Последнее хокку повара-самурая

Мария Анисова

Последнее хокку повара-самурая

Япония, 1582 год

Звон мечей за окном.

Как лепестки на ветру

Ширмы дрожат.

Неизвестный автор

Страх пах кровью, соломой и немного зелёным чаем. На татами, подогнув ноги, сидели трое мужчин. Одному на вид было около сорока, верх головы до висков у него был выбрит, а остальные волосы собраны в низкий хвост. Изумрудное кимоно насквозь пропиталось потом. Двое других, выглядящих примерно вдвое моложе, смотрели на него с нескрываемым ужасом. Рядом с ними лежали аккуратно обезглавленные трупы нескольких женщин и детей. Судя по ранам и застывшим на лицах выражениях, они умерли почти мгновенно. На небольшом столике в углу трепетал от сквозняка тонкий лист бумаги с несколькими искусно выписанными иероглифами и печатью в виде ромба, состоящего из четырёх таких же фигур. Краска была ещё свежей.

С улицы доносился звон доспехов, мечей и выстрелы из аркебуз, топот, дикие крики. Что-то ломалось и падало, на время заглушая своим грохотом прочий шум. Ещё немного – и послышался треск. Запахло костром.

Мужчины сидели, не двигаясь. Топот и крики приближались. Вдруг на ширму брызнуло что-то тёмное, оставив след, словно росчерк кисти на рисовой бумаге.

– Пора, – сказал мужчина в изумрудном кимоно и вынул из ножен меч.

Двое других последовали его примеру. Старший, усилием воли уняв в руках дрожь, оставил себе длинный надрез поперёк живота, затем сделал ещё один, уже вдоль, и рухнул в лужу собственной крови лицом вниз. Второй, гораздо более уверенный и спокойный, последовал его примеру, и не упал, а лишь обмяк, так и оставшись сидеть с распоротым животом, словно ужасающая статуя. Третий, сотрясаясь от беззвучных рыданий, сделал на себе надрез последним и упал, не успев провести клинком дважды, чтобы закончить ритуал.

Он очнулся от грубого пинка. Всё вокруг было липким от крови, в глазах пульсировали чёрные пятна. Два тела, которые он ожидал увидеть рядом, были бесцеремонно свалены в кучу в углу комнаты вместе с прочими. На исписанном иероглифами листе засохли капли крови. Сверху над мужчиной склонился самурай в страшной маске; за его спиной стоял ещё один, доспехи его сияли золотом.

– Этот ещё жив! – сказал тот, что стоял ближе.

– Как тебя зовут? – спросил второй, чуть приблизившись. На нём не было маски, на угловатом, но благородном лице отражалось спокойствие. Он походил на Будду, сошедшего на землю, и, казалось, сиял отблесками огней.

– Кацутика, – прошептал лежащий мужчина.

Самурай в золотых доспехах кивнул так, словно заранее знал ответ.

– Бог даровал тебе второй шанс, Кацутика. Пускай ты умер как Такэда, но можешь воскреснуть как Токугава. Если, конечно, захочешь.

Стоящий рядом солдат изумлённо посмотрел на командира, но промолчал. Оборванные в пылу битвы бумаги с ширм затрепетали от налетевшего порыва ветра.

– Я… согласен, – из последних сил прошептал мужчина, и тьма вновь поглотила его.

Россия, 2032 год

Вам ни за что не представить, что значит иметь такого брата, как Кристи. Хотя он и родился на три года раньше, старшим назвать его сложно: всю жизнь, сколько себя помню, именно я заботилась о нём: готовила еду, относила вещи в прачечную, оплачивала счета. Когда наши родители погибли в автокатастрофе, брату уже исполнилось восемнадцать, и формально он взял надо мной опеку. Конечно, он делал всё, что было в его силах, чтобы поддержать меня. Это, по большей части, была помощь с домашними заданиями, беседы по душам и хорошие советы. Однако подростку вроде меня этого было недостаточно. Мне приходилось самой отбиваться от хулиганов-старшеклассников, беспрепятственно совершать ошибки первых влюблённостей и поступать в университет на факультет журналистики. Это было сложное время, но вот оно уже подошло к концу: я получила свой диплом и испытательный срок в главной городской газете.

Такое событие однозначно стоило отметить, однако прежде, чем начать свой рассказ о празднике (который, впрочем, прошёл совсем не так, как хотелось бы), следует уточнить одну очень важную деталь. А именно то, почему я называю брата женским именем. Вообще-то по паспорту он Антон, но я никогда не слышала, чтобы его звали так даже родители. С тех пор, как он принял геймерский постриг и навсегда уединился в компьютерном кресле, его стали именовать не иначе, как Chri$tie.tec или просто Кристи. Прозвище это он получил за то, что в любой игре умел молниеносно вычислять читеров – тех, кто нарушает правила. Мошенников тут же разоблачали, жаловались администраторам сервера, а те, в свою очередь, выдавали хитрецам заслуженный бан – что-то вроде виртуальной тюрьмы, которая не позволяет играть какое-то время. Брат был рад никнейму в честь знаменитой писательницы, но больше даже не из-за тёзки, а из-за того, что в играх все принимали его за девушку и помогали. Так что сам он тоже тот ещё хитрец.

Впрочем, Кристи не совсем обычный геймер. Игры у него часто открыты всего на половину экрана, а вторую половину занимает какая-нибудь научная или новостная статья. Не представляю, как он может одновременно читать и целиться в противника, но, похоже, что именно эта способность позволила ему заочно окончить институт с красным дипломом, защитить лучшую работу по криминалистике и стать официальным консультантом полиции. Говорят, он настолько хорош, что ему даже позволяют работать удалённо и по свободному графику – чего только не сделаешь ради пары лишних часов за своим любимым ПК.

Но в тот радостный день, когда мы должны были отметить моё трудоустройство, я просто не могла позволить Кристи целый день просидеть, глядя в монитор. Я разбудила его в 8 утра, хотя знала, что лёг он всего пару часов назад. Увы, но иначе просто нельзя: если брат успеет сесть за компьютер, отвлечь его станет уже невозможно.

– Эй, Кристи! Собирайся, мы идём в ресторан!

– Сашка, ты с ума сошла? Ещё же ни одна локация не активна! – недовольно пробурчал он.

Это означало примерно «ещё не открыт ни один ресторан» – в моём вольном переводе с геймерского на человеческий.

– Ничего, будем первыми посетителями. Выберем самый лучший столик, – настаивала я.

В конце концов, Кристи сдался. Несмотря на все его странности, он ко мне добр и никогда не отказывает. Понимает, наверное, что в одиночку с таким образом жизни ему пришлось бы несладко. Мы быстро собрались, доехали до центра города и остановились в ожидании перед дверями. До открытия оставалось ещё пятнадцать минут.

Капал мелкий дождь. Над нашими головами раскачивалась бамбуковая вывеска с вырезанными на ней иероглифами и английским транслитом – Hitachi. Судя по всему, это был японский ресторан. Суши и роллы мы любили, хотя не выбирали это место целенаправленно – просто у него был самый длинный козырёк, а мы не привыкли носить с собой зонты.

Бедный худощавый Кристи мёрз в своей ветровке, слишком тонкой для ноября. Я готова была поклясться: это произошло из-за того, что, когда брат в последний раз выглядывал на улицу, там как раз стояла поздняя весна. Капли, стекающие с его длинных русых волос, застывали тонкими, как карамельные нити, сосульками.

– Хороший ресторан, – вдруг сказал он.

– С чего ты взял? – меня это удивило, ведь раньше мы здесь не бывали.

– Видишь эти столбы и перекладины? – он указал на углы дома, – Они скреплены друг с другом прочнее, чем с землёй, на которой стоят.

– Вижу. Но как это помогает готовить вкусные суши?

Кристи сделал снисходительное лицо, как будто я всё ещё показывала свой возраст на пальцах.

– Здания отражают специфику жизни: если у нас всё решает прочный фундамент, то в Японии, например, из-за частых землетрясений и цунами на него рассчитывать не приходится. Поэтому весьма вероятно, что хозяева дома и ресторана – этнические японцы, и в кухне родной страны разбираются значительно лучше местных.

– Это вы верно подметили, – улыбнулась возникшая на лестнице стройная девушка в очках и с длинными светлыми волосами.

Она достала из кармана куртки ключ и вставила его в замочную скважину.

– Хозяева ресторана – настоящие японцы. Я одна здесь русская. Проходите, пожалуйста. Пять минут – и я принесу вам меню… О, и не забудьте оставить свою обувь на входе.

От её слов я пришла в полнейший ужас. Если утром мне и удалось напялить на Кристи приличный костюм, то носки у него явно выглядели так, словно пережили пулемётную очередь, а после попали в мясорубку. Я бросила взгляд на брата: он уже стоял на татами, спрятав дырки между пальцев так, что его носки стали похожи на те, что носят японцы с гэта. «Ладно, сойдёт», – решила я, полагая, что исправить ситуацию уже вряд ли удастся, а праздник ещё может состояться.

Мы окинули взглядом помещение. Небольшое пространство зала с низкими столиками было отгорожено от кухни раздвижными ширмами по типу дверей в купе. Напротив входа располагалась касса и длинная витрина с надписью «вагаси», где под стеклом глянцево блестели традиционные сладости, больше похожие на муляжи: прозрачные и розовые желе с цветками сакуры, бисквитные пирожные в форме милых медвежат, разноцветные моти на шпажках. Официантка, впустившая нас, включила подсветку под стеклом, и десерты стали на вид ещё аппетитнее. Еле оторвавшись от витрины, мы всё-таки выбрали столик примерно в центре, чтобы не становиться объектами голодной зависти для прохожих за окном, но, в то же время, наблюдать за ними самим.

– Меня зовут Ангелина, сегодня я буду вашим официантом. Меню, пожалуйста. Кстати, сегодня блюдо дня – наше фирменное сашими из лосося или тунца. Очень советую!

Девушка уже переоделась в костюм горничной в лучших традициях японских мейд-кафе. Я искоса взглянула на брата – он держался молодцом. Другой на его месте уже расплылся бы в глуповатой улыбке и начал генерировать непристойные шутки, а Кристи – ничего. Словно милая горничная его совершенно не интересовала.

– Что думаешь насчёт вагю? – предложила я, решив, что устройство на работу стоит самого дорогого блюда.

– Я бы не рекомендовал.

– Почему это? Не забывай, сегодня я за всё плачу.

– Не в этом дело. Просто если бы ты знала, как его фармят…

– В смысле – производят? – опять перевела я с геймерского на человеческий.

– Да.

– И как же?

– Подумай сама. Чистопородных коров в Японии приобретать невыгодно, импортировать мясо – тоже. Значит…

– …это ненастоящее вагю?

– Не совсем. Оно настоящее наполовину.

– Как это?

– Это же очевидно! Производители закупают семя племенных быков, затем…

– О, Кристи, прекрати, а то испортишь мне аппетит! Откуда ты вообще это знаешь?

– Читаю случайные статьи в «Википедии». Никогда не знаешь, какая информация пригодится…

– Ты сумасшедший. Ладно, закажу устрицы.

– Тогда две порции.

Ангелина приняла заказ и встала за кассу выбить чек, а мы продолжили рассматривать интерьер. Кристи привлекли копии гравюр Хокусая с видами Фудзи, а мне больше понравился цветущий в горшке бонсай: толстый невысокий ствол продолжался тонкими ветвями, усыпанными розовыми бутонами больше, чем листьями. Мне почему-то подумалось – наверное, из-за профдеформации – что история, связанная с этим деревом, потянет, как минимум, на статью с десятком тысяч просмотров.

Так как я являлась всего лишь практиканткой, мне необходимо было как можно громче заявить о себе. В условиях жёсткой конкуренции для этого требовалась сенсация, сопоставимая, по меньшей мере, с Уотергейтским скандалом. Я как раз находилась в поиске истории, которая сможет заинтересовать как можно больше читателей – и буквально спустя пару минут мне представился шанс её найти.

– Господин Тадаси! – официантка кричала сквозь ширму, и я заметила, что в ней есть маленькая замочная скважина, – Открывайте, у нас первый заказ!

Никто не отвечал. Неловко улыбнувшись, Ангелина начала перебирать свою связку ключей и, не без труда обнаружив нужный, щёлкнула замком, отодвинула ширму и зашла внутрь. Официантки не было около пяти минут, и вернулась она какой-то неуловимо изменившейся. Лицо её цветом напоминало влажное рисовое тесто, когда сквозь белую пудру проглядывает светло-серый. Казалось, её вот-вот стошнит.

– Простите, мы не сможем сегодня вас обслужить. Приношу свои извинения. До свидания, – Ангелина низко поклонилась, пошатнувшись на ватных ногах.

– Всё в порядке? – оживился Кристи, – У вас кровь на манжете.

– Что? Где? – растерянно оглядела себя официантка, – Пустяки…

– Шеф-повар вас обидел? Разрешите, я скажу ему пару слов, – Кристи поднялся и решительно направился в сторону кухни.

– Стойте! Вам туда нельзя, это служебное помещение!

Ангелина бросилась брату наперерез и грудью загородила ему вход. Её скорость и решимость странно смотрелись вместе с милым нарядом. Кристи из-за своего образа жизни был немногим сильнее неё, но всё же выиграл в этой схватке – благо, он не носил корсеты и каблуки – и ввалился на кухню. Я побежала за ним – если уж хулиганить, то вдвоём – и выглянула из-за плеча брата.

Кухня ресторана имела весьма скромные размеры. Прямо перед входом расположился стол раздачи, слева и справа от него протянулись рабочие поверхности для приготовления холодных и горячих блюд. Окон не было, электрические лампы под потолком слабо подрагивали. В центре этой картины спиной к нам сидел на полу, поджав ноги, мужчина в поварском кителе. Под ним растеклась огромная лужа крови. В воздухе витали ароматы железа, сырой рыбы и чая. А в дальнем углу из полутьмы жутко улыбалась, не моргая, японка в кимоно. Глаза её впились в сидящий посередине труп. Она стояла, не шевелясь, и поэтому не сразу привлекла к себе внимание. Но когда я её заметила, сердце моё пропустило несколько ударов, а после мигрировало куда-то в район живота.

– Кристи… – потянула я брата за рукав, желая сбежать как можно скорее, – Там… Там…

– Тс-с-с! – он приложил палец к губам и повернулся к нам, – Постарайтесь успокоиться. Я вызову полицию, по моему звонку они приедут быстрее.

– Нет! – запротестовала Ангелина, – Я уже позвонила хозяину. Он сказал до его приезда ничего не предпринимать!

– Мы не можем ждать! – отрезал Кристи, набирая номер на своём смартфоне, – Улики должны быть свежими, как лосось на сашими! Каждая минута снижает их ценность.

Ангелина отвернулась, пряча слёзы и негодование, а я стояла в полном шоке и ничего не понимала – как они могут игнорировать эту сумасшедшую в углу, явно притаившуюся, чтобы броситься на нас с ножом?

Я с трудом пересилила себя, чтобы взглянуть на неё снова. Ни положение тела, ни выражение лица не изменились. Глаза не моргали. Разве человек способен на такое?

И тут до меня дошло. Это был не человек, а манекен, искусно сделанный и оставленный здесь непонятно зачем. Он отличался невероятной реалистичностью и детализацией. При создании модели японки явно использовались настоящие чёрные волосы, искусственную кожу покрывал лёгкий пушок, карие глаза влажно блестели, а изумрудное кимоно с вышитыми на нём журавлями сидело идеально по фигуре, словно шилось по индивидуальным меркам. Сверху на одежду был повязан милый кружевной фартук, как у Ангелины, с бейджем, на котором иероглифами и транслитом было выписано имя «Юми».

Кристи тем временем нашёл ещё один выключатель, и на кухне стало гораздо светлее. Мы прошли вглубь комнаты, осторожно обходя алую лужу. Я встала подальше от манекена, чтобы чувствовать себя комфортнее. И заметила, что Ангелина тоже предпочитает к нему не приближаться.

С нового ракурса сидящий труп выглядел ещё отвратительнее. Все внутренности из вспоротого живота вывалились наружу, как из потрошёной рыбы. Если бы это было кино, я бы подумала, что из несчастного мужчины вырвался ксеноморф, как в картине «Чужой». Мне пришлось отвести взгляд, чтобы сдержать тошноту.

– Вы что-то трогали здесь? – обратился Кристи к Ангелине, – Перемещали, убирали?

– Нет, – она покачала головой, – Но было темно, я не сразу поняла, что случилось. И задела Тадаси за плечо.

– Это как-то повлияло на его положение?

– Не думаю. Я едва коснулась и сразу отдёрнула руку.

– Хорошо. Больше ничего не трогайте.

Стало тихо. Я искоса взглянула на манекен – его улыбка по-прежнему оставалась зловещей.

– Зачем вам на кухне… это? – не выдержала я.

– Это? – потерянно посмотрела на меня Ангелина, – А, вы про Юми-сан. Это наш робот-официант. Раньше привлекала к нам много гостей, но уже давно сломана. Хозяева всё никак не распорядятся её убрать.

– Сломана? А могла ли она повара…

– Тс-с-с! – Ангелина перешла на шёпот, – Не при ней. Поговорим позже. Вы ведь из полиции, да?

– Не совсем. Я журналист, а вот Кристи как раз… – я хотела сказать «консультант», но, обернувшись на брата, молча застыла на месте. «Детектив» стоял у стола и с нескрываемым удовольствием жевал сашими из лосося, приготовленный, судя по всему, безвременно ушедшим господином Тадаси. Рядом с рыбной нарезкой находилась бутылка сакэ, но хотя бы к ней Кристи не притронулся.

– С ума сошёл? Жрёшь улики?

– Я всё сфотографировал, – он повертел в руках смартфон, – И поверь, сестрёнка, это было необходимо. Я же не завтракал! А голодный детектив – бесполезный детектив… Шучу, шучу. Мне нужно было чекнуть свежесть лосося.

– То есть проверить?

– Да. Когда эксперты дадут заключение о времени смерти, можно будет сделать некоторые выводы.

Словно услышав слова брата, на кухню вошла группа полицейских. Старший пожал руку Кристи.

– Есть соображения?

– Вы же знаете, не люблю гадать.

Группа осторожно прошла дальше. Один из полицейских надел перчатки и достал прозрачные пакеты для сбора улик, другой защёлкал фотоаппаратом.

– Мы подождём в зале, – скомандовал Кристи, – Ах, да, майор – предварительный осмотр места преступления всё же дал кое-какую информацию.

– Говори! – оживился тот.

– Сашими из лосося вкуснее, чем из тунца. Хотя и те, и другие рекомендую.

Обменявшись ухмылками, борцы с преступностью разошлись, мы с Ангелиной тоже вернулись в зал. Она повесила на дверь табличку «Закрыто» прямо перед носом у подошедших гостей. Те расстроенно отошли.

– Хоть вы и не успели подать нам блюда, обслуживание было вежливым, – сказал Кристи официантке, протягивая купюру, – Вот, возьмите на чай.

– Что вы, не нужно…

– Берите! Их стоит давать за один ваш взгляд, Лина-тян.

– Спасибо… Кристи, кажется? – морщинка между бровей Ангелины немного разгладилась.

А мои брови непроизвольно поползли вверх. Глаза меня не обманывают? Мой брат действительно флиртует с девушкой? Если так пойдёт и дальше, он серьёзно рискует стать нормальным, среднестатистическим парнем.

– Вы это заслужили, – продолжил распинаться брат, – Осталось только угадать, в какой руке.

Он сложил из купюры какую-то фигурку-оригами, спрятал в кулаке и сделал вид, что несколько раз поменял её расположение. Кристи всегда играл с теми, кто оказывался под подозрением. То, что я приняла за флирт, оказалось лишь изящной подводкой к его особому следственному эксперименту. По словам брата, игры позволяли ему безошибочно вычислять сущность человека, а затем легко определять, подходит ли она к собранному по уликам портрету преступника. В полиции сначала относились к экспериментам Кристи с недоверием, но после того, как он раскрыл несколько «висяков» с помощью одной лишь колоды карт, переменили своё мнение.

«Игра – единственный инструмент, позволяющий человеку быстро раскрыться, – утверждал он, – Когда думаешь, что всё не по-настоящему, легко теряешь контроль над своими тайными помыслами. Причина этого проста: у людей, как и у животных, игра тесно связана с ощущением безопасности. Предлагая им партию, я отнимаю чувство опасности, и тогда они разоблачают сами себя».

Недоумение во взгляде Ангелины постепенно сменилось любопытством.

– Пусть будет левая.

– Угадала! Хорошо, чаевые твои. Позволь теперь мне попробовать. Спрячь что-нибудь… К примеру, моё кольцо.

Кристи протянул ей украшение. Ангелина зажала его в кулаке и убрала руки за спину. Брат сначала молча посмотрел на её правую руку, затем, искоса, в глаза официантке. Потом на левую – и снова на Ангелину.

– Правая.

– Не угадали! Теперь оно моё?

– Разумеется.

Я дёрнула Кристи за рукав и прошептала ему в ухо: «Верни, оно же отцовское!». «Без паники, сестрёнка! – шепнул он в ответ, – Я его обязательно отыграю. Но позже». Фыркнув, я его отпустила. Переубеждать Кристи во всём, что касалось игр, было бессмысленно.

– Тебе сегодня везёт, – улыбнулся Кристи, как-то незаметно перешедший с официанткой на ты, – В отличие от шеф-повара…

– Да. Только господин Тадаси-сан был су-шефом. Главный здесь его брат, Хамбэй-сама.

– Значит, семейный бизнес?

– Верно. И Виктор, владелец «Хитати», тоже им родственник. Дядя, кажется, – не знаю точно. У них какое-то странное родство. Мне пытались объяснить, но я так и не поняла.

«Виктор? – удивилась я про себя, – Странное имя для японца». А Кристи сразу спросил:

– Почему владелец не представляется своим настоящим именем?

– Откуда вы…

– У вас на входе висит грамота. «За вклад в сохранение и развитие японской культуры за рубежом».

– Ой, точно! Мы её совсем недавно получили, после того, как накормили японскую делегацию. Больше месяца готовились к таким гостям…

– И всё-таки, – прервал Кристи, – Почему Виктор?

– Не знаю. Кажется, ему не очень нравится всё это… – она окинула взглядом зал, от входа до копии «Большой волны в Канагаве», – Но вам будет проще самим у него спросить. Вон он, уже подходит.

За стеклом мелькнул высокий мужчина в длинном чёрном пальто и с зонтом-тростью. Проигнорировав табличку на двери, он уверенно зашёл в «Хитати».

– Лина, я же ясно выразился: закрыть ресторан и ничего не предпринимать. Кто эти люди?

Он говорил с английским акцентом и выглядел, как средневековый вампир: осветлённые до пепельного цвета волосы, уложенные волосок к волоску и собранные сзади в хвост, жилет с карманом, из которого протянулась цепочка от часов, кожаные перчатки. Взгляд его чёрных глаз демонстрировал враждебность.

– Мы из полиции, – Кристи показал свою корочку, – Разрешите задать вам несколько вопросов?

– Не вижу повода нам с вами общаться.

– Повод самый очевидный – в вашем ресторане произошло убийство.

– Сомневаюсь, детектив, что вы можете с такой уверенностью говорить о том, в чём совершенно не разбираетесь. Насколько описала официантка, мой двоюродный брат совершил сэппуку. Это часть японской культуры, и я настойчиво прошу вас не навязывать нам свои традиции.

– А я настойчиво прошу вас умерить негодование и помочь следствию. Это в ваших интересах, Хироси-сан.

Владелец поёжился, услышав своё настоящее имя.

– Вы что, обвиняете меня? Какая наглость! Уйдите прочь, немедленно!

Виктор-Хироси уже готов был вытолкать нас из заведения, как хозяин свою собаку, запрыгнувшую на диван с грязными лапами, но тут из кухни послышался смех.

– Ещё и псов своих притащили? – вспыхнул владелец, – Больные ублюдки… Неужели заняться больше нечем, кроме как беспокоить невинных людей?

Решительно зашагав по направлению звука, он рывком отодвинул ширму. Полицейские собрались вокруг робота, и до нас долетел обрывок фразы майора:

– … я бы такую японочку-то…

– Ордер! – заорал Виктор, – Есть у вас чёртов ордер? Покажите мне бумагу или выметайтесь!

– Успокойтесь, гражданин, – сурово ответил майор, мгновенно стерев с лица улыбку, – мы уже закончили. Но труп заберём на экспертизу.

– Я…

– Не советую. Навлечёте на себя дополнительные подозрения. Вы же не хотите ночевать в отделении?

Виктор молчал. Даже нам было видно, как двигаются его желваки под раскрасневшимися щеками. С его молчаливого согласия полицейские быстро завершили свою работу и удалились.

– Вам лучше зайти в другой раз, – шепнула мне Ангелина, – Сейчас с хозяином точно не получится беседы. Дайте ему хотя бы день прийти в себя.

Но это мы и сами уже поняли. Больше ничего не оставалось, кроме как поспешно удалиться.

Домой мы вернулись в смятенном расположении духа. Шанс в ближайшее время отметить моё трудоустройство пропал безвозвратно. Кристи сел за компьютер в глубокой задумчивости. Я спросила его:

– Значит, это теперь твоё новое дело?

– Ага.

– И с чего думаешь начать?

– Я уже начал.

Моя левая бровь поползла вверх, как я не старалась мысленно уговорить её повременить с мимическими морщинами.

– Наелся сашими и сыграл с официанткой? Это теперь расследованием называется? Тогда бросаю журналистику и ухожу в детективы.

– Зря смеёшься. Во-первых, я выяснил, что лосось был порезан не раньше, чем за 15 минут до нашего прихода. Это значит, что пока мы рассматривали здание снаружи, прячась от дождя, повар ещё был жив. Либо в закрытом здании находился ещё один человек, готовивший сашими, не взирая на труп.