Если бы она ела золото

– Познакомьтесь, это Анатолий Иванович, самый большой начальник всего рыбного царства, – представил Сергей, – а это Андрей, мой друг.

– Давно хотел познакомиться со светилами советского спорта, – ответил Анатолий Иванович, пожимая руку гостя. – Много читал о нём, видел по телевизору, рад и лично познакомиться.

Анатолий Иванович предложил гостям присесть и сам вернулся на своё начальственное место.

– Чай будете? – спросил начальник.

– Давай, если не жалко, – пошутил Сергей, потом повернулся к Андрею: – А ты боялся, что чаю не успеем попить.

– Как там столица поживает? – начал разговор Анатолий Иванович, как бывший спортсмен, он интересовался спортивной жизнью.

– Ничего нового, – отвечал Андрей в том же ключе. – Работаю так же, тренером сборной.

– А к нам каким ветром?

– Вообще-то ехал в Японию, попутно выкроил пару дней, чтобы с другом повидаться.

– В Японии сейчас хорошо! – хвалил Анатолий Иванович страну, где ему приходилось побывать.

– Я так понимаю, – хитровато прищурился Анатолий Иванович, – вы не против покататься по морям? У нас тут судно после ремонта выходит, надо двигатель обкатать. Если хотите, завтра с утра можем вас забрать.

– А ты что, Анатолий Иванович, мысли умеешь читать? – Сергей старался поддерживать дружелюбную атмосферу.

– Да тут и читать нечего, – улыбнулся Анатолий Иванович. – От такого предложения никто не отказывается, а тебя я знаю и догадываюсь, зачем ты человека прямо с трапа самолёта ко мне привёз.

– Согласен, – улыбнулся Сергей. – Разумеется, твоё приглашение с удовольствием принимается. – Потом повернулся к другу: – Как, Андрюха, для тебя не утомительно будет?

– Я и не представляю, как это будет выглядеть, – улыбнулся гость, – но мне становится всё интересней.

– Ладно, поехали домой, тебе отдохнуть с дороги надо, у Анатолия Ивановича, наверное, тоже дел полно, – подытожил Сергей и обратился к хозяину кабинета: – Вечером заходите с супругой, посидим, встретим друга.

– Зайдём обязательно, но раньше восьми не получится.

– Хорошо, будем рады.

Море холодное всё же,

Все моря в мире похожи.

Ранним утром следующего дня на небольшом рыболовном судне, отчалив от берега, они направились к выходу из бухты, а дальше в открытое море. «Но наше северное лето – карикатура южных зим», наверное, поэтому, собираясь в поход, а тем более по северным морям, никто и никогда не забывает брать тёплую одежду. Ведь никто не знает, когда покажется северное палящее солнце, и не может угадать, когда затянет небо и сорвётся леденящий ветер. Ближе к полудню путешественники начали освобождаться сначала от тёплых курток, а потом и вовсе разделись, подставляясь солнцу оголёнными частями тела. Механики берегли новый двигатель, судно двигалось медленно, да и спешить не было никакой надобности. Полный штиль, обжигающее солнце, приятная компания – всё это как минимум располагало к хорошему настроению и комфорту. Анатолий Иванович по праву хозяина всё время находил разные темы для общения с гостями, рассказывал истории о событиях, связанных с памятными местами, называл имена знаменитых мореплавателей.

– Смотрите, вон там, видите, синие сопки? – указывал пальцем Анатолий Иванович. – Это остров Завьялова, мы направляемся туда, там хорошая рыбалка. Порыбачим, отдохнём, а утром в обратный путь. Там у нас есть рыбзавод, но мы подойдём к другому берегу.

– А эту скалу называют Каменный венец, – пытался блеснуть своими познаниям и Сергей. – Её видно со всех сторон.

– Сейчас мы проходим мимо мыса Чирикова, – продолжал Анатолий Иванович. – Там главный маяк, его видно и с юга, и с севера.

– Юг – это Владивосток, север – Чукотка, – Сергей пытался показать, что в морском деле он тоже кое в чём преуспел.

– Всё правильно, – кивнул Анатолий Иванович и, постаравшись не задеть его самолюбия, заметил: – Только на юге есть порт Находка, а Владивосток не является морским портом.

– Смотри, – крикнул Андрей, который до этого момента не проронил почти ни слова, а только затвором своего фотоаппарата щёлкал налево и направо. – Это, наверное, кит с огромной чёрной спиной.

– Это синий кит, – пояснил Анатолий Иванович, – здесь они нечасто встречаются. Но ты свой фотоаппарат далеко не прячь, мы уже вышли в открытое море, где касатки целыми стаями встречаются.

Не успел он закончить фразу, как к ним стали приближаться три огромных черных плавника. Занимая параллельно курс, морские гиганты долго сопровождали их, казалось, специально позируя для съёмок. Очевидно, это была семья. Двое располагались по краям, опекая третью, маленькую, которая всё время держалась посередине. Как по команде, время от времени все трое выныривали на поверхность воды, шумно выдыхая, выпускали фонтаны и издавали громкий звук. Казалось, специально позируют кругленькими глазками и белыми боками. Эти морские гиганты, овеянные легендами об их неимоверных способностях, давно привлекали внимание своим грозным видом и умением охотиться. Учёный мир пытается разгадать причины их необычного интеллекта в дружбе с человеком. Они могут подплывать к лодке, которая в несколько раз уступает им размерами, позволяют рыбаку погладить себя по спине. А ещё при ловле палтуса касатки «воруют» рыбку с крючка, откусывая тело и оставляли на крючке только голову рыбы. Прозрачная вода Охотского моря позволяет наблюдать, но рыбаки не спешат менять место. Пусть ворует, это так зрелищно! Они так азартно охотятся на морского зверя, что от разорванных нерп и тюленей разлетаются клочья.

Весь день солнце палило так, что палуба нагрелась, как на сковородке. Судно хоть и двигалось медленно, но и дообеденного времени хватило, чтобы добраться к назначенному месту. В глубокой бухте бросили якорь, гостям раздали снасти для рыбалки и сказали, что к вечеру следующего дня вернутся в родной порт. Немногочисленную команду составляли капитан, судовой механик, моторист и боцман. Для описания клёва не хватит никакой фантазии. Едва опускалась блесна на глубину нескольких метров, как тут же натягивалась леска и крупные экземпляры ерша, трески или минтая оказывались на палубе. По совету боцмана, который с ними присутствовал, как старший товарищ, хорошо знающий морское дело, они подвешивали груз потяжелее, чтобы снасти уходили поглубже, где и рыба водится покрупнее. К обеду на палубе настроили какое-то замысловатое оборудование, и ароматы ухи заполнили пространство. Андрей, увлёкшись рыбалкой, втянулся так, что, когда его позвали на обед, долго ещё продолжал крутить катушку спиннинга. Он подошёл последним с миной на лице, как у ребёнка, которого отвлекли от любимой игрушки.

– Андрей, ты сгорел, – заметил Анатолий Иванович, обратив внимание на его покрасневшие плечи и лицо, – но ничего, мы сейчас тебя лечить будем. Только раздеваться больше не стоит. Наше северное солнце обжигает беспощадно и незаметно. Петрович, – кликнул он боцмана, – неси наш спермацетовый бальзам.

Коренастый, с небольшим животом, чёрными пышными усами – все безошибочно угадывали в нём боцмана. Он проворно нырнул в трюм и вскоре вернулся с небольшим флаконом.

– Это бальзам на основе китового мозгового жира, – объяснял Анатолий Иванович, – хорошее средство и от ожогов и обморожений, и от ран и порезов. За такой флакон японцы готовы отдать целое состояние.

Обед был ещё одним приятным дополнением этого насыщенного необычными впечатлениями путешествия. Уха, приготовленная по какому-то изысканному рецепту, не оставляла никаких сомнений, что будет поглощена до последней капли. А ещё дружеская беседа за кружкой ароматного чая, прервать которую не в силах была даже увлекательная рыбалка. Морские люди прониклись интересом к столичному гостю, о котором раньше знали только из газетных публикаций и телевизионных передач о наших спортивных достижениях. А теперь вот он! Можно его руками трогать, обнимать, руку пожать, чай пить из одной кружки. Ну какая же он знаменитость? Простой наш советский парень!

Солнце склонялось к закату, усилившийся клёв рыбы сильного интереса не пробуждал, да уже и ловить её не было никакой надобности. Но гости не хотели отрываться от такого увлекательного занятия. Они оба стояли у фальшборта и машинально крутили катушку спиннинга, а на самом деле занятие просто служило гармоничным фоном к заинтересованному разговору. Казалось, ничего не может прервать монотонный ход событий, но вдруг леска натянулась, и какая-то сильная рыба стала биться и увлекать удочку в глубину.

– Я что-то тяжёлое тащу, – громко заявил Андрей в предвкушении удачного лова, чем привлек внимание присутствующих.

Люди подошли к борту, по характеру поведения рыбы и плеску воды каждый высказывал свои предположения и пытался поделиться своим опытом. Показалась крупная голова, и экзотический обитатель морских глубин, ощутив на себе дуновение враждебной среды, ещё сильнее стал биться, тянуть в разные стороны, мотать головой, сопротивляться, пытаясь освободиться от впившегося в челюсть тройника. Собравшиеся давали разные советы, предлагали не натягивать леску, чтобы не оборвалась, помотать рыбу, чтобы она устала и меньше сопротивлялась. Наконец змеевидный экземпляр был доставлен на палубу, где продолжал извиваться, метаться и бросаться на все, что находилось поблизости. Но рыба уже на палубе и надо её освобождать от снастей – Андрей наклонился, пытаясь извлечь крючок.

– Андрей, не трогай! – резким криком остановил его боцман.

Андрей в изумлении уставился на боцмана. Петрович подошёл, поднёс кусок доски от ящика-тары. Рыба, набросившись на ближайший предмет, сомкнула челюсти, раздался хруст и от доски разлетелись щепки.

– Вы, ребята, наверное, впервые видите такую рыбу, – объяснял боцман. – Это морская собака. Обычно она прячется в скалах и щелях, подкарауливает крабов и хрустит так, что панцирь краба разлетается как щепки. Её ещё и зубаткой называют, может прокусить и руку, и палец откусить, даже камни грызёт.

– Спасибо, Петрович! – поблагодарил своего спасителя неискушённый рыбак. – Не будь вас рядом, пальца бы лишился. Я слышал о ядовитых муренах, которые прячутся в скалах, но они обитают на больших глубинах, а вот о рыбах-собаках не приходилось. Теперь и с ними познакомился. Кстати, она похожа на мурену.

Неожиданное появление морского чудища привлекло внимание, и люди собрались вокруг, разглядывали со всех сторон. Рыба ещё долго металась по палубе, раскрывая свои зубастые челюсти, бросалась во все стороны. Люди то приближались, наклоняясь над ней, то отскакивали назад, спасая свои ноги от острых зубов и сильных челюстей, подавали разные предметы, палки, которые тут же после характерного хруста становилась короче. Постепенно виновница этого зрелища угомонилась, и люди вернулись к своим делам. На палубу опустился прохладный туман, не сговариваясь, друзья спрятались за тёплыми воротниками. Клёв рыбы уже мало кого интересовал.

Анатолий Иванович на правах хозяина провёл небольшую экскурсию, показал каюту и предложил гостям отдохнуть. Приняв с благодарностью его предложение, они перешли в горизонтальное положение на подвесных судовых койках, увлёкшись разговорами.

– Давай, решай свои проблемы, – продолжал Андрей, – и пока есть возможность, не медли с переездом. Моё слово тоже не последнее.

– С чего ты взял, что у меня есть проблемы? – возразил Сергей и решил пустить разговор в шутливое русло: – Это всё просто. Распорядитель моей жизни решил показать мне Магадан. Похоже, в чём-то я провинился, за что и последовало наказание.

– Ну да, – согласился Андрей, смеясь, – северянина Пушкина отправляли в ссылку на Кавказ, а кавказца – на Север? А ты не помнишь за что Пушкина-то? Он тоже политикой занимался?

– Не знаю, – признавался Сергей, – с Пушкиным я знаком не был, но там что-то с женщинами было связано. То ли царь блудил с Натальей, то ли он блудил с царицей. В общем, что-то такое было.

– Опять женщины?

– Ну да. Без них ничего в мире не происходит. Все рождения и смерти, продолжение рода человеческого или его прекращение – всё происходит с подачи женщин и при прямом их участии.

– С рождением я бы согласился, а смерти почему связаны?

– Всё, что происходит в мире, хорошее или плохое, – всё это или ради женщины, или во имя женщины, а чаще для женщины.

– Тебя послушай, так и не женишься никогда. По-твоему, во всех бедах женщина виновата? Не было бы женщин, всё было бы так, а с женщинами всё не так? Не забывай, что и тебя женщина родила.

– Что ты, Андрюха! – захлестнули эмоции Сергея. – Я давно жду, когда меня на свадьбу пригласишь. И вообще, у меня сыновья растут. А ты что так долго думаешь?

– Ладно, давай отдыхать! Я немного устал, спать хочется.

Может, пустые разговоры ни о чём, а может, расслабление от монотонного морского волнения склоняли ко сну. Но Андрей долго ещё крутил на своём вообразимом экране те годы, когда впервые пришел в спортзал худощавый застенчивый парнишка, чей ярко выраженный акцент не оставлял вопросов о его происхождении, будто только что спустившись с гор, он прямиком оказался в столичном клубе. В принципе, не было в том ничего необычного. Среди борцов любого уровня ребят с кавказской наружностью немало. Худенький парнишка впечатления не производил. Но это было до первых соревнований. А дальше за ним укрепилась репутация упорного трудолюбивого чемпиона. Казалось, у этого юнца есть мотив, который он интуитивно счёл наиболее увлекательной линией жизни, настойчиво прорезая свой путь. Было ли что-то ещё? Безрассудный и смелый, он, казалось, неукротим в своих замыслах, для него всё было новым и всё новое в случае успеха давало новый толчок. Он, казалось, испытывал органическую потребность к риску, идти от достижения к достижению, не останавливаясь, чтобы закрепить свои приобретения и насладиться плодами побед. Казалось, этот парень и рождён для того, чтобы день и ночь вкалывать до седьмого пота во имя своих достижений. Кто-то считал его фанатом, кто-то называл везунчиком, но как бы к нему не относились, сомнений не было в одном: он настоящий друг, который никогда дружбу не предаст и готов отдать все, что имеет. Никто не сомневался и в том, что он пришёл в главную команду надолго.

И вдруг он исчез, как будто такого не было и в помине. И несколько лет о нём никто ничего не слышал.

Если хочешь рассмешить своих богов,

Расскажи им о своих планах.

– Серёга, ты не спишь? – нарушил тишину Андрей. – Помнишь нашу последнюю встречу? Может, расскажешь, что потом было?

Сергей не знал, что ответить, потому что друг намекал на события, о которых он старался не вспоминать. Каких усилий это требовало и до какого отчаяния доводили его воспоминания, известно только ему одному. А теперь он долго не решался заговорить, но всё же, в надежде освободиться от тяжкого груза, решил открыться: «Настоящий друг поймёт».

– А что это ты вдруг вспомнил о давно минувшем времени? – он ещё сомневался, нужно ли открыться.

– Да я и не забывал, – несколько холодновато заметил Андрей. – И ребята спрашивали о тебе, а я и сам ничего не знаю, все плечами пожимают, удивляются. Куда ты исчез?

– Я давно, Андрюха, читал в какой-то книге, – он всё ещё пытался увильнуть от прямого ответа и перевести разговор в другое русло. – «Кто решил пуститься в плавание по этим строптивым водам, тот должен обладать искусством кормчего и выносливостью мореплавателя. И всё-таки может потерпеть крушение и может погибнуть, если ветер счастья не станет ему услужать». Я ясно представлял эту ситуацию, потому что всегда был похож на того незадачливого пловца, самонадеянно спустившего с причала лодку, которой он не мог управлять, и потому отдавшегося воле бурного течения. Никакой опрометчивый школьник, отважившийся ради озорства на подобную проделку, не мог бы чувствовать себя более беспомощным, чем оказался я, когда пустился плавать без компаса и карты по океану жизни, при этом не понимая правил движения. Это потом дошло до моего понимания, с какой неожиданной лёгкостью мною были разруб лены связи, которые давали мне уверенность в своих силах. Я понял, как вера моя в собственные достоинства ослабла, вроде того принца-красавчика, который вдруг оказался сыном пастуха. Но было поздно, потому что мне некуда было вернуться.

– Я принимаю твою исповедь, – Андрей пытался снять напряжение. – Но я другое хотел услышать от тебя.

– В слепом себялюбии мы всегда привыкаем считать все дары, которыми балует нас судьба, чем-то постоянным и неотъемлемым, нам присущим. А потом, когда, представленные собственным силам, мы видим, как мало мы стоим, это нам кажется невообразимо обидным.

– Ясно. А почему бы тебе было не вернуться?

– Куда бы я вернулся? Посадили меня в самолёт и отправили на другой конец Союза. А когда я оглянулся, чтобы посмотреть, что осталось, увидел лишь сумрачное великолепие небольшого отрезка моей спортивной карьеры, которая так внезапно оборвалась.

– Но травмы у всех бывают. А почему ты исчез?

– Нет, Андрюха! Это была не простая травма. Мне запретили вообще появляться в спортзале. Мне сказали, что больше трёх кило… даже авоську с картошкой поднимать нельзя.

– Вот, видишь, сколько нового я узнаю! И ты, я понимаю, решил покончить со спортом. А что-то ты ещё умел?

– Я и сам не знал, что умею и что мне нужно делать. Когда круто повернулась моя жизнь, я не знал ни маршрута, ни правил. Полагаясь лишь на надежду, чувствуя себя стойким и сильным духом юношей, я даже мысленно намечал свои достижения и успехи, не представляя, чем буду заниматься и что меня ждёт вообще.

– Если хочешь рассмешить своих богов, расскажи им о своих планах?

– Получается так. А пока я был сам себе господин и упивался тем чувством свободы, которое наполняет молодую грудь и радостью, и опасениями. Карманы мои не были туго набиты, поэтому маршрут я направил не на южные курорты, а на Север, где будет нетрудно найти работу. Но и там часто приходилось задумываться о способах поисков пропитания.

– Но ты же был известным спортсменом, неужели никто тебе помочь не мог? Ты куда-нибудь обращался?

– Нет, Андрюха. Никуда я не обращался. Я смирился с тем, что моя спортивная жизнь закончена, что никому не нужен слепой и хромой бывший спортсмен, бывший чемпион. Я потом понимал, что совершил кучу ошибок.

– Слепой, хромой. – повторил Андрей. – Ты что, подался на вокзал?

– Нет! Я осваивал множество новых профессий. Днём ремонтировал трамвайные вагоны, ночами грузил коробки на кондитерской фабрике и на колбаске, таскал на холодильнике замороженные туши говядины и свинины, разгружал вагоны с углём и мукой, затаривал водку в утеплённые коробки и отправлял на Север. Видишь, какие таланты у меня раскрылось?

– А мне рассказывали совсем иную историю о какой-то симпатичной блондинке из медицинского. Она болела за тебя, ждала после тренировок, переживала. А потом ты исчез вместе с той блондинкой, и никто не знает, куда и зачем.

– Ну почему никто? Я ведь месяц провалялся в госпитале. Предлагали операцию, говорили, что для спасения от полной слепоты другого способа нет, по крайней мере, можно спасти один глаз. Кстати, та симпатичная блондинка не советовала соглашаться на операцию. Сказала, что в институте спрашивала у профессоров и узнала о новых разработках по восстановлению зрения.

– Ну с ногой понятно. Мы все через это проходили. У нас хорошие медики, максимум полгода, и ты снова в строю. А с глазом что?

– Ты не поверишь, Андрюха! Давно, я ещё в школе учился, классе в седьмом, упал со скалы и приземлился на правый глаз. Был огромный фингал, жутко болел. Но кто в те годы на такое внимание обращал? Оказали помощь, перевязали, и забыл об этом. А здесь по ходу тренировок стало темнеть в глазах как в тумане. Я думал, пот заливает глаза. Потом проходило. А в госпитале я проходил полное обследование, и проверяли зрение тоже. Тогда и обнаружилось, что со зрением у меня серьёзные проблемы. Направили к специалистам, они и забраковали меня как спортсмена. Правым глазом я совсем не видел, а левый так, немного работал, но надежды было мало.

– Постой! Мне рассказывали о травме, несовместимой с жизнью, перелом ноги, позвоночника, открытая черепно-мозговая. Может, хотя бы ты расскажешь, что на самом деле было?

– На самом деле, Андрюха, слухи о моей смерти были сильно преувеличены. С ногой были серьёзные проблемы. Но с черепом и мозгами, как видишь, все в порядке. Правда, зрение сильно пострадало, правый глаз совсем плохо видит, но всё же не совсем слепой. Даже из штаба округа приходили, советовали подать на инвалидность, говорили, хотя бы какие-то пособия буду получать. Но я не стал цепляться за эту соломинку.

– Тебе совсем нельзя заниматься или всё-таки перестраховались? Не приговор же, всего лишь диагноз.

– Нет! Как раз заниматься-то можно. Я через полгода вернулся в спортзал, меня встретили, молодым в пример ставили, даже в «Динамо» работу дали, я в футбол играл. Но уже и уровень не тот, и нагрузки, но я из спорта не ушёл.

– А возобновить не пробовал? Слышал, ты по дзюдо места занимал, я думал, увидимся в Москве.

– Нет! Я на дзюдо перешёл, потому что понял свои шансы, как они ничтожны. Вроде бы времени прошло немного, а пришли такие ребята, что мне и близко ничего не светило. Да и боялся я за своё здоровье. И сейчас плохо вижу одним глазом, а при нагрузках темнеет в обоих.

– А в дзюдо перешёл, потому что легче?

– Нет, Андрюха! Дзюдо – это философия. Борьба, баллы, очки, даже красивые броски и медали – это только внешняя красота, но они вторичны. Всё время разгадываю, что внутри себя происходит. Здесь важнее интеллект, образ мыслей, отношение к окружающим.

– А тренером не хочешь работать? У тебя же физкультурный за плечами.

– Я и работаю, только уровень такой… Какие у нас есть возможности? Народ у нас спортивный, но город маленький, детей отдают в спорт, но предложений много… Кого в плавание, девочек в художественную гимнастику, кто остаётся – идут в лыжи, мальчики идут в бокс. Денег не дают. Команды вывозить на соревнования – нет денег. Вот так и варимся в собственном соку. Первенство города проводим раз или два в год, но это всё, что можем. На областные соревнования из посёлков не все могут приехать. Денег нет!

– А на основном месте работы у тебя всё в порядке?

– А что там? Работаю потихоньку, пробовал кандидатскую, бросил, неинтересно, предлагали завотделом. Ты это хотел услышать?

– Наверное, это. Работой сильно не заинтересован, группа у тебя не ахти, звёзд с неба никто не хватает. Я так понимаю, жизнь тоже интересной не назовёшь? Воспитывать тебя не буду, но мне непонятно – как ты можешь? При таких волевых качествах, как у тебя, я даже не верю, что ты можешь довольствоваться таким малым.

– Всё не так плохо, Андрюха. Я не назвал бы свою жизнь неинтересной, хотя иногда мне кажется, она остановилась где-то там, в нашей молодости. Или я сам смирился с обстоятельствами… Так, значит, так! Иногда полезно взять тайм-аут. Жизнь сильных любит, видимо, я где-то дал слабину. Я это понял, когда судьба опустила меня с небес на землю и выбросила на обочину.

– Да, согласен. Но тебя тоже никто слабым не называл. Наши все тебя сильным считают и сейчас. Или что-то изменилось?

– Что касается наших ребят… знаешь, все вы мне братья, а ты мне старший брат. Это правда! Но многое изменилось. И это правда! Я стал не у дел. Не мог же я сидеть и ждать, пока кто-нибудь подаст кусок хлеба?

– Видишь, какой ты! Я мог рассчитывать на тебя, когда беда меня постигла. Ты меня как брата на своих руках выхаживал, а меня не мог подождать, когда с тобой случилось. Кто ты после этого?

– Андрюха, извини, но ты неправ. Я тогда ни на кого не мог рассчитывать, да и тебя близко не было. Ты там, за рубежами в своих командировках, я и не знал, вернёшься ли вообще. Пытался позвонить, но не получилось. По первости ребята приходили ко мне, приносили кто что мог, даже деньгами помогали. Потом меня перевели на Дальний Восток, и все связи оборвались.

– Когда я вернулся и услышал про тебя, первым делом направился в госпиталь, поспрашивал врачей, никто толком ничего не сказал. Посмотрели в журнале – был такой больной, диагностику сказали, но куда убыл, никто не знает. Только было известно, что направлен к другому специалисту.

– Никто тут не виноват. Врачи и знать не могли, потому что я ещё месяц лежал в окружном госпитале в Хабаровске. А там я был никто. Ни знакомых, ни друзей. Единственное преданное мне существо – Наташка. Приехала попозже… пока оформляла перевод, пока снимала квартиру.

– Значит, ты играл по чужим правилам?

– Нет! Я играл по правилам, которые предлагает её величество Жизнь. Жизнь мне показала хорошую сторону, познакомила с большим спортом, дала мне много хороших друзей. Потом показала и оборотную сторону.

– Это точно. Ты хорошо сказал – «Игра в жизнь». Чем тебе не спорт? Я шесть лет держался в лучшей команде мира. Ты сам представляешь, как удерживаться столько лет, когда молодёжь на пятки наступает. Это тебе не американские хоккеисты, чтобы пить, гулять, потом на допингах свою шайбу катать и миллионы получать. Хотя миллионы для нас не главное.