Пьеса #1

Сергей Балыкин

Пьеса #1

Пьеса в одном действии.

Читать за раз.

Пьеса о пьесе

И о том, какую роль

Мы отводим себе в этом

Представлении…

Действующие лица

В порядке появления.

Андрей Лосовский

Милый друг (девушка на телефоне)

Кристина      

Ксения

В большой, полутёмной комнате, развалившись на диване, лежал мужчина. В его руке была телефонная трубка, и только что набрав телефонный номер, он ждал ответа.

– Здравствуй, милый друг, – поприветствовал он собеседника, вернее собеседницу. – Ты сейчас можешь говорить? Надеюсь, что да. Хотя «нет» в твоих устах всегда звучало по-особенному, как что-то совсем ничего незначащее.

– Лосовский, ты снова возбуждён? – ответил приятный женский голос.

– Какое возбуждение? У меня кризис. И мне ещё хуже, когда я думаю, как ты со мной поступила.

– Постой, постой. Не смеши меня, а то я подавлюсь.

– Послушай, как тебе удаётся быть такой коварной?

– Что ты имеешь в виду?

– Сначала ты притворяешься моим другом, потом мне настойчиво и продолжительно отказываешь, потом я узнаю, что ты ждёшь ребенка, потом ты исчезаешь, не говоря ни слова, хотя в моей душе столько обещанного.

– Лосовский, ладно говори, чего хочешь, мне некогда.

– Ну вот, опять. Я никак не пойму: ты то ли робеешь, когда мы с тобой общаемся, то ли я настолько тебе отвратителен, что ты не можешь поговорить со мной хотя бы пять минут. Хотя, ты, наверное, всё-таки робеешь. И я тебя понимаю. Особенно вечером, когда приму душ и стою в набедренной повязке перед зеркалом. Верно говорят, всё к лучшему: представляешь, если ты на расстоянии так трепещешь, то что бы было в минуту близости. Хорошо, что ты меня не видела в такие минуты, иначе твоё сердце точно бы разорвалось.

– От ужаса?

– От пламени охватившей тебя страсти.

Девушка на другом конце провода  рассмеялась.

– Знаешь, – продолжал мужчина, – я не раз задумывался, почему мне так легко с тобой разговаривать. Не боятся играть на грани фола, фолить, называть вещи своими именами. Тебе могло показаться, что я дурачусь, лицедействую, но уверяю тебя, я искренен до последней запятой. С тобой я не комплексую, хотя тараканов в башке у меня достаточно, не напрягаюсь, я веду себя естественно. И мне кажется, я знаю, почему это так. Я отчего-то уверен, что ты всегда поймёшь меня правильно. Звучит как любовь, правда?

– Так, Лосовский, мне действительно некогда.

– Ну, погоди, поговори со мной.

– Я не могу с тобой разговаривать, когда ты начинаешь нести глупости.

– Ты оскорбляешь мои чувства.

– Нельзя оскорбить то, чему не придаёшь значения.

– Вот она, обратная сторона искренности! Тебя не воспринимают всерьёз!

– Только не надо этих нот обиды.

– Ты считаешь, я неспособен чувствовать боль? Что за моими словами нет чувств? – возмутился мужчина.

– Лосовский, тебя опять понесло?

– Ну, хорошо, хорошо, но мне действительно нужно с тобой поговорить. Мне нужно вдохновение. Только ты можешь зажечь мое словоблудие. Я, пожалуй, близок к тому, чтобы назвать тебя музой. Честно говоря, будучи натурой творческой, я представлял себе этот объект несколько по-другому. Что-то сладостное, завораживающее, пьянящее и аморорождающее. Но недавно я понял, что такое создание не может быть музой, ибо рождает единственное желание: заткнуться и наслаждаться любованием и предвкушением. Мозговые и творческие ресурсы отдыхают. Муза – это нечто другое, как катализатор в химической реакции. Она будит эмоции, даёт импульс к фантазии, но не замыкает мир исключительно на себя. Наверное, звучит не очень бархатно для девичьего слуха, но, с другой стороны, ты бы и моё чувствоизъявление не особенно жаловала.

Пауза.

– Алло?! – поинтересовался мужчина.

– Да, я слушаю.

– И это уже неплохо. Как говорят, мужчина уже наполовину влюблен в каждую женщину, которая его слушает. Так, что, если ты и в правду хочешь уберечься от моей жгучей страсти, тебе следует перестать делать мне комплименты.

– Вообще-то, я пошутила.

– Я знал. Ты заставляешь мужчину стараться снова и снова.

– Я никогда никого не заставляю.

– Большое искусство позволять другим делать что-то так, как ты этого хочешь. И слушай, перестань жевать в трубку. В этом, конечно, есть элемент интимности, но я ещё не готов к этой стадии в наших отношениях.

– Я не могу. Мне постоянно хочется есть.

– А, точно, я и забыл совсем. У тебя уже какой месяц?

– Пятый.

– Невероятно. Слушай, каждую минуту натыкаюсь на очередное свидетельство своих чувств к тебе.

– В смысле?

– Знаешь, говорят, кто любит – тот простит. В любой другой ситуации я бы не смог тебе простить.

– Чего?

– Измены. Ты чувствуешь, я даже не спрашиваю тебя кто он.

– Так, Лосовский, ты переходишь границы.

– Это самый захватывающий момент в отношениях. Сначала робкие вылазки, разведка, пробный выстрел, а потом и полномасштабное наступление. Вроде бы хочется победить, но без сопротивления как-то уж совсем скучно. Ты никогда не позволяла мне заступить даже на миллиметр. Удивительно, и это при полном отсутствии колючей проволоки по периметру и запрещающих указателей. Или я уж через чур робок?

– Так, или ты мне скажешь зачем звонишь или я всё, кладу трубку.

– Хотел услышать твой голос.

– Пока.

– Погоди. Ладно, шучу. Мне нужен твой совет. Я тут подвязался написать пьесу.

– О чём?

– Это мой вопрос. Именно для этого я тебе и звоню.

– И как я могу тебе помочь?

– Я тут на днях толковал с Эдмондом Берком и он сказал, что первая обязанность малоизвестного писателя – быть интересным. Право быть скучным принадлежит лишь тем писателям, которые уже прославились. Что сейчас интересно?

– А кто такой Берк?

– Английский публицист. Умер лет двести назад. Думаю, после этого, ещё человек триста сказали то же самое, стало быть, рекомендация проверенная. Так что сейчас интересно?

– Это слишком субъективно.

– Именно поэтому я обзваниваю всех своих знакомых с одним и тем же вопросом. Как я устал.

Пауза.

– Алло?! – снова прервал молчание мужчина.

– Ты шутишь? – спросила девушка.

– Невероятно! Откровенные признания ты считаешь легкомысленными, а откровенную чепуху готова принять на веру. Как ты думаешь, если я напишу о нас, это будет интересно?

– О нас нечего писать, так как между нами ничего не было.

– Ну, я придумаю что-нибудь. Фантазия – моё утешение. Если бы ты только знала, чему мы сейчас предаемся в моих мечтах.

– Фу, Лосовский.

– Во-первых, это не фу. Правда, для сцены чересчур откровенно. Ну, ладно. А во-вторых, наши отношения бесподобны.

– У нас нет никаких отношений.

– Вот именно! И всё-таки мы вместе. Разве это не любопытно?

– Мы не вместе.

– Прошу тебя, отвлекись на минуту от пище-дробильного процесса и перебивай обдуманно, а не машинально.

– Лосовский, ты несёшь вздор.

– Есть вещи неизменные в этом мире. Но давай рассудим логически. Ой, прости, я сбился на неведанную для тебя терминологию.

– Ну, опять. Без грубости ты не можешь,

– Ну, прости, прости. Меня просто умиляет, когда ты возмущаешься. В такие моменты, ты наименее серьёзна. Так вот, давай рассудим логически. Если она любит, а он нет, это интересно?

– Нет.

– Правильно. А если он любит, а она нет?

– Да.

– Нет, это глупо. Что остается? Когда никто никого не любит. Наш случай. По-моему, занятно.

– Знаешь, здесь не о чем писать. К тому же, ты забыл про взаимную любовь. Напиши лучше о ней.

– Ты хочешь зарубить меня на первом же опыте? Театральная сцена не для научных трудов.

– Причем здесь это? Я говорю о взаимных чувствах.

– Вот, вот. Все о них говорят, но никто их не видел.

– Лосовский, ты жесткий прагматик.

– Я творческая натура на стадии кризиса и мне необходима помощь. Ты предлагаешь мне заезженные темы. Я смогу позволить себе это лишь несколько позже. Сейчас мне надо быть интересным. Скажи, что тебя волнует?

– Любовь.

Пауза.

– Это вообще или в данный момент? – спросил мужчина.

– Это волнует всех, вообще.

– И тех, кто ходит в театр?

– В первую очередь.

– Тогда им всем нужно идти на корриду.

– Почему?

– Самое кровавое зрелище.

– То есть?

– Ты никогда не задумывалась, почему самая распространенная рифма к слову любовь – это кровь? Наверное, не просто так. Как человек отвергающий насилие в любой форме, я естественным образом держусь подальше от любых форм проявлений оного.

– Любовь  – не насилие.

– Ещё какое! Люди склонны интерпретировать желания, которые рождает любовь, обязанностями, которые её убивают. Любое несоответствие нашим ожиданиям отождествляется с изменой, и, чтобы избежать конфликта, мы вынуждены делать больше, чем нам реально хочется. То есть в некотором роде,  мы совершаем насилие над собой. И чем дольше любовь, тем больше насилие.

Пауза.

– Ты несёшь чушь, – возразила девушка.

– Я знаю. Это ведь единственный способ заставить тебя слушать.

– Лосовский, ты опять грубишь?

– Я бы не делал этого, если бы тебя это задевало.

– Таким образом, ты никогда не наладишь наши отношения.

– Если разобраться, то форма наших взаимоотношений более благополучна. Ты не ожидаешь ничего от меня, я не ожидаю ничего от тебя. Любые проявления нашей симпатии принимаются с благодарностью и не влекут никаких обязательств. Мы не можем по-настоящему ненавидеть друг друга, так как любые обиды между нами это, не более чем, каприз. А это, по сути своей, явление несерьёзное. Однако, если честно, то мне кажется, что ты, всё-таки, в меня влюблена. И это меня расстраивает.

– Не дождёшься.

– Сама посуди. Ты всё время меня избегаешь, сводишь наше общение к минимуму. Твоё влечение настолько велико, что ты элементарно боишься не сдержаться и позволить ему проявиться. В моём присутствии ты теряешь всякий контроль. Это естественно и я тебя не осуждаю.

– Лосовский, ты повторяешься. Я не хочу выслушивать всю эту ерунду снова. Пока.

– Скажи, тебе хочется ко мне прикоснуться?

– Всё, Лосовский, пока.

– Если положишь сейчас трубку, ты подтвердишь всё, что я сказал…

Она положила трубку.

– Она положила трубку, – произнес в пустоту мужчина. – Она положила трубку. Если бы всё было так сложно. Хотя, я, наверное, действительно, был грубоват.

Он поднял перед собой молчаливую трубку и проговорил громко в её направлении:

– Хорошо, хорошо, я извиняюсь, но только если ты немедленно перезвонишь. Разве я обрывал тебя на полуслове?

Вдруг телефон и впрямь зазвонил. Мужчина даже сначала не совсем поверил. Потом снова принял полуравнодушный, полувеличественный вид, словно за ним кто то наблюдал, и, нажав  на кнопку, задекларировал:

– Упорство не всегда уместно,

                Настырностью любовь не распалить,

                К тому же, все услады пресны

                В устах того, кому не полюбить.

                Но если ты позволишь на мгновенье

                Сомнениям остаться в стороне,

                Ты убедишься, всё, что нужно мне -

                Лишь миг с тобой для века вдохновенья.

– Вау! Я тоже по тебе соскучилась. – В трубке был другой женский голос.

Мужчина скорчил гримасу легкого расстройства.

– Здравствуй, Кристина, – поприветствовал он новую собеседницу. – Боюсь огорчить, но я как раз заканчивал ключевую мысль отчёта и не мог вовремя остановиться.

– Отчёт о разбитых сердцах?

– Отчёт о ненаписанных шедеврах.

– И много скопилось?

– На шестьсот лет жизни.

– Ты плодовит.

– Могло бы быть комплиментом, если бы не аналогия с деревом. Но я не обижаюсь.

– Ещё бы. Было бы глупо обижаться на свои домыслы.

– Я знаю миллион людей, которые делают это и не считают себя глупыми. Откуда это ты разбираешься в домыслах? Бесконечная тема, кстати. Помусолим её в следующий раз, а сейчас мне, на самом деле, нужно закончить работу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.