Ветер за дверью

– Бабушка! – радостно закричал Миша и бросился вперед.

Сдержанная улыбка едва тронула ее тонкие губы. Она аккуратно поставила чемодан на колесиках на пол, сняла шляпу, положила на полку и обняла Мишу.

– Ну здравствуй, Михаил. Как твои успехи?

– Хорошо! – звонко ответил Миша.

– Здравствуйте, Ольга Петровна, – сказала мама.

– Привет, мама, – сказал папа.

– Здравствуй, Анна, здравствуй, Павел. Вот, Михаил, держи. Это тебе шоколадка, это банка клубничного варенья, но мы пока передадим ее на сохранение маме, а вот это очень хорошая книжка, по ней мы будем учиться логике.

– Ло-ги-ка! – повторил Миша.

– Именно. Конечно, тут не все гостинцы, но ты пока иди в свою комнату, попробуй понять, о чем эта книжка. Я скоро приду к тебе, поговорим, разберем сложные места.

Взрослые прошли на кухню, а Миша сгреб подарки в кучу и, довольный, пошел изучать новую книжку.

Вскоре к нему в комнату зашла бабушка.

– Нам надо поговорить, Михаил, – спокойно сказала она, присаживаясь на стул.

– Логика! – воскликнул мальчик, поднимая книжку.

– Несомненно, про логику мы поговорим тоже. Но сейчас я хотела обсудить другое. Мама сказала мне, что у тебя появился новый невидимый друг? Он живет в шкафу?

– Горы… – мечтательно прошептал Миша и улыбнулся.

Он рассказал бабушке про свои сны, про холодные заснеженные вершины, про упругий сильный ветер, живущий на невиданных высотах, про полеты над лесом, который, когда на него смотришь сверху, кажется одним сплошным зеленым ковром. Рассказал про то, что в горы можно попасть только тогда, когда тебя приглашает туда ветерок, живущий в шкафу, вот только ветерок, к сожалению, приходит в гости совсем не часто. Рассказал про необычную, светящуюся в темноте царапину. Они говорили больше часа, бабушка терпеливо и подробно расспрашивала его обо всем, а Миша старался как можно понятнее ответить на все вопросы. С бабушкой говорить ему было легко и приятно, с ним никто так долго и заинтересованно не общался, даже разговоры с мамой не длились обычно дольше нескольких минут. Единственное, о чем Миша умолчал, так это о жуткой незнакомке в лохмотьях. Но ведь бабушка про нее и не спрашивала, так зачем лишний раз ее пугать.

– Спасибо, Миша, – улыбнулась она и встала со стула. – Я все поняла. Мне надо кое-что обсудить с твоими родителями.

А через несколько дней в комнату к Мише неожиданно зашли папа, мама и бабушка. Папа захватил с собой небольшой синий ящичек, в нем он держал разные инструменты. Мама не раз говорила, что у папы золотые руки и он, если потребуется, сможет починить что угодно.

– Привет, Мишутка! – радостно воскликнула мама. – Сегодня хороший день! Мы с папой заказали тебе новый шкаф. Ты заметно подрос, и твои вещи в старый уже не помещаются.

– Да и дверцы у него изрядно покосились, – сказал папа, открывая ящичек.

– Новый шкаф приедет сегодня вечером, – произнесла бабушка. – Папа его соберет. Но нам надо освободить для него место. Поможешь нам, Михаил?

Миша смотрел на происходящее широко открытыми глазами. У него перехватило дух, ему казалось, что вот-вот случится нечто страшное и непоправимое. Папа достал отвертку и плоскогубцы и направился к шкафу.

– Вот с дверок и начнем, – уверенно сказал он.

– Что с тобой, Мишутка? – спросила мама, обеспокоенно глядя на сына.

– Не надо, – прошептал Миша и схватил маму за руку. – Пожалуйста!

Мама с бабушкой переглянулись. Папа открыл дверцу шкафа и начал бойко орудовать внутри отверткой. Дверца неожиданно издала резкий хруст и с грохотом отвалилась.

– Вот ведь рухлядь! – неодобрительно сказал папа, пнув упавшую дверцу ногой.

В голове у Миши раздался пронзительный женский крик. Он звучал все громче и громче, и в конце концов терпеть его стало невыносимо больно.

– А-а-а!!! – закричал Миша и обхватил голову руками. Мама кинулась к нему, раскрыв объятья. Ноги у Миши подкосились, и он рухнул на пол, потеряв сознание.

Часть 2. Противостояние

От неловкого удара гитарные струны неприятно задребезжали и издали раздражающий диссонансный звук. Миша, закусив губу, в который раз пытался взять сложный аккорд. Большой палец покраснел от натуги, изо всех сил упираясь в выпуклость блестящего грифа, указательный палец, исполосованный струнами, ощутимо болел от бесконечных попыток поставить удачное барре, а упрямый аккорд все никак не хотел звучать как положено. Миша упорно занимался музыкой вот уже два месяца и на текущий момент оценивал свои достижения весьма критически, но упражнения тем не менее не бросал.

В комнату зашла мама и аккуратно присела на краешек стула. Миша, шумно выдохнув, предпринял еще одну попытку взять аккорд, но результат опять оказался плачевным. Мысленно выругавшись, он раздраженно бросил гитару на кровать и уставился в окно.

– Миша, как дела с уроками? – тихо спросила мама.

– Я же несколько раз просил стучать, прежде чем заходить в мою комнату, – как можно более ровным голосом ответил Миша. – Ты же видишь – я на гитаре играю.

– Я сегодня была у твоего классного руководителя. У тебя почти по всем предметам выходят тройки, а по математике так вообще неаттестация. Ты пропустил несколько контрольных работ.

– Я все пересдам.

– Миша, ну о чем ты думаешь? Тебе же через год идти в десятый класс, а с такими оценками…

– Мама, я же сказал, я все пересдам!

– Что-то я не вижу, чтобы ты уделял время пересдачам! – мама заметно повысила тон. – Целыми днями только и делаешь, что гуляешь или сидишь за своей гитарой! И вот результат – оценки от четверти к четверти все хуже и хуже. А в институт…

– А с чего ты взяла, что я пойду в институт? – глухо спросил Миша.

– Что?!

– Окончу девятый класс и пойду в ПТУ, а потом на завод. Как говорится, по стопам отца.

Мама встала со стула и, не мигая, посмотрела на сына. Тот ответил ей злым прищуренным взглядом.

– Я думаю, мне надо поговорить с твоим папой. Это уже слишком. Дело кончится тем, что ты сольешь свою жизнь в унитаз!

– Ну вы-то свою не слили, – буркнул Миша.

Мама резко повернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Парень вздохнул и опять посмотрел в окно. На улице светило манящее весеннее солнце, небо украшали парочка легких, будто ватные комочки, облачков, а сквозь приоткрытую форточку доносился дразнящий, одурманивающий аромат майской свежести. Сидеть дома в такую погоду решительно не хотелось, да и чем тут заниматься? Пальцы уже ныли от постоянных гитарных упражнений, им явно требовался отдых. А предстоящий разговор с папой, наверняка наполненный тысячу раз выслушанными утверждениями, заранее удручал предсказуемым однообразием. Миша решил прогуляться, так, без особой цели, и направился к шкафу, чтобы переодеть футболку. Его взгляд упал на собственное отражение в зеркале, и парень на мгновение замер от пришедшей в голову крамольной идеи. Кривая улыбка тронула его тонкие губы. Если уж неприятного диалога не избежать, то пусть тогда он случится на всю катушку. Миша залез в тайник, где хранил карманные деньги, и пересчитал имеющуюся наличность. Средств вполне хватало для воплощения давнего запретного желания. Ему все запрещают, кроме этой проклятой учебы. Он положил деньги в карман, переодел футболку и вышел из квартиры, традиционно не сообщив маме, куда он направился и когда планирует быть дома.

Миша вернулся домой под вечер. Квартиру наполняли доносящиеся с кухни аппетитные ароматы тушеного мяса и душистых специй. Мама с папой громко разговаривали о чем-то, но, услышав шум в прихожей, тут же затихли. В воздухе осталось лишь негромкое позвякивание от раскладываемых тарелок и вилок. Миша разулся и прошел на кухню.

– Боже мой! – вскрикнула мама, увидев сына. Вилка выпала у нее из рук и глухо плюхнулась на толстый линолеум. Папа долго смотрел на него пристальным недоуменным взглядом и наконец произнес:

– Ты чего с собой сделал?

– Видно же. Покрасился. Давно хотел. А что у нас сегодня на ужин? – Миша отодвинул табурет и сел за стол.

– В фиолетовый? Ты будешь ходить по нашему городку с фиолетовой головой? Ты понимаешь, что у нас тут не Москва?

– Да сейчас времена другие, ну что вы. Вот у нас в школе в параллельном классе…

– Видишь, Паша! – мама, тяжело и часто дыша, опустилась на табурет. – Вот на что уходят карманные деньги, которые мы ему даем. То гитара, то струны какие-то особые к ней, то теперь это… – она закрыла лицо руками и всхлипнула.

– Анют, ну перестань, ну не конец света же. Сынок, а ты… У нас же был разговор насчет этого. Ведь был же?

– Пап, я есть очень хочу. Давай потом, а?

– Еда в кастрюле, – всхлипнув еще раз, сказала мама и утерла глаза подолом фартука. – Берите сколько надо, ешьте. А я что-то не голодна.

Она встала и прошла в спальню.

– Ну вот опять, – расстроился папа. – Эх, Мишка, вот всегда так. Ты кашу заваришь, а мне расхлебывать.

Парень молча встал, взял белую с голубыми цветочками тарелку и стал накладывать себе тушеную картошку. Потом взял папину тарелку и положил ему чуть больше.

Ужинали в полнейшей тишине. Обычно после основного блюда следовало чаепитие, но в этот раз никто не включил чайник, да и чаю Мише особо не хотелось. Он поставил тарелку в мойку и пошел в свою комнату, угрюмо размышляя о том, какие последствия могут быть у его поступка.

На следующий день Миша пришел со школы раньше обычного, прогуляв урок математики. Он недолюбливал математичку, в глубине души считая ее выжившей из ума старухой. Она отвечала ему полной взаимностью, намеренно занижая, по мнению Миши, оценки за его домашние и контрольные работы. Мама с папой еще не вернулись с работы, и у Миши возникла отличная возможность позаниматься гитарой. Однако, взяв пару простых аккордов, он почувствовал боль в пальцах и решил пока отложить занятия музыкой. Он подошел к зеркалу и критически осмотрел себя, пытаясь при дневном свете оценить успешность вчерашнего эксперимента. Не сказать, что увиденное сильно ему понравилось. Новый цвет волос смотрелся неестественно и чересчур вызывающе, но отступать было поздно. К тому же сегодня в классе Миша был в центре внимания как учеников, так и учителей, что несколько сглаживало неприятные ощущения. Одни критиковали его внешний вид, другие восхищались, третьи хвалили за смелость, но никто не остался равнодушным.

Миша продолжал всматриваться в свое отражение, невольно прикидывая, а как бы он выглядел, если бы покрасился раньше. Например, в двенадцать лет. Или в десять. Воображение тут же начало рисовать юмористические картинки, и вот он уже представлял себя новорожденного с густой копной фиолетовых волос. Миша непроизвольно улыбнулся. А ведь можно взять свои старые фото, отсканировать и приделать нужные волосы в любом графическом редакторе. А потом распечатать и невзначай подсунуть родителям: глядите, мол, да я с детства такой был, чего вы возмущаетесь-то? Идея Мише понравилась, и он тут же пошел в гостиную. Там, в книжном шкафу, на верхней полке, за плотными рядами запыленных томов Пушкина и Тургенева, скрывался от посторонних глаз семейный альбом. Миша уже даже и не помнил, когда в последний раз открывал его, почему-то папа с мамой не очень-то любили рассматривать старые фотографии. Он достал альбом, сдул с него пыль, открыл и принялся аккуратно перелистывать. На первых фото Мише было около года, может быть, чуть больше. Он стоял возле мамы, осмысленный взгляд, непослушный вихор, и внимательно смотрел в камеру. Дальше – общие семейные фото, на каждой последующей Миша чуть старше, чем на предыдущей. И вот уже детский сад, затем выпуск из него, и на этом все. Когда Миша учился в первом классе, у всех появились смартфоны и надобность в печатных фотографиях исчезла.

Парень задумался, продолжая перелистывать альбом, теперь уже в обратную сторону – от детского сада к рождению. А почему нет ни одной фотографии, где он новорожденный? Как будто его жизнь началась сразу с годовалого возраста. Он опять вернулся к началу альбома и начал доставать каждую фотографию, внимательно рассматривая маленького себя и молодых папу и маму. Иногда на фото присутствовала бабушка. Вдруг, пытаясь достать очередное фото, он нащупал еще одну фотографию, спрятанную позади первой. Миша аккуратно вытащил ее и поднес к глазам.

Изображение оказалось довольно любопытным. Мама держала его на руках, вид у нее был усталый, даже немного замученный. Она будто через силу улыбалась в камеру, стараясь не испортить кадр. На руках у нее был маленький Миша, он сосал соску-пустышку, крепко держал маму за шею и удивленно смотрел в объектив широко распахнутыми глазами. Рядом с ними, на расстоянии примерно метра, с веселой улыбкой стояла молодая белокурая девушка в спортивном костюме. В отличие от мамы она выглядела бодро, в подтверждение чему девушка показывала в камеру поднятый вверх большой палец.

«Лайк!» – подумал Миша. Лицо белокурой девушки было ему смутно знакомо, кажется, он видел ее в детстве… Он наморщил лоб, разглядывая фото. Нет, в гости к семье она точно не приходила, да они почти никогда не принимали гостей, так что этот вариант исключался. Школа? Вроде нет. Ни в какие кружки, тем более спортивные, Миша никогда не ходил. Детский сад? О нем у Миши остались крайне смутные воспоминания, из которых нельзя было извлечь ничего осмысленного.

Внезапный порыв свежего майского ветра еще сильнее распахнул и так открытое окно, да так, что оконная рамка гулко ударилась об косяк. Миша вздрогнул и выронил фото. Поток прохладного воздуха подхватил фотографию, подбросил ее вверх, игриво покружил под потолком и аккуратно приземлил возле дверцы комнатного шкафа.

Миша посмотрел на шкаф округлившимися глазами. Он вспомнил.

– Это… ты? Ты вернулась?! – произнес он прерывистым шепотом, не сводя глаз со шкафа.

Шкаф безмолвствовал.

Миша дрожащими руками поднял фотографию и положил на стол. Безмолвно кричащая изуродованная девушка из его детских снов, в кровоподтеках и разорванной одежде, не очень-то напоминала жизнерадостную спортсменку на фото, и все же это она. У Миши с детства была отличная память на лица. Он почувствовал, как внутри него тяжело перекатывается смесь страха и любопытства. Далекие позабытые сны, чудесные полеты над густым лесом, холодные вершины, от которых захватывало дух, и таинственная незнакомка. Миша решил при случае непременно расспросить родителей про нее, ведь они ее знали, раз мама запечатлена вместе с ней на фото.

Щелкнул замок входной двери, в прихожей тяжело затоптались. Папа вернулся с работы. Он прошел в спальню, какое-то время провозился там, видимо, переодеваясь, после чего Миша услышал шаги по направлению к своей комнате. В дверь постучали.

– Да-да, – сказал Миша.

Вошел папа. На его лице как будто стало в два раза больше морщин, а круги под глазами выдавали накопившуюся усталость.

– Привет, сынок, – тихо сказал он и грузно опустился на стул.

– Привет, пап, – отозвался Миша. – Тяжелый день?

– Обычный день, – махнул рукой мужчина и попытался улыбнуться, но вместо этого губы изобразили нелепую дергающуюся гримасу. – Слушай, нам надо поговорить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.