Венец скифского царя

Александрова Наталья Николаевна

Венец скифского царя

© Александрова Н. Н., 2018

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2018

Лена покосилась на водителя. Только сейчас она разглядела его толком.

С первого взгляда он показался ей заурядным мужичком средних лет, скучным и безвредным любителем домино и пива, владельцем скромного садового домика. Только теперь она увидела твердый квадратный подбородок, волчий оскал, мышцы, рельефно проступающие под рубашкой, седоватую трехдневную щетину на щеках, татуировку на руке. И напряженный, настороженный взгляд, который водитель то и дело бросал в зеркало заднего вида.

Странный взгляд. Странный и нехороший. Взгляд опасного хищника. Опасного зверя.

Зря она села в эту машину!

В Лениной голове замелькали жуткие истории о девушках, которые по глупости сели в машину незнакомого человека. Все эти истории кончались одна хуже другой.

С другой стороны, что ей еще оставалось? Идти пешком по ночным улицам – еще опаснее, чем сесть в автомобиль… тем более в этом безлюдном районе…

Она снова взглянула на водителя.

И тут поняла, кого он ей напоминает.

Действительно, зверя. Но – затравленного зверя, по следам которого идут охотники.

Лена почувствовала исходящий от водителя запах страха, заметила капли пота на лбу.

Чего он боится?

Чего и кого?

– Что смотришь? – процедил он, перехватив ее взгляд.

– Я… не смотрю. Больно ты мне нужен.

Лена откинулась на сиденье, и ремень тотчас врезался в бок. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, и снова скосила глаза на водителя. Тот мрачно сдвинул брови к переносице и смотрел прямо перед собой. Не разговаривал с ней, не пытался заигрывать, и это было, конечно, хорошо, однако его мрачный вид Лену беспокоил. Эта гнетущая тишина в машине напрягала. Хоть бы музыку включил, что ли…

Лена тяжело вздохнула. Винить за сегодняшнее приключение можно было только саму себя, свою глупость и непонятную доверчивость. Черт ее дернул согласиться на Катькину вечеринку. Вот как будто и правда бес попутал!

Они с Катькой в школе никогда не дружили. Учились вместе с первого класса до девятого, а потом Лена ушла в другую школу. А Катька осталась в той, первой. И Лена потеряла связь с теми одноклассниками, какие-то там все были неинтересные.

Изредка доходили всякие новости – кто-то из девчонок рано выскочил замуж, кто-то уже родил, одна девчонка из параллельного аж двойню. Лене было опять-таки неинтересно, у нее была своя жизнь, свои друзья – из института, потом с работы.

Пару раз сталкивались они с Катькой на улице или в магазине – как живешь, как дела, да вроде все ничего – и разошлись. Потом не виделись несколько лет, так что когда в торговом центре какая-то девица вдруг бросилась Лене на шею, Лена испуганно шарахнулась в сторону. Катьку трудно было узнать, только по голосу Лена вспомнила девочку с вечно лезущей на глаза челкой, которую Катька пыталась сдуть или же так задирала голову, что учителя неизменно повторяли: «Супрунова, на потолке ничего не написано!»

Сейчас Катька перекрасилась, прибавила в весе, макияж был теперь чересчур яркий, и одежда соответствующая. Стрижка, надо сказать, ей шла, ни о какой челке не было и речи.

Катька так искренне обрадовалась встрече, что у Лены язык не повернулся отказаться, когда Катька потащила ее в кафе. Как ни странно, они хорошо посидели, вспоминая школьные годы.

Лена-то думала, что и вспоминать нечего, в той, дворовой школе ей всегда было невыносимо скучно, а у Катьки, оказывается, были какие-то свои представления и воспоминания.

А Лене в ее состоянии было даже приятно поговорить о чем-то давнем и постороннем. И Катька не лезла с вопросами, как у Лены с личной жизнью, о себе тоже не говорила, все больше о школьных приятелях. Ленина машина была в ремонте, так что она позволила себе даже выпить рюмочку ликера с кофе. И неожиданно рассказала Катьке, что рассталась с Андреем – нехорошо так, не по-людски.

– Бросил тебя, что ли? – спросила Катька.

– Да там не понять даже, кто кого бросил, – вздохнула Лена, – в общем, противно очень.

– Бывает… – протянула Катька и перевела разговор на другое, за что Лена была ей благодарна, она уже пожалела, что разоткровенничалась с малознакомым человеком.

С другой стороны, знакомым про это рассказывать – себе дороже обойдется.

В общем, посидели, поболтали, обменялись номерами телефонов да и разошлись. И Лена выбросила из головы Катьку в полной уверенности, что в лучшем случае увидятся они лет через десять.

И просто обалдела, когда Катька позвонила через неделю и пригласила ее на день рождения, как она сказала – днюха у нее в субботу, и чтобы Лена обязательно приходила. Лена открыла было рот, чтобы отказаться, но пока придумывала предлог, Катька уже заболтала ее, сказав, что будет не только днюха, но и новоселье, она только что переехала в новую квартиру.

– Приходи, Лен, – сказала Катька, – очень прошу. Все-таки столько лет знакомы.

После такого как-то язык не поворачивается послать человека подальше, что, как теперь понимает Лена, нужно было сделать тогда, причем не раздумывая.

А Катька уже расписывала, как они чудно посидят теплой дружеской компанией, будут только свои, человек восемь всего.

Лена представила, как она проведет субботний вечер, как и все последние вечера, одна.

Раньше они ходили с Андреем всюду вместе, во все компании. Он небось теперь туда тоже ходит, может быть, с новой подружкой уже. Известно ведь, что одинокий мужчина в любой компании никогда лишним не будет, а вот одинокую даму обычно в компанию, где все парами, не зовут. Поэтому, чтобы на отказ не нарываться, Лена и не напрашивалась. Да и не хотелось, в общем. Так, с девочками с работы сходит куда-нибудь в кафе или в баню, так и то каждый норовит спросить, как там Андрей, что-то его не видно.

Так что Лена проявила несвойственные ей глупость и легкомыслие и поехала в субботу к Катьке. Сегодня то есть.

Или, точнее, вчера, сейчас уже половина первого, стало быть, воскресенье настало.

Начать с того, что квартира находилась в такой, извините, заднице, что Лена и не была в том районе никогда в жизни. И главное, она-то думала, что квартира в новом доме, а оказалось – в жуткой пятиэтажке, да еще на первом этаже.

Тогда Лена еще порадовалась, что не взяла машину. Представила, как она будет плутать в этом отдаленном районе, а потом в незнакомой компании все будут вязаться, чтобы выпила хоть немножко, хоть бокал шампанского за здоровье именинницы, и Лена не выдержит, а за руль потом ни за что не сядет, так что придется оставлять машину в чужом дворе минимум на сутки.

Увидев тогда этот двор, Лена вздохнула с облегчением. Все-таки ума и дальновидности у нее сколько-то есть. Двора, собственно, как такового не было, стояли друг за другом в затылок три пятиэтажки, между ними – детская площадка с загаженной песочницей и сломанными в прошлом веке качелями, в углу – домик помойки, который был так завален старыми продранными матрасами и ломаной мебелью, что места для контейнера не осталось, тот стоял прямо на дорожке. За помойкой прятались два скромных инвалидных гаража, возле которых на ящиках сидели три личности самого отвратительного вида.

Только с одной стороны был бетонный забор, и за ним виднелось огромное серое, невероятно унылое здание.

Взглянув на все это великолепие, Лена снова похвалила себя за предусмотрительность.

Какие там сутки, тут на двадцать минут приличную машину оставить нельзя, мигом разденут!

Катька шумно приветствовала ее, полезла целоваться, от нее уже прилично попахивало вином и сигаретами. Лена не курила, так что едва сдержала отвращение.

Квартира была крошечная и жутко захламленная, мебель старая, бумажные обои висели кое-где клочьями.

– Это бабкина квартира, – тараторила Катька, – бабка у меня померла, мне квартиру оставила. Конечно, не бог весть что, зато свое. Опять же, на работу близко, я вон в той больнице работаю.

– Ты? – удивилась Лена. – В больнице?

– Ну да, медсестрой в ортопедическом. Я ведь, между прочим, медицинский колледж закончила. Работала по торговле, да что-то не понравилось, так что решила по специальности. Опять же, никуда ездить не надо, вон она, работа моя. – Катька махнула рукой в сторону бетонного забора.

Лена обошла квартиру, что сделать было совсем нетрудно, ужаснулась жуткой ванне в рыжих подтеках и шкафчикам на кухне, которые, по ее прикидкам, помнили, наверное, первые пятилетки, целину и полет Юрия Гагарина.

«Бедно бабка жила, что уж тут скажешь, – подумала она, – но это не мое дело».

Она бы, конечно, не стала гостей звать в такую халабуду, где единственные новые предметы обстановки – это холодильник и большая двуспальная кровать, которая занимала едва ли не всю маленькую, тесную комнатку.

Зачем тесниться, когда можно в кафе посидеть?

Лена поняла, зачем, гораздо позже. Катька представила ее гостям – нескольким парням и двум девицам, очень похожим друг на дружку. Обе были тощие и длинноносые, только у одной светлые волосы были распущены по плечам, а у другой – забраны в малосимпатичную кичку на темечке. Девицы посмотрели на Лену неприветливо, особенно после того, как Катька представила ее как свою школьную подругу, находящуюся в данное время в свободном поиске. Умнее ничего не придумала, вроде и не настолько пьяная, а такое несет!

После таких слов парни оживились, стали отпускать шуточки. Особенно отличался один – как оказалось, Катькин хахаль, звали его Валера. Вот он-то Лене сразу не понравился. На правах хозяина Валера провел ее по квартире (было бы что смотреть), вроде бы случайно погасил свет в ванной, так что они едва не столкнулись лбами, и Лена почувствовала его несвежее дыхание.

Все это начинало ей очень не нравиться. Но тут явился запоздавший Толик, которого посылали за вином, и все сели за стол.

Из еды были какие-то несвежие салаты, явно из магазина, и пицца, которую Катька заказала явно не в приличном итальянском ресторане, а в какой-нибудь соседней забегаловке. Вино было из самых дешевых, пить его Лена не могла.

Но с одной стороны от нее сидел Валера, который подливал и подливал, а с другой – Толик. Толик был похож на двухстворчатый платяной шкаф, уж извините за расхожее сравнение. Сходство это усугублялось тем, что по случаю праздника на нем был пиджак, и полы его выглядели как дверцы того же шкафа. Табуретка под ним так ужасно скрипела, что Катька пересадила его на Ленин стул, который тоже страдальчески крякнул от такого веса.

Как Лена ни старалась отвертеться, а пришлось выпить за Катькино здоровье. Потом – за родителей, потом – еще за что-то столь же обязательное. В голове у нее слегка шумело, в комнате было жарко, Катька раскрыла окно и включила музыку.

Блондинистые девицы тут же повисли каждая на своем парне (те тоже были здорово похожи – оба коротко стриженные, с оттопыренными ушами). Толик снял пиджак, и там, внутри, вместо полок и ящиков с бельем, оказался он сам. Толика было так много, что Лена не дотянулась до его плеча. Они топтались на месте, пока Толик не наступил ей на ногу. Он ужасно сконфузился, а Лена едва не заорала от боли. Прибежал Валера, предложил посмотреть ногу, Лена отказалась, потом снова выпили, затем Катька позвала Толика на кухню, и Лена вздохнула спокойно – хоть вторую ногу не отдавит.

Она уже прикидывала, как бы уйти незаметно, но сумку было не найти в крошечной прихожей, заваленной барахлом и чужими вещами.

Потом все снова сели за стол, потому что Катька подала горячее – сомнительного вида котлеты, которые Лена есть не стала. Оттого, что не ела, в голове шумело все сильнее, она вышла на лоджию подышать, Валера отправился за ней. Он стоял недопустимо близко, так что Лена отодвигалась от него в угол. Уйти было нельзя – он загораживал дверь. Он был здорово пьян, и Лена ужасно обрадовалась, когда обнаружила свою сумку и куртку прямо тут, на лоджии.

– Мне пора, – сказала она, – уже поздно, нужно идти…

– Да куда ты… – Он облапал ее, и тут на лоджию влетела разъяренная Катька.

– Ах, вот ты как? – заорала она. – Стало быть, решила моего парня увести? Ну, спасибо, подруженька, отблагодарила за все хорошее! Большое спасибо!

Лена хотела сказать, что ничего хорошего ей Катька не сделала, и в гости к ней она не набивалась, и этот урод ей и даром не нужен, но Катька набирала обороты и уже орала на весь дом:

– Люди добрые, вы только на нее посмотрите! Не успела прийти, как уже на него вешается! Саму мужик бросил, так она на чужих лезет! Ни стыда, ни совести!

Катька вертелась возле и норовила вцепиться Лене в волосы.

– Да замолчи ты! – Лена махнула сумкой и случайно заехала Катьке по щеке.

Та взвыла и отпрянула, приложив руку к лицу. Лена растерялась, тогда Валера схватил ее сзади за плечи.

– Катька, врежь ей скорее, пока держу! – заорал он.

– Ах ты, сволочь! – Лена озверела, завертелась и укусила Валеру в плечо. Когда необходимо, она умела за себя постоять.

– Ты че, сдурела? – заорал Валера и отпустил Лену. – Шуток не понимаешь?

Какие тут шутки! Катька выставила вперед руки с короткими ногтями, вымазанными ярко-красным лаком (все же медсестра, ногти наращивать им, видно, не разрешают), и пошла на Лену, целясь в глаза. И пришлось бы Лене плохо, потому что сзади напирал Валера, но тут на лоджию протиснулся Толик.

Как он уместился в тесном пространстве, непонятно, но Толик не стал интересоваться, что же они тут делают, как мальчик в старой детской комедии, а тут же уразумел суть проблемы. Одной рукой он поднял Катьку над полом, так что она только ругалась и бессильно болтала в воздухе ногами, второй рукой толкнул Лену к выходу. Она подхватила сумку и протянула руку за курткой, но этот гад Валера вытянул куртку и покрутил перед ней, как тореадор крутит мулету перед разъяренным быком. Куртка была брусничного цвета, очевидно, это и навело Валеру на мысли о корриде.

– А-та-та… – говорил он, – а попробуй, достань!

Лена сунулась было за курткой, но Валера ловко ее обошел и выскочил с лоджии в комнату.

Кровь бросилась Лене в лицо, до того она разозлилась. Она увидела на столе среди грязной посуды нож и протянула уже к нему руку. И тут в голове прозвучал вопрос, что же она делает.

– Ну, иди, иди сюда… – звал Валера, помахивая курткой.

– Да пошел ты! – рявкнула Лена и выбежала из квартиры.

На улице ей стало легче, во всяком случае, руки перестали трястись, и глаза не застилала уже пелена ярости. Ну сходила в гости, хорошо провела субботний вечерок! Сама виновата, не нужно было сюда соваться. Ладно, сейчас надо вызвать такси и уехать отсюда поскорее. Дома успокоиться и забыть про Катьку.

Она сунулась в сумку за телефоном и не нашла его в кармашке. Сердце сдавило нехорошее предчувствие – сумка валялась на лоджии, кто угодно мог в ней порыться. Лена пошарила в сумке – вот кошелек, и деньги вроде все на месте, она много с собой и не брала, вот ключи от квартиры, косметичка.

Телефон нашелся на самом дне, и у Лены отлегло от сердца. Но радость оказалась преждевременной – мобильник безнадежно разрядился.

Черт, ну хотела же проверить перед уходом! И вот что теперь делать одной на пустой темной улице? Точнее, темнота еще не наступила – все-таки конец мая, вроде бы белые ночи в городе. Но небо сегодня весь день было обложено тучами, как ватой, оттого Лена и взяла с собой куртку, опасаясь дождя.

Вспомнив про куртку, она здорово разозлилась – новая, довольно дорогая вещь, первый сезон всего и носила-то. Ну Катька, ну зараза! Это же надо – Лену приревновать к этому уроду Валере. Да на него глядеть – и то оторопь берет!

Лена вспомнила, как заехала Катьке сумкой по морде. Немного полегчало, и она решила поймать левака и ехать домой. Рискованно, конечно, но выбора нет.

Тут из-за угла вывернула машина, и Лена подняла руку. Машина проехала было мимо, но вдруг сбросила скорость, остановилась, и водитель подал назад.

– Скучаешь? – спросил он, как показалось Лене, с насмешкой.

– Я с работы! – буркнула она и отвернулась.

– Садись! – Он открыл дверцу. – Довезу уж, если с работы. В больнице работаешь? – Он мотнул головой назад, где оставалась темная громада больницы.

– Ну да, медсестрой в ортопедическом, – закивала Лена.

Она и сама не знала, для чего соврала, но продолжала болтать, чтобы разрушить неловкую тишину:

– На дежурстве задержалась, сменщица моя не явилась, день рождения у нее, вот, пришлось подменять… – И добавила зачем-то: – Меня Катей зовут, а вас?

Водитель буркнул что-то невразумительное и отвернулся. Лена поняла это так, что он не намерен болтать, и притихла.

Машина неслась по пустым улицам, ясное дело, это не центр, там-то сейчас оживленно. Лена ненадолго закрыла глаза и отключилась, а когда очнулась, то не узнала ничего вокруг.

То есть этот район она и раньше плохо знала, но все же не было у нее топографического кретинизма, она сама водила машину и запоминала дорогу. И теперь была уверена, что, когда ехала сюда на такси, она этой дорогой не проезжала, хоть что-то в памяти отложилось бы.

– Куда мы едем? – Она постаралась, чтобы голос звучал спокойно.

– В город едем, как договаривались, – ответил водитель, – тут дорога получше.

Тогда-то Лена и пригляделась к водителю и увидела волчий оскал и затравленный вид.

От страха сделалось нехорошо, сердце заколотилось, голова стала тяжелой, дыхание сбилось.

За окном машины проносились чахлые кусты, выхваченные из темноты мертвенным светом фар. Никаких домов и вообще строений не было видно. Куда он ее завез?

На Лену накатила тяжелая волна тошноты.

Дешевое пойло, которым ее угощали у Катьки, просилось наружу. Тошнота усугублялась злостью – злостью на Катьку, злостью на саму себя. Вроде не двадцать лет, пора бы уже поумнеть… Да еще водитель этот какой-то странный… Хотя ночью-то все странными кажутся, у страха глаза велики…

– Остановись! – попросила она водителя.

Он взглянул на нее удивленно:

– Что вдруг?

– Тошнит меня! – ответила она зло. – Ты же не хочешь, чтобы я тебе весь салон заблевала?

– Черт! Только этого мне не хватало! – Водитель ударил кулаком по рулю, но все же затормозил, съехал на обочину. – Ладно, давай уж, только скорее…

Он повернулся – не к Лене, в другую сторону, быстро и настороженно оглядел дорогу.

Лена открыла дверцу, выбралась из машины, сделала несколько неуверенных шагов. Жадно вдохнула ночной воздух. Впереди столпились пыльные кусты, они, словно руки, тянули к ней ветки, ветер ворочался в них, как большое тяжелое животное.

Лена пошла дальше от дороги, дальше от машины, дальше от этого странного ночного водителя. В голове мелькнула мысль, что он может уехать, – но даже это не казалось теперь важным.

Лена шла, не разбирая дороги, шла в темноту, спотыкаясь, цепляясь за сухие ветки.

Наконец остановилась, отдышалась.

Тошнота прошла сама, от темноты и свежего ночного воздуха. Вокруг была гулкая, непривычная тишина. Здесь, в стороне от дороги, в стороне от жилья, она увидела над собой огромное ночное небо, тускло подсвеченное огнями большого города.

В голове начало проясняться, и тут до нее дошел ужас собственного положения – ночью, одна, на безлюдном пустыре… если этот водила уедет, что она будет делать?

Она торопливо развернулась и пошла в обратном направлении. Впрочем, сейчас, в этой густой пыльной темноте, она утратила представление о направлении и шла наугад, проламываясь через кусты, может быть, и не туда, куда нужно, может быть, удаляясь от дороги, углубляясь в пустырь. Кусты хватали ее за одежду, словно пытаясь удержать, вернуть ее.

Вдруг впереди, там, куда она шла, послышался шорох.

Лена застыла, испуганно вглядываясь в темноту. Потом тихо проговорила, обращаясь к этой темноте:

– Кто здесь?

Никто ей, разумеется, не ответил, но ветки кустов шевельнулись, оттуда донесся тяжелый вздох.

Лена повернула и побежала, все равно куда, только бы подальше от того, что шуршало, вздыхало и двигалось в темноте.

Постепенно она успокоилась и подумала, что устроила панику на пустом месте.

Теперь она уже вовсе не представляла, куда нужно идти, и шла вперед, только чтобы не стоять на месте.

И через несколько бесконечно долгих минут, когда она уже окончательно уверилась, что заблудилась на этом проклятом пустыре, впереди проступил неяркий свет.

Лена раздвинула кусты – и с облегчением увидела впереди дорогу и знакомый силуэт машины.

С бьющимся сердцем вышла из кустов, поправила волосы, одернула юбку, подошла к машине, опустилась на переднее сиденье и проговорила виноватым и в то же время агрессивным голосом, заранее отбиваясь от неизбежных упреков водителя:

– Ну все, поехали…

И только после этого почувствовала зияющую пустоту на водительском сиденье.

Оглянулась – и убедилась, что водителя рядом с ней не было.

Наверное, тоже вышел по своим делам… ну вот, а сам не хотел останавливаться!

Лена сложила руки на коленях, устроилась поудобнее, придумывая язвительную фразу, которой встретит вернувшегося водителя. Правда, ничего остроумного в голову не приходило.

Прошла минута, другая…

Да что он там так долго делает?

Все язвительные фразы напрочь выветрились из головы. Для них просто не осталось места. Лена взглянула на часы. Было уже половина второго.

Она прикрыла глаза и не заметила, как задремала.

Ей даже начал сниться какой-то сон – лестницы, коридоры, незнакомые люди… они в чем-то укоряли ее, показывали на нее пальцами, и Лена во сне знала, что виновата перед ними, не знала только, в чем именно заключается ее вина.

Проснулась она, как от толчка, и в первый момент не могла понять, где находится. Наконец вспомнила неудавшуюся вечернику, свой побег, странного водилу – и осознала, что все еще сидит в пустой машине рядом с ночным пустырем.

Взглянула на часы – было без пяти два.

Спала-то она недолго, но куда же запропастился этот водитель?

Лена вышла из машины, вгляделась в темные кусты, позвала его отчего-то негромко, словно боясь кого-то разбудить:

– Эй, ты где? Ты куда пропал?

Ей никто не ответил – только ветер лениво пошевелил сухие пыльные ветки.

Лена снова села в машину, положила руки на колени, уставилась в темноту.

Что же делать?

Сколько можно ждать – до утра?

А что еще она может делать? Идти по этой дороге, которая ведет неизвестно куда?

И куда он, черт его возьми, делся? Отошел в кусты по надобности, и там ему стало плохо? Вот так прямо свалился такой здоровый крепкий мужик? Да не может быть!

Тут она повернула голову и увидела, что из замка зажигания торчат ключи. Вот как, и ключи оставил…

А почему бы не…

Водила сам виноват – ушел неизвестно куда, бросив ее, бросив свою машину без присмотра…

Она передвинулась на водительское сиденье, повернула ключ зажигания.

Мотор охотно заработал, как будто только этого и ждал. Лена выжала сцепление и тронулась вперед.

Скоро она проехала пустырь, мимо замелькали унылые серые пятиэтажки со слепыми глазницами ночных окон. Только в одном окне горел свет, словно за этим окном бодрствовал кто-то, кто надзирал за этой ночью.

Вскоре справа от дороги показался светящийся аквариум автозаправки.

Тут Лена затормозила – она поняла, что едет на чужой машине без всяких документов, и если нарвется на гибэдэдэшника, мало ей не покажется – это в чистом виде угон. Только этого ей не хватало!

Лена затормозила, не доезжая до заправки. Оттуда наверняка можно вызвать такси. А машину найдут, утром ее обязательно увидят.

Повернула зеркало заднего вида, чтобы привести себя в порядок. Поправила волосы, оглядела одежду…

Мимо проехала машина, и в свете ее фар Лена вдруг увидела расплывающееся сбоку на блузке темное пятно.

Пригляделась… и почувствовала, как по коже пополз липкий холодок страха.

Это была кровь. Ну да, и запах крови…

Лена в страхе выскочила из машины, вгляделась в водительское сиденье – и увидела, что оно все залито кровью.

Удивительно, как она это сразу не заметила? Ну да, там темно было, а свет она побоялась включить.

Господи, что же случилось, пока она ходила на пустырь? Куда делся водитель?

И она, идиотка, сидела в машине и даже спала там! А потом села на окровавленное место и ехала в этой машине по городу! Ну, положим, не по городу, а по окраине, но все-таки…

Бежать, бежать, скорее бежать отсюда!

Она сделала уже шаг от машины, но тут осознала, что нельзя идти в окровавленной одежде. Черт бы побрал этого тореадора Валеру, чтоб его самого бык на рога поднял!

Снова заглянула в салон – и увидела на заднем сиденье длинную мужскую куртку, куртку водителя.