Птичка

– Хомми Лиам! Сам Хомми Лиам!

Дияс замер в ожидании моей реакции на эту новость. Хомми был знаменитым актёром. Он снимался в детском сериале, что покорил всех без исключения малышей своей отвагой и невероятными приключениями. Не стала разочаровывать брата. Приложила ладошки к щекам и добавила в голос побольше восторга.

– Да ну! Не может быть! Сам Хомми? Прям сам?

– Да! Сам и совершенно один, без хранителя. Представляешь?

– Это невероятно.

– Жаль, что тебя не было с нами.

Мне тоже было жаль.

– Возможно, в другой раз нам повезёт, и мы вместе увидим Хомми.

В комнату заглянула воспитательница.

– Дияс, напоминаю. Через пять минут начнётся лекция, после которой наступит период долгого сна.

Дияс поцеловал меня в щёку и соскочил с кровати, помахав рукой.

– До завтра сестричка. Не скучай!

Он убежал, а я, зная, что больше ко мне никто не зайдёт, подключилась к нейросети. Не зря делала ночные вылазки в город. Знаю, что контроль за перемещением денежных средств с моей карты существует, поэтому использовала их осторожно. Чаще всего мелкими суммами, которые не вызывали дополнительных вопросов. В рассрочку установила несколько дорогостоящих модификаций, одна из которых нейросеть. Меня считали слишком простой и бесхитростной, чтобы что-то скрывать от родителей, и если расходы не превышали среднюю сумму общих трат за последний год, их проверяли, но скорее для галочки, не вникая в мелочи. Обычно такая проверка происходила раз в полгода. Конечно, если бы я купила машину, Рендару бы сообщили об этом, в тот же день отец поинтересовался бы, зачем она мне, а так я вписывалась в выделенную сумму. Вот за то, что контролем денежных средств, что выделялись на личные расходы, он не занимается лично, могу сказать отцу спасибо. Проверяющие давно поняли, что я могу несколько месяцев ничего не покупать, а потом навёрстываю упущенное. В этом нет ничего необычного, и это не требует более тщательного анализа. Куда ушла оплата, что было приобретено и какого рода услуга оказана, а если покупка сделана в компании отца, то точно с его разрешения. Просто потому, что иначе и быть не могло.

Понадобилось несколько дней блужданий по нейросети, чтобы убедиться: нет ничего стоящего, что могло навести на мысль о происходящем. Придётся выяснять всё опытным путём, на себе. Ещё понадобилось время, чтобы определиться с территорией моего будущего проживания. Доступные мне средства перевела на новый закрытый счёт, оформив его как инкогнито. За такую услугу снималась дополнительная плата, но информацию о таких счетах могли узнать только те, кто получил разрешение от малого совета. Отец входил в число тех, кто мог получить такое разрешение, но дело в том, что банков слишком много, и в каждом случае нужно разрешение с указанием не только банка, но и филиала.

Для хранения денег выбрала один из тех, кто в большинстве своём предпочитал работать с деловыми людьми, и вот у них даже после получения разрешения узнать о вкладчике достаточно трудно. Можно сказать, практически невозможно, иначе банк давно потерял бы репутацию и клиентов. С такими, как я, простыми вкладчиками, банк работал, но скорее это было прикрытие для основной деятельности учреждения. Мне закулисные интриги руководителей банка были безразличны. Отец открыл на моё имя счёт, куда переводил деньги на так называемые карманные расходы. Теперь они будут автоматически переводиться на новый счёт в другом банке, без указания места перевода. Не зря я просиживала за учебным материалом, не разделяя отделы рекомендуемых знаний на «интересно» и «не очень». Той суммы, которую успеют перевести до того, как заподозрят неладное, на первое время должно хватить. С этой стороны я себя подстраховала.

В какой-то степени я – потребитель и пока не понимаю, чем смогу зарабатывать себе на жизнь. Эта ситуация осложняется отсутствием какой-либо практики и возможностью подтвердить окончание выбранного мной специализированного курса. Просмотрев все территории, остановилась на малоизученной. Сведений по ней был самый минимум. Вот и разберусь на месте, зато скучать не придётся. Я была твёрдо уверена в одном – дома оставаться нельзя. Скорее всего, отец прав и никто не стал бы вредить мне специально, но и помочь, как поняла, они тоже не в силах. Так стоит ли мучить родных, напоминая о том, что чистота крови не может защитить от наследия предков?

Через два дня меня ждёт разговор с родителями, об этом мне сообщил управляющий. Дамисмен, как положено, постучал в дверь и, дождавшись разрешения, вошёл в комнату. Я ещё только собиралась укладываться спать, и терпеливо ждала, когда он соизволит озвучить причину столь позднего появления в моей комнате. Дамисмен чинно сложил на груди руки и холодным, лишённым всяких эмоций голосом, произнёс:

– Велено передать, Рендар и Эмори желают обсудить с вами последние новости и побеседовать. Тема предстоящей беседы весьма серьёзная, она касается вашей дальнейшей жизни. У вас есть время подготовиться.

На миг показалось, что губы Дамисмена дрогнули в попытке предупредить меня о чём-то, но управляющий не посмел нарушить запрет Рендара и сказать более того, что велено. Прислугу отец подбирал профессионально и ни разу не ошибся. Что бы ни происходило, они будут молчать.

– Я поняла. Спасибо, Дамисмен.

Управляющий ушёл, бросив напоследок ничего не значащий взгляд, видимо, решил, что лезь в чужие семейные дела не входит в его обязанности и за это ему не платят. К чему оказалась не готова, так это к тому, что на эти два дня, что остались до встречи с родителями, меня отправят в один из медицинских центров на плановое обследование. До этого я старалась проводить как можно больше времени с братом, и никакие недовольные взгляды некоторых хранителей меня совершенно не трогали. Обследование проводил лечащий врач нашей семьи. Такие осмотры считались обязательными, и проходила я их раз в три месяца, но с последнего посещения клинического центра прошло всего два месяца. Возражать против преждевременного обследования даже не подумала. Может, в этот раз врач найдёт какие-то отклонения? Томас встретил меня приветливой улыбкой.

– Рад видеть тебя, птичка моя.

От такого вроде привычного обращения (он всегда называл меня птичкой или пташкой) ощутила внутренний протест. Вспомнила старые клетки и расстроилась ещё больше.

– Я тоже рада вас видеть.

От доктора не укрылась несвойственная мне настороженность.

– Всё в порядке? Есть жалобы? Что-то беспокоит? Чем расстроена моя пташка?

– Вам показалось. У меня ничего не болит. Я чувствую себя прекрасно, впрочем, как всегда. Вы же сами знаете, у меня нет хронических заболеваний. Я очень здоровый человек.

Он не поверил, но настаивать на объяснении причин такой скрытности не стал.

– Тогда приступим. Для начала пройдёшь положенное первичное обследование, после чего решим, нужен ли тебе более тщательный осмотр. Кейт полностью в твоём распоряжении.

– Я помню, в каких кабинетах проходит обследование.

– Не капризничай, ты знаешь правила. Кейт – профессионал своего дела, она проследит, и если будет нужна помощь, поможет, чтобы всё прошло как нужно.

Конечно, проследит и доложит, если что не так. Это обследование, в свете последних событий, больше в моих интересах, и поэтому я не стала противиться навязанной помощнице. В этот раз комплексная диагностика была расширена. В неё включили всякого рода тесты, но это того стоило. Домой вернулась с отметкой «полностью здорова», никаких телесных, а также душевных заболеваний не выявлено. Может, я зря накрутила себя? Дамисмен принёс в мою комнату сумку, оставленную в комнате с капсулой ингрита.

– С возвращением домой.

– Спасибо.

Я соскучилась по брату и по своей комнате. Дамисмен как-то нервно посмотрел в окно и поспешил уйти. Это нервозность не укрылась от меня, и после его ухода я внимательно осмотрела своё убежище, сразу обратив внимание на произошедшие изменения. Диван немного сдвинут, на двери кроме блокиратора появились замок и задвижка, причём со стороны коридора. Попыталась открыть окно и не смогла. Меня явно ждали, и возможно, разговор состоится немного раньше. До моего дня рождения осталось две недели, торопятся родители.

Перед разговором, который ждала с нетерпением, предстоял семейный ужин. Семья собралась за столом, сервированным в малой гостиной, где можно было спокойно вести разговор, наслаждаясь едой. Гостиная комната по желанию мамы была оформлена в спокойных тонах. На окнах висели плотные шторы, перед нашим приходом их задёргивали, закрывая вид на лес, и приглушали свет. Получалась немного таинственная атмосфера, располагающая к разговорам. Ничего не должно отвлекать детей от общения с родителями. В такие моменты я особо остро ощущала, что раз в месяц – это слишком мало. Я бы хотела ужинать с мамой и папой каждый день, и пусть они считали, что разговоры о работе мне не интересны, для меня это была другая, взрослая жизнь, которой когда-нибудь буду жить. Я легко представляла, что стану такой как мама. Элегантной, уверенной в себе и прекрасно разбирающейся во всех хитросплетениях и тонкостях ведения дел компании. Искусству ведения такого рода дел меня никто не учил, и я занималась этим сама. В процессе обучения просматривала технические новинки компании «Грандполе», и меня заинтересовала одна из разработок, что считалась одной из лучших и пользовалась спросом среди военных. Для этого надо было подвергнуть тело модификации, но оно того стоило. Энергетическое поле человека сливалось с чужеродным полем вживлённого в тело модификатора и по желанию носителя начинало рассеивать его, делая объект невидимым для человеческих глаз. Единственный недостаток модификации, которую я могла приобрести, малый радиус действия. Всего пять метров. Мне больше и не нужно было, этих метров хватало. Если бы не он, покидать дом незаметно было бы затруднительно, а так скачки капсулы ингрита списывали на сбой в системе и приходящие ремонтники никак не могли понять, отчего это происходит.

Сидя у зеркала, пристально всматривалась в напряжённое, словно скованное спазмом лицо. Сделала несколько упражнений, призванных снять с лица мышечный зажим. С трудом удалось расслабить мышцы и убрать будто приклеенную вымученную улыбку, заменив её на более уместную для ужина в кругу семьи, ту, что привыкли видеть родители. Слегка неуверенную и даже глуповатую, при этом полную доверия к самым близким людям. Дияс, конечно же, под строгим надзором Сорга степенно зашёл за мной.

– Дорогая сестрица, нас ждут. Надеюсь, вы не откажетесь от сопровождения в моём лице?

Брат совсем недавно начал изучать правила этикета, что до сих пор используется в высших кругах, и как ни странно, ему это нравилось.

– Я полностью в вашем распоряжении. Прошу вас побыть на этот вечер моим сопровождающим.

Братик подставил руку, и я обхватила её своей, положив ладошкой вниз на тонкое предплечье. Мы прошли по коридору, миновали большую гостиную и зашли в малый зал. Дияс тут же забыл, что он взрослый, а значит сдержанный в проявлении эмоций человек. Тонко взвизгнул и радостно подбежал к отцу, подпрыгнул и повис у него на шее. Отец подхватил наследника и совершенно не напрягаясь, подкинул в воздух, за что получили ещё один счастливый визг. Вмиг ушло напряжение, и в суматохе встречи, под нескончаемый поток слов брата, поцеловала родителей. Мы расселись за столом и приступили к ужину. В такие вечера не существовало запретов на молчание, и, как всегда, нам задавали вопросы, а мы отвечали. На свои вопросы получали советы и рекомендации. Мы смеялись над шутками и обсуждали какие-то события, произошедшие в жизни, за то время, что не виделись. Теперь я знаю, что это всё для меня закончится и совершенно не так, как хотелось бы мне. Пусть так, время покажет, а сейчас я просто наслаждалась приятным вечером в кругу родных мне людей. Ужин подошёл к концу, и по требованию Дияса рассказать ему сказку Сорг отвёл его в комнату. Мама, извинившись, ушла к сыну, а я осталась с отцом, и он перешёл к основному блюду вечера.

– Инка, ты стала совсем взрослой. Скоро наступит твоё двадцатилетие, возможно, ты хочешь получить какой-то определённый подарок?

Он ждал ответа, и от меня не укрылось, что и ему не нравится то, что должен сообщить. Скорее всего, он предпочёл бы просто сделать так, как задумал. Как глава семьи он избавил маму от необходимости присутствовать при разговоре.

– У меня всё есть. Самый большой подарок вы сделали семь лет назад.

Как всегда, при упоминании о Диясе Рендар мягко улыбнулся, и морщинки, что начали появляться вокруг глаз, исчезли, сделав его моложе лет на десять.

– Это подарок для всей семьи, но возможно, ты хочешь что-то лично для себя?

Я решилась ответить, иначе мы долго не перейдём к главному.

– Хочу отправиться в путешествие. Я ничего не видела, мир такой большой, а мой мир ограничен домом. Я люблю его и океан, это единственное место, где хотела бы прожить всю жизнь, но мне этого мало. Понимаешь?

Рендар нервно смял салфетку и отбросил её в сторону.

– Не могу пообещать тебе этого.

– Но почему? – искренне удивилась я. – Столько людей каждый день отправляются на другие территории, чтобы отдохнуть, посмотреть новые места, набраться ярких впечатлений. Почему нельзя мне?

– Для того чтобы ты поняла, я должен начать объяснение, берущее начало с незапамятных времён. С тех времён, когда только чистота крови могла спасти род от вымирания.

– Я слушаю, надеюсь, тогда пойму, какое отношение это имеет ко мне.

Отец не обратил внимания на моё замечание и перешёл к рассказу. В отличие от сказки, что мама рассказывает брату, от этой сказки зависит моё будущее.

– Независимо от того, как считают и пытаются сделать правители, народ никогда не был един. Особенно во времена, когда существовали люди, которые считали себя прародителями человечества. Те, в чьей крови присутствовал ген оборота. Их называли аниморфами. Таким людям достаточно прикоснуться к животному, как его генетический код навечно записывается в память аниморфа. С этого момента он может по своему желанию превращаться в такого зверя. Имелись ограничения, связанные с массой тела. При всём желании они не могли обратиться в крохотную птичку или мышь. Точно так же, как и в тех зверей, что превышают размер человека в три или в четыре раза. В таком случае огромные звери выглядят слишком маленькими. Это были прекрасные времена, и чтобы сохранить дар природы к трансформации, был введён закон сохранения чистоты крови. Но его придерживались не все. Прошли столетия, прежде чем аниморфы, что когда-то славились способностью к обороту, поняли, что утратили эту особенность. Уж слишком разбавленной оказалась их кровь. На этом бы всё и закончилось, если бы не те, кто вроде как соблюдал закон. Как оказалось, с виду благополучные браки не получали долгожданных наследников, а детей, родившихся от простых людей, стали записывать как чистокровных. Тот результат, что получился при поддержке старших и, казалось бы, более умных, оказался не просто ужасным, а катастрофичным.

– Что произошло?

Я начала понимать, к чему ведёт отец, но было так страшно услышать приговор, я оказалась на месте подсудимой, той, кого наказали. Без вины виноватой. Просто потому, что родилась.

– Со временем и у тех родов, что сохраняли видимость чистоты крови, перестали рождаться аниморфы, а если и рождались, то это не приносило радости от столь долгожданного события. Сейчас я скажу то, что касается тебя. Двадцать лет – это тот момент, когда происходит первый оборот. Та часть генов, что отвечает за трансформацию в первый раз, делает оборот неподконтрольным, и аниморф поочерёдно превращается во всех животных, каких до этого касался. При благополучном прохождении трансформации он возвращает себе человеческий вид. К сожалению, такого не случалось уже давно. Всякий раз происходит сбой, и человек застревает в полуобороте на одном из образов, заложенных в памяти. Мы совершили одну ошибку, не предполагая, что такое может произойти с нашим ребёнком, возили тебя в контактный зоопарк. Когда же оказалось, что в тебе проявилась способность к трансформации, ничего изменить уже не могли.

Рендар замолчал, давая мне время обдумать полученную информацию.

Об аниморфах я знала, но надеялась, что ко мне это не имеет никого отношения. Само то, что аниморфом могу оказаться я, не пугало, а вот та часть с превращением в зверей, о которой нет сведений, очень даже настораживала.

– Неужели у меня нет ни одного шанса пройти трансформацию?

– Последние два члена нашего рода её не прошли. Слишком много утерянных данных, касающиеся этого вопроса. Словно слепые, ищем новые пути, пытаясь вернуть потерянные возможности. Мы обмениваемся информацией с такими же старинными родами, но и они находятся в таком же бедственном положении.

– Тогда зачем вы сохраняете чистоту крови? – я не сдержала упрёка. – Кому это нужно, если приводит к тому, что калечит детей? Что за странное желание соблюсти давно никому не нуж…

Я не договорила, потому что поняла. Они, главы родов, надеялись, что произойдёт чудо и в их семье появится аниморф, что придаст роду большей значимости, славы и денег. Они ставили эксперименты на своих детях. Я стала той, кому придётся стать чудовищем. Тот давний разговор родителей приобрёл иной смысл. Они, заключая брак, сразу решили, кем могут пожертвовать.

– Скажи, что это не то о чём я подумала?

Отец протянул руку, собираясь погладить по голове, но на полпути остановился.

– Боюсь представить, о чём ты подумала, но мучить тебя никто не собирается.

– Мной пожертвовали, но вы всё ещё надеетесь на тот один процент, когда аниморф справится с трансформацией. И что тогда? Будете изучать? Разберёте на частички, чтобы потом применить полученные знания для модификаторов? Вы не так просто водили меня в зоопарк? Вы точно знали, для чего это делаете. Не хотите зависеть от дара природы, а желаете стать творцами? Теми, кто меняет мир по своему желанию?

– Мы и так меняем мир, и не стоит преувеличивать.

– Тогда почему? Чего вам не хватает?

– Существует договорённость среди тех, кто соблюдает чистоту крови. Ты не первая, кто оказался в таком положении, а я не последний, кто следует установленным правилам.

Ужас нахлынул на меня, на секунду перекрыв дыхание.

– Дияс, – прохрипела я. – Что с ним?

Горло сжало, словно тисками, не давая сделать нормальный вдох. Пальцы заледенели и скрючились, сведённые судорогой, вызывая сильную тянущую боль.

– В нём отсутствует необходимый ген, он проживёт обычную жизнь. Он будущий наследник, и ему продолжать моё дело.

Стало легче, моему братику не грозит застрять в теле зверочеловека.

– Хоть что-то у вас получилось правильно, – с горечью проговорила я.

Судя по всему, отец много чего не сказал и не верил в то, что смогу пройти трансформацию. Да и я не верила, и это меняло все мои планы.

– Что теперь? Как вы будете жить? Хотя зачем я спрашиваю. В вашей жизни ничего не изменится, просто не станет меня.

– Ты не права.

В его словах не было тепла, сочувствия или желания убедить, мол, кто знает, как повернётся… Он стал словно чужим, словно со мной всё понятно, и нет смысла дальше тратить на меня своё время и деньги. Хотелось верить, что это лишь показалось, и он просто не умеет показывать чувства, привык скрывать эмоции и утаивать мысли.

– Не надо говорить, что всё будет хорошо. Не будет. Для меня всё изменилось. Скажи, почему эту новость ты сообщил сейчас? У меня было ещё две недели счастливого неведения.

– Двадцать – это условное число, и после обследования стало понятно, что в твоей крови изменения происходят слишком быстро. Возможно, это произойдёт сегодня ночью.

– Поэтому вы превратили мою комнату в клетку?

– Ради твоей безопасности. Ты же не хочешь причинить боль брату?

Это был запрещённый приём.

– Не хочу. Ты ведь знаешь, я люблю его. Если у вас получится, и я переживу оборот, то не останусь в доме, где детей рожают для опытов.

Взгляд Рендара был красноречив, слова стали не нужны. Меня никто не отпустит.

– Не у нас. У тебя получится, и откуда такие фантазии про опыты? Обычное обследование, ничего такого, чтобы ты не делала раньше.

Это маленькое уточнение должно было успокоить меня, но не произвело должного эффекта.

Эмори пришла к тому моменту, когда у меня не осталось вопросов, а отец всё ещё пытался убедить, что не стоит бояться, но как-то вяло, без огонька. Если произойдёт непоправимое, я этого не осознаю, ведь по сути, уже не буду являться человеком в полном его смысле. А если способность мыслить сохранится, то кому будет нужен получившийся урод? Ещё один неудачный эксперимент. Казалось, он не понимает, о чём говорит, но это только казалось. Такому умному мужчине и почти главе рода, которому дед решил передать дела, было известно намного больше, чем он рассказал. Все его слова были направлены на одно – избавить меня от сомнений и убедить довериться судьбе. Та дочь, которую они знали, так бы и сделала.

Мама действовала тоньше. Было видно, что ей сложней, чем отцу, принять происходящее с дочерью, но и она знала, на что шла, когда соглашалась на брак с отцом. То, насколько легко она согласилась заменить одну дочь на другую, только подтверждает, что я лишь опытный эксперимент, и скоро станет ясно, удачный или нет. Наши генетики давно научились задавать эмбриону необходимую программу будущего развития, выбирая пол ребёнка, и этим пользуются такие, как мой отец. Становится нестерпимо больно за тех, кто так и замер в двадцатый день рождения, кто уже не человек, но ещё не зверь. Невинных заложников договора. И это происходит в наше время, когда можно модифицировать тело так, как пожелаешь. Нет, этого мало, ещё нужен ручной зверёк – потешить своё самолюбие.

Как только зашла в свою комнату, за мной заблокировали дверь, закрыли на замок и засовы. Я более внимательно осмотрела комнату и заметила, что её тщательно обыскали, воткнув в стену пять камер слежения. Разозлившись, вынула из стены крохотные глазки и раздавила. Ну нет, не хватало того, чтобы за мной подглядывали. Обойдутся без зрителей. На всякий случай включила глушилку, подавляющую сигнал передачи с камер. Её не заметили, а скорее всего, приняли за обычный брелок, что ещё раз подтверждает то, насколько плохо родители знают свою дочь. Из комнаты убрали все острые, колющие и режущие предметы, мелочь, что можно проглотить, навредив себе. Исчезли лишние вещи и связь с миром, то единственное, что скрашивало моё существование. Осталась только нейросеть. Врач, что проводил осмотр, не стал говорить об этом отцу. Возможно, посчитал, что все изменения в теле проведены с его разрешения, а возможно, зная, что меня ждёт, просто пожалел.

Глушилку приобрела на следующий день, как только на дверях появились замки, вместе с новым нарядом, сумочкой и туфлями. Считалось, что покупать одежду – моя страсть. Глушилка числилась как сувенир, и ни у кого не возникло вопросов, зачем она мне. В описании её основного действия было указано подавление всех сигналов, исходящих из посторонних источников в радиусе от десяти до ста метров. Для блокировки камер слежения достаточно и десяти метров, а вот чтобы открыть окно, надо будет задействовать глушилку на полную мощность. Сегодня никто не будет проверять, как работают камеры, и у меня есть только эта ночь, чтобы покинуть дом.

Не стала терять время, собрала необходимые в дороге вещи, не требующие особого ухода. Дождалась часа, когда все проживающие в доме легли отдыхать, и выбралась на уступ скалы, что проходил под моим окном. Как всегда, от вида бескрайнего океана затихла перед его мощью, не претендуя на главенство. С тихой грустью попрощалась с единственным другом, что знает обо мне всё и никогда никому не раскроет моих секретов. Если бы мне рассказали обо всём раньше, я могла смириться и довериться родителям, но не теперь. Чтобы меня ни ждало дальше, что делать, как жить, решать буду сама. Обошла дом, задействовала невидимость, спокойно зашла в комнату с капсулой ингрита и запустила переход. Всплеск энергии, произошедший при активации тёмной материи, никого не побеспокоил. Дом спокойно спал, не заметив, как на одного проживающего в нём стало меньше.

***

Я боялась только одного – того, что не успею, и совершенно не переживала о том, что меня могут найти. Это на данный момент не так и важно. Больше всего меня беспокоило то, что трансформация тела начнётся раньше и неизвестно чем закончится. Неизвестность пугала настолько, что начинали дрожать руки и возникало желание вернуться. Дома я буду под защитой, а это в свою очередь пугало непредсказуемостью поступков родителей. Моё доверие они потеряли. Теперь стало казаться, что всё, что происходило дома, все семейные вечера – один сплошной фарс. Вся их любовь – написанная кем-то роль, которую они отлично сыграли. Спектакль затянулся на двадцать лет, и финал был известен всем, кроме меня. Действовать надо было быстро, без оглядки и без сомнений. К сожалению, у меня не было друзей, тех, кому я могла довериться, но я справилась. Задействовала нейросеть и нашла одну группу, которая занималась исполнением необычных поручений. Они могли выполнить любую поставленную перед ними задачу. Это как раз то, что было нужно, но сначала зашла в салон с расширенным списком услуг. День сейчас или ночь, не имело значения, город не спал. Если кто-то готов платить по двойному тарифу, то никто не станет отказываться от денег.