Воображаемые жизни Джеймса Понеке

Сейчас я признаю это, хотя не уверен, что тогда это осознавал: моя последняя фраза была драматической попыткой надавить на жалость.

Собираясь уходить, Художник внимательно посмотрел на меня.

– Мы планируем уйти через два дня, и Кина уже попросил меня оставить его здесь. Я собирался отказать ему, но зачем брать с собой путешественника поневоле, если есть тот, кто полон энтузиазма? Мы отправимся на север по восточному побережью острова, а затем к портам, откуда я поплыву домой. Пойдем с нами, если хочешь, Джеймс. Если твоя цель – образование, то худшее, что может случиться, – это то, что ты больше узнаешь о географии и найдешь больше возможностей для учебы. – У Художника была манера наклонять голову набок, когда он что-то задумывал. – Но в дальнейшем я смогу найти для тебя хорошую работу, с образованием в качестве награды.

Да неужто? Не может быть, чтобы я действительно получил приглашение, которого так жаждало мое сердце. Но так и было: возможность была очевидна. Теперь, получив предложение, я задумался над ним. Снова расставание. Снова рискованный шаг в мир, который, как мне было известно, ничуть не заботило то, насколько успешно я прокладывал по нему путь.

Глава 5

Мой mokopuna, слушай. Вот я вижу, как вы тянетесь вереницей впереди меня, мое еще не свершившееся будущее, и так же со своей постели в Лондоне я вижу повторяющийся мотив, растянутый в прошлое до того дня, когда была истреблена вся моя семья: череда уходов, череда возможностей родиться заново, череда событий, в каждом из которых ощущалась возможность – за исключением последнего раза, но к этому мы еще вернемся. Я мог создать того, кем хотел стать, из окружающих меня ингредиентов, и некоторые из этих ингредиентов происходили от моих корней, а некоторые пришли из нового мира, который принесли с собой pakeha. Поэтому прощание с Аной Нгамате и ее детьми было и сладостным, и горьким. Я никогда не принадлежал к их семье, но они приютили меня, полюбили даже, и я любил их в ответ, так сильно, как это было возможно для такого неприкаянного сироты, как я. Когда я объявил о своем уходе, мы с детворой кучей повалились на землю в слезах, гневе и объятиях, таких крепких, что я не знал, где заканчивался один из нас и начинался другой.

– Напишите мне письма, – сказал я, когда мне наконец удалось их оттолкнуть. – Я возьму их с собой в Окленд, а может, и дальше. Что бы вы захотели сказать людям на другом конце света? – И они помчались писать, как всегда, устроив соревнование – лучшие листья, наилучшим образом выведенные буквы. Те, что помладше, принесли мне тщательно выведенные отдельные слова или рожицы, нацарапанные на древесной коре. Старшие принесли свои имена и названия особенных для нас мест. Ана Нгамате принесла мне тщательно составленное письмо на бумаге. В письме говорилось на языке маори:

«Досточтимые вожди, приветствую вас. Мы доверяем вам нашего сына. Позаботьтесь о нем за нас. Он будет усердно работать. Он желает узнать все о новом мире и обычаях pakeha. Он хороший сын».

Письмо было подписано «с огромной любовью». В то мгновение мне потребовались все мои силы, чтобы не передумать и не остаться. Возможно, я глубоко ошибался. Возможно, мой настоящий дом был прямо передо мной. Но этот дом никогда не давал мне того, к чему я стремился, и я знал, что должен воспользоваться возможностью, предложенной Художником. Мы обнялись, один за другим, со всеми, кто меня знал, на что потребовалось время. Даже муж Аны Нгамате пожал мне руку и прижал свой нос к моему. Было много слез. Напоследок я подошел к своей приемной матери, и мы долго простояли, обнявшись. Когда мы расстались, она повесила мне на шею heitiki из pounamu, нефрита, – самый драгоценный подарок, кулон, который мне следовало всегда носить на себе.

– Он будет оберегать тебя, – сказала она. – Мы будем с тобой. – Но на этом ее слова иссякли.

* * *

Итак, я шагал на север, неся вещи и инструменты Художника вместе с Мофаи, знавшим окружающие земли намного лучше меня. Мы шли вдоль побережья от деревни к деревне, при любой возможности останавливаясь и делая зарисовки и набирая все больше поклажи – образцов искусства и ремесел разных племен. Где бы мы ни останавливались, Художник неизменно следовал заведенному распорядку, тут же доставая художественные принадлежности, чтобы обезоружить местных жителей волшебством своего карандаша. В тех немногих случаях, когда местные жители не прельщались рисунками белого человека, мы незамедлительно ретировались, не учиняя обиду. Пару раз мы заходили в город, достаточно большой для того, чтобы в нем был торговый порт, и нам с Мофаи даровалось избавление от наших постоянно растущих тюков, которые Художник отправлял домой в Лондон. Несмотря на это, ему доставляло такое удовольствие совершать новые приобретения, что частенько мы оказывались нагружены заново уже на следующий день.

Всякий раз, как мы останавливались, я пользовался возможностью пустить в дело черновики Художника, записывая то, что помнил из миссионерских уроков, или новые знания, открытые мне Художником. Иногда я пробовал силы в арифметических действиях или в написании писем, которые, казалось, никак не могли хоть сколько-нибудь точно передать то, что мне хотелось сказать. Моя рука явно очень пострадала от недостатка практики.

Таким образом мы шагали по острову на север и наконец оказались в столице. Здесь Художник объявил о намерении купить обратный билет до Лондона, а Мофаи – о намерении вернуться к своим сородичам в Бей-оф-Айлендз еще дальше к северу. Как и следовало ожидать, у Художника оказалось слишком много багажа, и в качестве дополнения к согласованному вознаграждению он предложил Мофаи один из своих наименее модных костюмов.

– Ты сослужил мне хорошую службу, потому что я возвращаюсь домой целым и невредимым, чего вовсе нельзя было ожидать с уверенностью в начале нашего пути.

– Ma pango ma whero ka oti[45]. – Мофаи притянул Художника к себе и прижался своим носом к его носу в прощальном hongi. – Я доволен своей новой одеждой.

Что до нас с Мофаи, у нас было мало общего, близкими друзьями мы не стали, хотя и делили одну ношу, но теперь Мофаи крепко взял меня за плечо и тоже прижал свой нос к моему:

– Всего тебе хорошего, сирота.

Он был явно доволен своим вознаграждением за пережитое приключение и быстро ушел.

– А что насчет тебя, Джеймс? – спросил Художник, отсчитывая мне в руку половину того, что он дал Мофаи. Мне раньше никогда не платили денег, и я крепко зажал их в кулаке.

Что насчет меня? Мне особо некуда было идти.

– Если я зарекомендовал себя достойным попутчиком, возможно, вы возьмете меня с собой в Лондон? Возможно, посредством оказанных мною услуг я заслужил право сопровождать вас? – Я раскрыл ладонь, показывая банкноты и монеты, которые он только что туда положил.

– Конечно, юный школяр. Я надеялся, что тебе будет по-прежнему интересно посмотреть мир. Полагаю, ты заработал на билет и кое на что еще. Мы немногое сможем тебе предложить, разве что английское образование и крышу над головой, пока ты не найдешь свой собственный путь в этом мире. Что думаешь, парень?

По-моему, это были самые замечательные слова, какие я когда-либо слышал, что я и сказал Художнику. Деньги остались у меня в руке, и Художник протянул свою руку и снова сжал мои пальцы в кулак вокруг них.

– Мы много чем можем друг другу помочь, Джеймс. В Лондоне я сделаю из своих рисунков офорты, чтобы показать их публике и переплести в книги. Многим из членов королевской семьи и аристократии, наших собственных rangatira, если тебе угодно, будет интересно увидеть изображения rangatira твоей земли. Но Лондон – бойкое место, там постоянно проходит множество выставок. Моей выставке понадобится дополнительная приманка – нечто такое, чего наши посетители больше нигде не смогут увидеть.

Речь художника привела меня в полное изумление. У меня было только смутное представление о том, что он имел в виду под «выставкой».

– Джеймс, как насчет того, чтобы в ней поучаствовать? Живой экспонат! Сын вождя – мой оживший рисунок! Я думал об этом все последние ночи нашего путешествия; я должен сделать все, чтобы выставка прошла успешно. Ты красивый и умный парень, Джеймс, и я уверен, что моим соотечественникам и соотечественницам будет крайне любопытно увидеть представителя коренных жителей Новой Зеландии. Лондонские выставки взяли моду показывать туземцев из многих стран. Я надеялся, что в моей коллекции артефактов будет достаточно, но это будет еще великолепнее. Какую толпу мы привлечем!

Мне приятно думать, что я не поддался на лесть Художника, но подозреваю, что в действительности все было как раз наоборот. Меня определенно заразило его волнение. Я одарил его своей самой широкой улыбкой и кивнул. Почему бы и нет? Предложение было странное, но интригующее. И взамен мне бы открылась возможность получить лондонское образование. Все знали, что иногда наши соплеменники нанимались в матросы и уплывали на кораблях, но школа в Лондоне? Я никогда даже поверить не смел, что мне станет доступно нечто подобное.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Потомок, потомки (маори). (Здесь и далее прим. перев.)

2

Выставочное здание в восточной части Риджентс-парка в Лондоне, было построено в 1827 году для экспозиции «Панорамного вида Лондона» Томаса Хорнора, самого большого полотна, когда-либо написанного рукой художника. Вдохновением для архитектора стал римский Пантеон. Было снесено в 1875 году.

3

Естественная гавань у южной оконечности Северного острова Новой Зеландии. На ее западном берегу расположена столица Новой Зеландии, город Веллингтон, маорийское название которого, Понеке (Poneke), считается транслитерацией сокращенного «Порт-Ник» (Port-Nick). С 1984 года называется гаванью Веллингтона.

4

Новозеландский «лен» широко использовался в быту для изготовления всевозможных плетеных изделий и одежды.

5

Традиционная новозеландская корзина, напоминает по форме современную плетеную сумку для покупок.

6

Волокна из формиума, используемые для изготовления одежды, в то время как цельные листья формиума используются для плетения, например корзин-кете.

7

Мушкетные войны (англ. “Musket wars”) – многочисленные сражения между племенами маори в первой половине XIX века с применением полученного от европейцев огнестрельного оружия. В результате многие племенные группы были полностью истреблены. Однако огнестрельное оружие позволило маори успешно противостоять британским колонизаторам и по договору Вайтанаги в 1846 году получить равные юридические права с британскими подданными.

8

Вернитесь!

9

Сын мой, дитя мое.

10

Новозеландская собака.

11

Традиционная для маори татуировка лица и тела, наносится на кожу с помощью специального зубила, в результате на коже появляются шрамы. Моко считались священными.

12

Генеалогия рода, фундаментальный принцип культуры маори. Человек, читающий свою факапапу, провозглашает свою идентичность, связь с землями предков и силой их духа.

13

Подокарп тотара – вечнозеленое хвойное дерево высотой до 30 метров, произрастает исключительно на территории Новой Зеландии. Древесина отличается высоким содержанием масел и использовалась маори для изготовления каноэ, а также для резьбы по дереву.

14

Мистер Уиллшер продал Кровавому Джеку

Двести мешков муки,

И маори понес их все на спине

По прекрасным берегам Новой Зеландии (англ.).

15

Сухопутный китобой и салага бедовой, подходите, не сидите,

Работенка враз по вам – туши рубите, ворвань кипятите,

Наймут хоть малого, хоть старика седого,

Агент любому рад, кто станет на подряд.

За рубку кита и языков варку

Платят мне мылом, ромом и сахаром,

От платы такой кипит кровь во мне,

Место агенту в кипящем котле!

16

Hollycross – падубовый крест (англ.).

17

Лето.

18

Мальчик! Отвечай быстрее!

19

Воин.

20

От англ. bush, кустарник – обширные неосвоенные пространства, поросшие кустарником или низкорослыми деревьями в Австралии, Новой Зеландии, Южной Африке, Канаде и на Аляске.

21

Откуда ты, мальчик?

22

Старик, это мальчик из буша. Он добрый мальчик.

23

Новозеландский съедобный моллюск с перламутровой раковиной, часто используемой для изготовления украшений (например, в анимационном фильме «Моана» кулон Моаны сделан из такой ракушки).

24

Новозеландский морской еж.

25

Составное понятие, означающее честь, авторитет, уважение, власть, репутацию.

26

Гора.

27

Оплакивать, петь погребальную песнь.

28

Река в южной части Северного острова Новой Зеландии (др. название «река Хатт»).

29

Маорийское название Гавани Веллингтона, «великая гавань Тары». Большая естественная гавань на южной оконечности Северного острова Новой Зеландии, на западной стороне которой находится Веллингтон, столица страны. До 1984 официально называлась Порт-Николсон. Еще одно маорийское название Веллингтона, Понеке, считается транслитерацией этого названия, сокращенного до «Порт-Ник».

30

Белый человек, новозеландец европейского происхождения; слово не имеет отрицательной коннотации.

31

– Я ниоткуда.

– А, так ты низкородный!

– Низкородный никчемуха!

– Никчемуха, никчемуха, никчемуха.

32

Рыбья голова Мауи.

33

Песня.

34

Мальчик, чей ты?

35

Палица.

36

Дрожь.

37

Молитва.

38

Вожди, верхушка племени.

39

Маорийские названия новозеландского льна, формиума.

40

Искусные резчики; плетельщики.

41

Ценности, может относиться к любым артефактам, имеющим культурную и историческую ценность для народа маори.

42

Имеется в виду договор Вайтанги, подписанный представителями Великобритании и вождями некоторых племен маори в 1840 г. Новая Зеландия перешла в управление Великобритании, при этом маори сохраняли права на свои земли и получали юридические права подданных британской короны.

43

Нефрит.

44

Укрепленная деревня.

45

Буквально: «Красные (вожди) и черные (племя) вместе сделают дело». Маорийская пословица о том, что люди разных сословий должны объединяться для достижения общей цели.