Сова плавает баттерфляем

– Вы что? Её домой принесли?

– Дааа… Уберите, эта выдра так воняет.

– Так женщина или выдра?

– Ну, выдра… в образе женщины.

– Животное, что ли?

– Ну да, животное… Непонятно, что ли?

– Значит, труп животного?

– Даааа, – заорала тётка. – Я же сказала. Уберите эту выдрятину отсюда!

Паша редко ругался матом. Но в такие моменты сотни ругательств тут же всплывали в голове, точно «Лукоморье» Пушкина, заученное в начальных классах.

– Ваши фамилия-имя-отчество? – выдавил он сквозь зубы.

– Зачем?

– Зарегистрировать ваше сообщение.

– Беляева Олесь Васильна.

– Валерьевна?

– Васильевна! – завизжала она в трубку.

– Дата рождения?

– Вы что? Знакомитесь, что ли? – кокетливо спросила тётка.

– Нет. Дата вашего рождения? – отрезал Паша.

– Ой, ну и ладно. Двадцать четвёртое августа… девяностого.

– Ваш адрес, пожалуйста?

– Вы слишком много спрашиваете. Это вообще я вас вызываю, а не вы меня!

– Ваш адрес?

Она замолчала, а потом оскорблённо промычала:

– Всё! Не звоните мне больше, – и отключилась.

Хуже пьяного мужика может быть только пьяная женщина. Как же они надоели! Да их вообще представительницами прекрасного пола язык не поворачивается назвать. Вернуться бы во вчерашний день… к Мире, а не сидеть тут и слушать бред сумасшедших.

Паша вскочил с места и подошёл к окну. Пейзаж за стеклом тоже не радовал: размякшая, хлюпающая жижа на дороге, хмурое, совсем не весеннее небо. Служебные машины исчертили плац, покрытый грязным снегом, серыми проплешинами появившегося асфальта. Чёрные силуэты голых деревьев уныло повесили обледеневшие ветки. И ни намёка на солнце. Неприятное время года: уже не зима, но ещё не весна.

Его мысли снова оборвал звонок.

– Алё? Здравствуйте. Тут это… горит ларёк, – пробормотал голос.

Паша машинально посмотрел на часы. 13.00. Средь бела дня.

– По какому адресу вы находитесь?

– Мирная, 38-Б. А ларёк у перекрёстка. Там выпечку продают.

Паша сразу вспомнил, что там стоит ларёк Гурама. Хозяин пекарни готовит такие вкусные лепёшки, что каждый раз, проходя мимо, Паша не мог устоять и покупал одну, а то и две.

– Я видела, его специально подожгли, – понизив голос, заговорщицки продолжала незнакомка. – Я в окно глядела. Там шпана какая-то крутилась.

– Ваши фамилия, имя, отчество.

– Виталина.

– Как?

– ВИ-ТА-ЛИ-НА.

– А фамилия? Отчество?

– Просто Виталина.

– Значит, анонимно? – уточнил Паша.

– Как вам будет угодно.

– Хорошо. Ваш звонок принят.

– Вы уж разберитесь, поймайте их.

– Да, спасибо.

Через несколько минут проезжавший по улице Мирной наряд доложил, что ни один ларёк не горит. Ни следов пожара, ни толпы зевак.

«На Мирной всё мирно!» – засмеялся патрульный.

Утром, когда Паша возвращался со смены, Гурам, как обычно, хлопотал на своём месте, расставлял товар, протягивал покупателям горячие хачапури.

– Как дела, Гурам? Всё хорошо?

– Работаем, дорогой. У нас в народе говорят: «Какие труды – такие и плоды». Тебе как всегда? Одну, две? У меня новые лепёшки, с лобио. Попробуй. Вкуснооо, – он улыбался, как будто всё утро ждал молодого сержанта как дорогого гостя.

Паша забрал хрустящий горячий пакет, источающий густой аромат. Выдохнул с облегчением – хорошо, что вызов был ложный. Чёртовы шутники! Ладно, когда пацаны балуются, но чтобы бабы… какая-то Виталина. Ещё одна сумасшедшая. Паше хватало полоумной Чекрыгиной, которая звонила каждый день, разоблачая вымышленных убийц и живодёров, и бабушки с Архипова, 20, у которой периодически «гостили инопланетяне». Их номера дежурные знали наизусть. Эля просто не поднимала трубку, увидев номер из черного списка. Паша же каждый раз ругал себя за то, что отвечал на подобные звонки, но проигнорировать их ему что-то мешало, а пересилить себя он не мог.

Когда Паша открыл дверь квартиры, то сначала ждал, что мерзкий кот выйдет его встречать, и не сразу вспомнил, что Катька съехала и забрала Трюфеля с собой. Странно, неужели он привязался к этому ходячему воротнику сильнее, чем к его хозяйке?

Паша незаметно для себя проглотил обе лепёшки. Они действительно оказались вкусными, как обещал Гурам. Проверил телефон – Мира не звонила. Только пропущенный звонок от мамы. Паша почти нажал на вызов, но остановился и решил, что перезвонит попозже. Очень хотелось спать.

Поначалу суточные дежурства отнимали у Паши столько сил, что иногда он засыпал, как только переступал порог дома, не раздевшись, не помывшись. Трудно было приспособиться к ночным бдениям, потом со временем привык. Но сегодня глаза предательски закрывались, сказывалась предыдущая бессонная ночь. Все-таки организм всегда возьмёт то, чего ему не хватает. Паша зевнул и завалился на диван.

Он так и уснул с телефоном в руке. Проснулся, когда за окном уже горели фонари. Сразу же открыл пропущенные сообщения. Нет, от Миры не было ни одной весточки. Только эсэмэска от Катьки: «Больше мне не звони». Хм, он и не собирался. Может быть, стоит связаться с Мирой самому? Нет, неловко, она сказала, что позвонит, когда ей будет удобно.

Он включил очередную часть «Настоящего детектива»[2]. В серии ещё никого не убили, как раздался телефонный звонок.

– Привет! – сказала Мира так просто и буднично, будто они каждый вечер привыкли перезваниваться.

– Да… привет! Как ты?

– Нормально. Я тут всё устроила. Ты сможешь помочь забрать мои вещи?

– Да, конечно. Когда и откуда?

– Ключ от квартиры у тебя в почтовом ящике. Сумка с вещами лежит у меня в шкафу на верхней полке. Там самое необходимое. Но сама я её незаметно вынести не могу.

– Ты хочешь, чтобы я забрал сумку из твоей квартиры? – уточнил Паша.

– Ну да. Не волнуйся, там никого не будет.

– Когда мы встретимся?

Она немного задумалась:

– Ммм… в четверг. Раньше не получится. А сумку забери завтра. Стаса не будет дома с десяти до обеда. Его пригласили на презентацию в автосалон. Новая «Ауди», навороченная. Он её точно не пропустит.

– А ты будешь?

– Нет. Говорю же, квартира будет пустая. Ты должен сам попасть внутрь и забрать вещи. Когда уйдёшь – просто захлопни дверь, она закрывается автоматически. Позвоню тебе завтра вечером, хорошо? – деловито произнесла Мира.

– Да, конечно.

Паша ждал от неё на прощание хоть какого-то ласкового слова. Катька вечно мурлыкала: «милый», «котик», «лапуля». Но Мира мягко произнесла:

– Спасибо. Мне пора.

– До четверга, – прошептал он. В трубке послышались гудки.

Паша не стал дожидаться следующего дня, влез в толстовку и вышел на лестничную площадку прямо в домашних тапках. Катька бы ему этого не простила. В своём почтовом ящике он действительно нашёл ключ, к которому бечёвкой была привязана бирка с надписью «Черёмуховая, 5 – 88».

Вернувшись домой, Паша открыл в телефоне приложение с картой города. Название улицы было знакомо, но точного её расположения он не знал. Ах да, новый район с элитным жильём. Жилой комплекс «Голиаф». Панорамное остекление, люксовые лифты… Худшее место, чтобы лезть в чужую квартиру.

Глава четвертая

18 марта. Понедельник. Утро

В суточных дежурствах есть два плюса. Они называются – отсыпной и выходной. В десять утра понедельника Паша в трусах поплёлся на кухню. Заварил Катькин чай «Изумрудный махито». Он считал, что чёрный чай куда лучше, но всё в их доме решала Катя, поэтому за отсутствием альтернативы Паша отхлебнул из чашки нечто зелёное. Он до сих пор не мог поверить, что решился на разрыв со своей девушкой. А ведь она в планах уже всё расписала, вплоть до того, в какую школу пойдут учиться их дети.

У Паши в это утро было до того приподнятое настроение, что даже «изумрудное нечто» показалось вполне сносным и даже приятным. Он чувствовал себя, как вол-ярмольник, которого несколько лет кормили гнилым сеном и вот наконец он обрел свободу, и не просто свободу, а шанс жевать самую вкусную и самую свежую траву на лугу.

Многострадальная «девятка» завелась со второй попытки, и Паша отправился на Черёмуховую, 5 – 88. Вдоль этой улицы на окраине города выстроили новый район – ряд однотипных многоэтажек. Среди них возвышались пять каменных свечей. Туда ему и надо было.

Паша припарковался у супермаркета и пошёл во дворы. Пробежал по аккуратным тротуарам мимо клумб и нырнул в подъезд. Консьержка сделала вид, что не заметила его.

Квартира Миры оказалась на тринадцатом этаже. Надо быть осторожным. Паша не был слишком суеверным, но, когда лезешь в чужую берлогу, невольно задумаешься о приметах.

Ключ с лёгкостью провернулся в замке. Паша зашёл внутрь и закрыл за собой дверь. Раздался слабый щелчок.

Паша не любил захлопывающихся дверей. У него была такая на одной из съёмных квартир. Однажды он вышел вынести мусор, а дверь – бац! Сквозняком притянуло. Пришлось лезть через окно. Хорошо ещё, что этаж был первый и дверь на балкон открыта.

С этой квартирой не помогла бы даже пожарная лестница.

Паша немного замешкался в прихожей. Снимать или не снимать обувь? Но он же ненадолго, и вообще Мира тут больше жить не собирается, так что можно не скидывать ботинки. Тем не менее, чтобы не наследить, Паша пару минут тщательно вытирал ноги о мягкий коврик у дверей.

Широкий коридор открывал вид на огромную гостиную с панорамными окнами. Вид сверху был роскошный, весь город – как на ладони. Паша огляделся. Ничего себе – будто попал на страницы журнала «Интерьер». Белые стены, минимум мебели, лаконичный диван, геометричный столик на пушистом ковре. Вот-вот из-за угла появятся фотомодели в вечерних платьях, а шустрый фотограф защёлкает затвором.

Он огляделся: как найти нужный шкаф с собранной сумкой? Их было много, все сплошь встроенные и зеркальные.

Интересно, какой из них имела в виду Мира? Более подробных инструкций она не дала. Паша толкнул наугад одну из дверей и попал в гардеробную. Сразу автоматически включилось бра, осветив ровные ряды полок, забитых вещами. Паша осторожно отодвинул закрытую створку, но там висели лишь рубашки: Burberry, Prada, Hugo Boss. Сплошь дорогие брендовые вещи. В том, что Мира выйдет замуж за более чем обеспеченного товарища, Паша никогда не сомневался.

Он обыскал другие шкафы – ничего. Вернее, было всё, кроме того, что нужно.

За гостиной следовала спальня. Конечно, с огромной кроватью. Кинг-сайз под воздушным покрывалом. Светильники в форме ракушек над изголовьем и пара овальных тумбочек. Мебель, обои, подушки – всё было до того нежно-белесое, что легко было потеряться в пространстве. Спасали лишь тяжёлые фиолетовые гардины и ведро с сиреневыми гортензиями. Встроенные шкафы Паша сначала не заметил, они тоже сливались со стенами.

Он легко отодвинул дверцу ближнего и… Бинго! В первом же отделении увидел чёрную спортивную сумку «Адидас». Она была набита до краёв и напоминала туристический рюкзак, в который путешественники стараются уместить всё необходимое.

Паша наклонился, чтобы взять сумку, и услышал шум.

Может, радио из чьей-то машины орёт во дворе?

Но нет, это в доме. Голоса, шаги, женский смех.

Пашу охватила паника. Мира же сказала, что муж будет на презентации. Кто эти люди? Воры? Пожалуй, единственный человек, который сейчас напоминает вора, – это он. Чужак в спальне, с сумкой, набитой доверху вещами хозяйки. Что делать?

Шкаф, как и всё в этой квартире, был гигантский. Паша уместился бы в нём в полный рост, но почему-то скрючился на полу гардероба и осторожно закрыл за собой дверцу. Сумку он прижал к себе, уронив на неё голову. Сквозь небольшую щёлку на его колени падала струйка света. К горлу от волнения подбиралась тошнота, Паша сглотнул, но сделал это слишком громко. Каждый собственный выдох сейчас казался Паше шумом прибоя.

И что теперь?

Какие-то люди зашли в спальню минут через десять. Их было двое. Паша весь взмок. В замкнутом пространстве ему не хватало воздуха, ноги в ботинках вспотели, воротник куртки царапал шею, которая стала липкой.

Он хотел разглядеть людей сквозь щёлочку, но боялся шевельнуться. По голосам было понятно, что в комнату вошли молодая женщина и какой-то мужик.

– Где твоя сейчас? – спросила девушка.

– Сказала, что пойдёт на массаж. Она что-то зачастила туда.

– Старенькая она у тебя совсем, – засмеялась девчонка. – Радикулит лечит?

Понимая, что наглая малолетка говорит о Мире, Паша недовольно дёрнулся, и на него сверху соскользнул шёлковый халат. К счастью, это не произвело никакого шума, но Паша мысленно обругал себя за несдержанность. Надо терпеть.

– Радикулит лечат медикаментозно, – послышался бесцветный, равнодушный голос мужчины.

– А ты мне сделаешь массаж? – игриво захихикала девчонка. – У меня затекло тут и вот тут.

Пашу так и скрутило, он ощутил себя героем глупого анекдота. Не сложно догадаться, к чему клонит эта девица. Вот попал!

– Раздевайся, – приказал всё тот же блёклый голос.

Паша сидел неподвижно, но изнутри его распирало от возмущения – этот урод изменяет Мире! Хотя… Мира, получается, тоже… почти… Но она ведь собирается от него уходить. И теперь понятно почему.

«Какой-то трэш натуральный. Надо же так влипнуть! Если доживу, буду внукам рассказывать».

Ему показалось, что всё длилось возмутительно долго. Ноги затекли, тысячи иголочек впились в икру. Паша морщился и пытался бесшумно поменять положение.

В голове не укладывалось, что это он сидит в шкафу и слушает чьи-то стоны, крики и пыхтение. Девица забавно похрюкивала, Паша еле сдерживался, чтобы не хрюкнуть в ответ.

Ситуация даже начала его забавлять, и Паша слегка расслабился. Наконец удалось медленно вытянуть онемевшую ногу.

Вскоре Паша услышал, как где-то зашипела вода. Наверное, в ванной. Ему захотелось отодвинуть дверцу, глотнуть свежего воздуха, потому что дышать в шкафу было уже нечем. Но он остановил себя – пока рано показывать нос из убежища.

И правильно сделал. Босые ноги прошлёпали обратно в комнату.

– Ах, вот он! – капризно прокричала девчонка. – Стаааас, ты мне лифчик порвал.

– Не парься, найду тебе новый.

Полоска света задрожала, их тени замелькали совсем рядом. Голоса звучали прямо у дверцы, за которой сидел Паша.

Звук открывающихся ящиков застал его врасплох. Хлоп – и Паша вздрогнул. Снова хлопок – и сердце упало куда-то вниз к желудку. Виски стали совершенно мокрыми от пота.

А он уже надеялся, что всё обойдётся, что его не найдут. Как теперь объяснить, кто он такой? Что не вор и не маньяк?

Капля пота скатилась со лба к уху. «Это провал, Зайчик», – мысленно прокомментировал он происходящее голосом капитана Мишина.

– Она держит их где-то здесь, – бубнил Стас.

– Иди ты! Не буду я одевать шмотки твоей жены! – завизжала девчонка.

– Надевать, а не одевать, – педантично поправил её Стас. – Давай-ка пошустрее.

Снова шаги. Какая-то возня. Похоже, вышли из спальни. Наконец хлопнула дверь, все звуки стихли. Паша теперь слышал лишь собственное свистящее дыхание да шум крови у себя в ушах.

Неужели? Неужели ушли?

Вывалившись из своей норы, он почувствовал в воздухе запах приторно-сладких духов. Будто оказался в гримёрке у танцовщиц кабаре.

Надо валить, пока ещё кто-нибудь не нарисовался.

В обнимку с сумкой Паша выбежал на улицу, бросил её на заднее сиденье машины и на скорости вырулил со двора.

Подъезжая к своему району, Паша издалека заметил пожарную машину на углу перекрёстка и зевак, столпившихся у дороги.

У дома 38 по улице Мира дымился ларёк. На часах было ровно час дня.

Глава пятая

18 марта. Понедельник. День

Паша притормозил у обочины. Пробравшись сквозь толпу, он увидел, что пожар уже потушили. Видимо, огонь был не сильным, катастрофического урона, как оказалось, пламя не нанесло. Только правая стенка ларька почернела, закоптилась неровными пятнами, да вывеска оплавилась с одного бока. Больше всех пострадал Гурам. Он носился вокруг ларька с перекошенным, испачканным сажей лицом и что-то кричал в трубку телефона на своём языке. Похоже, он плевался проклятьями. Паша хотел подойти, спросить, что стряслось, но хозяин лавки выглядел угрожающе и явно не был расположен к разговорам.

Дома Паша упал на диван без сил, будто отработал пять смен подряд. Денёк начался крайне оригинально, сначала его чуть не поймали в чужой квартире, как вора, теперь вот ларёк… Он сразу вспомнил странный звонок. Валентина… Нет, Виталина! Да, точно. Которая звонила вчера. Она что-то говорила про подростков, вроде как они подожгли ларёк на улице Мира. Но звонила она вчера, а случилось это сегодня. Чертовщина какая-то. Надо будет завтра спросить у дежурного опера, что там всё-таки произошло.

Может, он принял звонок из будущего? Ю-ху! Ну, неет. Похоже, от недостатка кислорода в шкафу в голову стали приходить самые бредовые идеи. Позвонили вчера – случилось сегодня. Никак Кассандра вышла на связь. Тьфу! Надо бы сосредоточиться и пораскинуть мозгами.

Но мысли всё время возвращали его к Мире.

Хотелось думать, вспоминать о ней. О том времени, когда она была курносой девчонкой с двумя тугими косичками. Однажды она посмотрела передачу про экстрасенсов и сказала, что у нее тоже открылся дар предвидения. Всю дорогу домой со школы Мира устрашающим голосом предсказывала Паше то, что должно произойти завтра. Якобы она «слышала голос следующего дня». Паша улыбался… и верил. И даже не удивился, когда всё, что она напророчила, сбылось. Мира предсказала, что дома его отругает мама, что завтра отменят урок труда и что весь день будет лить дождь. Конечно, возможно, она видела прогноз погоды и слышала, что трудовик заболел, а о том, что мама закатит сыну взбучку, можно было догадаться по его грязнущим брюкам. Всё равно Паша верил, что его подруга – волшебница. Даже если у неё нет никаких сверхъестественных способностей.

В углу комнаты лежал его сегодняшний улов. На полу распласталась, будто туша тюленя, спортивная сумка – немой свидетель Пашиной сумасшедшей вылазки. Конечно, измены – дело обычное, но только если это не тебя касается. И только не с Мирой… разве с ней так можно? Нужно ли ей сказать? Да она, наверное, и так знает. С чего бы она собралась уходить от этого богатея, прихватив сумку, в которой поместился бы подросток? Интересно, чего она туда натолкала?

В чужих вещах копаться нехорошо, Паша это понимал, но профессиональное любопытство пересилило. С минуту он боролся с желанием заглянуть внутрь и согласился на компромисс со своей совестью: «Только посмотрю и сразу закрою». В сумке лежала одежда, и в основном она была детской. Джинсы, футболки и свитера на мальчика (если судить по расцветке), пара сапожек, какие-то игрушки и немного женских вещей.

Сразу сумку Паша не закрыл, наверное, стерев одну границу, трудно остановиться.

На самом дне лежала пластиковая папка. В ней аккуратно были сложены документы и немного денег. Паспорт Миры. Она, оказывается, даже не сменила фамилию. Свидетельство о рождении и медицинский полис на имя Зверева Артемия Станиславовича.

Выходит, у Миры есть сын?! Да, фамилия отца… Дата рождения: 20.08.2016 г. Так странно. Мира – и мама.

Два месяца в университете, Мира была какой-то молчаливой и настороженной, когда все поглаживали по животу их старосту группы Арину. Круглая Зайцева с трудом умещалась за партой. Остальные одногруппницы ворковали вокруг, вспоминали душещипательные истории из опыта родов. Кто, где и как. Те, кому ещё не довелось познать счастье материнства, возбуждённо обсуждали варианты имён для будущих первенцев. Только Мира не участвовала в этой женской вакханалии. Конечно, она привычно улыбалась, удивлённо поднимала брови. Но глаза… Влажный блеск, который легко можно было бы принять за искреннее умиление беременной одногруппницей, не мог скрыть внутреннего напряжения и тревоги. Во всяком случае, Паша это заметил. Тогда он подумал, что, видимо, освещение делает её лицо более взрослым и нервным. Нет, Мира не стала менее красивой, наоборот. Однако эта перемена в выражении её глаз не могла от него ускользнуть.

– Мира, а ты чего живот нашей беременяшки не гладишь? – спросила её Житкова.

Как была приставучей – так и осталась.

– Вы уже замучили Арину, скоро дыру у неё на платье протрёте, – отшутилась Мира. И больше ни слова на тему о детях.

Паша слышал потом, как девчонки её обсуждали. «Зазналась совсем». «Нос к верху». «Было б из-за чего задаваться. Вы её водолазку застиранную видели?» «Подумаешь, мужика богатого отхватила, так теперь такая фифа».

Несколько лет назад новость о том, что Мира вышла замуж, Паша воспринял спокойно. Он ожидал чего-нибудь подобного. К тому же он тогда только познакомился со студенткой по обмену из Сингапура и был увлечён экзотическим романом. Про свадьбу Миры написали местные издания, и сплетни разлетались, как испуганные голуби на площади: повезло, жених при деньгах, имеет свой бизнес, платье у невесты из Италии, стоит баснословных денег. Больше Паша ничего не знал и не хотел узнавать. Зачем расковыривать затянувшуюся рану?

Он подскочил от резкого звонка телефона. Наверное, задремал.

– Привет. Ну как? Получилось? – взволнованно проговорила Мира.

– Да, сумка у меня, – осторожно ответил Паша.

И как теперь быть с тем, что он видел… вернее, слышал? Молчать? Рассказать? Наверное, нужно сказать про мужа. Но не сейчас. Не по телефону.

– Теперь надо отвезти её в ячейку на вокзале.

– Хорошо, без проблем.

– Пришли потом, пожалуйста, эсэмэской номер ячейки и код.

– Да, конечно.

– Спасибо. Ты мне очень помог.

– А дальше? Мира, мне надо с тобой поговорить. Мы ведь встретимся?

– Да, обязательно. Двадцать первого, в четверг.

– Через два дня? Хорошо, у меня как раз будет выходной.

– Запиши. Свирский проезд, девятнадцать. Там ещё речка течёт. Помнишь, где это?

– Да. Это где Зоологический музей был?

– Давай там. В семь вечера.

– Хорошо. Буду ждать встре…

Она нажала «отбой», не дожидаясь ответа.

Вечером Паша отвёз сумку в камеру хранения и послал Мире сообщение с кодом от ячейки, как и договорились. Ответ пришёл сразу – вежливо-скупое «спасибо».

Паша хотел ей позвонить, но остановил себя. Возможно, сейчас ей не до разговоров. Не нужно навязываться, он и так ощущал себя непривычно. Нет, Мира всегда была для Паши самой желанной и красивой. Но со временем это чувство притупилось, не кололо больше острой иголкой. Паша замуровал его глубоко в сердце, обустроил алтарь, и тот с успехом начал покрываться пылью.

Но сейчас эфемерная богиня спустилась с Олимпа и снова превратилась в девушку из плоти и крови, такую родную и близкую. Вокруг жертвенного камня горят тысячи свечей. Он думает о ней всё время. И никак не может сосредоточиться на чем-то другом. Это вообще нормально? Паше было неуютно, это чувство брало над ним власть, оно окрыляло и сковывало одновременно. Паша опасался его, как животное, которое уже однажды попадало в капкан и помнит боль.

Он обернулся и уныло посмотрел на серое непримечательное здание вокзала. Зачем Мире нужна такая конспирация? Ячейки эти. Он бы подвёз ей вещи сразу туда, куда нужно. Может быть, Мира ему не доверяет?

Снег не переставал валить. Его машину почти полностью облепило свежими хлопьями. Паша достал щётки, чтобы почистить лобовое стекло. В этот момент в кармане завибрировал мобильный. Мира?

– Привет, братан. Куда пропал? Что творишь? – послышался голос Илюхи Соколова.

– Да ничего. Собирался домой ехать.

– Так. Ты что, забыл? – угрожающе проревел друг.

Точно, совсем из головы вылетело. Они ведь собирались поиграть в Форзу[3]. Сегодня же понедельник. Илюха ждёт.

– Алё! Пахан! Ты чего замолчал?

– Да замотался совсем. Слушай, уже поздно. Завтра на работу, рано вставать, – замялся Паша.

– Значит, бросаешь меня, – обиделся Илья.

Паша вздохнул:

– Ладно, уговорил. Только ненадолго.

Когда Паша подъехал к аккуратному частному дому с мансардой, то долго искал, где оставить машину. Как рассказывал Илюха, тут у каждого соседа было своё излюбленное место для парковки, которое занимать не рекомендовалось. Паша оставил свою «девятку» между «Маздой» и «Дастером» в конце улицы. Можно было притормозить и пораньше, но соседство с огромным «Рэндж Ровером» и намытым до блеска «Ягуаром» его смущало, и он решил не рисковать.

Паша торопливо зашагал к знакомому дворику, в котором вдоль дорожки, бегущей к дому, выстроились раскрашенные керамические гномы. На снегу виднелись крупные следы собачьих лап, ведущих прямо к дверям. Наверное, Илюха забрал Барта в дом.

Как только Паша поднялся по ступенькам, щёлкнул замок, дверь отворилась, и первым, кого он увидел, был пёс. Золотистый ретривер кружил на месте и заливался радостным лаем. Его хозяин стоял сзади, держа в руках бутылку пива, и жестом показывал, чтобы Паша быстрее входил.