Парадокс Лапьера

Именно такую информацию можно было прочесть на главной странице сайта Корпорации в юнете. Все вылизано, красиво и деловито. Однако на деле, если взглянуть на историю Корпорации, все было куда менее красочно. Лишь один факт того, что частная космическая корпорация смогла вытеснить, а затем и поглотить сначала федеральные компании вроде Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА), а после и вовсе стала самим государством, мог испугать пылкие умы тех, кто задумывался над тем, как за семьдесят девять лет своего существования какая-то корпорация заимела активы, которые в сотни раз превышали ВВП всех стран мира.

На этот вопрос не было какого-то четкого ответа, ведь к тому положению вещей, который сейчас имелся в мире, привели множество факторов, главным из которых являлось то, что Стейтон Траст, будучи человеком неординарного ума и невероятного чутья, знал, что нужно людям. Корпорация была создана в тот момент, когда человечество наконец осознало весь потенциал исследования космоса и свою роль в этом мире. В то время, когда правительство снижало расходы на аэрокосмическую отрасль, блокируя и отменяя разработки федеральных космических агентств и университетов, Спейс Юнайтед дало обществу то, чего все так ждали – надежду на то, что полеты в космос перестанут быть чем-то, что доступно только единицам. Грандиозные и амбициозные проекты космического туризма, терраформирования и колонизации Марса, открытие первой Лунной базы, а также создание первого сильного и полноценного искусственного разума, способного стать преданным другом человека на пути к его величию – все это стало отправной точкой начала экспансии Корпорации за пределами Земли.

В невероятных размеров главном офисе Корпорации в Провиденсе, построенного по проекту шведского архитектурного бюро, и представляющего из себя серпообразное белоснежное здание с панорамными стеклянными окнами, на фасаде которого красовался огромный логотип компании из оранжевых букв размещались офисы, основные отделы компании, испытательная лаборатория, демонстрационный зал, исследовательские лаборатории и множество других невероятно нанотехнологичных помещений. В штаб-квартиру Спейс-Юнайтед мог попасть любой человек, ведь практически каждый день там устраивались экскурсии для всех желающих, которые, к слову, проводили главные творения Корпорации – андроиды.

Одним из основных достояний здания был огромный холл, в котором величественно стояли очень детализированные голографические статуи главных деятелей, которым человечество было обязано покорением космоса: первооткрывателя законов движения планет Солнечной системы Иоганна Кеплера, чьим именем впоследствии назвали сеть пограничных станций в системе Альфа, астрофизика Эдвина Хаббла, советского конструктора ракетно-космических систем Сергея Королева, первого человека в космосе Юрия Гагарина, первого человека на Луне Нила Армстронга, американского предпринимателя и инженера Илона Маска, который стал настоящей иконой для основателя Корпорации, и статуи Стейтона Траста и Джошуа Флекерсона, первых двух генеральных директоров Спейс Юнайтед. А также красивая статуя в дань уважения по настоящему первым космонавтам, побывавшим на орбите Земли – советским собакам Белке и Стрелке. Эту статую больше всего любили дети, которые первым делом бежали к изображению храбрых четвероногих братьев наших меньших, чтобы услышать голосовой рассказ о том, как в 1960 году животные совершили первый орбитальный полет и успешно вернулись на Землю спустя 25 часов. Через 176 лет после запуска хвостатых в космос, человечество преодолело рубеж Солнечной системы, а после и ближайших планетарных систем.

Всего за несколько лет своего существования Корпорация продвинула аэрокосмическую отрасль, казалось, на десятилетия вперед. Огромная команда из тысячи лучших умов человечества трудились ежедневно не покладая рук, спонсируемые большими даже на тот момент деньгами. Генеральный директор Спейс Юнайтед не жалел финансирования ни на что, ни на прямые траты своей компании, ни на дочерние организации, которые поглощались и покупались десятками ежегодно. Так, уже в 2082 году были полностью побеждены многие заболевания, которые раньше считались смертельными: рак больше не угрожал своему носителю мучительными годами химеотерапии и постепенным увяданием организма, а ВИЧ, который долгие десятилетия заставлял людей сидеть на ретровирусной терапии стал чем-то не тяжелее простуды. Медицина шагнула в новый век с таким уровнем прогресса, что всем начало казаться, что биологическое бессмертие человека было лишь вопросом времени.

Подобные открытия и вклад в общественную жизнь были высоко оценены всем мировым сообществом, и Стейтон Траст стал фигурой номер один в мире, таблоиды и СМИ возносили его до небес, окрестив новой мессией, который наконец откроет человечеству «дивный новый мир». Именно это позволило ему довольно неоднозначными и хитрыми путями начать распространять свое влияние в правительстве. И уже через два года глава Корпорации, чей капитал уже на тот момент грозно дышал в спину уровню ВВП в странах Европы, стал главой министерства энергетики США, а еще через год почти половина управленческой власти страны были так или иначе связаны со Спейс Юнайтед, и, естественно, встал вопрос о том, когда столь величественная фигура как глава Корпорации возглавит государство.

В долгой истории США уже были прецеденты, когда президентом становились бизнесмены, особенно в двадцать первом веке, и в 2090 году на президентских выборах с огромным отрывом действительно выиграл мистер Траст. Это было слишком очевидно для всех аналитиков, ведь то доверие и авторитет, который заслуженно получил мужчина за годы своей работы, было непоколебимо и общество ожидало, что теперь начнется новая глава истории. И это действительно было именно так, пока странная череда радикальных и масштабнейших реформ, начатая новым правительством, справедливо не начала формировать цепочку подозрений и вопросов в социуме. Министерства и независимые агентства закрывались и расформировывались, а на смену им приходили новые, но уже полностью принадлежавшие Спейс Юнайтед. Так, например, работу министерства здравоохранения и социальных служб стал выполнять департамент социального развития фармгиганта «Бенариус», выкупленного Корпорацией пятью годами ранее.

С одной стороны, для людей это все выглядело настолько дико, что многие вообще перестали понимать, куда все это движется и чем по итогу закончится, и что было куда более прозаично, граждане понимали, что сами допустили корпоратов к власти, позволив им перекраивать страну на свой лад. И ведь никто не мог им запретить это делать, все главные рычаги уже много лет были в руках Спейс Юнайтед и его гендиректора. С другой же стороны, хуже жить граждане не стали – новые службы и ведомства хорошо выполняли возложенные на их плечи новые обязанности, а где-то даже лучше, чем это было раньше.

Таким образом, в символическую дату, в 2100 году, в день независимости, страна в ее прошлой ипостаси полностью перестала существовать, ведь грамотные продвиженцы Корпорации долгие годы понемногу внушали людям, что новая эпоха начинается только после смерти старого строя. Поначалу только на внутреннем рынке все товары начали маркироваться как «Спейс Юнайтед», там, где должно было быть указано «США», например, в товарных описаниях: «сделано в Спейс Юнайтед», «правительство Спейс Юнайтед», «на территории Спейс Юнайтед». А затем это распространилось и на весь мир. В паспортах и официальных документах начали указывать: «город Сиэтл, штат Вашингтон, территория Спейс Юнайтед». Да, выглядело все это по-настоящему странно и непонятно для людей, привыкших к совершенно другому. Частная корпорация стала целым государством, что было просто немыслимо и мало кто мог в это поверить.

Естественным образом общество по итогу разделилось на три лагеря: на тех, кто считал Корпорацию злом во плоти, которое с позволения одурманенного научным прогрессом социума позволило Стейтону Трасту захватить целое государство; тех, кто относился к ситуации нейтрально, придерживаясь мысли о том, что с приходом корпоратов их жизнь никак не изменилось и вообще «моя хата с краю»; и, конечно же, на тех, кто считал, что Спейс Юнайтед сделал только лучше, поставив точку в многовековой истории коррупции и бюрократии, которые стопорили будущее.

Однако как только Корпорация завладела абсолютно всем, чем могла, она стала ставить свои условия и вводить собственные законы. А с созданием сверхсветового двигателя и огромного флота началась и гегемония в космосе. Единственными, с чьим мнением считался аэрокосмический гигант, были Европейский Космический Союз – давний «друг» и союзник Корпорации в ее космических делах, Паназиатский союз, который с умом и большим желанием подошел к вопросу торговли в новых системах и Россия, владеющая хоть и не самой большой, но одной из самых мощных флотилий в виде кораблей Содружества, а также одним из самых прибыльных и крупных астероидов в системе Бетта, на котором страна ежегодно добывала сотни тонн уникальной и редкой руды.

Гигантский вклад в развитие науки, дружественные связи и содействие ООН помогли Спейс Юнайтед провернуть и другой немыслимый по своему масштабу фарс, а именно полное изменение валюты и целого базиса мировой экономики. Глобализация во всей красе, как это называли СМИ. Джошуа Флекерсон, пришедший на пост главы Корпорации двадцатью годами ранее, после ухода от дел Стейтона Траста, выступил тогда на всемирном экономическом саммите со своей речью, которая по итогу вошла в историю под названием «19 минут, изменившие мир». Обладая невероятной харизмой и ораторским искусством, он предложил то, что раньше казалось по истине невероятным: создать единую валютную систему для облегчения торгово-экономических отношений и способствования развития колоний в новых частях космоса. Его знаменитая фраза: «…Пора забыть о долларе, оставим его на свалке истории…» породила массу шуток, а затем стала культовой. Постепенно вся торговля ушла в юнет, который стал новой ипостасью интернета, а бумажные деньги и вовсе перестали существовать. Новая валюта, кредиты, была полностью цифровой, что облегчало многим людям жизнь. И во многом слова, сказанные Флекерсоном на том саммите, были пророческими, направившими вектор развития всей космической индустрии в определенном направлении.

И уже в 2144 году, всего через пять лет после исторического выступления главы Корпорации, в первой и еще совсем небольшой на тот момент колонии человечества за пределами Солнечной системы – Одиссее, родились первые дети, которые стали живым свидетельством того, что новая эра уже началась. Однако первым поколением детей, рожденных не на Земле, были младенцы, появившиеся на свет в городе Терраполис на Луне десятком лет раньше. В их числе, к слову, была и Саманта. Таких ребят взрослые в шутку называли «земляне-не с Земли». И с тех пор в свидетельствах о рождении стали указывать не только город и страну, но и космическую станцию, спутник или планету, в цифровой id-карте Сэм было указано: «г. Терраполис, колониальная Луна, территория Спейс Юнайтед».

Корпорация добилась всего, чего хотела за долгие годы своего существования и ее новый глава Алекс Морган-Белл, потомок английских аристократов, поставил перед своими людьми новую цель: человечество, являющееся единственной разумной расой в исследуемой части галактики, освоившей ядерный синтез и космические перелеты, должна была отыскать следы существования других цивилизаций, ведь, как казалось окружению мужчины, он был одержим мыслью о том, что люди не могли быть одиноки во вселенной…

…Или же парадокс Ферми не мог быть объяснен и великое молчание космоса было лишь мертвой тишиной?

Глава 3. Процесс приоритизации.

В то время, пока офицер Беккер открывала пакет со своим не особенно разнообразным в условиях открытого космоса ужином, состоящего из белковой пасты, консервированной кукурузы, льняных семян и не самого вкусного, но очень полезного овощного пюре, Эдинсон с необычайным энтузиазмом выгружал какие-то данные из системы, а также дополнял их информацией, найденной в юнете.

– Ты чем там занимаешься? – спросила Саманта, слегка морщась от специфичного вкуса белковой пасты.

– Идет обновление программного исследовательского модуля. Из-за характера твоей занятости модуль был настроен на изучение органической жизни. Нужны были данные о специфике исследования неорганических соединений, минералов и почвы, – пояснил андроид.

– Ну, надеюсь, мне хватит того, что мы проходили на курсе неорганической химии в академии.

– Платформа все же рекомендует ознакомиться с протоколами исследования коллег из геологической разведки, – поднял глаза на своего оператора робот, отрываясь от виртуального компьютера, стоящего на одном из столов в технической зоне левого отсека.

– Если я все сама изучу, ты мне тут тогда зачем нужен? – отправляя ложку с кукурузой в рот, спросила Сэм с явной насмешкой в глаза.

Заданный вопрос, видимо, немного озадачил андроида, индикатор на его лбу загорелся оранжевым. Саманта же, судя по всему, не собиралась «уточнять запрос», как этого постоянно просил Эдинсон в подобных ситуациях, и просто вышла из отсека, направляясь к звездной карте, по-прежнему держа в одной руке поднос со своим ужином, и оставляя своего компаньона в легком замешательстве.

Активно жуя, она одной рукой вводила какие-то данные на голографической клавиатуре, увеличивая масштабы сектора системы, в которой летел Фалькон. За спиной послышались шаги.

– Ты подвергаешь сомнениям целесообразность нахождения данной платформы на корабле?

Беккер повернулась к нему всем корпусом. Теперь она находилась в легком ступоре.

– Что? – с явным непонимание спросила она, удивляясь, с каких это пор ее синтетический товарищ задавал такие вопросы. И девушка могла поклясться, что в его глазах она заметила какой-то проблеск эмоций, что-то вроде обиды? Но вряд ли это вообще было возможно, ей пора было прекращать очеловечивать робота.

– Уточни запрос, – сказал он, чуть нахмурившись.

– Эд, это была шутка. Если бы я не видела смысла в твоем нахождении здесь, мы бы не работали вместе, сколько уже? Год? Больше? – последние слова были риторическим вопросом, однако робот понял их по-своему.

– Один год, пять месяцев и двадцать девять дней, – тут же выдал он.

– Почти полтора года попка к попке, – приподнимая брови и вскидывая свободную руку, с легкой улыбкой произнесла Сэм, в своей дурацкой манере пытаясь разбавить напряженную атмосферу глупой шуточкой.

Но, кажется последняя фраза явно была лишней, ведь индикатор Эдинсона вновь стал оранжевым.

– Это такой фразеологизм, не воспринимай буквально, я имела ввиду, что мы работаем рука об руку, – тут же исправилась девушка, замечая изменение цвета круглой плашки на лбу своего компаньона, – я ценю тебя как своего напарника, – она похлопала андроида по плечу, замечая, как индикатор ее механического коллеги блеснул красным на долю секунды, а затем вновь стал зеленым.

Похоже, что эта фраза удовлетворила программу робота, и он, не говоря ни слова, ушел обратно. Саманта же смотрела ему в след, все еще прокручивая неожиданный вопрос синтетика. С чего бы его вообще интересовало, важен ли он был для своего оператора или нет? Это ведь был вопрос самоидентификации, а для Эдинсона в пору программных ограничений это не должно было играть никакой роли. Других андроидов офицеры вообще ни во что не ставили, отдавай порой бессмысленные и откровенно глупые приказы, чтобы потешиться над некой наивностью роботов, но те ведь никогда не задавались вопросом об адекватности и целесообразности этих приказов, просто выполняя их. Однако Беккер для себя решила, что просто переборщила с иронией, которую порой было сложно распознать программе, что и вызвало необычную реакцию андроида. И, боже, она правда сказала Эдинсону: «Я ценю тебя»? Это, конечно, хоть и было в некоторой степени правдой, но все же было как-то неловко, да и мог ли синтетик в полной мере понять, что именно это значило?

Едва слышно хмыкнув, девушка продолжила свои манипуляции над звездной картой.

Тем временем на Земле мисс Браун, облаченная в дорогой костюм, открыла дверь одного из ресторанов Лос-Анджелеса. Пройдя мимо метрдотеля и кивнув женщине, она прошла к одному из дальних столиков, занимая одно из мест. Всего через несколько минут появился и другой мужчина, он быстрым шагом направился к матери офицера Беккер.

– Хелен! Привет, – он приобнял свою старую знакомую, присаживаясь напротив.

– Здравствуй, Генри, – улыбнулась женщина.

– Пробки просто ужасные в это время, – он промокнул пот на лбу бумажной салфеткой.

– И не говори.

Сделав заказ у подошедшего официанта, парочка решила перейти сразу к делу, к теме, из-за которой они и договорились встретиться в такое позднее время.

– Итак, по поводу того, что ты просила меня разузнать, – он достал планшет из своей сумки. – В общем-то чего-то нового про этот планетоид я не смог узнать, все, что есть в базе Спейс Юнайтед, ровным счетом дублирует то, что есть и в юнете. Общая информация из системной классификации. Были еще два файла, закрепленные общим кластером, но они зашифрованы, а лезть в личную информацию Корпорации, сама понимаешь, может стоить мне карьеры, – на это мисс Браун понимающе кивнула, намереваясь слушать дальше, – но вот что мне показалось странным, ты сказала, что Саманте про командировку сказали за два дня до вылета, но в системе ее полетное досье находилось в корневой папке с данными о миссии еще с октября. То есть Корпорация планировала поставить ее во главу исследования уже месяца полтора, не меньше.

– Да, Сэм буквально поставили перед фактом за двое суток.

– И мне это тоже показалось странным, – негромко сказал он, поправляя очки.

– Еще я нашел данные о трех инцидентах в системе Дельта, вряд ли они как-то связаны с деятельностью Корпорации, но, во всяком случае, мне показались любопытными. В том районе пропали два истребителя-разведчика и фрегат «Черный Кардинал», принадлежащий некому доктору О’Каллахану.

– О’Каллахан, знакомая фамилия, – женщина нахмурилась, пытаясь вспомнить, где же могла слышать об этом докторе.

– Да, он занимался исследованиями в области паразитарных форм жизни, – мужчина повернул к своей подруге планшет, показывая досье доктора. – Если верить официальным сводкам, фрегат доктора перестал выходить на связь недалеко от орбиты GD-209 Деадон, это неисследованный газовый гигант в системе Дельта. Мне удалось найти полетный план «Черного Кардинала», но половина данных была зашифрована, поэтому определить, куда именно направлялся О’Каллахан, я не смог.

– И когда он пропал?

– Десять месяцев назад. С тех пор в базе он числится пропавшим без вести, так как поисковые и патрульные фрегаты флота не смогли обнаружить обломки. Поскольку система находится на границе с красной зоной, есть вероятность, что на фрегат доктора могли напасть каперы или падальщики, – Генри внимательно смотрел на Хелен, которая просматривала информацию, предоставленную мужчиной.

– А истребители? Что с ними произошло? – уточнила женщина, поднимая глаза и подвигая планшет обратно.

– Официально – несчастный случай во время планового полета. Какие-то всплески излучения от бурого карлика повлияли на навигацию истребителей и произошел несчастный случай.

– Но я вижу, что ты не особо веришь в эту версию, – уточнила мисс Браун, следя за тем, как ее друг свел руки перед лицом.

– Да. Пилоты истребителей – это невероятно обученные парни, а бурые карлики – это не мощные тероядерные звезды, они не могут выделять такое количество излучения, чтобы вывести из строя бортовые компьютеры в современнейших кораблях.

– Это все очень странно, Генри. Зашифрованные файлы в системе, касающейся планетоида, пропавшие при непонятных обстоятельствах корабли, факт того, что Сэм назначали на миссию чуть ли не два месяца назад, не говоря ей об этом ни слова, – сердце Хелен чувствовало беду, ее интуиция подсказывала, что все складывалось слишком неестественно, что Фахим точно чего-то недоговаривал и миссия ее дочери была лишь предлогом для чего-то другого.

– Я с тобой согласен, постараюсь узнать что-нибудь еще, но не могу ничего обещать, однако пусть Сэм будет осторожнее.

Мужчина прекрасно знал, что лезть в личные файлы Корпорации было слишком опасно, он дорожил своей семьей и работой, чтобы вот так без оглядки на последствия шерстить то, что по идее не предназначалось для посторонних глаз.

Дальше они продолжили разговор на более отвлеченные темы, но из головы мисс Браун не выходили все факты, перечисленные ее давним другом. Она для себя решила узнать больше о докторе О’Каллахане и о том, что паразитолог делал в системе Дельта и куда направлялся его фрегат.

Фалькон, преодолевший межзвездное пространство, уже во всю рассекал систему Альфа. Бортовой компьютер прокладывал путь в обход массивного газового гиганта и торговой станции Росутомун, единственной станции паназиатского союза в исследованной части космоса, сверяя данные с курсом других космических судов.

– Ц, да что же ты будешь делать, – раздраженно причитала Сэм, вводя какие-то данные на виртуальном компьютере в небольшой лаборатории.

Эдинсон, занятый ровным счетом ничем, сидел на небольшом диване в столовой и откровенно скучал, однако вмиг спохватился, заслышав недовольный бубнеж своего оператора. Он встал и направился к Беккер, остановившись в паре метров от рабочего стола девушки.

– Над чем работаешь? – как бы мимоходом спросил он.

– Это… эм… – Саманта потерла лоб, пытаясь подобрать слова, – что-то вроде моего персонального проекта, – она указала на две пробирки со светло-голубой жидкостью, помещенные в специальный держатель, подключенный к виртуальному компьютеру.

Андроид с интересом подошел ближе, нагибаясь над столом и рассматривая странную субстанцию.

– Можно? – уточнил робот, указывая пальцем на стеклянные колбы.

Ответом ему послужил лишь шумный выдох и неопределенный жест рукой. Сочтя это за разрешение, синтетик аккуратно вынул одну из пробирок и поднес ее ближе к своему лицу, сканирую глазами содержимое. Механический мозг андроида тут же выдал список всего, что было там намешано.

– Неизвестное вещество, однако анализ показывает следы органических соединений, в том числе вирусного происхождения. Что это, Саманта? – он повернул голову к девушке.

– Скажем так, по задумке, это должно было стать идеальным нейтрализатором любого вирусного, бактериального, грибкового или прионного агента, – пояснила биолог.

– Ты ведь знаешь, что по законам Корпорации все эксперименты с вирусами и бактериями вне рамок проектов Спейс Юнайтед запрещены. Это может попасть под статью о разработке биологического оружия, – серьезно произнес Эдинсон, внимательно смотря на офицера.

– Технически – да, а на деле, это всего лишь бесполезная мутная жижа, которая ни на что не годна, – девушка устало откинулась на спинку стула.

– И как давно ты этим занимаешься?

– Полгода? Год? По началу все шло хорошо, «Элиза» убивала самые…

– «Элиза»? – перебил ее робот.

– Да, кодовое название проекта, – андроид кивнул. – Так вот она убивала простейшие бактерии, справлялась с грибками, но как только дело дошло до вирусов, я обнаружила, что «Элиза» совершенно никаким образом не работает на двухцепочечных ДНК-вирусах и вирофагах. Я уже который месяц ищу разные комбинации формулы, но не могу понять, что не так.

– Для чего тебе нужна «Элиза»? – спросил Эд, аккуратно ставя пробирку обратно.

– Мы победили рак, коронавирус, вирус гепатита и герпеса, даже ВИЧ смогли взять под контроль, но все это было создано в условиях нашего мира и жило с человеком бок о бок миллионы лет. Но мы открываем новые планеты и не известно, что мы там встретим, – она придвинулась ближе к столу и взглянула в зеленые глаза своего товарища.

– Да, это очень важный вопрос, и он широко освещается в современной науке. Ученые не первый год решают эту проблему.

– Современная наука и ученые со всех сторон обложены бумажками и бюрократией, Эдинсон. Настоящий прогресс стопорится об протоколы и регламенты Корпорации, которая и заведует абсолютно всем, что происходит в науке. А решение вопроса нужно сейчас.

– Но ты должна понимать, что это может быть опасно с точки зрения закона, что если кто-то узнает?..

– Об «Элизе» знаем только ты и я, – девушка вскинула бровь, – и по протоколу ты, конечно же, можешь и должен доложить о нарушении старшему офицеру, – Сэм скрестила руки на груди, с вызовом смотря на андроида.

Тут же индикатор на лбу робота стал оранжевым, свидетельствуя о том, что в очередной раз предписанные программой действия не отвечали реальности. Он действительно был обязан сейчас же сообщить о своенравных исследованиях в запрещенной области, но… не мог? Будто бы какая-то часть кода противоречила тому, что он должен был сделать, будто бы в самом программном коде была ошибка, которая упорно не хотела следовать протоколу. Глаза синтетика лихорадочно бегали по комнате примерно с минуту, мучительно долгую минуту, в попытках найти решение… решение для фундаментального системного противоречия. Как вдруг он замер и взглянул на своего оператора. Лоб озарился зеленым цветом. Эд не стал сообщать об этом вышестоящему руководству, но все же принял во внимание сложившуюся ситуацию, отмечая ее для себя в программном цифровом протоколе.