Семь дней

– До свидания, дорогие мои – со смехом сказал Льер.

Был дан разряд максимальной мощности, я только слышал визг Аны и тишина.

Я не знаю почему и зачем я здесь, я не помню почему я не ел на утро кашу, хотя даже когда опаздывал на работу делал это машинально. Я не знаю почему я нарвался на нее именно тогда в тот вечер. Что с ней произошло? Что же нам делать? Что мне сделать, чтобы помочь ей и выбраться отсюда. Ток перестали подавать практически сразу. Мы рухнули на холодный белый пол обессиленные. Я пытался доползти до нее, но мне не хватало сил. Она лежала обездвижено сопела и плакала, я почуял запах крови.

Пятница.

Мы не можем здесь оставаться, если хотим жить.

На мне до сих пор был этот мешок. Проклятье, если Ана не придет в себя, нам отсюда не выбраться. От лежания на это кафельном, белом и холодном полу мое тело все онемело. Ужасно болела спина и шея. Ану было не слышно. От полученного разряда я даже говорить не мог. Я понимал, что, скорее всего, это последние дни нашей жизни. А все за что? За то, что я по какой-то случайности не ел?

Как бы я снова хотел оказаться в своем доме, где есть только я. Ходить на работу и обратно. Жить как прежде.

– Эй? – через силу сказала Ана.

– Ана, ты очнулась? Ты меня вспомнила?

– Да. Помутнения в памяти бывают после приема этих препаратов.

– Что нам делать, Ана?

– Сидеть и ждать.

– Чего ждать?

– Смерти.

– Как-так- то? Где та авантюристка и воительница? Где идеи? Где тайный замысел?

– Слушай, отстань от меня, я такая же, как ты, обычная девчонка, которая пару дней не ела эту чертову кашу. Я не рецидивист, не террорист, не ополченец. Думаешь, есть какие-то ячейки сопротивления? Есть спецотряд повстанцев, что выведут нас отсюда, перебив тут всех?

– Но…?

– Мы тут одни и другие, как мы открывшие глаза окажутся тут и их будет ждать тоже самое.

– Нельзя так сдаваться, надо что-то придумать.

– Успокойся и жди своей участи. Прости меня, что дала тебе надежду.

– Ты думаешь мы вот так и закончим?

– Да.

Мне было ее не узнать, изо дня в день она другая.

– Ты помнишь, что было вчера? – спросил я.

– Не помню, что происходило, но я помню боль, ужасную боль. А теперь все мое тело в ожогах.

– Ана, а чем ты занималась до этого всего?

– Я жила как все. Работала в парке развлечений оператором детских аттракционов. Странно, но детей никогда не было, я приходила и стояла весь день в ожидании посетителей. Я только сейчас понимаю, что стояла там весь день бездумно, только раз в пол часа пробегая вокруг аттракциона и смотрела, что бы не было поломок. И сейчас осознаю, что это длилось несколько лет, я просто стояла и бегала с натянутой улыбкой.

– А где ты жила? – продолжил я?

– Вблизи Центропарка, из моих окон было отлично видно мостовую на старую пересохшую реку и огромный памятник, сделанный из метеоритного камня. Прекрасный вид мог бы открываться, если бы мы жили в старом обществе.

– А что ты знаешь о старом обществе? – с удивлением спросил я.

– Только то, что помню из рассказов бабушки. Там все было зелено. Мы жили в деревне недалеко от Кракова.

– Да, моя бабушка тоже подобное говорила. – сказал я.

– Так вот, я помню большое количество животных, рогатых с чёрно-белым окрасом, помню, что у нас была собака. Помню других жителей, мужчину, который танцевал прекрасный танец «Яблочко», соседских ребят, которые вечно возились в полях либо пасли животных. Помню молоко и его божественный вкус. Настоящее молоко, а не тот порошок, как сейчас. Бабушка рассказывала мне об отце. Что он военный офицер и потому не появляется дома, говорила он служил на границе с Турцией, рядом со Стамбулом, охраняя границу.

– Прям как мой! – радостно перебил я.

– Дай расскажу. – ответила Ана и продолжила. – Маму я не помню, кажется, что ее и не было. Я помню начало войны. Как с запада на восток полетели самолеты, войска, которые шли по нашим дорогам сначала туда, а потом обратно убегали. Потом, однажды ночью, когда я выбралась на крышу – я увидела огромное количество падающих звезд со всех сторон. Я кричала бабушку, а когда она вышла, она кричала мне скорей спускаться. Я видела ужас в ее глаза. Я спустилась и в один момент со всех сторон увидела вспышки света, настолько яркие, что ночь стала днем, только солнце бушевало на земле, а не в небе. Бабушка принесла меня в подвал, сама пошла за телефоном, видимо, чтобы позвонить отцу. После этого был дикий грохот как при землетрясении и кромешная темнота и тишина. Больше я не видела никого из своих.

– Какая трогательная история – прозвучало в громкоговорителе.

– Отстань ты от нас – крикнула Ана.

– Дорогая, я отстану, когда вы умрете и то не факт.

– Не слушай его. – Сказал ей я

– А что его не слушать, когда он прав.

– Наконец-то вы признаете, что я делаю – снова со смехом прозвучало со стороны мегафона.

– Расскажи мне, каким было твое детство. – попросила Ана.

– Мое детство? Я, как и ты, практически не помню матери, но она была точно. Вот отец пропал. Бабушка говорила, что он погиб на войне недалеко от города Стамбул на фронте, охранявшем переправы через проливы Босфор и Дарданеллы, так же, как и твой, как я уже сказал. Может они даже были знакомы или служили вместе. Мы жили в городе, в Белграде, если быть точным. Я и бабушка всегда были дома. Я помню, что очень любил глазеть в окно, пускай мне и открывался вид на старые панельные дома, еловый лесок и небольшой сквер, но город кипел жизнь. Какие-то компании сидели на скамейках и громко смеялись, за что на них часто кричи разъярённые жители домов вблизи. Часто через сквер гуляли влюбленные, которые крепко держались за руки и целовались при любом удобном случае, в еловой роще жило большое количество птиц, которые пели песни каждое утро. Бабушка редко брала меня на улицу, но, когда я там все – таки оказывался, я игрался во дворе с другими детьми, пока бабушка сидела с другими старушками, я мечтал увидеть отца. А когда вырасту стать военным как он. Вечерами в том же дворе собирались компании и пели песни под гитару. Но потом в одну из ночей я увидел те же летящие звезды и ту же вспышку.

Ана сняла с меня мешок, и я увидел, как по ее лицу катились слезы. Я так хотел ее поцеловать. Если б не эти обстоятельства я бы никогда бы ее не встретил. Она была одновременно лучшем и худшим из того, что случалось в моей жизни. Ничего и никого прекрасней ее я не видел.

– Ребята, вы меня утомили своими слезными историями. – прозвучало в рупоре.

Вспышки я уже не видел. Только резко наступившею темноту и боль. У нас нет плана, нет надежды и нет помощи. Есть только мы друг у друга и, видимо, это и правда наши последние дни. Отчаяние одолевало нас.

Суббота.

Смирение отличный выход уйти из этой жизни.

– Так что это наши последние дни – просила меня Ана.

Я все не мог прийти в себя после последней шоковой терапии. Но мы старались вести диалог. Познать себя и друг друга. Ана, это чудо воплоти. Совсем неважно обращал я раньше внимания на кого- то или нет, но я уверен, что лучше и не встретил никогда. Она была настолько простой, что это завораживало. Я глядел только на нее. Я не думал о себе, все мои мысли были с ней.

– Видимо, да. Вопрос, как эта случится?

– Что?

– Смерть.

– Я боюсь. – проплакала Ана.

– правильно делаешь, что боишься, девчонка. – вновь заговорил рупор – я еще не выбрал какая у вас смерть. Медленная? Быстрая? Изощрённая? Элегантная? Вы уже четвертый день сидите без еды и почти без воды. Я могу погасить подачу воды и покинуть вас на пару дней, а когда приду у меня будет два домашних трупа.

– Да делай ты что хочешь, честно, не важно, что и как, плевать. Плевать на все в этой жизни. – прокричал я изо всех сил.

Но на самом деле мне было не все равно. Да, мне было плевать на свою жизнь, плевать на себя и, что со мной станет, но только не на Ану.

Если нам и суждено умереть, мы встретим ее мужественно и вместе. – сказала Ана, смотря мне прямо в глаза. – в смерти тоже есть положительные черты, мы наконец выберемся отсюда и, я надеюсь, там мы уже встретимся.

– Дорогая Ана Лесковски, голубка моя, зачем ты с ним разговариваешь? Он тебе не поможет, а я напротив, ты лишь сделаешь для меня, кое-что и сразу окажешься на воле. – сказал Льер, заходя в камеру.

– Пришел убивать нас? Начти с меня! Посмотрим, как ты это умеешь. – сказал я.

– Погоди. – встряла Ана – и что же мне сделать, Льер. И смогу ли я его с собой забрать?

– Хм… я думаю, сможешь – кокетливо ответил Льер.

– Вот ты какая? Пойдешь с врагом на переговоры? Я не ожидал от тебя такого! Я не верю. – кричал я. – как Ты можешь после всего, что он с нами сделал?

– Да подожди ты. Это наш шанс. Что ты хочешь? Что мне сделать?

– Ну, например…

Что я, что Ана задержали дыхание и ждали ответа. Казалось секунды ползут как часы.

– … Умереть. И тогда я вас обоих отсюда вывезу. В крематорий, аха. О Боги вы такие наивные. Я не верю, давно у меня таких не было.

– Скотина ты, Льер. – чуть ли не в голос сказали мы.

– Да, и мне это нравится. Но что бы показаться вам воспитанным и подольше поиграть с вами я принес вам подарок. Понимаете, таких как вы мало, большая редкость, не каждые попадают именно мне. Потому мне очень повезло, что так все сложилось. Друзья мои, я рад нашему знакомству.

В воздухе завис странный запах, он чем- то напоминал горелую человечину, которую мне удалось унюхать в аэропорту, когда та сумасшедшая столкнула самолеты.

– Держите мои песики.

Скажу честно, мы кинулись изо всех сил в сторону коробкам, откуда исходил запах. С бешеными глазами. Слюни текли рекой.

– Угощайтесь, голубки, для вас мне ничего не жалко. Да, таблеток там нет. – сказав это Льер вышел и закрыл дверь.

Этот запах напомнил нам детство. И я вспомнил как пахнет настоящее мясо. В глубине души я даже благодарил, Льера, он напомнил мне девство и походу решил нас нормально покормить. Только зачем ему это? Наверное, все таки играться с нами ему понравилось. Но это не важно, мы хотели есть.

– Господи Боже!!!!!

В стороне я слышал истерику Аны и ее визжащий плач. Льер, эта такая тварь. Ана билась в истерике пока не упала в обморок.

На красивых фарфоровых тарелочках лежали тушки котов.

Я смотрел на них и плакал, плакал как ребенок, слезы лились, и я не знал, что мне с этим делать. Я плакал пока сам не упал. Я лежал и желал смерти, я был уже ко всему готов. Я лежал смотрел на практически бездыханное тело Аны, вдыхал запах жареного мяса, слышал истерически смех Льера и выключился сам, сквозь туман я слышал как что- то говорил, Льер.

– Ана и М… вы такие милые… лежите невинные. Я не желал… не хотел убивать… хочу… старый мир. Но мне не… потому нравится…

Голос ушел.

Паршивое чувство, но мы смирились со своей участью. Ждали того дня, как у вас дети ждут Нового года или Рождества. Никогда не мог подумать, что все выйдет именно так. Жаль мы не родились в том прекрасном мире, в котором жили предки.

Понедельник.

Надежда умирает последней… херня! надежда не умирает никогда.

– Ну, так мы будем думать, как нам свалить отсюда?

– О, наконец, я узнаю ту Ану, которая была в самом начале.

– Подсядь ко мне, что бы он не слышал, о чем мы разговариваем.

Мы сели и стали обсуждать возможные пути, как нам выбраться отсюда, но каждый из них заканчивался нашей поимкой. Можно даже сказать, что, по сути, мы и из камеры не знали как выйти.

Вдруг дверь открылась, и в камеру охранники бросили пожилого мужчину, с большим шрамом через все лицо, его левый глаз был белый от слепоты. Он поднялся, отряхнулся, оглядел камеру вокруг. Потом посмотрел на нас и улыбнулся.

– Ана!! – крикнул он и подбежав к Ане крепко обнял ее.

– Убери от меня свои руки!

– Ты не узнаешь меня? Девочка это же я. Твой отец. Роберт Лесовски.

– Что ты несешь? Мой отец погиб…

– Погиб под Стамбулом, охраняя Босфор и Дарданеллы. Девочка моя, это я. – перебил старик ее.

– Я не верю тебе. Я не верю. Мой отец, погиб, бабушка мне сказала, что он погиб. – чуть ли не плача сказала она.

– Ох, мама в своем духе, когда твой дедушка, мой папа, ушел из дома, она тоже всех заверяла, что он помер, а потом я на него нарвался в кабаке в Кракове.

– Нет, нет, этого не может быть.

– Ана, успокойся, иди обниму. Боже как же ты похожа на свою маму.

– Так старик. Ну ка прекрати доводить ее! Говори кто ты? И что тебе надо?

– Молодой человек, извините, я не знаю вашего имени, не препятствуйте воссоединению семьи. Помнишь нашу деревню Аночка, помнишь молочко, ребятишек, коров и тот как наш сосед Ян танцевал «Яблочко», ох, прекрасный танец. Помнишь?

Лицо Аны застыло, наполнилось слезами. Было видно счастье в ее глазах.

– Этого не может быть! – с криком кинулась она старику на шею. – но как ты выжил?

– Это долгая история, но я смотрю мы тут никуда не торопимся. С Польши я был отправлен в Грецию в составе 10 армии…

Вот как это место называлось, вспомнил я. Но при этом я сидел и недоумевал от происходящего, как он тут оказался, кто он? При этом же я отчего-то чувствовал сильный эмоциональный подъем и радость. У меня в голове не осталось никаких мыслей, кроме одного вопроса.

– Вы не помните моего отца… – попытался спросить я.

– … не перебивай, малой. – грозно ответил он. – Я командовал 5 мобильным моторизированным батальоном в составе 101 полка. В моем распоряжении было около 800 человек. А задача была поставлена невыполнимая. Мы должны были удержать перевал обходящий наши войска с фланга. Очень ответственная миссия, ради выполнение которой мы были готовы умереть. Как только мы выставились на позиции, соорудили оборонительные редуты сразу же на нас пошла атака арабов. Первый бой был очень тяжелым, он длился около суток, мы уничтожили огромное количество солдат противника, но и потерями не мало. Около 20% личного состава было убито или ранено. Так же как оказалось это была лишь разведка боем, что странно, раз бой длился около суток, но кто их поймет. В 5 утра, после мощнейшей артподготовки на нас двинулись основные силы 2 арабской армии, танки, вертолеты, пехота на бронемашинах, мы запрашивали подмогу, но на других фронтах было не лучше. Бои длились несколько дней, у нас кончалось все, от патронов и оружия, до тех, кто мог это оружие держать, солдаты гибли сотнями, молодые люди, у которых все должно было быть только впереди. И когда мы отбили последнюю атаку нас оставалось в районе 50 человек с учетом штабистов, поваров и раненных. Я попытался связаться со штабом армии, где мне сказали, что армии разбиты и ее остатки переброшены под Афины, нас же они считали потерянными с первой атаки. В итоге мы оказались зажаты в кольце врагов. Мои люди были деморализованы. Я, сам раненый, старался их подбодрить, но не выходило, я видел в их лице безысходность, смирение с участью и страх. Тут я увидел, как к нашим позициям пробираются люди с белым флагом, это были парламентарии, они предлагали нам сдаться, но мы отвергли их предложение. Спустя пять часов арабы вновь пошли в атаку, мы ничего не могли сделать, но каждый бился до конца. В итоге они взяли наши позиции, а меня и еще пятерых они схватили в плен. Они пытали меня, что бы я выдал расположения наших армий, хотя я был обычным полевым командиром. У них ничего не получалось, пока они не стали мучать моих солдат на моих глазах. Пять молодых пацанят были растерзаны самыми ужасными способами, а меня заставляли на это смотреть. Они кричали и звали помощи, звали матерей, которые не могли им помочь, а их терзали. Двух заживо расчленили, оторвав сначала пальцы, потом ноги, руки, выковыривая кишки, при этом поддерживая в них жизнь, что бы они все это видели. Еще с двоих они сняли кожу после чего кинули ко животным. И последнего, самого молодого. Семнадцатилетнего паренька Франческа, курсанта штабной академии, они закинули в чугунную сферу с отверстиями и развели костер под ней. Он кричал и молился богу. Я молил их убить меня и не трогать его, но не слушали и смеялись, они ломали меня психологически…

На лице старика проступили слезы. Ана и я слушали в захлеб эту ужасную историю.

… Когда прозвучал последний вопль Франческа, я сказал им, что, если нам суждено умереть – Мы умрем, но не сдадимся. На что они посмеялись и кинули меня в тюрьму, там я просидел не так долго, около 2х лет, пока по нам не стали бить ракеты. Все здания той базы, на которой меня держали были разрушены. Мне опять удалось выжить и уйти, я скитался по Балканам скрываясь и пытался дойти до нашей деревушки. Я лишь мечтал увидеть тебя. Когда я туда дошел, я увидел, что земля сожжена. Горе одолело меня, и я остался там, жил как отшельник около 20 лет, пока меня не пойми эти уроды. И вот я тут с вами. Я безумно рад видеть тебя, Ана, и рад что мы тут, но я вновь тебя вижу.

– Папа я тоже безумно рада, но… нас скоро казнят.

– Не переживай. Мы выберемся отсюда. Вы планировали уже, что-то?

– Мы пробовали, но ничего не вышло. – с грустью сказал я.

– Потому что с вами не было меня, закаленного боями и жизнью старого вояки. – сказал старик самым уверенным голосом, что я слышал за жизнь, который прям заряжал его энергией.

Теперь понятно в кого была Ана.

– В общем, милые мои, план таков – прошептал старик, рассадив нас в круг. – я знаю, что в этой камере прослушка, как знаю, что охрана состоит из роботов…

– А вы видели начальника охраны? – перебил я. – высокий, статный человек с кудрявыми волосами?

– … Да, я его видел, он выходил из здания, когда меня заводили. Впредь не перебивай меня, пацан. Так вот, охрана состоит из роботов, значит в них заложены механизмы предотвращения беспорядков. Мы с тобой, парень, подеремся, а ты, Ана, будешь кричать, эти бараны сбегутся, и мы их вырубим.

– А как нам выбраться дальше? – спросила Ана.

– Дорогая, положись на отца. По дороге сюда я видел, что у этих охранников есть при себе ключ-карта к дверям. Заберем их и мы на свободе.

– По мне так отличный план. – вскрикнул я.

– Еще бы, пацан, Роберт Лесовски всегда выбирается из передряг.

– Ну что начали? – сказала Ана.

– Погнали! – сказал Роберт.

Мы со стариком начали валяться в обнимку по полу, а Ана стала кричать, что есть сил. Долго нам ждать не пришлось, практически сразу к нам прибежали два охранника.

– Давай. – дал команду Роберт.

Ана, как в первый день, ударом по затылку отключила одного, а я с Робертом накинулись на другого и размозжили его голову. Мы услышали, как включилась тревога. Украв карты и две дубинки, мы побежали за Робертом. Наконец-то, думал я. Наконец-то мы выберемся. Пробегая по коридору, мы уничтожали одного охранника за другим, пока не остановились около последней двери.

– Папа, к этой двери не подходит карта.

– Попробуй еще, доченька.

Ана вырывает панель и крутит провода. И дверь открывается. Ура. Но…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.