Леший. Хозяин Черного леса

– А-а, – кивнула девушка. – Я когда маленькая была, у меня волосы были золотые. Длинные-предлинные. Мама их стригла, расчесывала и складывала в коробку из-под конфет. Говорила: пригодятся. И вот – пригодились. Я потемнела с годами. Мне моя мастер, парикмахер, и вплетает мои детские волосы в эти вот, которые у меня сейчас. Отсюда такой эффект. Красиво, правда?

– Очень красиво, – охотно согласился Крымов. – Ты вообще красотка, одни зеленые глаза чего стоят.

– Ой, спасибочки. Идете на сближение, мужчина?

– Думай о деле, – взглянув на спутницу-распутницу, нарочито строго предупредил ее Крымов. – Расслабилась.

Уже через час, назевавшись в кулачки с серебряными колечками на пальцах, Лола спала на заднем сиденье, куда пересела на полпути. Свернулась калачиком, совсем по-детски, и тихо посапывала в сложенную куртку детектива. Как видно, ночная жизнь девушки все-таки давала о себе знать.

Леса и поля, речушки и озера, цивильные села, косые деревни, коттеджи и дачи и вновь бескрайние зеленые просторы – все это проносилось привычными картинами. Уже два обширных района Царевской губернии преодолели они и теперь въезжали в третий – в Черногорский, за которым начиналась другая область. У этой границы раскинулись татарские и чувашские деревни вперемешку с русскими. Далеко увезли девчонок, думал Крымов, хорошо еще, отпустили. Не продали местным в рабство. Честными оказались перезревшие блудники.

А скоро они ехали по изрядно побитой асфальтовой сельской трассе в сторону тех лесов, одним из которых был таинственный Черный. Где якобы жил главный блудник и вор местных женщин – Леший. Совсем неожиданно Крымов увидел впереди себя по дороге нечто странное. И вскоре понял, что это. Два старинных дуба, сросшихся над дорогой ветвями, да не просто сросшихся – буквально неразрывно сцепившихся. Два эти дерева, образовавшие высокую зеленую арку, и впрямь могли показаться вратами в иной мир.

Андрей остановил «Форд» у обочины, вышел, огляделся – кругом не было ни души, встал на середине дороги под самой зеленой аркой. Можно было разглядеть за листвой, как хитро переплелись дубовые ветви – вживую и насмерть. Будто не могли жить друг без друга. Как в той старой песне, где дуб и рябина, и любовь между ними, и перебраться они друг к другу не могут, только там – аллегория невозможности быть вместе, а тут – другое. Словно кто-то стянул эти ветви невидимой силой, заставил их жадно и роковым образом сцепиться друг с другом. «Темные врата»! Но почему темные? За этими деревьями такая же зеленая, насыщенная утренним солнцем округа – с лесами и полями, благоухающая, поющая насекомыми. Что же тут было не так? Зазеркалье? Другой мир? Неужели и впрямь все дело в том, кто жил на той земле, что открывалась за двумя сросшимися дубами?

Хлопнула дверца. Из машины вышла заспанная Лола, широко зевнула в ладонь. Совсем как щенок. Увидела, куда смотрит ее спутник, подняла голову и даже присвистнула:

– Опаньки. Вот это деревца. Зашквар. Это такой дизайн? Кто придумал? Кто автор?

– Мать-природа. А может, и не только она. Вы в тот день проезжали под ними? – спросил Крымов.

– Да откуда же мне знать? Темно уже было. Да и мы на заднем сиденье пивко тянули. Ржали. Готовились. Ну, сам понимаешь. – Теперь она неожиданно перешла на ты и даже не заметила этого. – Впереди – приключение. – Девушка беспечно пожала плечами. – И вообще. Ну? Кто будет в окошко пялиться? Тем более в лобовуху?

– Тоже верно. По преданию, за этими деревьями – другой мир.

– Какой еще другой?

Андрей театрально развел перед собой руками:

– Темный мир.

– Какой-какой?

– Ты слышала.

Беспечное лукавство слетело с ее лица, брови нахмурились:

– Я не поняла.

– Да фиг его знает, какой мир. Потусторонний. Враждебный, может быть. Понятия не имею.

– Ты меня специально пугаешь?

– Я тебя специально предупреждаю.

– Плевать я хотела – пуганая.

– И правильно.

Крымов подошел к машине, привалился на капот. Достал телефон. Заправив руки в дырявые джинсы, Лола устроилась рядом.

– Кому будем звонить? – спросила она. – На небеса? За советом?

Он обернулся к ней:

– Смешно. Но с этим подождем. Это в крайнем случае. Но ты почти угадала. Посмотрим-ка на эти дома, а их три, из космоса, благо дело, цивилизация позволяет.

– Какие дома? Почему три?.. Объяснишь или будешь меня за нос водить?

– Если вы были в этом районе, то скорее всего могли оказаться в одном из этих трех домов – все они стоят на обочине, в стороне и от поселка Соколиный, и от деревни Черныши. Там можно бить в барабаны, трубить в трубы, реветь медведем и кричать козлом. Ага, вот первый из них, он ближе к поселку и к нам.

Пролетающий над землей спутник две недели назад зафиксировал всю эту местность. Если приблизить картинку, можно было различить крышу особняка и всю прилегающую территорию.

– Ты расположение внутри дома помнишь?

– Ага, сейчас. – усмехнулась Лола. – Мы вообще-то под газом были. Выпили, курнули. Забыл?

Крымов строго взглянул на девушку:

– Как говорит капитан Яшин: чтобы я этого больше не слышал. Ну хоть что-то есть знакомое?

– Не-а, – покачала головой девушка.

Крымов нашел второй дом – и вновь Лола только скептически поморщилась. А вот третья фотография ее заинтересовала.

– Стоп-стоп, – сказала она. – Смотри, что это?

– Думаю, бассейн.

– Смотри, какой он.

– Квадратный.

– Правильно. Ты часто видел квадратные бассейны?

– Обычно они прямоугольные.

– Вот и я о том же, – кивнула Лола. – До сих пор помню, как один из этих мужиков сказал Яне: это не простой бассейн – это колодец четырех элементов… Она сморщила нос. – Да, кажется, элементов.

– Каких элементов?

Лола отрицательно замотала головой:

– Не помню.

– Земля, воздух, вода и огонь?

– Да! Какой ты умный.

– Несложно догадаться. Я про элементы – древняя наука. А еще что сказали?

– А в колодце, мол, животворящая страсть. Что-то вроде того. В общем, он не соврал. Мы там голышом купались и много чего делали. Так что все норм. И животворящая, и страсть – все было.

Крымов, сдерживая улыбку, покачал головой.

– Чего ты головой качаешь?

– Да так. Бесстыдница ты. Я и сам не слишком стеснительный, но ты – это что-то.

– Докажешь?

– Что доказать?

Лола хитро прищурила глаза:

– Что не слишком стеснительный.

– Сейчас прямо?

– Ну да. – Она кивнула через плечо. – Заднее сиденье есть.

– Смотри, пожалею, что взял тебя с собой.

– Значит, слишком стеснительный, – с притворным огорчением вздохнула его спутница. – Опаньки…

– Что?

Она вновь смотрела на экран.

– Вот эти четыре точки по краям бассейна. – Лола тронула экран пальцем с аккуратным длинным ноготком. – Видишь?

– И что?

– Там были четыре столба по краям бассейна с какими-то надписями и масками наверху. Какие-то боги. Типа индийские, что ли. Или индейские. Рожи такие мерзкие у всех. А бассейн, кстати, фартовый был – дно с подсветкой и зеркальными вставками. Эротичненько.

– Насчет подсветок и зеркальных вставок – это и впрямь любопытно. – Он кивнул: – Уже представил.

– Себя и меня – вдвоем?

– Всю вашу гоп-компанию. Что до квадрата, то он означает строгое совершенство этого мира – порядок и стабильность в мироздании. Четыре стороны света, четыре времени года, четыре стихии. Не просто так ваши блудники построили именно этот бассейн. Если, конечно, дом принадлежит им. Нам нужно будет попасть в эту усадьбу – мне, разумеется, нужно. Ты останешься в машине. Твои дреды раз увидишь – уже не забудешь. И никакой кепкой или платком не прикроешь.

– Разумеется, на то и рассчитано. Я как солнышко – меня отовсюду должно быть видно, – улыбнулась Лола. – Если бы ты знал, сколько времени нужно на уход за ними – мрак.

– Верю, детка, верю. Ну что, проедем под священной аркой? В «темные врата»? Не убоимся злых козней?

– С тобой хоть куда, Андрей, – очень просто ответила его спутница.

Но въехать в «темные врата» они не успели. Издалека послышался гул мотоциклетного мотора. Слева, откуда приехали они сами, на дороге показался мотоцикл с коляской – невидаль по нынешним временам. Случайно выживший динозавр. Как видно, он тоже съехал с большой трассы и теперь торопился по этой разбитой асфальтовой дороге к «темным вратам». Крымов и его спутница молчком следили за приближающимся к ним мотоциклом.

– Это ведь мент, – сказала Лола и поспешно надела темные очки.

– С твоими дредами хоть в женщину-кошку нарядись, все впустую.

– Не люблю, когда мне менты в глаза пялятся.

– Ясно. А как же мой друг капитан Яшин?

– Он – классный.

– А я?

– Ты еще круче. И вообще, ты – частный детектив. Уже не мент.

Мотоциклист остановился тоже на обочине, только напротив двух туристов.

– Вот и он, – сильно понизил голос Андрей, – надежда и опора здешней благодати.

Водителем оказался полицейский лет пятидесяти в старенькой поношенной форме, заломленной чуть набок потертой фуражке, все под стать сельской округе. Не на парад он собирался, это точно. С седыми висками, с побитым морщинами суховатым лицом. Прямо-таки персонаж из деревенских рассказов или фильмов. Ему только роженицы в люльке и не хватало, которую нужно срочно доставить в роддом. Только вот взгляд его был не слишком приветливым и альтруистичным – колючим, испытующим, резким. И на бензобаке трафаретом был отпечатан крепко сжатый кулак, что явно говорило о затаенной агрессии хозяина машины.

Чужаков он явно недолюбливал.

– Доброго дня, молодые люди, – кивнул полицейский.

– Самого доброго, – ответил детектив.

– Привет, – поправив указательным пальцем очки на переносице, откликнулась Лола. – Чудный денек, товарищ капитан.

В звездочках на погонах она разбиралась. Кажется, Лола очень внимательно рассматривала лицо полицейского. Так показалось Андрею. А он – ее: предельно внимательно. Хотя что за очками видно? Но особенно цепко смотрел на ее феерические волосы.

– Заблудились, что ли? Сразу видно – городские.

– Путешествуем, – пожал плечами Андрей. – Какие интересные деревца тут у вас растут, а? Прям сказочные.

– Хорошие деревца, – вскинув взгляд на зеленую арку, согласился полицейский. – По двести лет им, нашим дубочкам, друзьям-товарищам.

– Ого, – откликнулся Андрей.

– Или по триста.

– А кто же их так друг к другу стянул-то?

Полицейский криво улыбнулся:

– Правду сказать или придумать чего?

Детектив тоже усмехнулся:

– Лучше правду, конечно.

– Ну, тогда я представлюсь. Пантелеев Семен Поликарпович, капитан полиции, местный участковый, – с достоинством проговорил водитель мотоцикла, неспешно перебросил ногу, обернулся к двум приезжим и сел поудобнее на сиденье. Он достал из кармана пачку папирос, зажигалку, дунул в бумажный патрон и неторопливо прикурил.

Андрей сразу рассмотрел кошмарную серебряную печатку на его среднем пальце, так не идущую представителю закона – череп и скрещенные кости. Нет сомнений, зоновская штучка. Там много мастеров на такую вот бижутерию.

– А вас как величать, господа путешественники?

– Костромской, Григорий Григорьевич, – глазом не моргнув, выпалил Крымов, назвавшись по одному из своих липовых документов, которых у него было в достатке.

– Ева, – подхватив его игру, сказала девушка и тотчас чувственно обняла Крымова. – У нас медовый месяц вообще-то. И потом, мы выбираем домик. Типа дачку. В этом районе. Хотим к природе поближе. Чтобы садик был, цветочки, ягодка-малинка, клубничка типа, да, милый?

– Да, милая, – откликнулся Крымов.

– Клубничку особенно мы хотим, верно? – Она прильнула к его плечу щекой. – Много душистой сладкой клубники.

– Так ягодки любите, да? – спросил участковый у девушки.

– Очень! И чтобы крема было побольше. На торте. Много-много сладкого крема, – прижав к себе локоть выдуманного мужа, глубоко и соблазнительно вздохнула она. – И вишенку сверху. Куда без вишенки?

Участковый скептически наблюдал за вполне убедительным спектаклем.

– Ты слишком далеко заглядываешь, солнышко, – приторно улыбнулся Крымов. – Начнем с домика. С кремом и вишенкой успеется.

– Да ты у меня такая лапа, – нежно пропела девушка, потянулась к Андрею, взяла в ладони его лицо, притянула, сама привстала на цыпочки и поцеловала в губы. – Мне так с ним повезло, товарищ участковый, – доверительно сообщила она полицейскому. – Что ни попрошу, все сделает для любимой женщины.

– И впрямь повезло, – цепко разглядывая «молодоженов», согласился тот. – А колечки где же ваши? – выдохнув струю сизого дыма, кивнул на их руки Пантелеев. – Если медовый месяц?

– Мы бракосочетались старинными кольцами его бабушки, – сказала находчивая Лола. – Решили не брать их в дорогу. Пусть дома в шкатулке полежат. Главное, это что в сердце, правда? – обращалась она исключительно к полицейскому. – В душе, типа?

– Несомненно, – кивнул участковый.

– Так что насчет дубков? – кивнув на кроны деревьев, перевел разговор Крымов.

– Да, – встрепенулась Лола. – Обещали рассказать. Но только правду. Самую-самую честную правду.

– Будь по-вашему. – Сделав суровую затяжку и отравив новой порцией никотина атмосферу, Пантелеев перевел взгляд на зеленую арку. – При наших прабабках и прадедах это было. В позапрошлом, кажись, веке. Росли они себе, когда еще молодыми были, пряменько росли, а потом по осени случилась непогода. Так старики говорили. – Участковый перевел взгляд на двух путешественников. – Из уст в уста, так сказать, передавали. Ветрюган, буря, настоящий шторм, да все сильнее, деревья в лесах трещали по всей округе, ломались только так, крыши с домов в Чернышах срывало, деревенька-то у нас старинная, ей уже самой добрых лет двести пятьдесят будет. Жуть, короче. И темень вокруг. Ночь была. А тут ни звезд, ни луны. Как будто над этим местом, над нашим, вся чернота этого мира сошлась. Все по домам попрятались. Кто к иконам, на колени, а кто и к другим богам. К утру буря и шторм сошли на нет, пронеслись, сгинули. Утро ясное было, словно ничего и не случилось, за исключением разрухи и вот этого. – Он указал пальцем на зеленую арку над дорогой. – Этого чуда. Какая сила свела два эти дерева и зачем? Что хотела сказать эта сила? Да кто ж его знает. Вот уж более ста лет так и живут людишки нашей округи с этой вот аркой, с «вратами», с этим, так сказать, чудом природы. Ученые приезжали, так они сказали, что такое может быть только в одном случае, если деревья вот так друг к другу с ростков прижимать. Ветки перевязывать. Но чтобы после одной свирепой ночи – никак нет. Аномалия. В журналах наши «врата» печатали. Туристы приезжали. Вот и я решил, поглядев на вас, – заехали, мол, путешественники на чудо чернышовское поглядеть.

– А никто рубить не думал?

– Да кто ж на них покусится-то? – мрачно возмутился участковый. – В своем-то уме?

– А кто не в своем уме? Ради потехи? Были такие?

Пантелеев сощурил один глаз:

– А ведь были дурни, без царя в голове. Слышал я про двух работяг из города – на спор решили срубить один из дубков. Ну, и за капусту в том числе. В семидесятых прошлого века было. В пору атеизма. Пришли с топориком. Выпили для храбрости. Саданули и вдруг видят, как на краю вон того лесочка, – участковый кивнул на ближний массив леса, – старуха появилась – худая и длинная, в сером балахоне, с длинными седыми волосами. Не поняли, что за хрен такой? Рубанули второй раз – а та уже на полдороги к ним. Между «вратами» и лесом. Как там оказалась? Как ветром ее туда принесло. И стоит – ждет будто. Второй мужичок и говорит первому: да черт с ней, руби! А тот: не буду. Второй перехватил у первого топор – и саданул по дереву. А та старуха-то уже за их спиной стоит. И говорит: не дело вы придумали, дураки городские. Да теперь поздно, назад уже не поворотишь, пролили вы кровушку господина моего. И как вцепится в них костлявыми руками. Второй-то сразу окочурился, самый рьяный, лицом посерел и почерствел, задохнулся, а первый, что отказался дальше рубить, так и остался пнем стоять на дороге. Его через сутки только обнаружили. На телеге увезли – у него окостенение произошло. Как деревянный солдатик стал. Говорят, так доской и остался лежать, на нем плясать можно было. Но говорить иногда мог – прорывало его. Со слезами, но говорил. Почти мычал. Он и рассказал эту историю, про старуху-то. Решили про него: разума лишился. Так и умер потом, уже не вставал. Только плакал. И все говорил, что видел ад.

– Жуть какая, – только и вымолвила Лола. – Курить хочется.

– Могу угостить, – с легкой издевкой предложил участковый. – Потянешь мой «Беломор», красавица?

– Ты же бросила, забыла? – строго спросил у девушки фиктивный муж.

– Точно, забыла. Нет уж, товарищ полицейский, не надо, – замотала головой девушка и вцепилась в руку спутника. – Вон, муж и за слабые-то ругает.

– Да кто ж она была, та старуха? – спросил Крымов.

– А у Лешего много слуг-то, разные они, и кикиморы, и другая нечисть, и такая вот переметная имеется. Ее и прежде в округе видели. Она особенно грешников любит. Хотя говорят, что это сам Леший превращается в кого угодно и что и старухой он тоже мог обернуться. А деревца-то его – Лешего нашего, – кивнул на два сросшихся дуба участковый Пантелеев. – Отсюда его угодья и начинаются. Так нам, пацанам, еще деды и бабки рассказывали. Большое поместье у него – вся эта округа!

– Так вы, значит, верите в него, в Лешего?

– Так вы слышали про него, стало быть?

– Краем уха.

– А-а, – угадав тон гостя, усмехнулся участковый, – я сразу понял, что вы тут не просто так. С вашей суженой. – Он сбил остатки горящего пепла на дорогу и выстрелили окурком далеко в траву. – Что знаете, куда ехали, не вслепую. На «темные врата» посмотреть!

– Да, раскусили вы нас, – рассмеялся Крымов. – У меня вот и проспект имеется. – Он вытащил из кармана буклет, подаренный ему Долгополовым. – «Чудеса Черногорского района». Тут и про «темные врата» есть, и про Камень Емельяна Пугачева, и про Колодец с живой водой, который Родник жизни, и про каменного истукана далеко в степи, и про древние святилища. Удивительный у вас район – за неделю все не осмотришь.

– Вы не первые и не последние, кто к нам за этими чудесами приезжает. Была бы наша администрация поумнее, она бы озолотилась с такой-то невидалью. У нас в Чернышах один чудак живет – Васька Прыгунов, местный ученый, вот он обо всех этих чудесах лучше других знает. Часами и днями говорить может.

– Ученый?

– Ну, мы его так между собой зовем. Он учился где-то в Цареве, а потом сюда вернулся – на родину. Родители померли, дом ему оставили. Вот он с утра до ночи и свистит: то стишки пишет, то ходит по округе и собирает свидетельства чудес. И про нашего Лешего тоже немало знает.

– Почему вы все время говорите «нашего», когда речь о Лешем заходит? – поинтересовался Крымов.

– Так он и есть – наш, – усмехнулся Пантелеев. – Говорю же, это его поместье, – обвел участковый цепким взглядом округу. – Каждый лесок, каждый бугорок, каждая травинка. И вот такая маленькая сволочь тоже…

На левый рукав участкового только что из травы выпрыгнул огромный кузнечик и замер. Раздумывал: прыгать ему дальше или погреться на утреннем солнышке, на этом вот мышиного цвета коврике. И не знал, что пришел ему конец, как в той детской песенке. Только вместо прожорливой лягушки выступил участковый Семен Поликарпович Пантелеев, который и голоден-то совсем не был.

– Замри, сучий потрох, – зло и весело пробормотал блюститель порядка. – Вот так, молодец…

Участковый свел пальцы правой руки для щелчка, осторожно поднес кисть к зеленому постояльцу и туго, с четким сухим щелчком ударил его в бок средним пальцем с мрачной печаткой – бедный кузнечик улетел куда дальше окурка.

Лола поморщилась:

– Загубили насекомое, товарищ капитан.

– Точно – загубил кузнеца.

– Зеленые вас бы не одобрили. Оштрафовали бы.

Участковый осклабился:

– Ну уж нет, тут я штрафы выписываю. Мы в Чернышах по своим правилам живем – пусть только чужак сунется со своим уставом. Хоть зеленый, хоть белый, а хоть и серо-буро-малиновый. Вот так вот, щелчком по башке, и в канаву.

Кажется, это касалось любого заезжего, да и прозвучало как потенциальная угроза.

– А как нам вашего Василия Прыгунова найти? – спросил частный детектив. – Насчет экскурсии по окрестностям?

– Озерная, три, – почти не раздумывая, ответил участковый. – Заплатите ему, бросите тысчонку, он вам на целую книгу наговорит.

– А почему Озерная?

– Да потому что к нашему озеру Студеное выводит. – И вновь участковый прищурил левый глаз. – Что, небось и об утопленнице нашей слышали? Которую в лодке набеленную мелом, всю в цветах нашли, а?

– О какой еще утопленнице? – спросила Лола.

И очень у нее это получилось искренне, а вышло так потому, что она об этом происшествии ничего не знала. И участковый Пантелеев тотчас успокоился.

– Значит, не знали о нашей найденке? – Он уставился на Крымова.

Но тот лишь отрицательно замотал головой – врать он умел.

– Вдвойне интересно. Хотя утопленниц я не люблю.

– А кто их любит? – резонно усмехнулся участковый. – Разве что раки да его величество водяной. О ней в областных газетах писали. Как такое пропустить? Пропала наша бабеха полтора года назад, видная была, ничего не скажу, мы думали, что с каким-то мужиком в город укатила, а тут вдруг труп ее нашелся. В лодке лежала, вся обложенная цветами, в белой одежде. А грудная клетка рассечена была. Это мы в морге увидели.

– Как это, рассечена? – горячо прошептала Лола. – Зачем?

– А вот так это и затем, – усмехнулся Пантелеев. – Сердечко-то ее блудливое вырезано было, а заместо него жабу здоровенную вложили.

– Брр! – поежилась Лола. – Да что вы такое говорите, товарищ участковый?

– А что было, то и говорю. Что сам видел. Потому что я первым и был, кому это дело в руки попало. Ее Серега Щебетун обнаружил. Степенный дядька. Рыбак. С озера не утянешь. И сразу ко мне. Это потом уже из райцентра сыскарь с помощником приезжали, следствие вели, только ничего не вывели. Неслась кура, да не вынеслась дура. Попыжились немного – и встречай, дорога. Обратно уехали. С висяком, как с фигой в кармане.

– А у вас были свои версии? – спросил Крымов.

– Темное дело, – покачал головой участковый. – И не мое. Петухова Ксюха – наша веселуха. Так ее звали по молодости. Та еще шельма была. Все на нее заглядывались. И холостые, и женатые. Да что греха таить: было на что посмотреть. Жопой виляла за будь здоров. Говорю, на полтора года пропала. И вдруг появилась в образе мумии. И жизни-то ее лишили за сутки как, не более того. Это патологоанатом в райцентре определил. Да я и сам это понял. Все наше село на ушах стояло. И сейчас бродят слухи.

– А лодка кому принадлежала? Краденая?

– Правильно мыслите, – кивнул Пантелеев. – Тут зацепки не вышло – лодку у рыбака Микулина увели, тишайший человечек, бобыль, он утром встал, на зорьке-то, за карасями, а лодки нет. Думал, парни местные покататься взяли. Такое бывало.

Крымов усмехнулся:

– Что-то мне подсказывает, что у вас, Семен Поликарпович, есть своя версия этого преступления. И она касается все того же таинственного персонажа – героя ваших мест.

Участковый рассмеялся, покачал головой:

– Какой вы прозорливый, Георгий…

– Григорий Григорьевич, – напомнил ему липовое имя-отчество Крымов. – Костромской.

– Точно. Есть у меня своя версия, есть.

– Леший – верно? В нем все дело?

Пантелеев многозначительно пожал плечами:

– А чем не версия, а? Давненько он местных баб цепляет себе в жены. Так говорят. С тех пор как эта арка появилась. Это ведь тогда, в ту бурю, он сюда пришел. С тех пор и понеслось. То одна бабеха пропадет, то другая. Увидит симпатичную мордашку, – участковый скосил глаза на Лолу, – подкараулит – и цоп! И к себе. А кто и дитенка ему принесет.

Лола инстинктивно тесно-тесно прижалась к спутнику.

– А куда это, к себе? – крепко обняв ее, спросил Крымов.

– В Черном лесу, говорят, его логово. Только вот где?

– А где этот Черный лес?

– А вот с этих перелесков он и начинается, – кивнул все на тот же лесочек участковый. – И тянется, и тянется – бог весть куда. И в ширь, и в глыбь. Так что, девушка, ходить далеко в лес за грибами и ягодами не советую. Купить у нас домик – полдела, не пропасть – вот главная забота! – рассмеялся он и тотчас закашлялся. – Тьфу, – сплюнул в траву. – Зараза.

– Продуктовый магазин в Чернышах имеется? – спросил Крымов.

– А как же. У нас и промтовары есть, и свой универсам. И даже клуб «Заря» с кинотеатром. И пивная с баней. И столовка что надо. Да, и остановиться есть где. Одинокие бабы комнаты сдают, а кто и домишко предложить может. Так что милости просим.