Красная легенда

В один из дней на занятия к майору пришел комендант и распорядился сделать перерыв. Всех обучающихся выпроводили из импровизированного класса, только Юргена Мустафа задержал и попросил подготовить к следующему занятию израильскую противопехотную нажимную мину фугасного действия No-4. Довольно простая конструкция, схожая с советской ПМД-6, за исключением того, что эта имела пластиковый корпус.

Пока немец доставал и готовил указанный экземпляр, арабы отошли в противоположный угол и оживленно зашептались. Как мог понять Батый из отдельных фраз, долетевших до него, арабы готовили диверсионный рейд на израильскую территорию, чтобы взорвать там насосную станцию. Акция планировалась через два дня.

На следующий день комендант предложил Юргену съездить вместе с ним в близлежащий городок Аджлун за продуктами. Советская разведка, когда рассматривался вопрос о поездке Батыя в Иорданию, как раз предполагала, что он может попасть в один из лагерей возле границы с Сирией, поэтому дали ему связь именно в Аджлуне. Нелегал помнил, что резидент с большой неохотой передал ему распоряжение руководства.

– Связь тебе определили в деревушке Аджлун. Небольшое селение на почти единственной в тех краях дороге. Мимо никак не проедешь. Там есть духан Ибрагима. Пароль для связи: «Где я могу купить египетские финики урожая прошлого года?» Отзыв: «Прошлого урожая есть только греческие финики. И то только у кривого Али». Тогда ты просишь передать якобы кривому Али записку. Отдаешь ему шифровку о своем местоположении. Уяснил?

Батый заметил неудовольствие Севера и потому поинтересовался:

– Связь запомнил. Что-то не так, товарищ майор?

– Не нравится мне вся эта ситуация. Я попросил больше информации об этой явке. История довольно мутная. Ибрагим этот согласился работать за деньги. Никто его толком не проверял. У нас там довольно слабые позиции, информации почти никакой. Поэтому постарайся не полагаться на этот контакт.

– Так Центр будет ждать сведения от меня? – осторожно спросил у резидента подчиненный.

– Что-нибудь придумаешь.

– Так что, приберечь только на крайний случай?

– Даже на крайний случай не вздумай использовать. Надо полагаться только на себя или на хорошо проверенный канал, – Север даже пристукнул кулаком по столу для закрепления.

И вот теперь предоставляется возможность дать о себе весточку в Центр.

Они выехали рано утром, пока было относительно прохладно. Юрген все время думал, под каким предлогом можно было бы отлучиться, чтобы навестить духан Ибрагима. Шифровка лежала в нагрудном кармане рубашки. На микроавтобусе они заехали на какой-то склад, загрузили коробки. В местной лавке прихватили для немцев пару ящиков пива. Это единственный алкоголь, на который согласился комендант. Неожиданно он сам предложил заехать в духан перекусить.

Через десять минут они были в духане Ибрагима. Коменданта здесь хорошо знали и уважали. Обслуживать их вышел сам хозяин. Гости сделали заказ, и начальник решил отлучиться в туалет. Настал очень удобный момент установить контакт со связником советской разведки. Батый уже расстегнул верхний карман рубашки, чтобы достать шифровку, как вдруг наткнулся на взгляд коменданта, который тот бросил на нелегала, прежде чем скрыться за дверью. Буквально на мгновение холодный внимательный прищур матерого террориста. Рука разведчика так и замерла. В голове лихорадочно прокручивалась ситуация. Подслушанный как бы невзначай разговор о диверсии на израильской территории, неожиданно подвернувшаяся поездка в место, которое так и просится быть почтовым ящиком для шпионов. И главное – предупреждение Севера. Так удачно события могут складываться только в одном случае – если это проверка.

Батый застегнул карман. Центр подождет.

Через пару дней комендант на очередном вечернем чаепитии неожиданно обратился к Батыю:

– Юсуф, ты помнишь склад в Аджлуне, в который мы с тобой заезжали? Сумеешь его найти?

– Конечно, уважаемый Салех, город не такой уж большой.

– Наши друзья прислали для лагеря гуманитарную помощь, сможешь завтра съездить и забрать груз?

– Конечно. О чем речь! Кто еще поедет со мной?

– Можешь взять кого-нибудь из своих немецких друзей. Пусть проветрятся. – Комендант был плохой актер, поэтому, когда он сделал вид что задумался, Юрген, наоборот, напрягся. – Пусть это будет кто-нибудь из женщин.

Такое предложение еще больше удивило разведчика. Хитрый террорист наверняка что-то задумал.

– Могу я взять Ульрику? – он вспомнил, что бывшая журналистка, а теперь боец немецкой террористической ячейки «Группа Красной Армии» переживала о своих оставленных с чужими людьми малолетних дочках. В Аджлуне может представиться возможность позвонить в Германию.

– Конечно, завтра на рассвете и выезжайте. Да благословит аллах ваш путь.

Хоть и старенький, но довольно резвый микроавтобус катил по пустынной трассе. Юргена со вчерашнего вечера никак не покидало чувство тревоги, поэтому, когда их на дороге остановил передвижной пост палестинских военных, что-то подсказало ему, что все началось именно в эту минуту. От этого пришло успокоение, неизвестность ушла.

На иорданской территории палестинцы вели себя как хозяева. Им дозволялось практически все, в том числе и полицейские функции.

Два бойца в оливковом камуфляже, с укороченными автоматами Калашникова на плече, по самые глаза замотанные в бело-розовые куфии, подошли к остановившемуся автобусу с двух сторон. Они настойчиво попросили пассажиров выйти. Юрген достал документы на получение груза, стал объяснять, но старший патруля даже не взглянул в них. Его заинтересовала женщина. Под предлогом досмотра на предмет оружия его напарник грубо ощупал немку.

– Ну как? – поинтересовался старший.

– Порядок, брат. Аппетитная гурия, – восторженно отозвался напарник.

– Ты можешь ехать. Женщина остается с нами, – заявил палестинец Батыю. – И побыстрее.

Для убедительности он чувствительно ткнул водителя стволом автомата в ребра. Это была его ошибка. Так устроена психика, что человек, обладаюший оружием, становится слишком самоуверенным. Владение оружием дает ощущение силы, которое зачастую побуждает человека действовать опрометчиво, что может привести к созданию опасных ситуаций. Автомат предназначен сеять смерть на дальних дистанциях, а в ближнем бою, если он не заряжен, это просто кусок железа. Чтобы не дать противнику отойти и подготовить оружие к стрельбе, необходимо усыпить его бдительность.

Юрген постарался изобразить плаксивое лицо и жалобным голосом стал просить патрульного (важно было удержать ближнюю дистанцию с врагом):

– Отпустите нас, господин военный. Не трогайте мою сестру, прошу вас. Хотите, я дам вам денег? – он многозначительно хлопнул себя по карману брюк.

– Так у тебя еще и деньги есть, – пренебрежительно смеясь, воскликнул араб. – Слышишь, брат, нам еще к удовольствию и денег дадут. – Он отвлекся от жертвы. Ульрика, яростно отбиваясь от настойчивых рук насильника, истерично закричала. Она звала на помощь.

– Дам, дам, – затараторил Батый и полез в карман.

Палестинец только в самый последний момент сумел заметить, как блеснуло лезвие выкидного ножа. Все-таки он был неплохим бойцом и рефлекторно сумел сдвинуть предохранитель, но сильный и точный удар стального лезвия в солнечное сплетение оборвал его жизнь. Советский разведчик подхватил выпавший из ослабевших рук автомат, в два прыжка оказался напротив молодого насильника, успев на ходу передернуть затвор.

Палестинцу надо было еще снять свое оружие с предохранителя, дослать патрон в патронник, а его противник уже был готов к стрельбе. Надо отдать должное реакции патрульного: он стремительно закрылся женщиной, обхватив ее свободной рукой за шею.

– Садись, – резко по-немецки скомандовал Юрген.

Ульрика быстро все поняла и рванулась вниз. Короткая очередь вспорола грудную клетку несостоявшегося насильника. Он рухнул сначала на колени, потом медленно ткнулся лицом в землю. На его спине пузырились струйки крови. Батый, как учили, сделал контрольные выстрелы в обоих. Потом подхватил тело старшего и оттащил его с дороги на обочину.

– Тащи и этого сюда, – скомандовал он женщине и с удовлетворением заметил, как Ульрика совсем без истерики сноровисто схватила за руку другое тело и оттащила его к мертвому товарищу. Что удивило Юргена еще больше: автомат араба был уже у нее на плече. Быстро она адаптируется к войне.

Решив не рисковать, Юрген развернул автобус и помчался назад в лагерь. Высадив женщину у барака, где они проживали, он поехал к домику коменданта. В зеркало заднего вида он заметил, что Ульрика заботливо прихватила с собой оба трофейных автомата.

Увидев вернувшегося Юргена, комендант сильно удивился и тем самым выдал себя. Стал очевидным коварный замысел. По-восточному изощренная схема. Узнав, что их боевую подругу изнасиловали и убили, а Юрген не смог ее защитить, немцы однозначно приговорили бы его к смерти. Вот тут-то сердобольный комендант и взял бы отщепенца под свою защиту, спрятал бы и заставил быть обязанным ему всю оставшуюся жизнь. Простая, жесткая, но очень эффективная вербовка хорошего бойца.

Однако араб быстро сориентировался в новой ситуации и сразу же перешел в наступление:

– Ты убил федаинов? Ты знаешь, какое наказание ждет человека, убившего бойца палестинского сопротивления? Только смерть!

– Но это они напали на нас. Мы ваши гости. С друзьями так не поступают, – пробовал защититься Батый.

Он не мог не привести этого главного аргумента в свое оправдание, хотя понимал, что жизнь неверного ничего не стоит. Для мусульман все, кто не их веры, – неверные. Разведчика учили, что в ситуации, когда у тебя слабые позиции, что-то пытаться доказать напрямую – изначально проигрышное дело. Наоборот, чем сильнее ты дергаешься, тем сильнее затягивается веревка на твоей шее, потому что ты уже начинаешь раздражать противную сторону не только по поводу произошедшего, но и всем своим упрямством.

Любимой притчей одного из его наставников в нелегальной разведке, сурового ветерана, всю жизнь ходившего по краю, была известная притча про двух лягушек. Однажды две лягушки попали в кувшин с молоком. Стенки кувшина были скользкие и высокие. Как ни прыгали бедняги, выбраться было нереально. Одна от безысходности склеила лапки и утонула, а другая упрямо барахталась из последних сил и в результате взбила кусочек масла. Она не утонула, а села на него и выпрыгнула наружу.

В нынешней ситуации надо было не прыгать в иллюзорной надежде, а методично взбивать молоко до состояния масла. Также старший коллега поучал, что, если ты не видишь реального выхода из ситуации, помоги другому найти его. Технология простая. Ты делаешь расклад перед человеком, который может повлиять на ситуацию, подводишь его к пониманию тупиковости этой ситуации, и тогда он начинает генерировать возможные варианты выхода.

– Я понимаю, уважаемый Салех, что ситуация непростая. Погибли ваши соплеменники, пусть и по своей глупости. Их смерть не была умышленной. Произошло недопонимание с обеих сторон. Здесь вина обоюдная. Они виноваты, что не сдержали себя как мужчины, я – что не смог их остановить другим способом. С другой стороны, мы ваши гости и здесь находимся под вашей гарантией безопасности.

Салех такой выход нашел вполне приемлемым, конечно, с пользой для себя.

– По нашим законам, как завещали предки, в случае непреднамеренного убийства необходимо сделать две вещи: принести извинения и осуществить искупление. Это называется каффара. У нас принято, что за кровь надо платить кровью, – он пристально посмотрел на провинившегося. – Либо своей, либо кровью врага. У тебя только один шанс. Не оправдаться, а, ты правильно сказал, искупить. Ты готов выполнить каффару: пойти на риск, поставить на кон свою жизнь за нашу борьбу и пролить кровь врага?

– Я готов, уважаемый.

– Группа наших бойцов пойдет в тыл сионистам, чтобы взорвать их водонапорную станцию. Она обеспечивает водой незаконное поселение на захваченных у нас землях. Это важный, хорошо охраняемый объект. Теперь у тебя не будет шанса вернуться, не выполнив задания. Чтобы остаться в живых, ты должен взорвать объект. Надеюсь, ты понимаешь, какую ответственность я беру на себя, отправляя тебя на это задание?

– Я не подведу, уважаемый Салех.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, иначе бы не выбрал тебя. С завтрашнего дня ты будешь заниматься в группе с нашими бойцами. У вас несколько дней на боевое слаживание. Вы вместе пойдете в бой, и тогда мы сможем считать тебя нашим братом. Да не оставит нас Всевышний своими милостями!

– Иншаалла.

Глава 4

Максимилиан полюбил ранние прогулки с Гектором по соседнему парку. Круговерть людей и проблем, причем всегда важных и неотложных, не отпускала режиссера театра «Берлинский балаган» весь день, вечер и даже часть ночи. Днем собаку выгуливал кто-нибудь из актеров, сценаристов, чаще всего начинающие, желающие понравиться Кукловоду – так за глаза стали называть его окружающие. Зато поздним вечером никто не мешал человеку и собаке наслаждаться одиночеством на пару.

Гектор, по сложившейся собачьей традиции, каждый раз задирал ногу возле открытых кабинок уличных телефонов-автоматов, расположенных по дороге. Хозяин для вида ворчал на пса, а сам в это время внимательно осматривал заднюю стенку в открытой кабинке. В этот раз там кто-то нарисовал карандашом цифру 13 в кружке. Это означало вызов на встречу с резидентом на следующий день в десять вечера. Зенит в одно касание мазнул кусочком ластика по рисунку, от которого осталась только 3, что означало снятие сигнала. Человек и пес не торопясь продолжили прогулку.

На одной из встреч Зенит получил от Севера нагоняй за халатное отношение к сбору предварительного материала. Когда старший потребовал рассказать, что за молодежь занимается в театре, Макс не смог дать полной информации, частенько путался, кто есть кто, вернее, кто чей сын или дочь. Это не мудрено: к нему постоянно приходили новенькие, пропадали и возвращались старенькие, приводили друзей, родственников. Перед глазами проходил целый хоровод людей. Их лица начинали путаться, запомнить всех было невозможно.

После этого он завел толстую алфавитную тетрадь, куда записывал тех, кто представлял интерес. Причем делал это открыто. Молодежь считала за честь, если кому-то из них удавалось попасть на карандаш к Кукольнику. Значит, он увидел в тебе что-то интересное.

– Давай посмотрим, господин режиссер, вашу труппу. Какие перспективные варианты у вас нарисовались? – резидент поудобнее расположился на стуле.

– Есть дочка главного инженера судостроительного завода в Гамбурге.

– Так. Гамбургские верфи часто получают военные заказы, так что – может быть. Подходы к ней?

– Здесь нам не повезло.

– Что, страшненькая?

– Наоборот, почти модель, один бюст чего стоит. Поэтому ухажеры так и вьются. Очень хочет быть актрисой, но не получится.

– Почему?

– Как сообщила по секрету ее подружка, конкурентка на ту же роль, Хельга забеременела и собирается со своим приятелем в ближайшее время расписаться.

– Совет им да любовь. Дальше.

– Сын депутата бундестага, – открыл следующую закладку Макс.

– Что известно по папе?

– Депутатом стал недавно, во фракции его недолюбливают. Слишком высокомерен, скорее всего, на второй срок не пройдет.

– А сынок политикой интересуется?

– Нет. Его призвание – романтические баллады под гитару. Девушки млеют.

– Понятно. Еще?

– Есть талантливая девушка, пишет неплохие пьесы. Папа руководит конструкторским бюро в компании «Бёльков». Это небольшая фирма занимается подрядами для гражданской авиации где-то в Баварии. На мой взгляд, провинциальная инженерная контора.

– Спешу тебя разочаровать. Несколько месяцев назад фирма «Мессершмитт» объединилась с маленькой фирмой из сектора инженерии гражданских самолетов – как раз «Бёльков», – и они теперь стали концерном «Мессершмитт-Бёльков». Как ты понимаешь, все, что касается военной авиации, это и есть «Мессершмитт». Если он расширяется, значит, с портфелем заказов от министерства обороны у него все в порядке, а это означает, что он в сфере наших интересов.

– Так это же другое дело, шеф!

– Давай поподробнее об этой девочке. Есть у нас парень, как раз выпускник Московского авиационного института. Пока стажируется в ГДР, можем подтянуть его к разработке этого варианта.

– Командир, у меня по ней пока мало информации, – развел руками Зенит. – Принесла пару пьес, приходит на репетиции. Очень контактная, быстро со всеми знакомится, сама учится на филологическом.

– Макс, это приоритет для тебя. Выясняй, все что можешь, – опытный руководитель не стал особо наседать на начинающего вербовщика. Зачем дергать парня, он и так старается. Для того чтобы в таком количестве студентов выискивать нужные кадры, необходим профессионал высокого класса, а опыт формируется годами и практикой. – Чем еще порадуешь?

– Не знаю, насколько интересно, но есть дочка одного из директоров Бундесбанка. Банками у нас занимается Батый, – пошутил Зенит. – Но мы же не собираемся грабить государственный центральный банк Германии?

– Макс, учись смотреть шире. Ведь БуБа не только печатает деньги, – начал Север.

– Кто? Какой Буба? – удивился собеседник.

– Бундесбанк, сокращенно по первым слогам БуБа, – терпеливо объяснял опытный разведчик. – Так его называют финансисты. Так вот, именно он оказывает обычные банковские услуги федеральным органам власти, а также государственным организациям, в том числе оборонным. От него зависит экономическая политика страны. Многие его документы проходят под грифом «секретно». От него тянутся прямые ниточки к правительственным и политическим структурам. Центробанк – это серьезнее, чем Минфин. Один планирует – другой исполняет. Есть разница? Надо закладывать задел на дальнюю перспективу. Пусть не сейчас, а через года. Иметь своего информатора, а тем более человека, влияющего на принятие решений, – это суперзадача. Ему не надо будет воровать документы, это вариант пассивной разведки, а вот советовать, рекомендовать в направлении, нужном нам, – это и есть высший уровень настоящей разведки. И ты, Зенит, стоишь у ее истоков. Усек?

– Нас этому не учили, – в задумчивости произнес молодой разведчик. – Это, наверное, и есть стратегическая разведка.

– Что скажешь по девушке? – вернул его к реальности резидент.

– Пока мало что. Зовут Кристина, студентка второго курса. Приходит с подругой. Это она ее привела. Мне кажется, она водит с собой Крис специально, чтобы на ее фоне выглядеть более эффектно.

– Что, Кристина такая дурнушка?

– Да нет. Простая. Серая мышь. Здесь женская логика понятная. Дочь влиятельных родителей сразу привлекает потенциальных женихов, а тут рядом подружка, причем еще краше.

– Хочешь сказать, Кристина для нее вроде приманки?

– Ну да.

– Что они делают у тебя в театре?

– Подружка жаждет получить роль, рвется показать себя публике.

– А Кристина?

– Сидит тихонько в углу и наблюдает. Сама активности не проявляет.

– Как реагирует на мужчин?

– С опаской. Старается уйти от навязываний.

– Так. Надо торопиться, – решительно заявил резидент. – Уведут девку, а нам Центробанк упускать нельзя. Я на этой неделе познакомлю тебя с нашим парнем. Вместе с ним подумайте, какую мизансцену разыграть для гарантированного знакомства с девушкой.

Однако познакомил он Зенита с Куртом только дней через десять.

– Что так долго? – поинтересовался Максимилиан. – Сами же велели форсировать.

– Наши специалисты психологического профиля, опираясь на твои материалы по Кристине, подбирали элементы легенды. Она же любит отдыхать на Балтийском побережье, вот возили его смотреть. Это хорошая тема для общения. Отдых, море, достопримечательности. Прекрасная общая тема для разговора. Так что мы готовились, – объяснил резидент и заторопился: – Ладно, знакомьтесь, планируйте, мне пора. Увидимся позднее.

– Курт Фогель, – протянул руку невысокий крепыш. – Оперативный позывной Таран.

– Откуда такой псевдоним? Любишь двери вышибать? – Макс повернул знакомство на неформальное русло.

– Нет. На самом деле, Таран – это обрезанное слово «таранька». Я сам с Волги. Мы с отцом любим порыбачить. Вот меня ребята постоянно просили привезти им тараньку.

– Слушай, – обрадовался Фокс, – сто лет не держал в руках сушеной рыбки, ты с собой случайно не захватил.

Парни рассмеялись. Сушеную рыбу, кроме русских, практически никто не ест. Это как по Берлину ходить в буденовке с красной звездой.

Контакт состоялся. Первая эмоциональная точка совместных интересов была найдена. Профессиональные интересы определятся позднее, важен первый эмоциональный контакт.

– Рассказывай, что умеешь, прикинем, как подводить тебя к Кристине.

– Кандидат в мастера спорта по самбо и шахматам, – с гордостью объявил новичок.

– Парень, я режиссер театра, а не спортивного зала. Умеешь петь, плясать, стихи пишешь?

– Никогда не пробовал. Я юридический окончил.

Зенит обреченно вздохнул. Он рассчитывал, что пришлют голубоглазого красавца, которому достаточно встряхнуть золотистыми кудрями, взять в руки гитару, и девушки будут вешаться ему на мощную грудь. Хотелось, чтобы этот кадр прошел особую подготовку по обольщению, профессионально владел техниками охмурения. Но прислали простого, конечно, хорошего парня. Задача усложнялась.

– Ладно, начнем с начала. Твое задание, Таран, состоит как бы из двух последовательных задач. Сначала ты должен понравиться девушке. Это мы с тобой срежиссируем. Условия для этого есть. Вторая задача сложнее. Ты должен понравиться ее отцу, чтобы он захотел двигать тебя по карьерной лестнице. Вот здесь у нас полная неопределенность, придется аккуратно выведывать у дочери пристрастия отца. Но сначала дочь. Это понятно?

– Понял, не дурак. Дурак бы не понял, – во взгляде юноши не было ни тени сомнения.

– Если ты ничего не умеешь, значит, быть тебе писателем-неудачником. Попробуем для начала надавить на жалость. Жалость – очень мощный мотив. На нем базируются многовековые бизнесы. Калеки на паперти церквей просят милостыню, волонтеры собирают средства больным, погорельцам, сиротам. Это срабатывает. Начнем с этого, главное – не застрять надолго в этом образе.

– Это понятно. На неопытную девушку подействует, а вот папашу, прожженного банкира, наоборот, отпугнет.

– Правильно мыслишь, приятель. Теперь будем лепить твой новый образ. Из реквизита возьмем очки-велосипеды, они создают образ ботаника. Прическу придется взъерошить, пусть появится желание тебя причесать, пригладить. Есть у меня одна задумка. Так, чуть не забыл, что у тебя с деньгами? Подработка есть?

– Пока нет. Ищу.

– Ко мне тут приходят учителя из соседней гимназии, они упомянули, что им нужен человек, желательно студент, для работы с группой скаутов. Они недавно вступили в союз скаутов. Раньше отдельно существовали объединения для мальчиков и отдельно для девочек. Теперь это совместное движение. Слышал о скаутах?

– Так, немного.

– По возрастам они делятся на две группы. Почти как наши пионеры. Те, которые до 12 лет, относятся к группе «Волчата», а те, которые постарше, уже называются «Разведчики». Так вот, для общего развития, истории, религии у них есть преподаватели, а вот вожатого для выходов на природу – нет. Деньги небольшие, но и загруженность невеликая. Как прикрытие – очень удачное.

– Я как раз по комсомольской путевке две смены отработал пионервожатым в лагере. Так что как ходить в походы, разжигать костры, ориентироваться по компасу – могу показать.

– Вот и отлично. Думаю, что наши пионеры не очень далеко ушли от их скаутов. Только песни другие.

Они проговорили на насущные темы еще полчаса. Могли и больше, но под дверью главного режиссера нетерпеливо переминались актеры, сценаристы и прочие околотеатральные граждане.

Это была действительно очень рискованная операция в тылу израильтян. Темной безлунной ночью пять фигур, больше напоминавших тени, добрались до нужного объекта. Интерес представляла не сама башня, а машинный зал, расположенный по соседству. Именно в нем и должна была произойти диверсия. Юргена как раз и взяли в качестве специалиста-подрывника.

Двое молодых, очень подвижных, как ящерицы, арабов подобрались к боевому охранению израильтян и должны были заколоть их бесшумно ножами. По закону бутерброда, который всегда падает маслом вниз, произошла накладка, поднялся шум. В боевое охранение к друзьям заявился приятель. Он принес парням забытое курево. Посторонний в карауле, как и курение, являлось грубым нарушением устава караульной службы. Но так сошлись звезды. Арабы понадеялись на удачу.

План на ходу поменялся. Если до этого они должны были одновременно прыгнуть на израильтян и прирезать их, то теперь они решили сначала оглушить двоих и заняться третьим. Но третий оказался шустрее. Он вырвался и стал звать на помощь. Его тут же пристрелили, но тревога уже прозвучала.