Выход. Как превратить проблемы в возможности

– Слушай, а переезжай ко мне? Вообще без проблем, – предложил он.

Не стану сейчас вдаваться в детали своего тогда быта, но отказываться было глупо. Валерий Палладиевич преподавал физиологию. Абсолютно интеллигентный человек. В то время как я, приехавший из деревни, был для него, наверное, абсолютным дикарем. Он разрешил обращаться к нему просто – Валера. И именно он давал мне первые уроки хорошего тона и манер. Пожалуй, главное, что меня поражало: несмотря на всю образованность и культуру, он пользовался большим авторитетом и у ребят со спортфака. У них он тоже вел лекции, и они часто заходили к нам. Просто поговорить. Это были такие типичные «братки». Считай, бандиты. Мы их тогда называли «торпедами». Будучи соседом Валеры, я довольно скоро начал подключаться к их беседам. При этом практически не «фильтровал свой базар». Валера же смотрел на меня и хватался за голову.

– Илья, что ты несешь?! – с искренним возмущением и недоумением говорил он.

Чувство такта у меня отсутствовало напрочь. Я был только в начале пути, учась, как вести себя с разными людьми. А через нашу комнату их проходил огромный поток. Студенты, аспиранты, преподаватели. Даже криминальные элементы. В итоге, через полгода я окончательно задолбал Валеру своими деревенскими замашками, и он меня выгнал. И все же за это сравнительно небольшое время уровень моей культуры повысился кратно.

Главное, с чем мне помог молодой преподаватель, – интегрироваться в социум. Ведь, будучи ребенком, я никогда не ездил в пионерские лагеря, не бывал в больших городах. Улица, двор, десяток таких же сорванцов, как и я, – таким, по сути, и был мой мир. Неудивительно, что уровень моей одичалости для городских порой зашкаливал.

Я предан всем людям, которые помогли мне в жизни. С Валерой мы общаемся до сих пор, постоянно приглашаем его на наши встречи, берем с собой на рыбалку. Мы, его бывшие студенты, сейчас успешные люди, обзавелись семьями. А он по-прежнему живет в общежитии совершенно один. Но каждый раз встречаясь с ним, я вижу безусловно счастливого человека.

Думаю, каждому из нас в тот или иной период жизни нужен наставник. Потому сейчас я столько сил отдаю развитию менторства здесь, у себя в Самаре. Чтобы у каждого, кто решился заняться бизнесом, был прямой доступ к кому-то более опытному бизнесмену. Удивительно, как один человек может без потерь вложить свои силы и энергию в другого. Отдавая частичку себя, мы только обогащаемся. Это особенно важно в начале пути. Когда ты зеленый новичок, собравшийся в горы, но получаешь не просто формальное напутствие и пожелание доброго пути, а подробный инструктаж и тщательную проверку твоей экипировки, а также дельные советы по предстоящему маршруту. Ментор нужен на любом этапе, даже когда ты покорил уже не одну вершину. Например, недавно мы встретились с Игорем Рыбаковым. За обедом мы проговорили буквально два часа на равных. Всю значимость этой встречи лично для себя я четко осознал под ее конец. К ней мы вернемся, но чуть позже. Сейчас могу лишь сделать вывод: его доверительность и открытость помогли мне самому перескочить на новый уровень не только бизнеса, но и мышления.

Всегда есть люди, способные пробудить нас, вывести из состояния спячки. Именно они, с высоты своего опыта, указывают на вещи, которые мы не замечаем или не хотим замечать. Да, как правило, это более статусные люди. Но если они открыты тебе и говорят на равных – это дает многое. По таким принципам теперь живет и моя компания. Я не могу просто сказать: «Иди и выполняй». Нет, я скорее поделюсь своим видением результата. Понимая, что открытый и равный разговор даст больше мотивации.

По окончании пятого курса я увидел, как стремительно рушится привычная картина мира, так долго складывавшаяся воедино. Получив диплом, многие мои одногруппники и друзья по общежитию начали разъезжаться кто куда. Даже моя девушка Лена уехала назад в родное село Кошки. Мне тоже предстояло освобождать свою комнату. Но куда ехать? Да, в Пестравке была пустая квартира – отец съехал. Перебрался в Чапаевск, где жил с новой гражданской женой. Я был рад: как ни крути, я все равно переживал за него и искренне хотел, чтоб он больше не жил как перекати-поле. Но что было делать мне? В Пестравке был еще гараж и светила должность учителя истории в родной школе.

– Не тормози – езжай. Жизнь, считай уже удалась! – не раз тогда слышал я эти советы.

А всё во мне кричало: «Не хочу!». Но в Самаре, в отличие от родного села, ждала полная неопределенность. Теперь у меня даже не было своего угла. Всё, что у меня было, кроме пары сумок с вещами, – полная неопределенность, чем хочу заниматься. Я же решил, что буду юристом? Значит, как-то надо воплощать эту мечту в жизнь. А значит, надо оставаться здесь, в Самаре. Однако самой большой проблемой было не отсутствие жилья или любимой девушки рядом. Служба в армии была реальна как никогда. К моменту моего окончания ВУЗа, в 1999 году, я уже видел, что было на первой чеченской войне, куда отправляли в основном срочников. И тогда мало кто сомневался, что начало второй – вопрос времени. Итак, мне предстояло практически одновременно решить сразу несколько непростых задач: где жить, где работать, армия и отношения с девушкой. Сейчас я понимал, что держу руку на пульсе, а если я уеду в армию, то уже точно не вернусь в Самару. Это будет большой шаг назад.

Первым делом я подумал: хочу ли я дальше жить без Лены? Нет, не хочу. Мы долго встречались и стали по-настоящему близкими друг для друга. И тогда, и сейчас, спустя два десятка лет, мне крайне важны ее поддержка и понимание. Я твердо решил ехать и делать предложение. Хотя у самого не было ни кола, ни двора. Купил арбуз, бутылку вина, билет на автобус и уехал в Кошки.

– Здравствуйте, я Илья. Хочу жениться на вашей дочери, – прямо с порога сказал я ее родителям.

– Где будете жить? – не растерявшись, спросил будущий тесть.

– Не знаю, – честно ответил я, – где-то да будем.

Я реально не знал, что будет завтра. Поэтому на многочисленные вопросы родителей Лены я мог дать только пространные ответы. И сам же понимал: если сейчас погонят взашей, наверное, будут правы. Но в итоге отец сказал, махнув рукой: «Забирай!» Вопрос с девушкой был снят.

Но теперь мне предстояло привести ее туда, где мы будем жить. Никакие варианты не шли на ум, зато была молодая невеста и моя напористость. Уж лучше я пожалею о сделанном, чем пожалею о несделанном. Поэтому комнату в общежитии я буквально «выбил» руками и ногами. Мне дали ключ. Открыв дверь, я увидел лишь старый шифоньер и панцирную кровать. Но вопрос с жильем я на время закрыл.

Не заставив себя долго ждать, в июле уже пришла повестка из военкомата. Накануне я успел договориться с родной школой. Мне дали справку, что с начала учебного года я буду работать там учителем истории. А молодым педагогам, работающим в сельской местности, давалась отсрочка от службы в армии. Порог военкомата я переступил без малейшей доли волнения. С легкой улыбкой протянул военкому справку о приеме на работу с 1 сентября.

– Отлично, – сказал он мне, – ну ты пока иди, проходи медкомиссию. Так, на всякий случай.

Тут уже я засомневался, но все же прошел по всем врачебным кабинетам за следующие полтора часа.

– Ну что? Сборы – через два дня, – с довольной ухмылкой сообщил мне прапорщик, вручая военный билет.

– Стоп! А как же справка? – ошарашенно спросил я. В горле мгновенно пересохло.

– А что справка? Вот сам читай. Написано ж «на работу с 1 сентября», а сейчас только июль, товарищ призывник!

Если бы прямо тогда я вернулся в кабинет врача, думаю, мне бы вызвали неотложку. Кровь отхлынула от лица, меня зашатало. Только-только картина новой жизни начала собираться лишь для того, чтобы за мгновение разбиться вдребезги. Ведь, казалось, всё было продумано и тщательно спланировано. А мне, меж тем, уже подсовывали подписной лист. Словно никто не замечал, что я еле стою на ногах, готовый прямо здесь хлопнуться в обморок.

– Давай-давай, – весело похлопал меня по лицу толстый лысый прапорщик. Тогда он казался мне воплощением всего мирового зла.

Он вышел из кабинета. Я повернул голову направо. Далеко у окна сидела секретарь. Повернул налево – пустые столы. Передо мной – мое военное дело, относительно тонкая картонная папка на шнурке. Решение было импульсивным. Возможно, руки сработали даже быстрее, чем сознание: я схватил папку, вырвал оттуда все ее содержимое и побежал.

– Ты что творишь?! – закричала женщина и неуклюже попыталась встать из-за стола.

Она кричала что-то вслед. Хлопали двери, доносились окрики. Но всё это стремительно пролетало мимо ушей. Я бежал так быстро, как только мог. Остановился, лишь пролетев до этого три квартала. Итак, остается себя поздравить: теперь я уклонист, пустившийся в бега. И куда прикажете деваться беглецу? Кроме общежития идти было некуда. Отмечу одну свою особенность: при сильном стрессе или столкновении с проблемой, кажущейся сперва неразрешимой, я сразу ложусь спать. Так было и тогда: только я переступил порог комнаты, как сразу рухнул на кровать и моментально заснул.

Как и следовало ожидать, на следующий день за мной пришли участковый и два военных. И здесь на руку сработала моя привычка иметь добрые отношения с окружающими. Это не просто формальная вежливость, а именно участливость. Всегда найти хотя бы пару минут на разговор о человеке и его жизни. Суметь в случае чего подбодрить, помочь советом или делом, если это в моих силах. Время от времени делать какие-то необременяющие меня, но приятные другому подарки. Уверен, даже случайные в нашей жизни люди помнят наше к ним отношение. Тогда вахтерша из общежития, с которой я всегда находил время участливо и вежливо поговорить безо всякого корыстного умысла, просто спасла мою жизнь.

– Илья Руднев? – переспросила она участкового. – Так нет его, уехал еще вчера.

С ее стороны это была чистая импровизация. Моя комната была открыта почти всегда. Замки хлипкие – толкни с силой, и милости просим. Я не особо переживал на этот счет – у меня особо нечего было воровать. Поэтому пропусти вахтерша милиционера и военных наверх, они бы моментально меня повязали. А потом бы могли еще и срок намотать за укрывательство.

Как это происходит, я впервые увидел на втором курсе. Служить тогда не хотел никто. Вот ты не сдал ты экзамены, а тебе уже повестка. Не пришел сам – за тобой прислали. Все это происходило быстро. Кто-то покорно шел, кто-то кричал. Как-то при мне забрали четверых. Спастись от насильно навязываемой службы удалось лишь моему другу Коле. Его девушка позвонила отцу, а тот уж сколотил целую бригаду по спасению. Они успели снять его с отходящего поезда. Меня же спасать было некому. Попрощавшись на время с Леной, я в тот же день сел на автобус и уехал с другом Сергеем в село Кинель-Черкассы. Там на лето нужны были разнорабочие – мы ремонтировали школу. Других вариантов переждать, когда моя «волшебная» справка вступит в силу, у меня не было.

Но, знаете, это было не только тревожное, но и очень хорошее лето. Мы с Леной поженились. Сами понимаете, у двух вчерашних студентов нет денег, поэтому мы обошлись без пышных церемоний. По этой причине не мог пригласить всех своих друзей, поэтому решил, что не приглашу вообще никого, кроме родственников. Для меня это была очень болезненная ситуация. Друзья тогда были самые близкие для меня люди. К тому же на свою свадьбу я уходил из общежития. Костюм мне дал двоюродный брат. Брачная ночь прошла в доме у тетки жены. Хорошо хотя бы мне было куда привести свою супругу – в те самые «хоромы» с ободранным шифоньером и панцирной кроватью. Один туалет и кухня на двадцать пять комнат, а душевая вообще одна на все общежитие.

Наступила осень, вопрос с армией надо было решать. Но я не спешил. Для большей надежности пришел в военкомат в конце сентября, но еще до начала призыва. Какие только оскорбления и угрозы не летели мне в лицо от раскрасневшегося военкома.

– Да ты теперь не служить, а сидеть будешь! – кричал он.

– Повторяю еще раз: вот справка, – спокойно отвечал я.

– Убирайся! Вон отсюда пошел! Чтобы мы тебя больше не видели!

Я говорил ранее, что мне претит приказной тон. А уж если кто-то решит, что в праве распоряжаться моей жизнью, даже не спросив меня, столкнется с жестким сопротивлением с моей стороны. И эта напористость еще не раз выручала меня уже во взрослой жизни. Порой в таких ситуациях, что история с военкоматом казалась нелепым недоразумением. Но уже тогда, в молодости, я четко решил для себя: не стану плыть по течению, повинуясь обстоятельствам. Я решил, что я и только я буду управлять своей судьбой.

Глава 3. Опытным путем

Мечта, как ничто другое, мотивирует тебя что-то делать. Это тот самый момент, когда ты осознаешь, что счастье – это не исключительно достижение конечной цели, а весь путь. Если получаешь удовольствие от самого процесса – значит, поставил себе настоящую цель и обязательно достигнешь желаемого.

Следующую страницу своей жизни я начал с того, что стал изучать все варианты, связанные с дальнейшим воплощением мечты стать юристом. Профильного образования у меня не было, зато было высшее. Мой выбор в итоге пал на службу судебных приставов. К тому же, работая там, мне начислялся стаж юриста. Плюс ко всему туда можно было устроиться и не имея диплома юрфака. Однако еще у меня была справка, которая помогла не пойти в армию. Дали мне ее не просто так, поэтому каждую пятницу я ехал в колыванскую сельскую школу и преподавал историю.

До Пестравки было далеко, но я часто вспоминал ее и понимал: вернись я сюда сразу после окончания института, был бы вскорости уважаемым человеком. С домом, гаражом, семьей и работой. Не раз об этом говорили мне и коллеги по школе, и знакомые сельчане. Однако столько лет прожив в большом городе, я понимал, что неторопливый сельский уклад для меня окажется не счастьем, а огромным шагом назад. К тому времени у меня уже сложилось жизненное кредо – не бояться трудностей и неопределенности. Для меня было важно жить именно своим умом. Не стереотипами в духе «где родился, там и пригодился» или про синицу в руках.

Я часто задумывался над тем, почему люди порой навязывают тебе свой уклад жизни, и понял, что в них говорят опасения. Когда-то они добровольно отказались от своей мечты и выбрали спокойствие и стабильность. Я никогда не мог понять этой фразы «не жили богато, нечего и начинать». Так и напрашивается вопрос: так, может, потому и не жили, что ни разу не попробовали?

Чужой опыт – это опора в жизни. Родившись на свет, ты не знал и не умел ничего. Сперва ты учился у родителей. Взрослея, и у других людей. Не только преподавателей в школе и университете, но и у писателей, музыкантов, художников и режиссеров. И, конечно же, тебя учат твои друзья, а порой и враги, коллеги на работе и любимый человек дома. Однако во всем нужно знать меру. Перенимая чужие знания и опыт, ты не должен жить чужими идеалами и представлениями о счастье. Твоя судьба – только в твоих руках. Не бойся следовать хорошим советам, но живи своим умом.

Меня без проблем приняли на работу в службу судебных приставов. В те годы она была еще не столь отягощена бюрократией. За мной закрепили участок, и я стал собирать долги, штрафы, алименты. Вскоре выяснилось, что через год нас ждет реорганизация. Кому-то надо будет заниматься юридическими лицами, кому-то физическими. Кому? Конечно же, мне! Если моих коллег обязывали работать, то я везде и всегда рвался вперед сам. Помните, как в «Операции Ы»? «Цементный завод? – Я! – Погрузка угля? – Я! – Уборка конюшен? – Я! – Кроме того… – Я! – Да подождите вы, гражданин! Для вас персональный наряд».

Параллельно с работой в службе судебных приставов я поступил на вечернее отделение заветного юридического факультета, с которым изначально не сложилось. И правильно, что не сложилось. Моя мечта изначально была верной. Загвоздка была в другом: я сам тогда еще не созрел для нее. Когда я получал свое первое образование, у меня не было особой тяги к учебе. Случись тогда с первого захода поступить на юрфак – велика вероятность, что и это образование пролетело бы мимо меня. Карусель бесшабашной студенческой жизни вертелась слишком быстро. И потому в ее круговороте сложно было расставить для себя верные, долгосрочные приоритеты.

К учебе на юридическом я подошел крайне осознанно. Запоем читал не только кодексы и разъяснения по вопросам судебной практики, но и всю профессиональную литературу, которую мог достать. С жадностью впитывал новые знания. Во многом помогал и опыт судебного пристава: вся теоретическая информация в голове органично сочеталась с реальной. Абсолютно все работы были написаны мной самостоятельно: рефераты, курсовые, диплом.

Год спустя произошла реорганизация, и я перешел в районное подразделение, которое занималось взысканиями с юридических лиц и предпринимателей. Еще через год я перешел во вновь созданное областное подразделение по особым исполнительным производствам, где сумма взыскания начиналась от десяти миллионов рублей. В 2002 году – огромные деньги. Понятно, что работа по таким делам была куда сложнее. Я же был в полном восторге от этого: много драйва и энергии. Дела у меня подолгу не залеживались – закончил одно и сразу хватался за другое.

Я был еще совсем зелёный парень – 24 года – когда мне поручили взыскивать задолженности с крупных стратегических предприятий. Это была колоссальная профессиональная школа. Конечно, сперва я чувствовал себя не в своей тарелке, но быстро освоился. Первое, что я для себя решил – мне нужно было научиться на равных говорить с людьми, за которыми стояли сотни, а то и тысячи сотрудников и большие производства. К тому времени я уже успел поработать с многими торговыми организациями и у меня уже выработалась своя стратегия общения и тактика взаимодействия с должниками.

В нашей группе я был самой настоящей белой вороной. Из-за моих методов работы с должниками – стремления всегда найти компромисс. Не скрою, многие коллеги считали это проявлением мягкотелости. А кто-то и вовсе шептался за спиной: «Руднев служит и вашим, и нашим». Такой вариант своего среди чужих, чужого среди своих. Однако дело было в другом. Те, кто хоть раз владел красной корочкой, выданной государством, поймут: она мгновенно дает ощущение власти. Может быть и не большой, но власти. И не поддаться этому соблазну трудно. Я не раз видел, как мои другие приставы открыто «прессовали» должников. Упиваясь зачастую иллюзорным могуществом: «Ты виноват, а я тот, кто тебя накажет!» Это еще могло пройти с физическими лицами, и без того придавленными тяжелой ситуацией. Но в случае с крупными компаниями мои коллеги почти всегда натыкались на ощетинившуюся когорту юристов. И начинался затяжной бюрократический пинг-понг с должником. Зачастую безрезультатный. Но для руководства при этом создавалась видимость непростой и кипучей работы.

Мне же эта демонстрация силы всегда казалась лишенной смысла. Ведь требуемый результат не достигался. Еще в школьные годы, играя в футбол то со сверстниками, то с ребятами постарше, я учился гибкости. Своего рода экзамен на нее я сдал, живя в семье тети в Усинске. И это умение вовремя реагировать и подстраиваться под обстоятельства весьма пригодились мне на службе. Да, мое удостоверение пристава всегда было при мне, в нагрудном кармане. Оно и без лишних демонстраций помогало мне вести на равных разговор с руководителями крупных предприятий. Я олицетворял закон. Значит, обязан был действовать только в его рамках и настаивать на его соблюдении. А для этого не обязательно скалить клыки. Да, у меня есть служебный долг и судебное предписание на исполнение. Но должный результат я мог достигнуть лишь с теми, кто был готов сотрудничать и не видел во мне угрозы. А значит, сперва стоит проявить определенную гибкость и понять положение визави. Только так мне начнут доверять, и совместно мы будем искать компромисс. Таким образом, я без лишних тяжб и проволочек взыщу все имеющиеся долги. Именно такой доверительный подход в будущем позволил найти и привлечь первых клиентов моей компании.

Но тогда я еще служил судебным приставом. Когда одно большое предприятие должно было другому, я приходил и описывал задолженность, чтобы деньги перечислялись непосредственно в пользу нашей службы. Сам же и выставлял на торги арестованную «дебиторку». Хорошее понимание всех этапов этой процедуры очень помогло мне в бизнесе. Впоследствии я даже открыл коллекторское агентство и делал на нем приличные деньги. Тогда одним из крупнейших должников в моем перечне был тольяттинский «Автозаводстрой». Огромная территория, сотни единиц машин и оборудования, более тысячи сотрудников. На первых переговорах с гендиректором я был спокоен: не юлил, не заискивал, не угрожал. Понимал, что за ним стоит крупный завод, но и за мной – большая государственная структура. Мы были на равных. И это дало результат.

– Необходимо оплатить все долги в ближайшее время, – безапелляционно заявил я ему.

– Я бы с удовольствием, но у меня сейчас заблокированы все счета налоговой инспекцией. Если ты поможешь мне их разблокировать, то я без проблем рассчитаюсь, – ответил мне он.

Мне же нужен был результат. Тем более что директор готов к сотрудничеству, но связан по рукам и ногам внешними обстоятельствами. И мы могли помочь друг другу. Сегодня это одно из моих основополагающих убеждений. Если в твоих силах – помоги. Просто потому, что способен на это. Любое сделанное добро никогда не остается безрезультатным. К тому же позволяет расширять круг друзей и деловых партнеров.

У меня был знакомый, который работал в налоговой инспекции главным юристом. Мы часто пересекались по делам судебных приставов. И в этот раз он не отказал мне в помощи. В течение полугода нам удалось оспорить все требования налоговой и разблокировали счета завода, и это позволило оплатить большую часть задолженности по другим исполнительным производствам. Мало того, что за честно сделанную работу причиталось вознаграждение, у меня, ко всему прочему, сложились тёплые отношения с генеральным директором «Автозаводстроя». Позже, когда я ушел из приставов, они были одними из тех клиентов, с кем я начинал свою частную практику, помогая с налоговыми проверками.

Этот пример не был исключением, скорее, правилом. За время работы в службе судебных приставов я успел наладить множество деловых контактов. Однако, если закралась мысль, что к кому-то я был более лоялен – нет. Я и дальше арестовывал их денежные средства, движимое и недвижимое имущество, если на то были причины. Однако у нас уже были определенные договорённости. К примеру, я всегда старался действовать таким образом, чтобы не парализовать работу предприятия и оно, в итоге, не впало в кризис.

Благодаря моим методам у меня в группе была самая высокая результативность, мне платили самый большой исполнительский сбор. Я так был увлечен своей работой, что не сразу заметил изменения в обстановке. К худшему для меня. У нашей группы появился руководитель. Довольно скоро он пояснил, какая теперь будет «политика партии». А я уже привык работать независимо и не мог переформатироваться. В отличие от своих коллег. Никто не оспаривал новые правила – «группировка» была сформирована. И вот теперь мне стали заметны многочисленные коррупционные моменты. Я пытался работать автономно так долго, как только мог. Но в один день меня вызвал человек из команды заместителя главного судебного пристава:

– Знаешь, Илья, ты способный парень. У тебя очень хорошие показатели. И весьма перспективная карьера в том случае, если будешь делать, как мы скажем.

– У меня есть личное мнение, – ответил я.

– Ладно, но мы тебя предупредили, – недвусмысленно мне дали понять, что проблемы не за горами.

– Знаете, если со мной что-то произойдет, обо всех ваших схемах узнает главный судебный пристав!

Это высказывание очень не понравилось ему. В любой госслужбе есть свои кланы. Тогда расклад сил был таким: к нам недавно пришел новый главный судебный пристав по Самарской области со своей командой, но заместитель главного судебного пристава и его команда – это был совсем другой клан. Эти кланы очень серьезно между собой конкурировали. Я же не входил ни в одну из этих групп, я был независим. Тогда я успокаивал себя тем, что все хорошо – с работой справляюсь, в сомнительных делах не участвую. Что может пойти не так?

В мае 2003 года я взял больничный и уехал с семьей на выходные. Ненадолго, буквально на неделю. Но как только вышел с больничного, был сразу вызван к главному судебному приставу. Как я понимал, он был не в курсе реально существовавших коррупционных моментов в нашей структуре. Однако мне он сообщил следующее:

– По всем делам, которые ты вел или ведешь, прошли проверки.