Ресторан 06:06:06

«Но…»

В этом проклятом «но» и кроется проблема. Что, если это действительно возможно? Что, если она сможет стать Хёной?

Слухи о романе Ю Иру и Хёны время от времени освещались в индустрии развлечений. Говорили, Ю Иру приезжал к студии Хёны еще до того, как об их отношениях стало известно. Машину, которая точно принадлежала Ю Иру, видели стоящей у ее дома. Или же Ю Иру отправил кофейный фургончик для Хёны ей на съемки. А также другие мелочи вроде этих. Любой видел, что Ю Иру был чрезвычайно предан Хёне, поэтому и общественное мнение за последние несколько дней сильно изменилось. Некоторые фанаты, поначалу выступавшие категорически против отношений между айдолами, теперь писали посты с лозунгом #Поддержим_влюбленного_Ю_Иру. Они считали, что, в отличие от айдолов, внезапно объявляющих о добрачной беременности, не сказав заранее ни слова фанатам, лучше показывать все течение романа в милой форме. Вот так Ю Иру стал влюбленным юношей под защитой фанатов, а Хёна же, наоборот, сделалась «общим врагом». А дело в том, что любовь к романтическим жестам, которые демонстрировал Ю Иру, и симпатия к его партнерше – совсем не одно и то же. Для фанаток, мысленно вырезавших спутницу айдола, чтобы втиснуть себя на ее место, Хёна была лишь препятствием на пути их воображения.

Чон Хёна тоже хотела занять место Хёны. Если бы трансфер прошел успешно, это действительно могло бы случиться. Фантазии множества фанаток были лишь несбыточными грезами, а вот ее мечты были планом на будущее.

«Еда же все равно бесплатная. Я и так просто сидела дома безо всякого смысла, а теперь хоть появился повод выйти на улицу. Все только поэтому, а не потому, что я верю во всякие выдумки вроде трансфера. К тому же мне нравится, как уверенно разговаривает человек с моей собственной внешностью. И только это».

Чон Хёна оправдывала себя изо всех сил. Она больше не хотела испытать то разочарование, которое почувствовала, когда ей не удалось получить то, чего она так отчаянно желала. Однако ложка, которой она зачерпнула куриную кашу, дрожала и на этот раз.

– Погоди. Нельзя есть, пока не проговоришь слова контракта.

Чон Хёна, уже поднесшая ложку ко рту, остановилась:

– Опять? Снова эти заморочки?

– Пусть это и хлопотно, но ты все равно должна это сделать. В противном случае из-за неофициального контракта проблем не оберешься.

– Сам же сказал, что ты демон! Разве вы обычно не обманом заставляете людей заключать контракты?

– Я сейчас делаю это не в рамках демонических обязанностей. И раз я пришел на землю, не отчитавшись перед начальством, то могу получить выговор, если заключу служебный контракт. Поэтому важно следовать процедуре, согласно которой он не будет демоническим.

– Разве может демон получить выговор?

– Что у нас, что у вас – у госслужащих все примерно похоже. Так, начинаем.

Чон Хёна уже знала, что любые ее аргументы бесполезны. Локи отвечал на все ее вопросы, но не принимал ее мнение, что бы она ни говорила. В конце концов девушка отложила ложку. Локи, пару раз кашлянув, чтобы прочистить горло, сказал:

– Что ж, начинаем. Чон Хёна, ниже «Имитатор», и Локи, ниже «Исполнитель», заключают контракт трансфера в обмен на получение одного рецепта души человека, ниже «Объекта». Посредством трансфера Имитатор и Объект обмениваются всеми элементами физического тела и окружения. Однако трансфер не несет ответственности за изменения, происходящие в окружении из-за действий Имитатора после подписания контракта. Если Объект захочет расторгнуть контракт после трансфера, он может посетить ресторан Copycat и съесть блюдо, приготовленное по рецепту его души. Срок, в течение которого контракт может быть расторгнут, ограничен одним месяцем с момента трансфера. В этот период Имитатор и Объект могут без ограничений отыскать ресторан Copycat, который открывается каждый день на рассвете, в 6 часов 6 минут и 6 секунд. После расторжения контракта Имитатор и Объект могут проводить трансферы с кем-то другим, но уже не друг с другом.

Голос Локи громом отдавался в барабанных перепонках Чон Хёны. Его необычный акцент, с которым он зачитывал длинные предложения, делая паузы, напоминал взрывные конфетки, спрятанные внутри мороженого. Какое облегчение, что у него хороший голос. В противном случае она бы никак не смогла вынести эту скуку.

«И зачем так долго проговаривать такие простые вещи? Одним словом, он имеет в виду, что это не как в „Принце и нищем“, где герои просто обмениваются положением, сохранив при этом свои тела. И после обмена нужно вести себя осторожно. А всякую ерунду вроде расторжения договора можно и не слушать. Ведь никто его не расторгнет».

Поначалу она пришла в замешательство, когда Локи начал проговаривать условия контракта. Но, если он демон, разве не должен он протянуть ей лист бумаги, причудливо украшенный золотой фольгой, и ручку с черным пером, а затем прошептать, что они заключают контракт? Когда она задала этот вопрос, Локи ответил: «Как думаешь, с каких пор люди стали повсеместно грамотными? Даже сейчас, если брать в расчет весь мир, один из десяти человек не умеет читать. А раньше было еще хуже. Тот, кто протягивает лист с текстом, называя себя демоном, – просто мошенник. Обычно все наши контракты заключаются устно». Теперь она сожалела, что не стала больше ничего спрашивать, выслушав объяснение и решив, что оно звучит вполне логично. Скука не сильно ее тревожила. Самая большая проблема крылась в другом.

– Если ты согласна с вышеизложенным, проговори следующее предложение: «Чон Хёна становится имитатором».

– …

Самая большая проблема заключалась в том, что ей приходилось произносить это стыдное предложение вслух, словно заклинание волшебницы. Такое испытание для Чон Хёны, которая в детстве, когда друзья выкрикивали якобы магические заклинания, только открывала рот, делая вид, что повторяет за ними, казалось невыносимым.

– Не станешь повторять? Передумала заключать контракт?

Под напором Локи Чон Хёна наконец разомкнула плотно сжатые губы:

– Чон Хёна становится имитатором.

– Хорошо. Контракт заключен. Ешь.

Чон Хёна, шумно сглотнув слюну, положила ложку в рот. Сладкий мясной сок, сочащийся, когда она пережевывала волокна мелко нарезанной курицы, наполнил ее рот вместе с терпкостью рисовых зерен. Каша, оказавшаяся во рту, плавно спустилась вниз по пищеводу.

«Да уж, готовит он отлично».

Поккымбап и нэнмён[10], которые она ела раньше, тоже были демонически вкусными. Ложка Чон Хёны двигалась все быстрее и быстрее, и вскоре она уже могла видеть дно тарелки, только что доверху заполненной кашей. Девушка отложила ложку и мысленно взмолилась: «Прошу. Пусть на этот раз все получится».

* * *

– Лгунья! Наглая лгунья!

Бумс. Подушка ударила Хёну, смотрящую с монитора, по лицу. Но она продолжала лучезарно улыбаться. А подушка упала в кучу стоящих около монитора пивных банок, и остатки пива пролились на клавиатуру. Поступок, совершенно несвойственный для Чон Хёны, которая берегла свой компьютер.

Примерно на четвертом месяце затворничества она пролила на клавиатуру воду и повредила ее. Что бы Чон Хёна ни делала, починить устройство не удавалось, поэтому пришлось купить новое. Досада, которую она чувствовала все время, пока клавиатура не работала, осталась в памяти неописуемой болью. Она не могла ни писать посты в соцсетях, ни отреагировать, когда кто-то комментировал ее запись в сообществе. Хотя ей стали недоступны лишь письменные тексты, она чувствовала, будто ей зашили рот. У нее не оставалось другого выхода, кроме как сидеть в интернете с мобильного, пока не доставили клавиатуру. У Чон Хёны был бюджетный телефон, купленный родителями, когда она училась еще в старшей школе, поэтому он ловил плохо, а клавиатура была жесткой. В тот день, когда клавиатуру наконец доставили, Чон Хёна с радостными воплями кинулась забирать посылку и столкнулась с домочадцами, собравшимися в гостиной. И они, сидевшие кругом и поедавшие курицу, и девушка, прошедшая мимо них с коробкой доставки, которую забрала от входной двери, сделали вид, что не заметили друг друга. Чон Хёна вошла в комнату, села на корточки с клавиатурой в обнимку и поклялась никогда не ломать ее.

Однако ей не удалось сдержать сиюминутный гнев. А все из-за нового видео Хёны. Там она говорила: «Блюдо всей моей жизни? Конечно, это рамён[11]. Я не могу его не есть, даже зная, что мой рабочий день всегда заканчивается поздно ночью и на следующий день лицо опухнет». Хёна только что снялась в качестве гостьи в программе, где создавала новый рецепт рамёна.

«Рамён, значит? А ведь в прошлый раз она точно говорила о куриной каше. Каша, которую мама готовила ей во время простуды. Сама же сказала, что это блюдо всей твоей жизни. А до этого был поккымбап, который отец готовил в качестве ночного перекуса!»

На следующий день после того, как Чон Хёна съела куриную кашу, снова ничего не произошло. Она села за компьютер, изо всех сил убеждая себя, что все равно ни на что не надеялась, чтобы подавить разочарование. Она даже думала отправить Хёне личное сообщение и спросить ее напрямую. О том, что она бы хотела съесть перед смертью. Хёна славилась тем, что часто отвечала на сообщения фанатов. Но когда она зашла на страницу Хёны, увидела, что комментарии и личные сообщения там закрыты. Концентрация хейта настолько зашкалила, что ей даже пришлось опубликовать объявление о том, что комментарии и личные сообщения временно недоступны. Среди этих злобных комментариев были и те, которые оставила сама Чон Хёна.

В конце концов ей снова пришлось смотреть программы с участием Хёны и ее интервью в журналах, чтобы найти что-то, что могло сойти за рецепт ее души. Она подавила кипящее раздражение и начала искать видео. Во время поиска информации о Хёне девушка обнаружила, что та на удивление мало говорит о личном. Чон Хёна думала, что раз девушка поддерживает образ хохотушки, то разбалтывает все всем вокруг, так что узнать рецепт души не составит труда, но это оказалось не так. Чон Хёна с трудом раскопала историю о поккымбапе, который готовил отец, в статье длиной менее десяти строк, которая вышла в журнале почти сразу после дебюта Хёны. Хотя Хёна довольно часто снималась тут и там, она не была достаточно популярной, чтобы журналы публиковали эксклюзивные интервью с ней или приглашали в качестве единственного гостя на развлекательные шоу, поэтому отыскать информацию о ней было так же просто, как достать звезду с неба или найти иголку в стоге сена.

«Рамён, говоришь? Все, что ты называла блюдами своей жизни, не являлось рецептом твоей души! Очевидно, что и слова о том, что тебе нравятся те блюда, и их истории – все это ложь. И почему я должна так из-за тебя напрягаться?»

Разумом она понимала, что это не вина Хёны. Вероятнее было, что солгал Локи, а не Хёна. Ведь трансфер душ никак невозможен. Однако выпитые одна за другой банки пива лишили ее разума, оставив только эмоции.

«Может, хватит? Это же такая глупость».

Чон Хёна закрыла видео.

«Чем это отличается от веры в то, что к тебе прилетит сова с приглашением в школу магии? Демон, говорите? Да какой демон станет напяливать на себя фартук и готовить? А собирать рецепты? Ладно. Я просто подыграла ему от скуки. Я ведь не поверила взаправду. Так что теперь хватит. Перестану и…»

Ее рука, привычно обновлявшая соцсети, замерла. Чон Хёна на мгновение тупо уставилась в монитор, продолжая сжимать в руке мышь. На экране возник текст, но она совершенно его не видела.

«И что я сделаю, когда перестану?»

Чон Хёна прикусила кончик ногтя. Вдруг среди случайных постов, появившихся в соцсети, ее внимание привлекла реклама. Это было объявление о поиске сотрудников в салон красоты. При виде рекламного сообщения «Набираем визажистов в „Лайк Ми“», любимый салон красоты Хёны» ее палец выскользнул из сжимающих его губ.

«В одном из развлекательных шоу говорили, что Хёна до чертиков близка с сотрудниками салона, который она посещает. А с некоторыми из них даже иногда обедает. Точно. Вот оно! Пусть она и лжет на шоу и в интервью, но не станет же обманывать, если поболтать с ней наедине во время обеда».

Единственный способ узнать настоящий рецепт души Хёны – это устроиться туда на работу и сблизиться с ней. Чон Хёна нажала на ссылку в рекламном посте. В новом окне появилась страница для подачи заявки. Она навела курсор на кнопку «Откликнуться». Коллективная сила всех тех, кто смотрел на нее как на мусор, словно уперлась в кончик пальца Чон Хёны, не давая ей щелкнуть клавишей.

Но. Но. Но. Чон Хёна, повторяя бесчисленное множество «но», направила в кончик пальца всю силу своего желания.

«Но это может быть мой последний шанс».

Единственный шанс, который позволит ей больше не проходить с невозмутимым видом мимо домочадцев, жующих вместе курочку. Шанс зажить счастливой жизнью без единой душевной раны, просто мило улыбаясь. Шанс получить кого-то, кто будет улыбаться ей в трудные времена.

Чон Хёна крепко зажмурилась и щелкнула мышкой.

* * *

– Однако.

Как только это слово вырвалось изо рта начальника, с которым она проходила собеседование, Чон Хёна интуитивно поняла, что провалилась. Юбка костюма плотно сжимала ее талию. Одежда, которую она надевала на выпускной в университете, за это время будто уменьшилась. Взгляд начальника, который оглядел ее с ног до головы, когда Чон Хёна вошла, с тех пор был сосредоточен только на ее резюме.

«Так и знала, что нужно было купить новую одежду».

Она не указала в резюме свой прошлый опыт работы. А все потому, что не смогла придумать, что ответит, если ее вдруг спросят, почему она ушла. Не могла же она сказать, что ее преследовал начальник. Мир этой индустрии тесен. Высока вероятность, что они так или иначе знают друг друга. Удалив свой предыдущий опыт работы, Чон Хёна оказалась безработной в течение трех лет после окончания учебы.

– Ваш перерыв после окончания учебы довольно велик. А это все ваше портфолио? Что вы делали все это время? – спросил начальник, положив резюме себе на колени.

Портфолио, которое приложила Чон Хёна, было подготовлено, когда она впервые готовилась к трудоустройству, поэтому бо́льшая часть мейков, представленная там, успела выйти из моды.

– Немного подрабатывала… или вроде того, – промямлила в ответ Чон Хёна. Жар ударил ей в лицо.

Начальник задал еще несколько бесполезных вопросов и поблагодарил ее за визит. Собеседование закончилось. Чон Хёна собрала портфолио и сумку, которые принесла с собой, а затем рассеянно вышла из офиса. Как только Чон Хёна открыла дверь и оказалась снаружи, ноги у нее подкосились. Она чувствовала, что и сама стала такой же бесполезной, как ее портфолио. Бейдж для интервью, на котором было указано ее имя, коснулся тыльной стороны руки девушки. Чон Хёна сняла его с шеи и швырнула вниз на лестницу.

– Вот те на! Мне показалось, что что-то прилетело сверху. Ого, а почему здесь мое имя?

Чон Хёна, вздрогнув от удивления, поднялась. Лицо, которое она видела сотни раз на своем мониторе, сейчас смотрело на нее снизу лестницы. Это была Хёна. Она помахала именным бейджем.

– Это ваше?

Чон Хёна побежала. Она лихорадочно понеслась вниз по лестнице и проскользнула мимо Хёны. Только добежав до входа в здание, она остановилась, чтобы перевести дыхание, но ударилась о кого-то плечом. Чон Хёна тут же поняла, кому принадлежит голос, раздраженно бросивший: «Это еще что за наглость?» Она слушала его каждый день, поэтому не могла не узнать. Чон Хёна подняла голову и увидела человека, с которым столкнулась. Конечно, это был Ю Иру.

– Что уставилась? Извиниться не хочешь?

– П-послушайте… Я ваша фанатка!

Душа одолела разум и вдруг вырвалась наружу. Чон Хёна, ты сумасшедшая! Но даже обмирая от ужаса, девушка ждала реакции Ю Иру. Ее сердце колотилось так, что она даже подумала, а не это ли чувствует человек, только что подаривший цветы своей первой любви и теперь ждет услышать хоть одно доброе слово в ответ.

– Ты что, сасэн?[12] Если да, то свали с глаз моих, как и полагается сталкерам, – махнул Ю Иру рукой, словно отгоняя летающую перед ним муху.

Чон Хёна, будто подгоняемая этим жестом, вышла из здания. В автобусе, который вез ее домой, девушка старательно пыталась загнать раздраженный голос Ю Иру на дно своей памяти. Это был не он. Это не мог быть он. Как только Чон Хёна вернулась домой, она расстегнула сдавливающую ее юбку и рухнула на одеяло.

«Лучше бы я исчезла из этого мира, став пылью».

Она лежала, тупо уставившись на парящие в воздухе пылинки, когда вдруг раздался сигнал мобильного. Чон Хёна, бессильно вытянув руку, взяла телефон, проверила сообщение и тут же рывком села.

«Приходите через четыре дня, дополнив портфолио. Проведем повторное собеседование».

Чон Хёна спешно вскочила и открыла ящик комода. В углу послушно лежала косметичка, которую, как она думала, никогда больше не возьмет в руки. Последний шанс таился внутри нее самой.

* * *

Дни Чон Хёны проходят крайне упорядоченно. После того как она устроилась на работу в косметический салон «Лайк Ми», ее жизнь стала такой упорядоченной, что это произвело бы впечатление на любого. Она просыпается в 6:00, за полчаса добирается на автобусе до салона, готовит инструменты и начинает тренироваться. Если вдруг появлялось ночное бронирование, она вызвалась, чтобы в помощники обязательно брали ее. Хотя клиентов, которые приходили бы специально к Чон Хёне, пока не было, она выполняла задачи, которыми обычно занимается самый младший из сотрудников, например подтверждение бронирования, заказ еды и тому подобное, поэтому рабочее время проходило быстро.

Не только Чон Хёна, но и все в «Лайк Ми» всегда были заняты. Хотя рабочий день официально длился до 19:00, мало кто уходил вовремя. Бывало, что клиенты записывались на позднее время или кто-то готовился к конкурсам, так что свет в салоне обычно горел до 23:00. Хотя Чон Хёна не обслуживала личных клиентов и не готовилась к конкурсам, она все равно оставалась в салоне допоздна и тренировалась самостоятельно. Начальник похвалил девушку за усердную работу над своими навыками, но у нее была другая цель.

– Та-дам! Время перекуса! Поешьте и продолжайте работу.

Конечно, она пришла и сегодня. Приступив к работе, Чон Хёна узнала, что Хёна приезжает в салон в промежутке между восемью и десятью часами вечера. Когда бы она ни появлялась, она всегда брала с собой перекус, садилась за столик у окна и болтала с сотрудниками.

«Хёна, можно сказать, одна из основателей. Салон стал известным благодаря тому, что она рассказывает о нем всем знаменитостям, которым срочно нужно сделать макияж. Поэтому и начальник к ней так добр» – именно такой ответ Чон Хёна получила, когда спросила, близка ли Хёна со здешними сотрудниками. Это был шанс. Если только ей удастся вклиниться в разговор, она сможет спросить у Хёны о ее любимом блюде.

Однако проблема как раз в том, что войти в эту группу непросто. Большинство тех, кто окружает Хёну и с кем она делит перекус, – старшие работники салона. Стоило Чон Хёне посмотреть в их сторону, как они в ответ сверкали глазами, будто спрашивая, как она смеет даже думать о том, чтобы приблизиться. Девушка молча водила кистью по лицу тренировочного манекена и поглядывала в сторону Хёны, выжидая момент, чтобы заговорить с ней.

– Новенькая, и вы тоже перекусите. У нас тут эклеры.

Пока она орудовала кистью, Хёна сама к ней обратилась. Прежде чем Чон Хёна успела ответить, в нее впились взгляды людей, сидевших вокруг знаменитости. В их глазах так и читалось невысказанное: «Ты должна сама отказаться».

– Хёна, ну ты чего? Если к нам сядет новенькая, будет неловко.

– Верно. Нам всем будет неловко. Мы сами позаботимся о ней позже. Не волнуйся.

– Хёна, а ты очень печешься об этой новенькой. Это ведь ты попросила начальника, чтобы он еще раз провел с ней собеседование? Почему ты это сделала? Или вы знакомы?

О чем это они? Чон Хёна, делая вид, что сосредоточена на манекене перед собой, навострила уши, чтобы услышать каждый их шепоток.

– Ничего такого. Мы просто случайно встретились, и мне показалось, что она плохо прошла собеседование и очень расстроилась. А такие люди, чувствующие насущную потребность в работе, и трудятся усердно, разве нет? Вот я и сказала об этом начальнику. А пройти ей удалось, потому что она сама постаралась.

– Как бы там ни было, Хёна, вечно ты вмешиваешься в чужие дела.

Когда разговор, казалось, на мгновение прервался, прохладный ночной ветерок скользнул сзади по шее Чон Хёны. Похоже, кто-то открыл окно.

– А это, случайно, не машина Ю Иру около здания? Хёна, похоже, он приехал за тобой. И как ему удается быть таким милым!

– Хёна, похоже, тебе пора, раз любимый ждет тебя. Спускайся скорее.

Раздались взволнованные голоса. Чон Хёна снова повернула голову и посмотрела в сторону окна, где сидела Хёна. Там собрались коллеги и выглядывали наружу. Они подтолкнули Хёну в спину, и она очень медленно двинулась в сторону дверей.

– Но мне бы хотелось еще побыть здесь. – Бормотание девушки было таким мягким и тихим, как плавно поворачивающаяся дверная ручка, поэтому никто, кроме внимательно наблюдавшей за ней Чон Хёны, его не услышал.

Хёна исчезла за дверями салона.

«Она попросила провести для меня повторное собеседование? Хёна? Но с чего вдруг?»

Она вспомнила, как в день, когда она провалила собеседование, Хёна подняла ее бейдж на лестнице. Они ведь столкнулись тогда всего на мгновение, так почему же? Девушка никак не могла понять причины. Хёна, которую она видела через монитор, была совсем не такой. Бездумная, беззаботная, высокомерная дурочка-принцесса, которой плевать на всех вокруг. Хёна должна была быть именно такой. Только в этом случае получалось ее ненавидеть так сильно, как хочется.

– Ох, Хёна забыла сумочку. Но она же сказала, что завтра в салон не будет заезжать, а сразу отправится на съемки.

– Кто-нибудь отнесите ей. Пока машина Ю Иру еще стоит у нашего здания.

На лицах людей, собравшихся у окна, появилось недовольство. Чон Хёна, решив, что наступил подходящий момент, сделала шаг вперед:

– Может быть, я отнесу?

Никто не стал возражать. Она взяла сумочку и вышла из салона вслед за Хёной. Если все получится, она сможет спросить Хёну, какая у нее любимая еда. А может быть, и Ю Иру удастся увидеть. После того как устроилась на работу, она больше не могла искать ни видео, ни фотографии с ним. Она была слишком занята, уставала, а еще… Чон Хёна помотала головой. Если бы она хотела, она бы могла на него смотреть. Материалы, хоть и немного, можно было бы искать по дороге на работу и с работы в метро, а также перед сном. Однако причина, по которой она этого не делала, заключалась в том, что на все это накладывался образ Ю Иру, отмахивающегося от нее, словно от мухи. Чон Хёна так и не приняла это. Ю Иру должен был оставаться ее любимчиком.

«Вон она! Но что она делает? Почему не выходит на улицу?»

Чон Хёна, выйдя из лифта, увидела спину Хёны, сидящей на корточках за входными дверями в здание. Девушка вытянула шею и крутила головой, будто внимательно высматривала кого-то.

Чон Хёна подошла к ней сзади:

– Извините, уважаемая Хёна.

Чон Хёна слегка похлопала тезку по плечу. На короткий миг ее плечи сжались, как тельце зверька, который пытается защититься. Чон Хёна через плечо протянула ей сумочку.

– Вы оставили…

Хёна снова превратилась из зверька в человека:

– Я немного испугалась. Вы же новенькая? Спасибо. Кстати, можно звать меня просто Хёной. И не говорите так формально. Да и я сама хотела бы перейти на «ты». Мне бы хотелось подружиться.

– Со мной? Но зачем вам?

– Эй, говорю же, можно на «ты». У нас ведь даже имена одинаковые. Так удивительно. А теперь будем разговаривать неформально, хорошо? На счет три. Раз, два, три!

– Тогда, ну… Хорошо. Давай на «ты».

Не было ни одной причины отказывать Хёне. Если говорить неформально, они смогут быстрее сблизиться. А значит, повысится и шанс разузнать рецепт души.

«Наверное, будет странно, если я сейчас спрошу, какое блюдо ей нравится?»

Но сейчас может быть их единственная возможность поговорить наедине. Пока Чон Хёна колебалась, двери в здание открылись. Длинная тень, созданная уличными фонарями, накрыла Хёну.

– Думала, я не найду тебя, если ты тут спрячешься? – вошедший в здание Ю Иру грубо схватил Хёну за руку и поднял на ноги. Когда он тащил ее за собой наружу, девушка помахала Чон Хёне на прощание.

«Какая странная сцена».

С чего ей вдруг показалось, что на мгновение тень Ю Иру проглотила Хёну?

Чон Хёна уже видела похожую тень. Тень, преследовавшую ее по пятам. Подавляющий страх. Поэтому она решила перестать об этом думать. Не думать ни о чем, кроме цели – разузнать рецепт души. Ниточка, которую протянула ей Хёна, была намного более отчетливой, чем любая из тех, что она видела от людей в комментариях в сообществе, поэтому Чон Хёне казалось, что она вот-вот за нее схватится, стоит только решиться.