…

Было заметно, что на ремонте парадной и лестницы не экономили. Восстановили лепнину, чугунную решетку перил. Да и фасад воссоздали, каким он был сто лет назад. Окна на лестничных пролетах были на две стороны: на улицу и на внутренний дворик, вымощенный разноцветной плиткой, украшенный фонтанчиками и стильными фонарями.

– И еще. – Громов остановился так резко, что мы налетели на него. – Она уже поспокойнее, наверное, потому что на лекарствах… Но будьте… Э-э… повежливей и подобрей. Ты давеча про эмоции говорил? Дело не только в моей карьере. Игорь был моим приятелем. И хорошим человеком. Так что попробуйте быть душевнее, особенно это касается тебя! – ткнул он пальцем в Арсения.

Мы позвонили в дверь, и нам открыл молодой человек со смазливым лицом, черными прилизанными волосами, в джинсах и белой рубашке с закатанными рукавами. На предплечьях вился замысловатый рисунок татуировки. Оказалось, что Громов с ним знаком и представил нам его как Сержа, друга Елены.

Арсений, раздеваясь, незаметно подмигнул мне и прошептал одними губами: «Фэйсбук!»

«А, вот где я его видел! Елена на фотках вместе с этим Сержем. Дурацкое имя, – подумал я, – типа, Сергей? Вот сюрприз! Вместо безутешной вдовы – ее любовник». И у меня непроизвольно на лице вместо скорбно-сочувственной гримасы появилась ухмылка. Впрочем, я тут же взял себя в руки – может, наговариваю на хороших людей? Но тут внутренний голос мне напомнил: а любовница Игоря?

Квартира соответствовала дому и владельцам. Сергей, или Серж, проводил нас широким и длинным коридором в гостиную. Одна стена коридора была увешана картинами, по-видимому, современных художников, а другая – фотографиями. Арсений задержался, рассматривая фото, и потянул меня за рукав, кивком головы показывая, на какие нужно смотреть. Фотографий было много, разбросаны по стене они были в художественном беспорядке. Однако, как я заметил, на некоторых были Елена с дочкой, на некоторых Игорь с дочкой. И только на парочке, причем совсем ранних, – они вдвоем.

Нас окликнул Громов, и мы прошли в комнату.

Первое, на что я обратил внимание, – это аромат кофе. Кофе пил Серж. Он сел в кресло в дальнем углу комнаты – по размерам это была бальная зала! – и, стараясь не привлекать к себе внимания, тихонько пил ароматнейший напиток. А поскольку я практически не завтракал, у меня, как у собаки Павлова, потекли слюнки…

Верхний свет был выключен, торшеры каких-то немыслимых форм давали приглушенный свет и нелепые, даже зловещие тени, поэтому разглядеть хозяйку квартиры было непросто. Она сидела в необъятных размеров кресле около стеклянного столика, на котором стояли пара пустых пузатых стаканов, бутылка кальвадоса и валялась упаковка от лекарства – я разглядел неплохой антидепрессант.

Начальник отдела безопасности расположился рядышком с вдовой и что-то тихонько ей говорил. Арсений тоже плюхнулся в кресло и изучал обстановку. Мебели было немного, и, видно, не найдя ничего для себя интересного, он сосредоточил свое внимание на вдове. Слава богу, делал он это не слишком вызывающе, просто незаметно посматривал в ее сторону.

Я сел на стул неподалеку от Сержа, поскольку оттуда удобно было рассматривать хозяйку. Холеная красавица, знающая, что она красавица, промелькнуло у меня в голове. Темные волосы, карие глаза, лицо уверенной в себе женщины. Отличная фигура, за которой она, безусловно, следит… Даже круги под глазами не особенно видны, так, слабый намек. И умеренное количество косметики.

Вот чего я не увидел, так это признаков депрессии! Скорее, истерика? Нет, не похоже… Руки немного дрожат, взгляд – она мельком посмотрела на меня – какой-то напряженный… А, испуганный! – внезапно догадался я. Интересно, Арсений заметил? И сама она неподвижная, скованная, видимо от страха. Такая догадка проскочила в моем мозгу, и за диагнозом последовало лечение: здесь нужен не антидепрессант, а транквилизатор. Или кальвадос, который она и пила…

Елена, выслушав начальника службы безопасности, кивнула головой, но так ничего и не сказала.

Пауза затягивалась. Громов уже несколько минут как представил нас: частные детективы, Арсений Строганов и Вадим Агапов, но Арсений продолжал блуждать взором по комнате, останавливаясь то на Елене, то на Серже, то на люстре. Михалыч пару раз кашлянул – мол, начинайте, раз пришли. Серж молча пил кофе и ел круассан. Тут я понял, что первая партия – моя. Видно, что Арсений решил выполнить просьбу Громова – быть добрее, поэтому просто молчал. А Елена уже не испуганно, а хмуро смотрела на нас. Я тоже кашлянул… – черт, дурацкая ситуация! – и заговорил:

– Добрый день, Елена. – Поскольку мы уже здоровались, когда вошли, это прозвучало немного неестественно.

– Может быть, вы хотите расспросить Елену? – сказал Василий Михайлович. – Времени у вас немного!

– Да, конечно, – кивнул я и, натянуто улыбнувшись, обратился к Сержу: – Э, простите, я просто сегодня позавтракать не успел, нельзя ли мне кофейку? Чашечку. Очень уж вкусно пахнет. Спасибо. Извините.

Серж совсем не удивился, отставил свою кружку и спросил с каким-то немыслимым акцентом:

– Коффэйку? А, каффэ? Уий! Затракать? Карашо! – и вышел из гостиной.

Громов откинулся на спинку дивана, на котором сидел, и прикрыл глаза. Елена смотрела на меня как на муху, которая попала ей в кофе.

И тут вдруг Арсений громко спросил, настолько громко и неожиданно, что даже Михалыч вздрогнул:

– Елена, а где сейчас ваша дочка?

– Почему вы спрашиваете? – произнесла она напряженным голосом, еще чуть-чуть, и сорвется на крик.

– Просто поинтересовался, – соврал Арсений. – То есть она в безопасности? Да?

Руки у нее задрожали, и она обхватила ладонями подлокотники кресла.

– Успокойтесь, пожалуйста! – как ни в чем не бывало продолжил Арсений. – Вы сами знаете, что она в полной безопасности и волноваться совершенно не о чем.

Елена, фигурально выражаясь, взяла себя в руки, сделала пару глубоких вдохов и медленно выдохнула. Громов скакал вокруг нее, заглядывал в глаза, налил ей в стакан алкоголя и предлагал выпить. Но она отрицательно покачала головой:

– Я в порядке!

Однако Арсений не остановился на достигнутом эффекте.

– А что у вас были за предчувствия? – вопросительно посмотрел он на Елену.

– Предчувствия? – переспросила она.

– Ну да, предчувствия, страхи… Вы же предчувствовали, что что-то произойдет? Разве не так? Какие-то ощущения приближающейся беды?

– Откуда вы это знаете? – прошептала Елена.

Теперь я отчетливо видел, что она не была ни в какой депрессии, она была напугана. Страх! Поэтому и алкоголь, поэтому и любовник в доме на следующий день после похорон, поэтому и дочка была спрятана в доме у родителей!

– А когда вы это почувствовали? – вкрадчиво поинтересовался Арсений, не обращая внимания на ее вопрос.

– Ты ничего мне не говорила! – изумленно вставил Громов.

И тут Елена заговорила. Видимо, все эти дни она держала свои страхи в себе, ни с кем не делилась, только боялась! Не за себя – за дочь…

– Да сразу после похорон! Когда мы с Игорем на похороны ездили, к этой, как ее, Устинье… Я еще не хотела ехать – зачем нам туда тащиться, особенно Кристине? А он просил, говорил, что пусть она попрощается, что Устинья ее знала! Там все и произошло!

– Что?! – в один голос спросили мы с Громовым…

– Силь ву пле! – с этими словами в комнату вошел Серж с сервировочным столиком и подъехал ко мне. Там были кофе, круассаны, варенье и сыр трех видов. – Пожалуйста! – с акцентом добавил он.

«Значит, месье – француз!» – догадался я. Но к еде так и не приступил, потому что не хотел упустить ничего из рассказа Елены.

– …это даже не родственница, просто знакомая его родителей! Но если я говорила «не надо», он специально, мне назло, настаивал ехать на похороны! Тащились черт знает куда! А эта Устинья нашу Кристину всего-то пару раз видела, девочка ее и не помнила… И вот уже под конец, когда гроб опустили в яму, все пошли прощаться, и Игорь пошел. А мы с Кристи стояли неподалеку, и она решила к нему подойти. А там места мало, вокруг одни могилы, одна на другую залезают. Кристина ступила на землю у соседней могилы… И тут случился этот ужас! То ли там земля рыхлая, то ли ручей подземный, только вдруг земля стала медленно под ней проседать, она попыталась выпрыгнуть, но тут же провалилась по пояс! Я закричала, к ней подбежали, помогли вылезти… А дальше я уже и не помню, что происходило. Наверное, Кристина плакала… И еще какая-то старая ведьма, которая около нас стояла, все причитала: «Плохой знак…»

– Кристина не пострадала? – спросил Громов, видимо, чтобы отвлечь женщину от воспоминаний.

– Нет, – ответила Елена, – скорее пострадала я, да и то морально… Но с того момента у меня и появилось неприятное ощущение страха! За Кристину. Предчувствие, что скоро что-то произойдет.

– А Игорь? Он что?

– Игорь? Игорь гораздо спокойнее к этому отнесся, мы еще поругались по этому поводу. Он сказал, что я истеричка, что ничего особенного не произошло. Ну, провалилась девчонка в яму, слава богу, ничего не сломала… А я знала, что все это не так просто, это и вправду был дурной знак!

– А кто-нибудь к вашему мужу подходил на похоронах? – резко подался вперед Арсений.

– Ну, многие подходили, я не обращала внимания…

– Я думаю, что смерть Игоря – это и было то несчастье, которое вы предчувствовали! Так что все плохое осталось позади, а теперь все будет хорошо! И дочке будет хорошо! Правильно? Вы согласны?

Елена слушала его, чуть приоткрыв рот, и тихонько кивала в знак согласия. Оказывается, Строганов еще и гипнотизер!

Повисла пауза, которую нарушил Серж. Он что-то негромко сказал Елене по-французски, а та, подумав, ответила тоже на французском. Они немного поспорили, после чего Серж, попрощавшись с нами по-русски, тихо удалился. По-английски.

– Серж в наш ресторан поехал, – пояснила нам Елена, – я его отправила! Управляющий должен быть на месте! Он не хотел ехать, хотел со мной остаться… Как бы не пришлось его продавать… – задумчиво добавила она.

Я вначале подумал про Сержа, но потом понял, что речь шла о ресторане. Здорово Арсений ее переключил! Если она уже про бизнес печется, значит, не все так плохо! Строганов тоже наблюдал за Еленой и, решив, что она успокоилась, продолжил свой допрос:

– А писем он за эту неделю не получал?

– Игорь? Письма? Вероятно, получал, он же занимал большой пост…

– Вы не поняли, – перебил ее Арсений, – я говорю об обычных письмах, которые почтальон приносит.

Елена воззрилась на него, словно впервые слышала это слово. Потом сказала:

– Если и получал, то я об этом не знала! А при чем тут письма? И почему он должен был что-то получить?

Громов хотел вставить свою реплику, но Арсений не дал:

– Вероятно, ваш муж с кем-то встречался. О встрече обычно договариваются. Редкий и необычный способ – это письмо. Не электронное, а бумажное! – добавил он. – Может, ваш муж вспоминал какого-нибудь старого знакомого?

– Даже если и вспоминал… – устало произнесла Елена. – Вы не понимаете! Мы давно уже не жили как муж и жена. Конечно, обсуждали планы, проблемы и так далее. Но у него была своя жизнь, а у меня своя. Жили вместе из-за дочки. Просто Кристи не пережила бы, если бы мы вдруг разъехались. Вот и решили ради нее проживать на одной территории. Места-то много… Игорь не смог бы жить без дочки, и я, разумеется, тоже… Так и общались: кто с Кристиной гулять идет, кто забирает с занятий… Кстати, в тот день Игорь должен был ее забрать…

Елена неожиданно замолчала и побледнела. Мы с подозрением уставились на нее.

– Старый знакомый?! – медленно протянула она. – Как же я забыла? Меня же сто раз спрашивали! И ты тоже спрашивал! – обратилась она к Громову.

– Ну да, – кивнул тот. – Ты кого-то вспомнила?

– За день до смерти я спрашивала Игоря о планах на завтра! А он мне ответил: «С утра встречусь с одним старым знакомым, а потом на работу! И уйду пораньше – заберу Кристину сам!»

– Кто это был?! – вскочил Громов.

– Я не знаю! Он не сказал…

– Ну, хоть что-то, – покачал головой Михалыч. – Хотя, конечно, это нам немного дает! У Игоря было полно знакомых, в том числе и старых!

– Напротив, – возразил Арсений, – это очень ценная информация! Теперь нам нужны записи с камер, которые висят над входом…

– А что ты там хочешь увидеть? Мы все пересмотрели, – пожал плечами Громов, – и ничего интересного не нашли.

– Не что, – поправил его мой приятель, – а кого! Это он, это он, петербургский почтальон!

– Объясните мне, – тут же потребовала Елена, – что вы… Ну, кого вы хотите увидеть на записи с камеры? Что за почтальон?

– Арсений думает… – начал Громов, но тот его перебил:

– Я не думаю, потому что еще мало информации, чтобы думать! Я просто предполагаю! Как могли договориться о встрече пара человек в Петербурге? Если верить Василию Михайловичу, то ни мейлов, ни эсэмэсок с предложением встретиться, ничего такого не было. Включая соцсети. Телефонные переговоры?.. – вопросительно посмотрел он на Громова.

– Мы просмотрели номера звонивших Игорю и кому он сам звонил за последнюю неделю – незнакомых номеров не было, – ответил Михалыч.

Чтобы раздобыть записи с камер (одна из холла в подъезде, другая – уличная, над входом) и организовать просмотр, Громову потребовалось некоторое время. Арсений не мог усидеть на одном месте и вышел из комнаты, а я стал составлять краткий отчет об убийстве, после чего послал его в свою группу «ВКонтакте». Тут же стали приходить комментарии. Большая часть читателей подозревала жену и любовника. Но были и те, кто обвинял коллег по работе. Разумеется, я, чтобы сохранить, так сказать, медицинскую тайну, скрыл имена, адреса и прочую приватную информацию.

Наконец Громов запустил просмотр видео с наружной камеры на своем ноутбуке.

– Это за день до убийства, – уточнил он.

Мы чуть не пропустили его! Около полудня уверенным шагом к парадной приблизился мужчина в синей куртке с капюшоном, на плече приличных размеров сумка, видно, набитая газетами, и позвонил в домофон. Затем зашел внутрь. Судя по бравой походке – не старый, в хорошей физической форме.

– Сейчас поставлю следующую камеру! – Громов повозился некоторое время и сказал: – Вот! Глядите!

Следующий эпизод: мужчина открывает дверь и входит. Капюшон скрывает пол-лица. Говорит с охранником, голову чуть наклонил вниз, передает ему конверт, затем выходит на улицу. Сзади на куртке большими буквами выведено «Почта России»…

Снова камера над входом: почтальон выходит на улицу и удаляется не в ту сторону, откуда пришел, а в обратном направлении.

– Ну и что? – удивленно посмотрела на нас Елена.

– Попробовать разыскать почтальона? – предложил Громов.

– Если ты сумеешь найти почтальона, считай, убийца у тебя в кармане. Или его сообщник! – радостно потер руки Арсений.

– Это был убийца? – тут же отреагировала Елена, и голос ее задрожал.

Мы, как могли, успокоили ее, но она отказалась от дальнейших просмотров и ушла в другую комнату звонить дочке.

– Кто работает в «Почте России»? – спросил Арсений. – Здоровые мужики? Так это только в стихах! А на деле – старые астматические толстые тетки! И фиг ты его найдешь…

– Надо опросить охранника, который дежурил в тот день! – возбужденно заговорил Громов. – Может, фоторобот составить удастся. Конверт! Вдруг там отпечатки удастся обнаружить? И камеры по всей улице посмотреть! На чем-то же он приехал? Куртка фирменная – где-то он ее взял? По этой куртке его легко проследить! Это след! И я по нему пойду!

– Давай-давай! – напутствовал его Арсений, но не слишком оптимистично.

– А где же письмо? – вспомнил Громов. – Мы перерыли все бумаги Игоря, писем там не было. А ты что предлагаешь?

– Во-первых, – закинул ногу на ногу Арсений, – письмо ты не найдешь. Это же улика! Кто ее оставит? Только дебил. А убийца умен. Был бы глупый, вы бы его сами поймали! Далее, – хладнокровно продолжил он, – камеры! Но он предвидел, что может попасть в них, поэтому сумел проложить маршрут, где камер нет. А то, что мы смотрели, так там лица практически не видать!

– Ты же сам говорил, что это ценная информация, – ядовито заметил Громов. – Ну и где она, ценность?

– Ценная, – невозмутимо ответил Арсений, – потому что подтверждает мою догадку. Старый знакомый откуда-то объявился, принес письмо, где договорился о встрече, встретился, убил и… – он вдруг замолчал.

– А может быть, он просто послал письмо по почте? – Я тоже решил поучаствовать в расследовании. – И это был настоящий почтальон?

– Нет, – мотнул головой Арсений, – невозможно предугадать, сколько идет письмо в Питере. Может, день, а может, и месяц! Ты меня с мысли сбил! Черт!

Мы замолчали. Громов вдруг вспомнил, что видел конверт в бумагах Игоря, и стал куда-то названивать, негромко отдавая приказания. Потом позвонил какому-то полковнику и доложил о наших успехах, причем присвоив их одному себе!

– Итак, – вернулся он к нам после переговоров, – что дальше?

– Все по плану, – ответил Арсений. – Едем на место, где нашли труп, а по дороге заедем туда, где он останавливался!

Глава 3

Чем мы коренным образом различаемся с Арсением, так это отношением к покою. Я могу спокойно сидеть, закрыв глаза, и думать. Или мечтать. Или представлять что-нибудь. Или спать. Арсения представить сидящим и ничего не совершающим – невозможно. Скорее вечный двигатель перестанет работать, чем Арсений остановится! Поэтому, поняв, что все, что можно, мы уже услышали, он стал собираться и поторапливать нас, причем в свойственной ему не слишком деликатной манере.

– Полный вперед! – приговаривал он, влезая одновременно в оба ботинка. – Сколько можно здесь торчать?

– Подожди, надо еще с Еленой попрощаться, – бросил ему Громов, одновременно отдавая кому-то приказания по телефону.

– Ну, так давай быстрее! Скажи от нас от всех «до свидания», а мы с доктором тебя подождем на улице!

Михалыч начал с ним спорить – он хотел еще задержаться, чтобы самому пообщаться с охранником, узнать насчет уличных видеокамер и так далее, а Арсений возражал ему, что за него это сделают его подчиненные, причем не хуже его самого, и быстро направился к лестнице. Когда Елена вышла попрощаться с ними, Громов предложил ей прислать телохранителя, но она, подумав, отказалась.

– Тогда, если что понадобится, сразу звони! – напоследок сказал он и собрался уже уходить, но Елена вдруг окликнула его: