Раccвет

Этер молча сидела в отдалении, периодически проваливаясь в сон. Она не особенно прислушивалась к разговору, и негромкие голоса раздавались то ближе, то дальше и глуше. Темнота укачивала, манила к себе. Голова потяжелела, глаза закрывались сами собой. Мыслей не было, чувства тоже словно спрятались за призрачно-белой стеной.

– Не стоит спать, – бесплотный голос показался совсем далёким, и Этер с легкостью отмахнулась от него.

Лишь когда невидимый гость потряс её за плечо, Этер открыла глаза и обнаружила стоящего над ней Грегаля.

– Не спи, – повторил он. – А то идти дальше будет сложнее.

– Хочу спа-ать, – Этер не смогла сдержать зевка. – В жизни столько не ходила.

– Привыкнешь, – сочувственно улыбнулся Грегаль. – Никто тут с тобой сюсюкать не будет. У нас у всех общее дело, и его исход зависит от каждого. Увы, наше мнение никто не спрашивал, и вот ты здесь… Хотя глупо было брать с собой врача, к тому же и необходимых навыков у тебя нет.

Этер лишь плотнее сжала губы, отвернувшись от Грегаля. Тот несколько секунд постоял, потом вернулся к расположившимся поблизости друзьям. А Этер про себя отметила, что при любом удобном случае заставит его есть самую гадкую на свете траву под видом лекарства. Она не успела нарисовать в воображении голос плюющегося Грегаля и снова провалилась в полудрему, наполненную пляской теней и вспышками света, далекими криками, выстрелами и убаюкивающим шипением.

– Эй, – звонкий голос Кассии облетел тихую поляну. Этер не сразу поняла, что обращаются к ней. – Кому сказали не спать? Полчаса роли не сыграют, только раскиснешь и голова тяжелой станет. Все равно не отдохнешь же. Потерпи, ночь пройдёт быстро.

– Тебе какое дело? – огрызнулась Этер, прекрасно понимая, как глупо и по-детски звучат эти слова. Она вновь вынырнула из тёмной реки полусна, все ещё не отличая, что осталось за размытой белой стеной, а что реально.

– У нас так не принято, – Кассия перестала улыбаться. – Это война, зайка. Ты должна исполнять приказы командира и уважать товарищей. У тебя нет никакого опыта, так что будь добра прислушаться к нашему.

– Я понимаю, – вздохнула Этер.

Мстительный огонек вспыхнул и тут же угас. Чего она так добьется? Обидные слова и поступки все равно запомнятся и будут отравлять жизнь. Как бы она не самоутверждалась потом за счет Грегаля или Кассии, прошлое не изменить.

Этер вглядывалась в призрачную темноту леса. Ветер колыхал листья, легкие облака летели по небу. Все было так умиротворяюще, так тихо и спокойно, словно она никуда и не уходила. Казалось, прямо за этим лесом раскинулись золотистые поля Бартиста, а за ними – вся Триана.

Этер даже не обернулась, когда Кассия села рядом с ней.

– Уж не обижайся, таковы правила, – сказала Кассия, при этом даже в темноте было видно, как высокомерно и бесстыдно она рассматривает Этер. – И пусть мы доверим тебе свои жизни, ты очень многого не знаешь. Представляю, о чем ты думала, отправляясь сюда. Мечты о подвигах каждому вскружат голову, уж поверь, все мы были такими же. Хотели защищать Триану, пытались казаться храбрецами и стремились оправдать надежды. Когда ты живешь далеко от войны, она кажется ненастоящей. Да, умирают люди, стреляют орудия, взрываются гранаты… Даже когда приходишь на фронт, это снова кажется ненастоящим. А потом, когда появляется осознание, твои высокие и благие цели оказываются совершенно забыты. Тебе становится страшно, ружье тяжелеет, ноги не слушаются… Ради чего ты сражаешься? Ради чего готова умереть на самом деле? Подумай об этом, и чем быстрее ты найдешь ответ, тем лучше для нас и для тебя.

– Я пришла сюда, чтобы защищать свободу и независимость Трианского королевства, – медленно проговорила Этер. – Раз тебе интересно, почему я сюда пришла, – она повысила голос, – Ну, я расскажу.

Этер прекрасно помнила тот день. Помнила каждое слово, каждый жест врача Мирана – ему было около шестидесяти, и последние двенадцать лет он посвятил её обучению. Как и помнила другого врача, Лею: в детстве Этер часто играла с её детьми. В тот день солнце пекло немилосердно, и уже в полдень казалось, что каменные ступеньки госпиталя плавятся под его лучами. Хотелось спать, но ещё сильнее хотелось закрыться в каком-нибудь темном и ледяном подвале по крайней мере до поздней ночи.

* * *

Было около двух часов дня, когда Этер вновь подошла к раненому солдату. Тот метался от боли на полу: кроватей катастрофически не хватало, а простыня сбилась куда-то в сторону. Этер даже не натянула фальшивую улыбку – она уже не видела смысла прятать свои чувства. Ей было до боли жаль солдата, которому отрезали правую ногу выше колена. Впрочем, это его не спасло: все равно пошло заражение.

Этер развернула бинты, пропитанные кровью, гноем и ещё немного йодом. Под ними белела кость, над ней, уже отслаивались, гнили мышцы. Тошнотворного запаха не было заметно: в госпитале так пахло уже давно.

– Нужно снова резать, – отстраненно заметила она. – Может, и обойдется.

Солдат кивнул, хотя она сомневалась, что он вообще осознавал происходящее. Этер кивнула двум медбратьям, чтобы они перенесли солдата на операционный стол. Когда все было готово, она натянула перчатки и, вздохнув, ввела в вену солдата морфий. Конечно, он не заглушит боль полностью, но выбирать не приходилось. Этер взяла скальпель и присмотрелась к остатку ноги внимательнее. Некроз разрастался, но, возможно, его удастся остановить. Она разрезала кожу, верхний слой мышц и фасцию. Солдат дернулся, но почти сразу затих. Склонившись над больным, она потеряла счет времени. Даже духота уже не беспокоила её. Глубокий слой мышц, и вот уже здоровая кость. Этер кивком подозвала медбрата с пилой. Сама ещё не справлялась, может быть, виновата постоянная усталость. Как бы то ни было, под внимательным взглядом Этер медбрат отпилил кость, подрезал острые края. Осталось только перетянуть сосуды и нервы.

В этот момент двери госпиталя распахнулись, и в них показалась Элиса – почтальон и по совместительству главная сплетница Бартиста.

– Ох, люди добрые, вы не представляете, что сейчас произошло! – с ходу начала она, выискивая кого-то взглядом. – Какой беспредел творится!

– Не мешай, – процедила Этер, пытаясь ровно перетянуть артерию.

– Совсем о нас несчастных Её Величество не думает, – уже громче продолжила Элиса, словно не услышав. – Как нам жить-то?!

– Заткнись! – Этер рявкнула гораздо громче, чем планировала, и даже медсестры у другого края госпиталя испуганно замолчали. Укол вины тут же испарился, и она благословила повисшую тишину. Горячая кровь текла по рукам, закрывая обзор и мешая пережать сосуд. Через несколько секунд Этер все же смогла завязать узел и повернулась к Элисе. – Теперь можешь говорить.

– Давайте… Мирана и Лею подождем тогда, – пролепетала девушка, с ужасом глядя на Этер. Последней даже не нужно было осматриваться, чтобы понять причину такой реакции: её недавно белый халат покрылся коричнево-красными засохшими пятнами крови, к которым теперь добавились алые – свежие.

– В чём дело? – из соседней комнаты вышла Лея. Она вытирала руки полотенцем, но красный оттенок с них никуда не делся. Чувствует ли она эту кровь, когда обнимает своих детей? Их у неё четверо, ещё совсем малыши. Муж ушел на войну два года назад, с тех пор ни писем, ни черного конверта. Может быть, в безумной работе она пытается об этом забыть? За ней, прихрамывая, спешил Миран. Он уже не в том возрасте, чтобы сутками стоять на ногах: вены и суставы дают о себе знать. Миран был для Этер как дедушка, который всегда был рядом, всегда помогал и учил. Ещё двенадцать лет назад между занятиями он показывал шестилетней Этер, как делать скворечник. Она научилась, и сделала для каждого двора Бартиста по два. Папа отругал её за потраченные доски, а учитель Миран смеялся до слез.

Она любила учиться, он хвалил ее и помогал. Тогда она не понимала, почему с шести лет детей учили стрелять и резать других людей. Теперь Этер знала, что у страны не было времени на обучение – с восемнадцати она должна была начать работать. Из-за постоянных войн средняя продолжительность жизни в Триане едва перевалила через тридцать лет.

– Новое письмо пришло, – чуть не плача, выпалила Элиса. – Из генштаба. Требуют врача, от каждого города нашего округа по одному. Что же делать, вас трое всего!

– Я пойду, – внезапно сказала Этер. – Не отговаривайте меня, прошу. Учитель Миран, вы так много для меня сделали. Я не пропаду, можете быть уверены.

* * *

Этер сонно улыбнулась этому внезапному воспоминанию. Тогда она думала, что хуже быть не может. Конечно, учитель отговаривал её, ругал, а потом и вовсе запретил выходить из госпиталя. Он собирался отправиться на следующий день вечером. На рассвете Этер вылезла через окно на кухне и убежала на войну.

– Я пошла на войну вместо своего учителя, – наконец, она открыла глаза полностью. – Нас было трое врачей: я, он и ещё одна женщина. У неё были маленькие дети, а он был болен. Я решила, что лучше пойти и страдать, чем остаться дома и всю жизнь себя винить.

Кассия долго молчала, опустив голову. Потом вновь подняла, и её лицо приняло привычное надменно-спокойное выражение. Этер показалось, что девушка хотела что-то сказать, но почему-то передумала. Она так и не поняла, какими должны были быть эти слова – обидными или воодушевляющими, но наверняка очень важными для самой Кассии.

Та резко встала и подошла к товарищам. Грегаль улыбнулся, подвигаясь в сторону.

В горле застряли невысказанные слова, которые накопились за эти дни. Этер была уверена, что однажды ей встретится человек, с которым она сможет поделиться мыслями и чувствами. Но как долго ей придется ждать этого таинственного друга? Вдруг на выполнение задания уйдёт несколько месяцев?

Ткань на входе в палатку сержанта зашевелилась, и тот вышел на поляну. Выглядел он гораздо лучше своих подчинённых. Этер казалось, что даже в темноте она видит его зелено-карие пугающие глаза, которые ещё больше оттеняли короткие тёмные волосы.

– Отправляемся, – сказал командир, сворачивая палатку.

Этер накинула на плечи рюкзак и с трудом встала. На поясе непривычно болтался пистолет – Эон заставил его прицепить, а Этер про себя поклялась, что никогда не достанет его из кобуры.

Голова закружилась, в глазах потемнело, внезапно всколыхнулась земля. Она на секунду зажмурилась, преодолевая приступ тошноты. Тупая боль отдавалась где-то в затылке и опоясывала всю голову.

Силуэты сослуживцев скрывались в полутьме. Те покачивались, но уверенно шли вперед. Этер замыкала цепочку, хотя внутренне боялась отстать. Этот страх лишь подгонял её, потому что периодически мир сжимался, а сама Этер впадала в полудрему. Ноги шли автоматически, почти не слушаясь своей владелицы.

Тишина, лес, темнота, опасность – все смешалось в водовороте и уносилось куда-то прочь. Мир сжался до почти незаметной тропинки, оставленной идущими впереди людьми. Шаг, шаг, шаг. Единственная задача: не свернуть в сторону. Все вперед и вперед, и так до рассвета. Холод пробирал до костей, хотя Этер была уверена – на улице довольно тепло. Теперь она почти не раскрывала глаза: только иногда, проверяя, впереди ли вынужденные товарищи.

Пляска теней перед глазами Этер постепенно сгущалась, и она все чаще в буквальном смысле засыпала на ходу. Она почти не чувствовала своего тела, и лишь отчетливая мысль запрещала проваливаться в желанный сон. «Нельзя, нельзя, нельзя спать».

– Привал, – голос Эона раздался издалека, словно с границы миров.

Этер с облегчением выдохнула. Сон уже пробирался в голову, унося девушку на своих мягких волнах. Она одним движением скинула рюкзак и улеглась на землю рядом, не заботясь ни о чем более. Внутри растеклось теплое спокойствие, которое уносило ее все дальше и дальше от реальности.

Глава 5

Пусть же кровь испепеляет

Хоть тела, хоть нас внутри.

Свет надежду оставляет,

Мы его в душе храним.

Солнце слепило даже через закрытые веки. Тепло его лучей обнимало Этер, и та, не открывая глаз, с наслаждением улыбнулась. Пахло землей и молодой травой. Окончательно просыпаться не хотелось: пели птицы, ветер шелестел листвой, издалека доносилось умиротворяющее кукареканье. День заканчивался, его пряный запах всегда так нравился Этер. Она часто убегала в этот небольшой лес, чтобы отдохнуть от изнуряющей жары.

Шепот, раздавшийся рядом, возвестил о том, что впереди ждет прекрасный вечер в компании друзей. Дарли и Кирай снова о чем-то спорили, и тихая перепалка пробудила в Этер желание поскорее обнять их. Ах, какой противный, какой жестокий сон ей приснился! Хорошо, что это был всего лишь сон.

– Нет, идти ещё рано, – шипел Кирай совсем рядом. – Ты посмотри, солнце едва сошло с зенита!

– Зато мы пройдем гораздо больше за эту ночь! – говорила в ответ Дарли, и её голос прозвучал как-то слишком низко.

– Мы подвергнем всех опасности! – Кирай повысил голос.

Этер наконец открыла глаза. Деревья почему-то оказались толще, чем она думала, да и место было незнакомым. Неужели они нашли поляну, где ещё не были? Приглядевшись, Этер заметила необычную желто-коричневую униформу, а потом вдруг вспомнила, что находится на территории вражеского королевства Юнар с очень важным заданием, что Дарли и Кирай ушли на фронт ещё в прошлом году, а здесь у неё друзей нет.

Рядом спорили Грегаль и Кассия. Казалось, еще минута, и они непременно подерутся, но этого не произошло. Из-за деревьев неторопливо вышла Такора. Видимо, вернулась с разведки, и её появление убавило пыл молодых людей.

Этер убрала с лица непослушные пряди волос и села, попутно потягиваясь.

– Надо найти еды, – тихо сказала Такора. – И чистую воду.

– Еда на мне, – Кассия поднялась на ноги. – Этер, ты сейчас не занята, собери каких-нибудь ягод. И постарайся нас не отравить.

Этер покачала головой. Она никогда в жизни не делала ничего подобного. Единственное, что она умела – лечить людей всеми возможными способами. Она даже суп варила с трудом, не говоря уже о более сложных блюдах. А отличить ядовитые ягоды от нормальных и под дулом пистолета не смогла бы.

– Этер пока не готова к этому, – Эон очень вовремя вышел из-за деревьев.

Такора закатила глаза и молча удалилась назад, а через несколько секунд нависшей тишины и вовсе скрылась за деревьями. Грегаль опустил взгляд, словно травинки были самым интересным, что он видел в своей жизни.

– Прошу прощения, я об этом не подумала, – пробормотала Кассия, без тени раскаяния глянув на Этер.

– Что мне до твоих извинений, Кассия? – Эон подошел ближе, и Этер догадалась, что он сегодня не в настроении. Или, быть может, на него так сказалась атмосфера вражеского королевства? – Выполняй свою работу.

Кассия молчала отвернувшись. Эон даже не взглянул в сторону Этер, что заставило её еще больше испугаться. Было видно, что он явно не играет роль заботливого, но строгого родителя: хотя слова были негромкими и почти обычными, от тона голоса по телу пробегала дрожь.

Через несколько томительных секунд Эон оторвал тяжелый взгляд от подчиненных и кивком подозвал к себе Этер.

– Идем, научу тебя приемам защиты, – процедил он и направился прочь с поляны. – Будет грустно, если потеряем врача в первом же бою.

В голове Этер роились вопросы, которые она побоялась высказать. В Триане из-за острого дефицита специалистов деление на профессии было строгим. Люди обучались с самого детства, и уже к двадцати годам обладали широкими познаниями в выбранной области. Существовал лишь один минус: эта область была крайне узкой. В свои неполные девятнадцать Этер почти не умела готовить, не знала иностранных языков и плохо считала. И по мере взросления она столкнулась с по-настоящему серьезной проблемой: тем для разговоров с людьми становилось все меньше. Единственным человеком, с которым она чувствовала себя комфортно, была Дарли – лучшая подруга и тоже врач. С родителями она обсуждала погоду, со старшей сестрой Нилин почти не общалась (когда сестра – командир полка в составе Северной армии, ваши взгляды почти противоположны). С Варионом лишь вспоминала детство, а с младшими Афеной и Грео пространственно говорила о жизни и спрашивала об уроках. Кирай, с которым она встречалась больше двух лет, не был исключением. Этер лишь с отстраненной улыбкой слушала, как он рассказывает о световых волнах и относительности времени. Она просто знала, что однажды ей нужно выйти замуж, и считала Кирая подходящим вариантом.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – когда они отошли на достаточное расстояние, Эон обернулся, – и когда-то я думал так же, как и ты. Но жизнь нельзя разделить на части и провести между ними четкие границы. Вот скажи, разве ты не сможешь развести костер?

– Смогу, если буду знать, как, – согласилась Этер, догадываясь, куда он клонит.

– В этом и дело. Неужели перевязать рану может только врач?

– Разумеется, – с некоторой долей гордости ответила Этер. Снова, как и в госпитале, она почему-то осознавала свою уникальность и оттого ею гордилась. – Только врач знает, как это сделать правильно.

– А если ты объяснишь мне, как это сделать, я всё равно не смогу?

Этер нахмурилась. В принципе в перевязке ничего сложного не было, лишь пара нюансов, о которых она догадывалась на основе многих лет обучения.

– Возможно, – нехотя согласилась Этер, – если я дам четкую инструкцию. Но я не смогу предусмотреть все случаи и любые раны. Даже если я объясню сотню травм и их лечение, все равно вам встретится сто первая и вы не будете знать, что делать. Для подготовки у меня ушли годы, а вы просите рассказать все за пару дней?

– Именно поэтому ты с нами и пошла.

– Но всё же, если вы ждёте однозначного ответа, – продолжила Этер. – Я могу рассказать о самых частых случаях, и тогда – да, вы сможете лечить сами.

Сержант кивнул, словно этого ответа и ждал. Этер молча следовала за ним, хотя внутренне протестовала. К тому же она была разочарована: ведь она шла на фронт лечить раненых, а не участвовать в тайных операциях. Может получиться так, что за месяцы похода её помощь никому не понадобится. Конечно, она была бы этому рада, но все же… Не за этим она ломала себя, заставляя выбирать между долгом и совестью. Как оказалось, совесть была сильнее.

Тем временем Эон остановился на небольшой поляне, дожидаясь Этер.

– Будет достаточно, если ты научишься защищаться. Нападения от тебя никто ждать не будет, поэтому сложные приёмы я даже показывать не буду.

Этер кивнула и встала напротив командира, недоумевая, как можно защититься от выстрелов.

– Твоя первостепенная задача в бою – не сдохнуть и спасти других. Если в тебя будут стрелять прицельно, мои соболезнования, – довольно оптимистично сказал Эон. – Если не прицельно, то падай на землю и закрывай голову руками. А сейчас покажу тебе приемы защиты от ножей и кинжалов.

Кусты сбоку поляны зашевелились. На мгновение Этер подумала, кто-то из отделения пришёл о чём-то доложить, но потом вспомнила, что все товарищи остались в другой стороне. Но Эон говорил, что здесь не должно быть никаких аванпостов Юнара.

Кусты шелохнулись ещё раз, и на поляну вышел светловолосый мальчик лет восьми.

Взгляд Этер сам собой скользнул к Эону, по лицу которого нельзя было понять, о чем он думает.

– Здравствуйте, – мальчик удивленно обвёл взглядом своих небесно-голубых глаз незнакомцев.

Этер не смела даже вздохнуть, не то что открыть рот. Хотя языки Трианы и Юнара были похожи, акцент и многие окончания отличались.

– Ринао! – совсем близко послышался громкий голос девушки. Этер могла поклясться, что та стояла в каких-нибудь двухстах метрах от злополучной поляны.

Эон, не говоря ни слова, подскочил к Этер, схватил её за руку и почти волоком потащил в сторону временного лагеря. Она сбросила оцепенение лишь через несколько секунд, когда низкие кусты несколько раз больно царапнули её по щеке.

Тем не менее Этер не могла не заметить, что даже во время побега Эон ступал тихо, практически неслышно, хотя лес был полон веток и сухой травы. Значит, он полностью контролировал себя, как и ситуацию. Это несколько успокаивало.

Как тут оказались Юнарцы? Ближайшая деревня располагается гораздо дальше от границы, даже за целый день до неё не дойти. Да и она одна из тех немногочисленных поселений, которые образуются на недавнем поле боя. Войны между Трианой и Юнаром происходят довольно часто на протяжении последних двухсот лет.

– Валим, – короткое резкое слово хлестнуло слух Этер. Но её товарищам дважды приказывать не пришлось: Грегаль и Кассия тут же вскочили со своих мест, накинув на плечи рюкзаки и ружья. Ратмир одним движением ноги засыпал их следы.

Не задерживаясь, Эон свернул вправо и вновь исчез среди деревьев. Вероятно, решил обойти поляну и людей на ней стороной, но не отбиваться от курса.

Следующие десять минут всё отделение бежало через лес, лишь изредка делая небольшие перерывы и переходя во время них на обычный шаг.

Когда местность поднялась, лес несколько поредел. Эон остановился. Этер жадно вдыхала теплый воздух, наполненный ароматами трав. Ведь совсем недавно она этим воздухом наслаждалась, но теперь вовсе не замечала. Стремительный побег всколыхнул тревожные мысли, которые вчера вертелись в голове мутным вихрем. Она вдруг отчетливо поняла, как далеко они зашли на территорию вражеского государства и насколько тяжелый путь впереди.

– Кассия, по какой причине ты не собрала свежие данные о поселениях юнарцев? – спокойный вежливый тон Эона пугал до дрожи.

Стратег молчала, непонимающе глядя на него. Этер видела, что она с трудом подыскивает слова.

– Командир, я собрала самые свежие сведения, – от дерзости Кассии не осталось и следа. – Вы же понимаете, что враг не спешит сообщать о координатах новых поселений, а наши разведчики давно не приносили ничего полезного.

Если у отделения не будет свежих карт, то выполнить задание станет очень сложно, почти невозможно. Теперь перемещение значительно замедлится, чтобы случайно не выйти к какой-нибудь новой деревне.

Быстрое передвижение по лесу продолжилось. Все молчали, и гнетущая тишина не нарушалась даже случайным шорохом или вздохом. Только Этер приходилось гораздо внимательнее смотреть под ноги, чтобы случайно не наступить на ветку. Она все еще многого не понимала, а самое главное – почему Эон не убил тех людей.

Ведь это было бы проще и логичнее, учитывая непростое положение отделения. Конечно, Этер ни за что не поддержала бы такой поступок, но со стороны Эона он был бы самым приемлемым. Если бы он это сделал, ещё не факт, что юнарцы догадаются о присутствии врагов на их земле. Да и если бы догадались, искать отделение уже было слишком поздно, особенно на такой большой территории. Другой вопрос – были ли там ещё люди? Но Эон не мог знать этого заранее. Он просто сбежал, оставив живого свидетеля.

Теперь их гарантированно заметили, а учитывая уединенность поселения нетрудно сложить два и два. К тому же мальчик видел, куда они ушли; пограничники легко найдут поляну их временного лагеря, оттуда увидят и маршрут – как бы они не старались идти незаметно, протоптанная тропинка за ними осталась.

Нет, определенно, Эон поступил странно. Скорее всего, пожалел мальчика и его мать – и это было понятно – но как солдат и трианец он был обязан преследовать интересы своей страны.

Может быть, в этом импульсивном поступке проявилось его истинное лицо? То самое, которое он годами прятал от других, чтобы не стать посмешищем и изгоем?

Размышления уводили Этер все дальше от злополучной поляны, Эона и мальчика. Она думала о сестре, которая, наверное, даже не догадывалась о том, где сейчас находится Этер.

Нилин была солдатом, хотя Этер никогда не замечала в ней особенной холодности или отрешенности. Но она с грустью поняла, что у Нилин, в отличие от Эона, рука бы не дрогнула.

– Остановите свое перемещение и положите руки за голову! – ломаная речь на чужом языке ножом хлестнула сознание Этер.

Не делая никаких движений, она лишь скосила глаза в сторону звука: там, практически в трехстах метрах от неё, выстроился отряд юнарских пограничников. Их было не больше десяти человек, однако каждый имел при себе ружье. Сердце ухнуло вниз, встрепенувшись, забилось пойманной птицей. И вновь появилось это пугающее чувство, которое словно сковывало тело плотной коркой льда. Эта корка надежно отрезала Этер от мира и прожгла её тело своим смертельным холодом.

– Бежим, – едва слышный голос Эона почему-то прозвучал отчетливо.

Этер резко пригнулась, защищая голову, сделала два быстрых шага в сторону и кубарем покатилась вниз по отвесному склону, который так кстати оказался совсем рядом.

Шорох и треск позади говорили о том, что юнарцы устремились в погоню. И, судя по всему, довольно быстро сокращали дистанцию.