Это был человекообразный урод, покрытый грязной серой шерстью, с рогатой башкой и клочком бороды. Похож он был на сатиров, как их рисуют в книжках, но при этом был очень большим.

Перед ним в грязи валялся волк. Тоже немаленький, хотя сейчас разглядеть подробно было невозможно – волк валялся на земле, а его топтал огромными копытами козел.

“А вот и копыто, что раздавило ноут Черепанова, – подумала Марта. – Надо будет взять отпечатки…”

Мысли летели совершенно отдельно, глупо и отстраненно, а руки тем временем уже разворачивали машину и жали на клаксон.

И метроном, что стучал в голове, вдруг зазвенел оглушительно и четко.

Козел оглянулся, и Марта даже с такого расстояния удивилась, какие у него горящие, желтые и злые глаза.

Мирослав молча и быстро выдернул из своего рюкзака что-то и бросил в открытое окно.

Козел взревел и быстро бросился вперед.

Метроном в голове бил и бил, и стали видны сразу все варианты происходящего.

Здесь и сейчас козел бежал по склону насыпи, к дороге.

В близком будущем Марта полезла в бардачок за пистолетом и вспомнила, что тот остался в сейфе. Козел взлетел к дороге, ударил рогами в борт машины, и машина перевернулась. А потом была боль, кровь и темнота.

Поэтому Марта не стала искать пистолет, а вжала педаль в пол. Машина взревела и дернулась вперед. Недалеко.

Козел бежал неуклюже, но быстро. Он легко взбежал по откосу к самой дороге, но тут что-то зацепилось ему за ногу и он споткнулся. Шлепнулся на задницу, возмущенно заблеял и ударил копытом по дверце машины.

Машина вся целиком содрогнулась, а дверцу выгнуло внутрь.

То будущее, где козел топтал и рвал кровавые трупы, исчезло с очередным тиком метронома. В ушах звенело от мерных ударов.

Марта видела, как что-то маленькое и волшебное вцепилось в шерсть на левой ноге и вспомнила, как Мирослав выбросил какой-то предмет в окно.

Марта увидела, как в ближайшем будущем козлище поднимается во весь свой рост и топает к машине. Как она пытается уехать, но пока она поворачивается, козел одним мощным прыжком падает прямо на крышу. Как трещит и рассыпается лобовое стекло, как в салон лезут огромные лапищи… И снова кровь, боль и темнота.

Марта не стала убегать. Она дернула машину немного назад, и пока козел поднимался, врезалась в него бампером. Сильного удара все же не вышло, разгон оказался слабоват, но козел все же оступился и покатился вниз по склону, жалобно и гневно блея.

И то будущее, где трещала крыша машины и рассыпалось лобовое стекло, тоже исчезло.

Марта изготовилась к продолжению боя, но тут козел вдруг оглянулся куда-то в сторону деревьев и быстро ускакал туда.

– Его позвали, – сказала Марта тихо. Она не видела, кто мог окликнуть это чудовище, но была уверена, что было именно так.

Она решительно открыла дверцу и вышла.

– Может, стоит подождать, – сказал Мирослав, но тоже вышел.

Они стали медленно, осторожно спускаться по склону.

– Надеюсь, тот волк жив, – сказала Марта.

– А зачем он тебе? – спросил Мирослав.

– Он человек, – коротко ответила Марта.

Волк выглядел плохо.

Около пасти едва заметно пузырилась кровь, обозначая дыхание, но кроме этого, никакого движения не было.

– Его сейчас и двигать нельзя, – сказала Марта.

– Я мог бы полечить, – с сомнением сказал Мирослав, – но мне нужен для этого костер… и танец…

– Я слышала, оборотней так просто не убить… – с сомнением сказала Марта и обошла тело вокруг. С другой стороны туша выглядела нисколько не лучше.

Мирослав покачал головой.

– Прямо здесь лечить все равно не получится, – сказал он, – мне для этого надо призывать духов, а они не пойдут туда, где слишком сильна цивилизация. Надо в лес, хоть немного.

Подумал и добавил:

– Ты не знаешь, можно ли вызвать ветеринара прямо сюда? – спросил Мирослав.

Марта пожала плечами и вернулась к машине. Достала из багажника одеяло. Посмотрела на вбитую внутрь дверцу машины, покачала головой.

Метроном притих, и только тихонько тикал. И даже боль в голове притихла, только тоненькой иголкой кололо виски в такт биению сердца, в такт ударам метронома.

Потом они долго пристраивали тушу волка на одеяло. Волокли к деревьям. Мирослав разводил костер – маленький, едва заметный.

– Бубна нет, – сказал Мирослав озабоченно, – тебе придется мне помогать.

Он взял две канистры из багажника, постучал по ним, прислушался.

– Тебе надо будет барабанить, – сказал он. – В эту вот так, – он постучал, и Марта честно постаралась запомнить ритм.

– А в эту – по другому. – и он постучал чуть иначе во вторую канистру.

Звук получался глухим и гулким.

– А если я собьюсь? – спросила Марта на всякий случай.

Мирослав поморщился.

– Ничего ужасного, – ответил он, – просто духи разлетятся и пациент умрет.

Марта хотела спросить что-то еще, но Мирослав дирижерским жестом дал сигнал, и она начала бить.

***

Сперва было сложно. Все внимание уходило на то, чтоб не сбиться с ритма, и она не видела, что делает Мирослав. А потом стало неважно.

Вокруг поднялась тьма. Во тьме было холодно и сыпал снег. Во тьме выли волки и чавкала под ногами болотная грязь. А еще во тьме бил барабан – сам, но под ее руками, и ритм стал прост и понятен. Невозможно было бить по другому.

Она подняла голову и посмотрела на Мирослава, и не увидела его.

Здесь был костер. Маленький огонек, что развел Мирослав, превратился в высокое и ровное пламя, поднявшееся высоко. Ветви деревьев тянулись к огню и не горели, вокруг танцующих языков плясали искры и мотыльки.

Ритм барабана вел этот танец, и в то же время шел за ним, и Марта уже даже не понимала, где она, а где чернокожий барабанщик, непонятно как оказавшийся здесь, в тайге.

Перед костром лежал волк, и пламя плясало прямо на шерсти, впитывалось в нее и вырывалось из ноздрей волка, и освещало приоткрытую пасть изнутри.

Пахло собачьей шерстью, травами и грибами. И невероятными, совершенно нездешними цветами, и смолой, и немного болотной гнилью.

Марта била и била – сперва в канистры, потом в барабан, потом снова в канистры. А потом вдруг поняла, что нет уже чернокожего барабанщика, и барабана нет. Исчезла странная смесь тайги и джунглей, просто у прогоревшего костерка сидел усталый Мирослав. А на одеяле спал огромный волк.

Не подыхал, хотя, здоровым он все еще не был.

– Заживает на нем все, как на собаке, – проговорил Мирослав и поднялся.

– Наверное, надо забрать его с собой, – сказала Марта и тоже поднялась. – Очнется – спросим, кто такой, почему с тем козлом подрался.

– Я только надеюсь, – сказал Мирослав, – что если эта зверушка проснется, то догадается, что нас кусать не стоит.

– Он человек, – ответила Марта. – Я вижу это.

– Да тут только по размеру заметно, – проворчал Мирослав. Волк был здоровенным и очень тяжелым.

Потом они волокли его на одеяле наверх, до дороги. Загружали в машину.

И вдруг Марта всполошилась.

– Время!

– Что? – Мирослав посмотрел на часы.

– Белкина! – Марта нахмурилась, но заново обратиться к внутреннему зрению не решилась – голова от одной лишь мысли о такой возможности заныла. – Белкина вечером принимает свои таблетки. И примет слишком много. А сейчас уже вечер.

– А ты видела, во сколько она…

– Нет, конечно! – Марта решительно затолкала одеяло на заднее сиденье. – Я видела квартиру и труп.

Тело спящего волка еле влезло на заднее сиденье, из-за того, что правую дверь выгнуло в салон.

– А может, – Мирослав поспешил обойти машину, чтобы сесть на сиденье рядом. Остановился, потрогал вмятину от копыта, негромко прицокнул языком. Потом нагнулся и подобрал с земли большую детскую куклу. Марта думала было спросить, откуда здесь эта штука, но вспомнила, как Мирослав выбросил что-то в окно, как потом козел споткнулся, зацепившись за что-то небольшое… Увидела легкую дымку магии вокруг куклы, и промолчала.

– А может, это предопределено? – договорил он наконец, пока Марта заводила машину.

– Вот приедем и посмотрим, – ответила Марта.

Глава 6

Белкина долго не открывала, и когда Марта уже собиралась выламывать двери, послышался щелчок замка. Девушка была в той же ночнушке, что и в видении, босиком.

– А… – сказала она, глупо глядя на Марту и Мирослава. – Вы… А мне сказали, что это сон…

– Кто? – машинально спросила Марта.

Белкина не ответила, она медленно поплыла обратно в глубину квартиры. Марта пошла следом, внимательно глядя по сторонам. Что-то в квартире было неправильно, но она никак не могла уловить, что конкретно.

– Белкина! – окликнула Марта хозяйку, но та будто не услышала. Покопалась а памяти, вспомнила имя:

– Лена! Постой, Лена!

Белкина остановилась, плавно обернулась.

– А? Ой, я забыла…

– Лена, ты таблетки свои уже выпила?

– Да, конечно, – ответила девушка. К концу фразы голос стал тише, словно она снова потерялась, забыла, с кем разговаривает.

– Скорую, – приказала Марта.

Мирослав качнул головой и прошел мимо нее.

– Зови, – сказал он, – а я пока попробую промывание желудка ей сделать.

Он зашел вслед за девушкой в спальню и щелкнул выключателем. Лампа моргнула и погасла.

– Домовой, домовой, – пробормотал Мирослав, – мы же друзья, домовой, батюшка. Я хозяйке твоей помочь хочу, тебя уважить, с миром в дом пришел.

Он еще раз щелкнул выключателем, и на этот раз лампа осталась гореть.

– Шаман-электрик? – пробормотала Марта, но не стала отвлекаться. Достала телефон, набрала номер.

Мирослав быстро оглядел комнату. Спальня – комок белья на кровати, маленькие пушистые тапочки, прямо на полу пустой грязный стакан. Чай? Сок? Не важно.

На кровати девочка. Или девушка – в этом возрасте не разобрать.

Рядом со стаканом – пустая коробка из-под таблеток.

***

– Сплю я, сплю… – бормочет девочка и пытается отвернуться от света.

– А ты не спи, – говорит Мирослав, и на миг ему кажется, что его голосу вторит эхо.

Из коридора слышно, что Марта уже закончила говорить, и теперь занимается обычным полицейским делом – осматривает дом. Что тут можно найти?

– Вставай, – говорит Мирослав. Белкина только приоткрывает глаза.

– Тени, – бормочет она, – он… они сказали спать… послушная девочка…

– Вставай! – теперь Мирослав командует. Вспоминает Оньи-Нкузи – вот уж кто мог скомандовать не повышая голоса, тихо, но так, что тело начинало выполнять еще до того, как разум осознает приказ.

***

Белкина завозилась, пытаясь встать. Мирослав взял ее за плечи, почти поднял.

– Я слышу, да, – пробормотала Белкина. – Я встаю.

– Прочь грязь! – командует Мирослав, и в этот миг в его голосе бьют барабаны и рычат дикие звери джунглей.

Белкина согнулась и ее вырвало прямо на пол. На тапочки, на мятую простынь.

– Теперь воды! – приказал Мирослав и потащил девушку в ванную. Белкина лишь вяло перебирала ногами, не успевая за колдуном.

***

– Здесь кто-то был, – сказала Марта сама себе, пока Мирослав возился с девицей. Она все пыталась снова войти в то состояние транса, когда становятся видны тайны, но чувствовала только головную боль.

Окно приоткрыто – проветривалось? Или кто-то наводил чары сквозь щель?

В комнатах беспорядок, но неизвестно, сама ли Белкина так живет, или только сегодня, под заклинаниями?

Квартира хорошая, трехкомнатная. Добротная, хоть и не новая мебель. Марта вспомнила, что в справке по Белкиной было о том, что та здесь учится на художника, а ее мама делает бизнес где-то в Москве, и просто посылает денег. Судя по всему, вполне щедро. Но сама дочь почти не навещает.

Вроде бы, к ней регулярно приходит какая-то родственница. Надо бы найти и допросить… непонятно только, о чем.

В углу мольберт с незаконченным рисунком. Лес, очень красивый, сказочный. Лучи света пробиваются сквозь густые кроны деревьев, крупная ослепительно-рыжая белка сидит на ветке. Рядом намечено что-то еще, но не закончено.

Вошел Мирослав.

– Слушай, я чего подумал, – сказал он. – Я тут совсем посторонний дядька. А она тут в таком виде… Приедет скорая, как мне объяснить, что я тут делаю?

Марта кивнула, подала Мирославу ключи от машины.

– Пойди, глянь, как там наш волчок.

Мирослав взял, потоптался у двери.

– Девица наша сидит на полу, рядом с ванной, – сказал он. – Не давай ей спать. А то улетит к своей Жар-Птице.

Марта хмыкнула.

– Она так к ней мечтала…

– Нельзя, – в голосе Мирослава вдруг снова прорезались барабаны и джунгли, – она попросту погибнет.

Дальше он заговорил спокойнее, как обычно:

– Если я верно понимаю, что это за лес, – он махнул рукой на недорисованную картину на мольберте, – она туда ходила. А там в ее состоянии находиться нельзя. Съедят. Хоть белочки, хоть птички.

Снаружи послышался шум подъезжающей машины, и Мирослав, не закончив своего объяснения, торопливо вышел из квартиры.

***

Поднялся на площадку выше, подождал, пока медсестра зайдет в квартиру.

Подошел к окну в подъезде, отстучал по подоконнику сложный ритм.

– Благо тебе, домовой-батюшка, – сказал он негромко. – Благодарю за помощь. Благодарю тебя, что присмотрел за девочкой этой глупой. Придержи ее, прошу тебя. Не дай ей уйти туда, где…

Тут он почувствовал что-то похожее на ответ. Не словами, нет, только тончайшее чувство – домовой сообщал, что… боится?

В своем собственном доме – боится?

Видимо, потому и не выходит к колдуну лично.

– Кто? – спросил Мирослав. – Кто пугает тебя, Хозяина дома?

Спросил и прислушался.

Потом спустился вниз. Сел в машину. Оглянулся на волка.

Тот все так же спокойно спал на заднем сиденье.

– Что-то закрутилось, дружище, – сказал Мирослав и прикрыл глаза. Попробовал взглянуть на духов этого места, но никого не увидел. Домовой не солгал – все попрятались. Люди бы не увидели этого, да и ему самому приходилось всматриваться. Куда легче было бы выйти из машины, начать играть – сразу все стало бы яснее, понятнее. Оньи-Нкузи говорил ему, что форма не важна, важен дух, суть. Ему приятно в мире музыки, значит надо играть. Бубен, барабан, скрипка… не важно.

Но бубна не было, да и устраивать концерт под окнами в девять вечера – не лучшая идея.

Поэтому Мирослав просто ждал.

***

Скорая уехала, но вместо нее подъехала легковушка. В темноте Мирослав не разглядел марку машины, зато увидел, что из нее выбрался человек в полицейской форме и торопливо вошел в подъезд.

Хотя, нет. Формы на человеке не было, это духи подсказали колдуну, что это полицейский. Участковый.

“Логично, – подумал Мирослав. – Хозяйку увезли, значит, кто-то должен запереть дверь, оповестить родственников…”

Потом, наконец, Марта вышла вместе с полицейским. Попрощалась с ним, подождала, пока он сядет в свою машину. Только тогда подошла и села в свою.

– Все в порядке? – спросила она.

– Вполне, – ответил Мирослав. – Волчок наш так славно спит, что мне тоже…

– Слушай, Слава, – сказала Марта, – ты очень устал? А то я тут подумала, что эту тушу в машине оставлять как-то неловко, а домой я его не затащу. А мне очень хотелось бы поговорить с ним, когда он придет в чувство. Я кофе сварю. У меня есть хороший.

– Поехали, – ответил Мирослав.

Машина покатилась. Мирослав откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Некоторое время была тишина, только негромко урчал мотор.

– Там кто-то напугал… – начал говорить Мирослав не открывая глаз.

– Там кто-то был в квартире, – одновременно сказала Марта. – Ой, извини.

– Мы, похоже, про одно и то же, – сказал Мирослав, но глаза так и не открывал. – Домового там кто-то напугал. Кто-то, кто звучит мрачно и странно. Такой, знаешь – рокот басового барабана под шелест погремушек… Домовой его не видел, и видеть не хочет. И боится.

Мирослав замолчал. Он сидел с закрытыми глазами, но казалось, что он не спит, а слушает концерт – основную тему музыки вел мотор машины, а негромкие звуки города за окнами добавляли оттенки. Ну, и конечно, было что-то слышное только колдуну.

– Кто-то приоткрыл окно, – сказала Марта, когда стало ясно, что Мирослав закончил говорить. – Белкина говорит, что это она сама. И что ей сказали так сделать тени.

Марта помолчала, перестроилась в другой ряд, аккуратно обогнала какую-то тойоту, развернулась на другую улицу. Мирослав не следил за дорогой, ясно было, что они едут куда-то на окраину города, в Академгородок.

– Белкина говорит, что тени напомнили ей выпить таблетки, – сказала Марта. – А потом напомнили еще раз. И еще. А потом пришел Черный Человек, обругал ее и заставил остановиться.

Марта снова помолчала. Потом продолжила.

– Медик сказал, что приняла она достаточно, чтоб умереть, так что Черный Человек опоздал. Но он пытался.

– Хорошо бы поговорить с этим Черным Человеком, – сказал Мирослав.

– Да, и это приводит нас к следующему вопросу, – ответила Марта. – Ты, как колдун, что знаешь о способах поговорить с ним?

Мирослав пожал плечами и открыл глаза.

– Он не здесь, – ответил он тихо. – Его сперва надо найти.

– Где и как его искать? – уточнила Марта и свернула во двор. Похоже, дорога заканчивалась.

– Помнишь лес, что Белкина нарисовала? – спросил Мирослав. – Похоже, примерно там. Только туда идти не просто. Запросто можно не вернуться.

Мотор затих, наступила тишина.

– Пойдем, – сказала Марта. – Похоже, надо сперва выпить кофе.

Мирослав вылез, покачал головой, помахал руками, разминая шею и плечи.

Марта открыла уцелевшую заднюю дверь,чтоб доставать волка, но тут волк просто выскочил сам. Вежливо улыбнулся зубастой пастью, показав здоровенные, очень белые клыки.

– Ой, – только и сказала Марта. – Здравствуйте…

Волк уселся за землю. Агрессии он не проявлял, но и разговаривать по-человечески не спешил.

– Я Марта, – сказала Марта. – Следователь из полиции. Я видела, что вас пытался убить какой-то…

Тут Марта смешалась, не зная, как описать того здоровенного козла.

– Какой-то козел, – сказал Мирослав и встал рядом с Мартой.

Волк по-собачьи склонил голову набок.

– Вы можете отвечать? – спросила Марта.

Волк чихнул. Потом встряхнулся, встал, и вдруг кувыркнулся. Потом поскреб землю лапой. Снова сел и посмотрел на Марту.

– Он что-то пытается нам сказать? – спросила Марта.

– Я слышал про такой ритуал, – ответил Мирослав. – Колдуну, чтобы превратиться, надо кувыркнуться через нож. Я прав?

Волк вильнул хвостом. Потом медленно кивнул.

– Ну вот, – продолжил Мирослав. – Нет ножа – нет превращения.

– А нож подойдет любой? – спросила Марта.

– Для обратного превращения – только тот, через который кувыркался “туда”, – ответил Мирослав.

Волк снова вильнул хвостом и кивнул.

– Мда… – сказала Марта. – Поговорить не получится…

Волк встал, снова вильнул хвостом и неспешно потрусил прочь.

– Подождите! – окликнула его Марта. Волк остановился, оглянулся и снова улыбнулся, показывая зубы. Возможно, намекая, что останавливать его не стоит.

– Прошу вас, – сказала Марта, подчеркивая слово “прошу”. – Очень прошу вас – как снова станете человеком, зайдите ко мне. Отделение Ленинского района, следователь Рыбкина.

Волк подумал, чихнул, вильнул хвостом и в два прыжка исчез в темноте.

– Ну, вот и поговорили… – сказала Марта.

– Давайте хоть кофе, – ответил Мирослав.

Глава 7

От родителей Марте осталась трёхкомнатная квартира, сейчас, по большей части, заваленная разной ерундой. Марта жила на работе, ела то, что покупала в супермаркете, носилась по городу на своей машине… но эта квартира оставалась ее домом.

Мирослава надо было положить на диванчик в той комнате, что когда-то была гостиной. Марте пришлось порыться в шкафах, чтоб найти постель. Кажется, этот комплект покупала ещё мама…

В какой-то момент на Марту даже нахлынула тоска, она испугалась, что сейчас сядет на пол и будет рыдать, но обошлось. Она слишком устала, слишком привыкла к суете своих дел, чтоб плакать.

К тому же, она слишком хорошо понимала, что слезами не поможешь, а сделать все равно ничего нельзя.

Мама вместе с отцом разбились на машине три года назад, и Марта порой спрашивала себя, не потому ли она так любит гонять, что ждёт встречи с ними? По всему выходило, что… это неважно. Рутина поглощала тоску, работа, важная и нужная, отбрасывала ее прочь. Марта шла вслед за отцом – тот тоже был полицейским, и Марте всегда казалось, что он брал на себя ответственность за порядок сразу во всем городе.

Мирослав вошёл в комнату.

– Я попросил домового, – сказал он, как о чем-то само собой разумеющимся, – присмотреть. Чтоб мы выспались и отдохнули, но не проспали.

– А что, домового можно использовать, как будильник? – Марта постаралась смешком прогнать из головы тоску.

– Уважительнее, уважительнее, – поправил ее Мирослав. – Хозяин ведь слышит.

Марта сунула ему в руки белье. Показала рукой в сторону гостиной.

– Диван там, – сказала она.

Мирослав кивнул.

Марта ушла в свою спальню села на кровать. Помассировала виски – от напряжения дня в голове словно сгустился большой чугунный шар. При движениях казалось, что он медленно перекатывается внутри и порой тяжело бьется о стенки черепа изнутри.

Прислушалась – не ходит ли где-то по дому домовой? Но не услышала ничего.

День кончился.

Марта легла на подушку, и отключилась.

***

Во сне она видела…

Вверх тянулись темные ветви деревьев. Казалось, что они острые и твердые, что касаться их нельзя.

По веткам скакала белка, беззаботно и легко. Внизу под деревьями бродил здоровенный козел, шерсть его была черной, а глаза горели огнем.

Потом все пропало, появился костер. У костра сидел Коростень и протягивал ей стакан с мутной желтоватой жидкостью. Почему-то Коростень был совершенно гол, если не считать ожерелья из ярких тропических цветов, которое свисало с шеи на грудь.

– Осмотрительность, – сказал Коростень. – Добродетель стариков – осмотрительность.

Марта поняла, что это вовсе и не Коростень, но кто это понять не успела – на плечо странного человека села огромная оранжево-алая птица, глянула черным глазом на Марту и пронзительно крикнула голосом будильника.

Марта не сразу сообразила, что за мужик спит в гостиной. Вчерашний день превратился в плотный комок событий, к тому же странный сон… Потом вспомнила – колдун, Мирослав.

От сна она уже почти ничего не помнила, только ощущение смутной тревоги. И еще ожидания чего-то необычного. Сегодня должно было еще что-то случиться.

“А то у меня нынче случается что-то обычное, – подумала Марта. – Увидеть бы, что будет…”

Она собралась было сосредоточиться и попытаться, как вчера, заглянуть… но вспомнила, как потом внутри головы катается тяжелый чугунный шар, и пошла варить кофе.

Вспомнила про Мирослава, заглянула в гостиную, окликнула.

Тот завозился, промычал что-то невнятное.

Спустя десять минут он босиком пришлепал на кухню.

– Утро, – сказал Мирослав хрипло, налил себе кипятка в чашку и зачем-то понюхал ее.

– Доброе, – ответила Марта. – Есть кофе.

Мирослав помотал головой.

– Я через десять минут уезжаю, – сказала Марта, – могу добросить куда-нибудь.

– Угу, – ответил Мирослав.

Он сидел задумчивый и молчал. Похоже, ему тоже было о чем подумать.

“И главная мысль – подумала Марта, – во что я, мать-его, вляпался!”

Она даже усмехнулась про себя, но озвучивать ничего не стала.

Так, молча, они и поехали.

Перед тем, как вылезти, Мирослав вдруг заговорил.

– Это была волчица, – сказал он. – И она очень тебе благодарна.

– С чего взял, что очень? – удивилась Марта.

– Ну, у тебя ж горло на месте? – усмехнулся Мирослав. – Оборотни не любят афишировать себя. А даже раненая, она могла порвать нас обоих на лоскуты. Я тут осознал и удивился, как я согласился с оборотнем в одну машину сесть…

– Мы все живы, – ответила Марта, – а значит, мы сделали все правильно.

Мирослав кивнул и вышел из машины.

– Я сегодня съезжу в больницу, спрошу, как там наша болезная, – сказал он.

***

– Доброе утро, Марта Федоровна! – подчеркнуто уважительно сказал Динозавр, и Марта поняла, что незнакомый тип, что сидит на лавке ожидания – тот самый Николаев, которого она пригласила сегодня для беседы.

– Доброе утро, Пал Палыч! – ответила она и с очень деловым видом села за стол.

Тип еще минут пять старательно делал вид, что очень увлечен чем-то в своем телефоне, но потом поднялся.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

3 из 4