Конфедерация Метала

– Ну не скажи. У вурдалаков неплохая такая провизия периодически лутается. Да и у нежити тоже бывают интересные штуки, конечно никакой пищи и повседневных вещей, но зато иногда можно какие-то артефакты интересные найти. Или какие-то плотьные свитки, которые можно архивариусу или ювелиру продать. – помахал пальцем Черногоре.

– А если тебе повезёт наткнуться на некроманта… – продолжил Злыня.

– У-у-у-у… – заулюлюкал Черногоре.

– У-у-у-у-у-у… – докончил Злыня.

– Лутатели блин. Пока с трупов ходите собираете приколы, набегает ещё подмога, в итоге не успеешь оправиться, как снова бой. – махнул рукой я.

– Так наоборот же, больше лута. – посмеялся Черногоре, разведя руками. – К тому же, чего ты брешишь? Сам в кармашки с нами залезал к мертвякам, святоша…

– Так это, подожди… Про Черногоре я теперь знаю, наверно, всё, про Злыню знаю, как он оказался в дружине, а про тебя я ведь мало чего знаю. Как ты попал в дружину?

Тёмногонь посмотрел прямо мне в глаза, ожидая ответа. А я даже не знал, с чего начать. С моего детства в столичных окраинах. С момента, когда я бросил обучение писаря и подался сначала на улицу, а потом в странствия. Я посмотрел на свою стальную руку и роботическую часть тела, собрался с мыслями, и решил рассказать самое, как мне показалось, важное для Тёмногоня.

– В общем, как-то странствовал я по Южной Окраине в своих землях. Мне тогда нужны были монеты, поэтому я взял единоразовую работку у местного корчмаря в небольшом городке под названием «Югокузницк». Он попросил меня перевезти в Сборный Дом деревни Мануфактурново несколько ящиков скульки, колбас и пирожного хлеба, а взамен взять у них заготовленного пшена, мяса, соли и ячмень. Давал за это пятьдесят монет туда и пятьдесят обратно. Деньги хорошие, можно было прожить на них недели две, а то и месяц. Корчмарь дал мне повозку, загрузил туда всё с помощниками, закрепил на поддон повозки жучок, чтобы следить за местонахождением груза, дал мне двадцать пять монет, на остальные семьдесят пять договорились после обратного прибытия. Ехать примерно дня полтора. Спокойно поехал, переночевал в дорожной таверне, поехал дальше. Еду, значит, и тут с холма булыжники начинают катиться прямо на дорогу. Останавливаю повозку, и буквально сразу, с того же холма, ко мне выбегает группа Племенных Панков с вашей Империи. Сначала опешил, потом взял себя в руки, выжимаю шпоры, глаза стальконей загораются, повозка трогается с места, но один из разбойников успевает зацепиться за повозку, кидает в меня один топор, уворачиваюсь. Кидает второй – попадает прямо в спину. Падаю с повозки, ломаю левую руку. Тот панк прямо перед наездом повозки на кочки умудряется сесть за поводья и развернуть махину обратно на дорогу. А другие грабители бегут ко мне. Ну я встаю из последних сил, а один из них стреляет в меня такой… ну… полукруглой штукой короче, чем-то схожим с секачетом, только не в виде полукруга, а, ну…

– Пистоль. У нас это называют пистолем. – исправил Тёмногонь.

– Вот, да. В общем, стреляет он в меня, попадает в ногу, а там какой-то разрывной патрон был видимо, поэтому часть ноги остаётся висеть на куске мяса…

– Похоже на самодельный пороховой ствол-пистоль. – как бы сам с собой размышляет Тёмногонь.

– Ну вот. Падаю, уже начинаю терять сознание, выставляю руку. Это единственное, что я мог сделать. Мне эту руку отрубают, начинают пинать, и в общем-то я отключаюсь. Вижу врата, голос Метал-Бога, все дела. Сначала распинает мне тираду о моём конце жизни, а затем резко замолкает, и меняет своё повествование, открывая мне дверь ожидания. Ну а дальше, после концерта, девок и галлюциногенного пойла, оказываюсь в чёрной палате с бело-чёрным потолком. Зрение улучшилось, сердце бьётся как мотор, смотрю на левую руку, а вместо неё стальная кибернетика, как и вместо ноги, и справа вместо рёбер хромовые запаянные трубки.

– А как ты там оказался? Кто тебя привёз?

– А как раз тот корчмарь, увидев через глазной гпс, что повозка сначала резко остановилась, а затем резко втопила, сразу связался со своим коллегой в дорожной таверне, тот послал своего сына на стальконе проверять ситуацию. По приезду повозки, как и дикарей, он уже не обнаружил, но нашел меня. А так как всем известна опасность южных дорог, корчмарь заранее меня расспросил, откуда я, есть ли страховка и прочее. А, так как у меня действительно была страховка, ещё с момента обучения на писаря и до того времени не просроченная, сын держателя таверны быстро отвёз меня к ближайшей станции, от которой ездили скоростные экипажи. Там меня посадили в лекарский экипаж и отвезли в Великий Металград, где я и очнулся.

– И что, страховка всё покрыла? – удивился Тёмногонь.

– Не совсем. Она покрывала базовое восстановление, а остальные примочки оказались войсковыми. Поэтому, как я пришёл в себя, лекарь с починщиком вызвали ко мне помощника инженера Кривотопи, который подчиняется Грехобивню Столичному.

– Это который главный предводитель Племенных Войск?

– Именно он. Короче, помощник мне сказал, что мне вставили эти все штуки потому, что передо мной на койке истёк кровью воитель Первой дружины Совместного Войска, для которого предназначалось это всё, а тут как раз меня привезли, на момент, так сказать, готовой кибернетики. А действовать нужно было быстро, я уже был одной ногой за вратами. Но стоит это всё дело дороже, чем обычные импланты, поэтому помощник предложил мне выбор: либо мне могут выписать кредит на двадцать лет под проценты, либо меня, как я восстановлюсь, отправят в острог, где начнут обучать ведению боя для кибернетиков, а затем отправят служить. Помощник явно был недоволен этим всем. Видимо, вся эта операция была чистым решением лекарни. Экстренная ситуация, все дела. На самом деле, я долго решал, что выбрать. С такими имплантами можно было неплохо так зарабатывать где угодно. В конце концов, как ты можешь видеть, я решил пойти по второму варианту. Отучился три года, а затем меня определили в нашу дружину, так как в ней не доставало войск. Вот и вся история.

– Но почему ты в итоге выбрал службу? – внезапно спросил Черногоре.

– Честно… не знаю. До сих пор думаю о своём решении…

На чердак внезапно ввалился один из воителей. Икая и не совсем разборчиво изъясняясь, он вопрошал:

– Братья, у вас есть скулька ну, *ик*, лишняя там какая.

– Не, брат, всё сами выпили. – махнул рукой Черногоре, побренчав флягой, которая, действительно, опустела.

Воитель грустно опустил голову, будто перед ним сейчас весь мир разрушился. Он икнул, смотря в пол, опираясь на косяк двери, и, с горечью на устах, тихо проговорил:

– Эх, жалко. Ну, возьму того пойла на улице. Опять там этот варит скульку, козёл этот…

Затем махнул нам рукой, и медленно поплёлся обратно.

– Думаю, мы можем выходить. – оборачиваясь к нам, сказал Злыня.

– Пожалуй. – подтвердил Черногоре.

Я допивал остатки своей скульки. Тело снова начинало ныть, а электрическо-нейронные соединения простреливать током. Я нащупал в кармане вторую таблетку обезболивающего и закинулся ей с последним глотком напитка. Вечер обещал быть интересным. Мы открыли дверь, и с выходом в общее пространство мельницы услышали людской гул. На третьем этаже четверо воителей, один из которых как раз заходил к нам, играли в костиаторы. Мы махнули им рукой. Они предложили присоединиться. Злыня сверкнул глазами и погладил своего ворона на плече (так он призывает к себе удачу). Однако Тёмногонь, уже разузнав о падкости Злыни на лёгкие деньги, взял его за плечи и, оттянув, сказал, что нам нужно по делам, не можем задерживаться. Мы с Черногорем кивнули в ответ и пошли дальше. На втором этаже кто-то спал, двое устроили армреслинг, ещё человек пять окружили их и делали ставки. Один сидел в углу напротив лестницы и рассматривал лакированный цезиевый журнал с голыми девками. Повсюду были разбросаны бутылки и упаковки от провианта. И как они уместились все на такой малой площади? На первом же установили походный столик, на который с улицы воитель нёс новую поставку кружек со скулькой на большом трёхэтажном подносе, видимо, из лагеря. Два воителя, которые стреляли по повешенной на стену мишени, один из мечёвки, другой из секачета, бросили свои тренировки и с радостными возгласами направились к столику. То же сделали и три жреца, споривших о каких-то научно-религиозных вещах. Двое воителей, сидевших у стены и болтавших о своём, попросили подать им по кружке.

На улице было темно, но ярче факелов у стены города горели костры в лагере. Лагерь наш, помимо прочего, также был причиной шума во всей округе: из него доносились гитарные рифы и барабанные биты, копирующие одну из небесных опер Метал-Бога во время боя, крики, песнопения, лязги мечельб и выстрелы. Если кто-то и смотрел в нашу сторону, то вряд ли придавал сейчас этому значение.

Пешком до ворот шагать дольше, чем ехать на повозке. Благо мы взяли по кружке принесённой скульки. В глазах уже немного плыло, но наша попойка только начиналась. Моё обезболивающее добавляло пьяности напитку, поэтому я старался растягивать время между глотками. Тёмногонь начал напевать песню, которую разучил в походах. Черногоре подхватил её, затем я, и даже Злыня, будто бы нехотя, поддержал мелодию. Так мы шагали сквозь поля. Скулька начала давать свои плоды, так что по пути до главных ворот мы успели несколько раз поссать где ни попадя, поломать некоторые остатки пшеничных зарослей, вырвать из земли старое чучело и потанцевать с ним, а затем взять его в дорогу как нового приятеля-компаньона, поваляться на старых полях, попытаться скрутить и покурить жмых. В общем, под чёрным открытым небом мы время не теряли. Выйдя на пустырь перед южной стеной, мы увидели два силуэта, которые, активно чем-то махали. Начали подходить, два силуэта остановились. Один из них прокричал:

– Кто идёт?

Это был Дубобит.

– Свои. – прокричал Черногоре.

Мы со Злыней, держащие пугало с двух сторон, начали махать его руками в знак приветствия, и неразборчиво орать.

Приблизившись к Дубобиту и его другу мы обнаружили, что они махали лопатами, раскапывая какую-то неглубокую ямку.

– И чего вы делаете? – спросил Злыня, играясь с глазом-пуговицей пугала.

– Ищем мою заначку. – не отвлекаясь пояснил друг Дубобита.

– Отличная заначка, под стеной. – посмеялся Черногоре.

– Ага, и впритык к полю. – добавил я, аккуратно отпуская чучело, будто это был мой перепивший приятель.

– в Разнорабочем ты фиг чо спрячешь. У нас такие ребята там водятся… Всё найдут. – друг Дубобита воткнул складную лопату в землю и опёрся на неё, дабы передохнуть.

– Серогрусть. – представился я, протянув ему руку. Уже опьяневший, мне было не до культурных деталей.

– Хорав. – ответил друг Дубобита, пожимая мне руку в ответ. Видимо, понял состояние нового знакомого и всей компании.

– Черногоре. – поприветствовал Хорава мой друг уже по их традициям.

– Хорав.

– Злыня. – поднял ладонь жрец и как бы нарисовал ей радугу, не соблюдая ни традицию приветствия братства, ни жреческую.

– Хорав. – просто поднял ладонь друг Дубобита.

– Тёмногонь. – рокер соблюл братские традиции.

– Хорав. – ответил новый знакомый тем же.

– Так сколько там в твоей… заначке? – спросил Злыня, икая.

– Не сколько, а что. Ожерелье одного племенного златокузнеца, которое я купил по дешёвке у какого-то щегла из Поп-империи. Не знаю, как ему оно досталось. Вообще прилавок был забит вином и всякими пряностями, и, видимо, цены такой драгоценности он не знал. Наверно, подумал, что какая-то самоделка "варваров", и отдал мне его за скромные шестьдесят монет. – Хорав вытащил лопату из земли и продолжил работу. – Поэтому перед кабаком мне надо будет зайти к ювелиру и продать ему этот брюлик. Хотите, можете со мной сходить, либо я чуть позже присоединюсь.

– А далеко до туда идти? – высматривал я глубину ямы.

– Не, парочку домов пройти и направо, в переулок.

– Как-то опрометчиво строить ювелирку в переулке. – заметил Черногоре.

– Есть такое. – подтвердил Хорав.

– Но там, как я понимаю, до сих пор работает Светич, да? – спросил у Хорава Дубобит.

– Ну так, а куда ж он уйдёт-то. Только если ко вратам.

– Ну так вот, а он раньше в Епархии работал, где обучился вороновой разведке. Ворона после выхода на пенсию ему, само собой, оставили, он его и приспособил жить за скульптуркой под крышей. А оттуда ворон следит за обстановкой в переулке, и, чуть что, сразу докладывает своему хозяину.

– Ничего себе, тут живут ветераны Святых отрядов? – удивился Черногоре.

– А у тебя не жили в братстве? – спросил Хорав.

– Нет. Только два жреца открыли корчму, в которой из под полы продавали травяные настойки, пока тысяцкие не приставили к корчме воителей, потому что на неё часто совершались нападения от местных. Ну и племенные работали в казнах и Братских школах. Остальные были чистокровными Вольфрамщиками.

– А что за епархия, святые чото там..? – спросил Тёмногонь.

– Святые отряды из Епархии Метала. – поправил я. – Ну, Епархия – это что-то типа вашей Инквизиции в прошлом, только без судов над жителями и вот этого всего. В основном просто решают проблемы между восприятием бога, ну, или богов, и держат религиозные места. Святые отряды – это по большей части просто военные отряды, которые набирают из храмов и капищ. Они на них, соответственно, и работают. Ну и на Епархию Метала. Ну короче работники неба, так сказать.

– И чего, туда всех берут? – Тёмногонь взял факел, который ему передал Дубобит.

– Ну, если ты был монахом, священником или ритуальным жрецом – то возьмут. Надо короче нести службу в чём-то религиозном. – ответил Черногоре, резко сплюнув выпитую скульку.

– И ещё неукоснительно следовать заповедям твоей металверы. – добавил Злыня.

– Ну это само собой подразумевается. – ответил Черногоре.

– Да нихрена, если ты служишь богам или богу, но при этом не соблюдаешь, там, посты, жертвоприношения, молебны и молитвы, или думденьскую службу, у кого как, – Злыня повернулся к Тёмногоню, как бы объясняя, и повернулся обратно к Черногорю. – то путь в Святые отряды тебе закрыт. Как и карьерная лестница в Епархии.

– О, то? – Спросил Дубобит сразу после издавшего характерного удара лопатой обо что-то твёрдое.

Хорав бросил лопату, присел, пошерудил в яме руками.

– То самое. – он вытащил из ямы небольшую шкатулку и сразу открыл её. В шкатулке, кроме ожерелья, было ещё некоторое количество монет и бумага. Хорав взял ожерелье, закрыл шкатулку, огляделся, взял факел у Тёмногоня и, положив своё обратно в яму, начал засыпать землю.

– Надеюсь, вы не станете меня обворовывать, конфедераты?

– Не волнуйся, я их знаю, они ценят чужое добро. – ответил ему Дубобит.

Все кивнули головами, кроме Злыни, не спускавшего глаз с ямы. Однако, он быстро отвлёк себя и тоже, с некоторой неохотой, потряс головой. Хорав пристально поглядел на Злыню, но затем продолжил закапывать шкатулку.

– Ну смотрите, наша Конфедерация тесная.

Наша компания, состоящая уже из шести человек, подходила к главным воротам.

– Говорить будем мы с Хоравом, а вы постарайтесь выглядеть… не такими бухими. – Дубобит поглядел на нас, нахмурил брови, увидев между мной и Злыней пугало. Цокнув и помотав головой, забрал его и бросил в сторону полей. – По крайней мере попытайтесь не качаться, а ещё лучше – молчите.

Дубобит вместе с Хоравом вышли вперёд, мы вчетвером плелись за ними. Тёмногонь что-то шептал Злыне, а тот, стараясь удержать смех, цыкал и прикладывал палец к своим губам, но всё же подхихикивал. Мы приблизились к страже у ворот. Со стороны Разнорабочего района слабо доносились гуляния.

– Воителей, окромя наших, приказано не пущать. – сказал один из стражников, что был ближе к нам, и выставил руку, как бы останавливая наших подходящих ребят.

– Так это мои друзья. – остановившись, начал Хорав. – Я помощник каменщика и кожевника с Разнорабочего.

– Приказано никого не пускать. – стоял на своём стражник.

– Слушай, да у них наш земляк, вот, служит… – Хорав начал показывать на Дубобита, но стражник перебил его.

– Нельзя пускать, я же сказал.

– Гони их в шею, да и всё. – резко вмешался стражник с другой стороны ворот.

– Что ты ска… – Черногоре уже выпятил грудь в сторону силуэта в тени, но я вовремя успел прикрыть ему рот.

– Ты мне тут ещё поговори, наёмник. – отвечал невидимый стражник.

Дубобит молча и задумчиво смотрел в сторону второго стражника, а затем обратился к Хораву.

– Я же знаю этот голос…

Хорав пожал плечами.

Черногоре оттянул мою руку и проговорил:

– Да какой я тебе наёмник? Я – воитель нашей Конфедерации.

– Был бы ты воителем Конфедерации, состоял бы в войске своего народа.

– Ах народа… – Черногоре уже направился в сторону стражника, но Дубобит остановил его, схватив за плечо, и вопросительно выкрикнул:

– Ты учился в школе, страж?

– Ты хочешь меня оскорбить или что? Самый умный что ли? – со стороны второго стражника блеснула обнажённая мечёвка.

– Нет-нет, я просто хочу узнать, я не собирался Кого-либо оскорблять.

– Ну учился, и что? Прям в местной школе учился.

Стражник подошёл ближе к нам. Дубобит вгляделся в лицо стражника при свете факела.

– У Зорковида?

– Ну. Шестьдесят седьмого года выпуска. – Стражник тоже начал вглядываться в нашего друга.

– Гневен?

– Дубобит?

– Гневен!

– Дубобит!

Старые приятели поздоровались как-то по особому, с помощью пальцев и кулаков.

– Всё ещё помнишь приветствие. – посмеялся Дубобит.

– Ещё бы, это же я его придумал, когда нас заперли в чулане за то, что мы тогда все мечи разукрасили в анти-вечевые цвета, помнишь?

– Ну так, мы тогда ещё придумали текст для песни…

– Бог метала – пошёл на хуй?

– Да, да, там ещё риф должен был быть такой… – Дубобит показал на воздушной гитаре проигрыш, пропевая ноты.

–Точно, и гроулом, вот так:

«Бог Метала – пошёл нахуй,

Забери и вурдалаков.

Хули надо? Пошёл на хуй.

Хули надо? Пошёл на хуй.»

Небрежно прорычал Гневен, пока Дубобит играл на воображаемой гитаре.

– Как-то так. – закончил Гневен.

– Да уж. – согласился Дубобит. Мы подуспокоились. Должны пройти.

– Так как ты оказался в Совместном Войске?

– Да, мне некуда было податься. А чем дичью страдать, лучше нежить побить.

– И то верно.

– А ты как в страже оказался?

– Да отец, по окончанию учёбы, сказал мне, мол: пойдешь служить, из тебя там всю эту дурь выбьют, а иначе – без крова оставлю. – страж развёл плечами. – Ну мне, впринципе, больше ничего и не оставалось, как пойти в Войска. А чтобы далеко в походы не ходить, да и целым остаться, выбил место в гарнизоне. Тут максимум что может быть опасным, так это разбуянившийся скулькоголик.

– А как в гарнизоне вообще служится? – спросил Тёмногонь.

– Да, неплохо вообще. Кормят три раза в день, да ещё разные интересные перекусы иногда перепадают. Стоишь себе и следишь, либо патрулируешь улицы. В конце смены в корчму идёшь и никаких проблем. Ещё и спальное место дают в одной из башен, но я служу в родном городе, так что сплю дома.

Дубобит стоял и слушал, будто в ожидании вставить ещё ряд вопросов, но Злыня тыкнул его локтем в спину и пьяным нетерпеливым выражением лица напомнил о цели визита к этим воротам. Дубобит посмотрел на Злыню, и изменился в лице.

– Да, слушай, Гневен, тут такое дело… Мы вот с битвы очередной приехали, ну и в общем-то…

– Хотели бы сходить в кабак. – закончил страж за Дубобита, тоже изменившись в лице. – Я всё это понял. Но и вы поймите, у нас есть приказ. А вдруг вы дел натворите, а потом нам за это натворят?

– Слушайте, братья, так может получится как-то решить это дело? – как бы нехотя проговорил Хорав, достал монету из кармана и начал её подкидывать.

– Ты что, взятку предлагаешь? – зло просмотрел Гневен.

– Я? – искривил лицо Хорав, поймав монету и сложив её быстро в карман.

– Ты, ты. – разделил недовольство стражник слева.

– У тебя не найдётся столько денег, за которые мы бы ослушались приказа. – сказал Гневен.

– Рискнули всем, что имеем. – дополнил второй стражник.

– Ты знаешь, как обходится с взяточниками Братское войско? – Гневен начал показывать что-то на теле, но его отвлёк коллега.

– Слушай, а знаешь, у меня есть мысль.

Стражник отвёл Гневена в сторону, и они начали что-то оживлённо обсуждать. Хорав и Дубобит переглянулись, Злыня икнул, Черногоре решил стоя покемарить, а мы с Тёмногонем, оперевшись друг на друга, с тупыми выражениями лиц следили за происходящим.

– В общем, мы можем вам, так сказать, помочь… – начал второй стражник.

– Если вы поможете нам. – закончил Гневен. Они хитро смотрели на нас.

– И в чём же прикол, брат? – спросил Дубобит, смотря на Гневена.

– Прикола нет, но и дело не такое простое. – Гневен посмотрел на второго стражника.

– В общем, суть такая… Мы с Гневеном давно заприметили двух работниц кабака…

– Одна рыжая такая, с большими сиськами… – перебил Гневен.

– А вторая с задницей, как орех, и стройными ногами. Блондинка. – продолжил стражник. – Короче, они ни в какую не хотят с нами уединяться…

– Да, а хочется, девочки-то просто мрамор. – Гневен протёр лоб.

– И если вы нас раскрутите для них…

– А ещё лучше, если добьётесь для нас встречи с ними…

– То мы вас пустим.

Стражники пристально на нас посмотрели, выжидая ответа.

– Так, погодите. – Черногоре резко вышел из дрёмы, мотнув головой вверх. – Если вы нас пустите, а мы не сможем их убедить с вами что-то поделать, или не станут слушать хвальбы о вас, то, ну… Вы же нас уже пустили, типа…

Злыня толкнул Черногоре и злобно посмотрел на него.

– Чего ты меня тыкаешь? – в недоумении вопрошал Черногоре.

– Кстати да, об этом мы не подумали. – второй стражник посмотрел на Гневена. Теперь их лица приобрели задумчивый вид. -Ну, вы короче к ним подойдите, поговорите, постарайтесь сделать всё как надо. А мы потом поспрашиваем у завсегдатаев в кабаке, общались ли вы с ними или нет.

– И насколько старались. – добавил Гневен.

Наши пьяные головы сочли это хорошей идеей. Однако, логику действий стражников лично я не совсем понял. Но, как бы то ни было, это и не важно, так как через минуту после рукопожатий гарнизону мы уже были с другой стороны закрывшихся ворот. На прощание, перед глухим хлопком металлических дверей, стражники оглянулись по сторонам, а второй из них приложил палец к губам, напоминая нам о необходимости быть тихими.

Город был буквально весь покрыт чёрными цветами, от чёрных каменных дорог до чёрных черепиц на крышах домов. Разве что разный оттенок материалов позволял не слиться зданиям, пристройкам и благоустройству в одну чёрную кашицу. Абсолютной чернотой выделялся Чертог, построенный на насыпи в центре западной части города. Раньше тут жили вожди этого домена, но, после объединения земель и введения тысяцкого правления в Братстве, Чертоги стали использоваться в качестве памяти древнему зодчеству и исторически важным моментам города. Также, в случае осады, Чертоги используются в качестве хранения припасов, так как хорошо оборудованы благодаря своим глубоким погребам и туннельным захоронениям. Дорога от восточных ворот вела строго в сторону Чертога, мимо центральной площади. Вдоль дороги, буквально от начала стены, шли тёмно-серые дома и здания с заострёнными крышами, между которыми периодически проскальзывали подворотни и узкие дорожки с тропами. Мы шли по тротуару с правой стороны, стараясь не привлекать к себе много внимания. Фонари создавали небольшое освещение вокруг себя, но между ними всё сливалось в чёрную субстанцию, где кое-как можно было разглядеть силуэты чего-либо. Однако, от непроглядной тьмы спасали также свет из окон нависавших домов, в основном трёх-четырехэтажных, и факелы проходящих мимо людей и проезжающих повозок, а также полыхающие глаза и рты стальконей.

– Так, ну что, воители, вы со мной к ювелиру, или дойдете до кабака? – спросил Хорав, пытаясь зажечь спичку для факела, который висел на левом бедре.

– До кабака. – сказал Злыня, собираясь ускорить шаг, но Дубобит остановил его, схватив за плечо.

– Да ладно, давайте лучше всё вместе сделаем. Не будем разделяться.

– Идея Дубобита неплоха. – поддержал я. Злыня был недоволен, а лица Черногоря и Тёмногоня были настолько тупы в данный момент, что можно было и не спрашивать их мнения.

От достаточно освещенной центральной улицы мы, в какой-то момент, свернули в переулок. Прошли мимо пустыря с колодцем из чёрного кирпича, и вышли на более узкую улицу. Зачастую, чем дальше здания от площади и главной улицы или проспекта, тем хуже их качество и ухоженность. У Братства Мёртвого Вольфрама вы редко заметите этот контраст. Даже бывшие Чертоги и современные Вечевые и Тысяцкие Палаты выглядят достаточно аскетично и не вычурно, по сравнению с Капищами у Чёрного Обсидиана и Посадскими Дворцами у нас. Хотя, конечно, эти здания всё же были меньше ухожены, чем те, что расположились на главной улице.