Повелитель Ифритов 2

– Но Господин, имперские законы запрещают перемещать одержимости с полей, тем более одержимую военную технику в черту города. А в имении Добронравовых найдены фрагменты именно такой одержимости.

– Это вопросы к Добронравову, – неприязненно скривил губы Арсений, не ко мне, – проявите уважение к памяти моего отца, – он зло посмотрел за кадр, – иначе я вынужден буду принудить вас к этому, госпожа…

– Вера Малинина. Из детей боярских.

– Госпожа Малинина. Но могу сказать, – он нахмурился, – что считаю случившееся преступлением. Я не верю, что смерть отца произошла по несчастливой случайности. И убежден в том, что это был чей-то злой умысел. Сейчас я и мои люди ведем параллельное органом расследование. И уверяю вас, виновный будет наказан.

Корреспонденты тут же оживились, загомонили, стали осыпать Зосимова младшего вопросами. В этот момент сюжет прекратился.

– Вот так, – начал диктор, – храбрый наследник рода начинает свое расследование. А мы можем только поддержать его пламенное желание мести, если же он, конечно, окажется прав в своих выводах. А я напоминаю, что в связи со смертью уважаемых господ в Новом Красе объявлен всеобщий траур. Имперские Флаги приспущены, развлекательные программы отменены. Ну а теперь переходим к…

– Вот так, – я встал, – шестнадцать человек погибли в результате взрыва моего дома, – начал я себе под нос, – среди них дворянин. И траур лишь в трех районах, а следствие пошло по пути несчастного случая…

Мда… Мне давно нужно привыкнуть к таким вещам. Но подобная несправедливость все еще коробит. Есть эмоции, которые лучше в себе не глушить. Они топливо для мотивации сражаться дальше. И повод продолжать свой путь, когда Пожиратель будет уничтожен.

– Я думала, – Нина выглянула из душа, когда я вошел на кухню, – ты обо мне забыл, – она улыбнулась, – я даже заскучала по тебе.

– Хорошо, – я улыбнулся в ответ.

Нина же распахнула дверь полностью. Из ванной комнаты вырвался разгоряченный горячей водой пар… и вышла разгоряченная мной Нина. Она была полностью обнаженной.

– Кажется, я попросил оставить трусики, – засмеялся я.

– Прости, Рома. Они слишком намокли. Пришлось снять, – девушка нарочито медленно стерла капли воды с правой груди, повела ладонью по плоскому животу, бедру, – иди ко мне, Ромочка.

Я было направился к ней, но замешкался, увидев на барной стойке толстый конверт с надписью: “Роману Евгеньевичу Селихову. Судебное”.

Глава 3. Подарок

– Это Сёма, наш доставщик, принес утром, – сказала Нина, – почту доставили в Павлин, как единственное место, где тебя могли бы найти.

Я не ответил, перевел взгляд на обнаженную Нину. Она, было несколько смутилась, когда мое внимание перешло на письмо. Девушка потупилась, обняла плечо, как то стыдливо прикрыла грудь. Сжалась, робко сдвинула бедра.

Но в тот момент, когда я жадно взглянул на нее, изменилась в лице. Глаза расширились, она удивленно взглянула на меня. Стала выглядеть несколько раскованнее.

– Тебе разве не интересно что там?

Я не ответил и сейчас. Не спеша, но решительно пошел к ней. Девушка почувствовала мой эмоциональный напор. Она, явно инстинктивно, отступила… и растаяла, когда попала ко мне в руки.

Я обнял ее за талию, почувствовал горячую мокрую кожу. Нина тут же прижалась бедрами к моим. Намочила мои боксеры. Я впился губами в ее тонкую и хрупкую шею. Девушка застонала. Я стал ласкать ее, опускаться к полной груди, которую уже взял в ладонь. Большая, мягкая, но упругая, она была невероятно нежной на ощупь.

– Р-рома, – задыхаясь произнесла Нина, – прошу, закрой дверь… Я так… – девушка вскрикнула, когда я слегка прикусил зубами ее сосок, – я так стесняюсь…

Не отрываясь от ее тела, я потянулся к дверной ручке, хлопнул дверью.

– Прекрасно, – нахмурился я, – повестка в суд. Кто такой этот Евграф Семенович Волго-Вятский из бояр? – изломал я бровь. И что он от меня хочет? Ни иска, ни документов. Одна только повестка в мировой сословный суд, да жирное определение судьи на десяти листах.

– Может, ты, случайно оскорбил чью-то честь? – Нина, полностью обнаженная, лежала, прижавшись ко мне. Забросив ножку на мои бедра, она мило положила голову мне на грудь.

Прошлый день закончился сексом в душе. Сегодняшний начался сексом в постели. Мы лежали на разложенном диване в гостиной. Дверь была закрыта, окна зашторены. Уютная полутьма царила вокруг. Было очень приятно чувствовать горячее, во всех смыслах, тело Нины на себе. Подходил восьмой час утра, а мы продолжали мирно нежиться под одеялом.

В доме было тихо. Я точно знал, что Катя с Эллой Александровной все еще спят. Обычно, они не встают раньше десяти.

– Может, ну его, этот иск? – забавно пробубнила Нина. Ее длинные золотистые волосы распластались по всей моей груди.

– Это дело принципа. Я хочу знать, кто этот Волго-Вятский, что он хочет, и откуда вообще взялся. Схожу в суд.

– А когда он?

– На следующей неделе.

– Ох… Ни минуты покоя…

– Знаешь, – я улыбнулся, – все, что происходит в последнее время, воспринимается мной, как отдых. Не физический, но душевный. Раньше я не мог позволить себе кого-то вроде тебя, Нина. Не мог позволить семью.

– О чем ты? – девушка поднялась на локте, отбросила волосы с лица. Она взглянула на меня большими карими глазами. Забавно, непонимающе моргнула.

– Когда-нибудь я тебе расскажу, – я коснулся ее лица, – когда-нибудь обязательно.

– Расскажешь о чем?

Я взял девушку за подбородок, приманил к себе, поцеловал.

– Я хочу поговорить с тобой, кое о чем.

– Да, Рома? Я слушаю внимательно, – девушка снова положила голову мне на грудь.

Я смотрел в потолок. Бумажку-повестку бросил обратно на прикроватную тумбу, к вскрытому конверту. В комнате повисла спокойная тишина.

Я медлил, не говорил ничего Нине, но не потому, что волновался или собирался с силами, решаясь на это. Нет, подобные вещи не волнуют мою душу уже давно. Я просто наслаждался моментом уюта и спокойствия. Когда ты Ифритор, что бесконечно бежит и бежит вперед, к своей цели, который никогда не останавливается перед препятствием к ней, подобное время, в кругу близких людей ценится особенно высоко.

Печально, что я начинаю осознавать это именно сейчас. Когда за моей спиной остались десятки Параллелей, а Пожиратель наступает на пятки.

Раньше, мне казалось, что я должен нестись и нестись вперед. Бежать без оглядки, чтобы уничтожить его. Ведь это вселенское зло. Я думал, что остановись я хоть на день, застопорись лишь чуть-чуть, я проигрываю ему время. Мой отдых – его победа.

Когда я, наконец, до конца раскрыл природу Пожирателя, я решил, что должен уничтожить его быстро, с наскока. А наша гонка – это спринт. Сейчас я понимаю, что иногда стоит притормозить, чтобы набраться душевных сил. Что мы с моим врагом бежим настоящий марафон.

Мда… кто бы мог подумать, что ифритное оружие массового поражения обретет невероятную жажду и собственные эмоциональные стремления. Что оно станет Пожирателем и начнет уничтожать целые вселенные. Никогда я не думал, что приму участие в создании такого чудовища.

– Рома? – тихий голос Нины вырвал меня из размышлений.

– Да?

– Что ты молчишь?

– Наслаждаюсь тобой.

Нина снова зашевелилась, привстала, посмотрела на меня влюбленными глазами.

– Неожиданные слова, Рома. Я не думала услышать их от тебя.

– Цени их.

– Конечно…

– Я хотел сказать тебе вот что, – я улыбнулся, запустил руку ей в волосы, – сегодня мне нужно к сословному нотариусу. Я вступаю в наследство после отца. Стану официальным главой рода Селиховых. И собственником обеих кафе.

– Жаль, что Чайка сгорела, – опустила глаза Нина.

– Отец сам сжег ее. Хотел получить страховую выплату, а потом, вероятно, продать Павлин и увести семью из города.

– Что? – Нина напряглась, – откуда ты знаешь?

– Я был на пепелище и все выяснил. Он знал, что за нами придут. Пытался сохранить семью хотя бы так. Но не успел.

– Это печально, Рома, – она опустила глаза.

– Это прошлое, – я улыбнулся, – мой род отомщен. Но он малочислен и слаб. И должен расти, крепнуть.

– Да, конечно, – серьезно кивнула Нина, – я понимаю и знаю, что у тебя все получится. Я просто не припомню таких целеустремленных людей, как ты, Рома.

– Я говорил тебе о своем новом доме у Кубани.

– Да, я помню, – она засмеялась, – это было отчаянно. Я никогда не решилась бы на такой поступок.

– Часто нужно рисковать, чтобы преуспеть. Дом не новый, но крепкий. Я отремонтирую его и поселюсь там. Он станет новым родовым гнездом Селиховых.

– Рада слышать это, – Нина произнесла эти слова так, будто ждала от меня кое-чего определенного. Новых слов. Слов о ней.

– Я хочу, чтобы ты переехала туда со мной.

Нинины красивые аккуратные брови медленно поползли вверх. Она восторженно посмотрела на меня, улыбнулась. В следующее мгновение напряглась, подтянулась и принялась осыпать лицо поцелуями.

– Конечно, конечно я хочу этого, – в перерывах между чмоками говорила она, – я хочу, чтобы наши отношения, наконец, приняли форму!

– Всему свое время, – я засмеялся, обнял девушку за плечи, рывком перевернул, оказался сверху. Нина вскрикнула, засмеялась.

Когда наши взгляды встретились, девушка посерьезнела. Она смотрела с любовью и настоящим обожанием.

– Я хочу тебя снова, – улыбнулся я.

– Я хочу быть только твоей, – тихо ответила она.

– А что это вы тут делаете, а? Что шумите? – Нина вошла в кухню. Ее явно заинтересовал звук маленькой шлифовальной машинки, что то мерно гудела, то взвизгивала в моих руках, – о! Ты нашел папины инструменты?

– Тебе тоже интересно? – я поднял на нее взгляд, – присоединяйся.

Я расположился за барной стойкой, над расстеленной на столешнице газетой. В почерневших пальцах я держал кусочек свинца – пулю с Ифритом Смерти внутри. В другой руке была зажата миниатюрная шлифовальная машинка, снаряженная малюсеньким сверлом. Я старательно проделывал в свинце крохотное отверстие.

Катя сидела рядом и увлеченно наблюдала за процессом.

– Ну, – беззлобно проговорил ей я, – не суй нос так близко. Пыль попадет в глаза, тогда будешь знать.

– Ну там интересно, – пискнула девочка.

– Я знаю, – я посмотрел на нее, – что тебе интересно, но может стать очень больно, если стружка попадет в глаз.

Катя поморщилась, отстранилась.

– Что это? – Нина села на против, с интересом посмотрела на пулю.

– Пуля. Ей меня подстрелили, – я поднял глаза, – в тот самый день.

– Ты был ранен? – удивилась девушка, – я видела тебя на похоронах. Ты не казался раненным.

Я не ответил, только улыбнулся.

– А что ты делаешь? – спустя полминуты спросила Нина, – зачем тебе пуля?

Я отложил машинку. Взял тонкий кожаный шнур и продел сквозь крохотное отверстие. Завязав, повесил на шею.

– Талисман, – улыбнулся я, – наудачу.

– Надо же! – Нина засмеялась, – я не думала, что ты такой суеверный.

Я тоже засмеялся, пожал плечами.

– А мне такое можно? – Катя указала на пулю, – тоже хочу такое.

– Можно, – я взял девочку, посадил себе на колени, – я обязательно добуду для тебя пулу и сделаю такую же штуковину, хорошо?

– Да! – девочка весело посмотрела на Нину.

– Нина, а ты помнишь что мы хотели, когда Рома придет? Я без тебя не хотела ему говорить.

– Что? У вас от меня тайны? – я улыбнулся.

– Страшные тайны, – Нина показала белые зубки, – конечно, помню, солнышко.

– Давай сейчас?

– Давай!

– Я заинтригован, как никогда, – Катя смешно выгнулась, сползла с моих коленей. Я легонько поддержал ее, чтобы девочка не ударилась о столешницу. Она забавно оббежала стол, схватила Нину за руку, потянула.

– Пойдем!

– Ну-ну золотце, – Нина хохотнула, встала из-за барной стойки, – тише, руку вырвешь!

– Давай! – Катя весело тащила девушку за собой.

– Одна она стесняется, – посмотрев на меня, заговорщически прошептала Нина.

– Ничего не стесняюсь! Просто мы хотели вместе!

– Хотели-хотели! Рома, никуда не уходи!

– Да я тут. Считайте, врос в скамейку, – засмеялся я.

Через пару минут, обе девчонки вернулись. Стоя по струнке, они смотрели на меня. Катя спрятала руки за спину.

– Ну? И что же там?

– Кать, ну че ты? – Нина легонько подтолкнула девочку ко мне, – да не стесняйся!

– Пусть Рома глаза закроет…

– Гля-я-я-я, – рассмеялась Нина, – покраснела как помидор!

– Все в порядке, – сказал я с улыбкой, – я закрою.

Хохотнул, закрыл глаза.

– Ты подсматриваешь! – пискнула Катя.

– Неее, – протянул я.

– Нет, подсматриваешь! Жмурься!

– Как прикажете, молодая госпожа, – нарочито официально проговорил я. Потом зажмурился и даже прикрыл глаза ладонью. Услышал краткие шепотки. Обеспокоенные Катины и смешливые, принадлежавшие Нине.

– Я боюсь, – тихо шептала девочка, – вдруг не так!

– Ну что ты! Мы же старались! У тебя отлично вышло.

– Вдруг не понравится!

– Роме-то? Роме обязательно понравится.

– Но я боюсь!

– Ты все утро приставала ко мне, когда покажем, – хихикнула Нина, – а сейчас боишься? Глупости! Роме очень понравится.

– Думаешь, очень-приочень?

– Конечно!

Я услышал, как девчонки приблизились. Как Катя с трудом забралась на высокий барный стул.

– Ладно, Рома, открывай!

Я распахнул глаза, посмотрел на то, что держала в своих крохотных ладошках Катя.

– Тебе нравится? – Катя заискивающе посмотрела на меня.

– Ого, – искренне удивился я, улыбнулся, – очень-приочень нравится, Катя. Вы даже не представляете, насколько для меня важно то, что вы сделали, – серьезно ответил я.

– Правда? – восторженно пискнула Катя.

– Правда? – Нина удивленно посмотрела на меня.

– Правда, – сказал я, всматриваясь в новый ифрит, рожденный настоящей любовью ко мне.

Глава 4. Приближение

В ладошках Кати “сидела” маленькая бумажная лисичка. Сложенная из оранжевой бумаги, она смотрела на меня черными глазками-бусинками. Нарисованные маркером, они выглядели очень мило. Вся фигурка выглядела мило, даже несмотря на то, что была сложена не очень умелыми детскими ручками.

– Разреши мне взять ее? – я с улыбкой посмотрел на Катю.

– Да, это я для тебя… – смущенно проговорила девочка.

– Спасибо, – я взял лисичку, посадил себе на ладонь, – в жизни не получал более приятного подарка. Ты сама его сложила?

– Сама, – девочка приосанилась на барном стуле, – правда, это было сложненько-сложненько. Но я очень старалась. И все равно получилось никак на картинке из интернета.

– Получилось гораздо лучше, – я ласково потрепал девчушку по голове, – иди ко мне, обниму.

Девочка лихо спрыгнула со стула. Да так, что Нина дернулась к ней. Решила, что она может удариться. Но когда поняла, что все хорошо, продолжила смотреть на нас с умилением.

– Опа! – сказал я, когда посадил девочку себе на колени, потом обнял. При этом украдкой взглянул на ифрит, что мирным фиолетовым пятном пульсировал в кусочке бумаги. Это был Ифрит Невероятной Любви к Своей Семье. И самое удивительное, таких мне никогда не встречалось. Ни разу в жизни я не видел подобного ифрита. Нет, другие, что зародились из любви к другим людям, я находил не раз. Но этот… Этот был основан на эмоции, которую испытывали ко мне, когда делали лисичку. И я даже представить не мог, какие у этого ифрита могут оказаться свойства. Кажется… я смогу сделать из него что-то особенное. Что-то… что-то живое.

– Нин? – я поднял глаза, – ты помогала Кате его сложить?

– Совсем чуть-чуть, – шепнула Нина.

– Я почти все сделала сама, – положив голову на мое плечо, проговорила девочка.

– Ты умничка, Катя, но я вижу, что вы обе старались, когда делали это оригами. Это невероятно важно и ценно для меня.

– Правда? – радостно пискнула Катя.

– Правда. Более ценного подарка я не получал.

Нина смотрела с умилением. Спустя мгновение, она даже расчувствовалась, прижала руки к губам. Ее глаза заблестели.

– Знаешь, Кать, – я отстранил девочку, – твоя лисичка будет помогать мне в моих делах.

– Помогать?

– Да, – я с улыбкой кивнул, – я буду брать ее с собой, и возможно, когда-нибудь, она поможет мне свернуть горы.

– Ее зовут Фырчик, – девочка показала свои белые молочные зубки.

– Фырчик? – хохотнул я, – так она мальчик?

– Нет. Девочка.

– Но Фырчик звучит как имя для мальчика.

– Нет, – Катя надула щечки, – Фырчик это девочка.

– Как скажешь, – улыбнулся я и тронул кончик ее носа, – значит, Фырчик будет мне помощницей в моих делах. Спасибо вам, девочки.

– Прошу прощения, госпожа, – улыбнулся я, – но мне тоже назначено на это время.

– Правда? – Девушка удивленно раскрыла глаза, – но я сама, лично просила мою помощницу записать меня на четырнадцать тридцать к нотариусу.

– А мне сказали, что это время свободно, – пожал плечами я.

Контора сословного нотариуса нашего округа располагалась прямо в ее поместье в нашем же спальном районе. Не слишком большое, но аккуратное, явно перестроенное из неоклассики во что-то более современное, оно делилось на две зоны.

Большая часть первого этажа, а также второй и третий занимали жилые помещения. Там жила нотариус – зрелая женщина и ее, как я понял, многочисленные дочери. Молодые девушки бегали у нотариуса в помощницах.

Боковая часть дома смотрела прямо на муниципальный тротуар и проезжую часть. Тут была дверь с большой черной табличкой, гласящей “Сословный нотариус Циткенд Наталия Вячеславовна”.

Именно тут, в широкой комнате ожидания с красивым, красным паркетным полом и стенами, отделанными деревом, я встретился с этой девушкой. По широким окнам постукивал мелкий осенний дождик. По небу плыли серые, бугристые тучи.

Я сидел в богатом и удобном кожаном кресле. Смотря на девушку, мял в руках какой-то журнал, который почитывал, перед тем, как мы с ней заговорили друг с другом.

– Позвольте мне разобраться, – я кинул журнал на столик, встал, – уверен, ни моей, ни вашей вины тут нет. Скорее всего, организационная ошибка секретаря.

Так как я был хоть и в частной конторе, но все же находящейся под эгидой короны, я явился в привычной для местных дворян черной форме.

Девушка же, невысока и стройна, была в серебре. Немного неестественного цвета светлая кожа говорила о том, что она не так много времени проводит на солнце. Золотистые волосы были убраны в компактную прическу. Поверх нее девушка носила милую, жемчужного цвета шляпку.

Одетая в такого же цвета пальто с воротником из полярного песца, она сидела на кресле, напряженно подалась вперед. Ее большие голубые глаза как-то с надеждой смотрели на меня. Тонкие бледно-розовые губы были сжаты.

Я вновь бросил взгляд на девушку, потом на ее многочисленную прислугу женского пола. Девчонки, одетые в простые платья и короткие осенние куртки стояли у входной двери. Компанию им составил высокий и плечистый мужик. По всей видимости, охранник.

– Ой, все верно, – кивнула одна из секретарей, когда я вошел в их просторный кабинет и сообщил о том, что с записью произошла ошибка, – видимо, Зиночка ошиблась. У нас столько работы, столько работы. Не обращайте внимания. Вы были записаны первым, молодой человек.

– Понял, – кивнул я и выглянул в коридор, – простите, госпожа, – я посмотрел на девушку, – если вы торопитесь, я с радостью уступлю вам свое место и пойду следующим.

– Правда? – девушка мило улыбнулась. Ее красивое лицо посветлело, хотя казалось, куда ж еще светлее? – я буду рада! Я и правда тороплюсь! Но мне недолго. Батюшка умер и мне нужно заявить на наследство.

– Соболезную, – я вышел в коридор, показал ей на открытую дверь, – проходите.

– Благодарю вас, – было пошла она, но ее смарт внезапно зазвонил, – да? – ответила она, – нет. У нотариуса. Да. Да? Что за разговор? Хорошо. Секунду, – девушка оторвала трубку от ушка, прикрыла динамик ладошкой, – это брат звонит. У него ко мне срочный разговор не приемлющий посторонних ушей, – мило засмеялась она, – поэтому, я поговорю с ним в укромном месте, а вы, прошу, идите.

– Хорошо, – я сдержанно поклонился, – как скажете, госпожа.

Девушка обаятельно посмотрела на меня. Поклонилась немного глубже, чем это было принято. Потом защелкала высокими каблучками на выход. Прислуга и охранник последовали за ней.

– Роман Евгеньевич Селихов, – нотариус, маленькая и сухенькая женщина лет пятидесяти смотрела на меня несколько сонным взглядом. Ее прическа представляла собой забавные светлые завитушки, отчего она немного походила на овечку, – из детей боярских, отступник. Наследуете титул главы рода, со всем родовыми правами и обязанностями. Два кафе и родовой особняк.

– Одно кафе, – пожал я плечами, – и два земельных участка.

– Что? – удивилась нотариус, – у меня написано другое.

Нотариус восседала за большим и шикарным офисным столом из красного полированного дерева. Я разместился за приставным столиком, в удобном кресле. В ее широком и светлом офисе было много цветов и вообще растений. Через большие окна внутрь, на многочисленные горшки, стоящие на полу, подставках, висящие на стенах, падал отфильтрованный тучами серый свет.

– С последней нашей с вами встречи, – я пожал плечами, – многое изменилось.

– Что же?

– Несколько раз меня пытались убить. Кафе “Чайка” сгорело и теперь там пепелище. Ну а мой дом разнесли артиллерийским заклинанием. И теперь там пустырь.

– Что? – выпучила нотариус глаза, через большие очки они стали выглядеть еще более огромными, – артиллерийская магия в городе? Я слышала, что это был взрыв газа.

– Это ложь. У кого в городе вообще взрывался газ?

– Только… у вас.

– Это был не газ. КрасМ хорошо делает свою работу. Но не будем об этом. Прошу вас, просто выдайте мне наследство.

– Ох, секунду, – нотариус перевела взгляд сонных, водянистых глаз на экран ноутбука. Пощелкала по трекпаду, – ах да. Реестр обновлен. Разрушенное имущество сняли с учета. Да. У вас земля и кафе. Все документы подготовлены. Осталась единственная формальность.

– Слушаю.

– Предъявите ваш дворянский орден. Нам нужно сделать цифровой рескрипт герба, чтобы подтвердить ваш статус и право владеть собственностью.

Я задумчиво хмыкнул, закатил руках черного кителя.

– Вот, – показал женщине перечеркнутую корону, – это все, что есть. Мой орден погиб во взорванном доме. Это сойдет?

– Нет, – нотариус оживилась, нахмурилась, – нужен именно орден. Это единственное прямое доказательство вашего дворянского статуса.

– Отступниками, – я сделал кислую мину, – бывают простолюдины?

– Нет, – словно бы не уловив иронии, совершенно серьезно ответила нотариус, – только дворяне. Но нам нужно прямое доказательство.

– Это не логично, – мотнул я головой, – уверен, что если открыть закон об отступниках, или правила нотариата Великорусской Империи, там будет сказано о том, что корона отступников вполне годится.

Нотариус удивленно посмотрела на меня. Она явно не ожидала такой настойчивости. Напряглась, сузила глаза. Стало ясно, что нотариус не слишком-то любит клиентов, хоть сколько-нибудь подкованных в законе.

– Извольте, – настоял я, – давайте посмотрим.

– Я помню и так, – проговорила она медленно.

– А я нет, – я ухмыльнулся, – поэтому открою статью закона на телефоне и продемонстрирую вам.

Она не ответила, только гневно засопела.

– Простите! Вам сюда нельзя! У нас по записи! – залепетал из соседнего кабинета, где сидели секретари, женский голос.

– С дороги! Я буду разговаривать только с ней! – другой голос, мужской, грубый и хрипловатый, звучал агрессивно.

– Туда нельзя! Там клиент!

– Уйди, вахлачка, пока я не вморозил тебя в пол! – прокричал он, затем раздались женские всхлипы, – вы обманули меня! Водите за нос уже год!

– О нет, – выдохнула нотариус, – снова он пришел.

Я не ответил, напрягся, внимательно посмотрел на дверь, ведущую в кабинет нотариуса.

– Подождите пару мгновений, я вызову полицию.

– Она поможет? – я бросил взгляд на женщину.

– Вывезти без решения суда они его не смогут. Если только вызывать сословную жандармерию. Но с полицией, он, по крайней мере, ничего тут не сломает.

– Тогда вызовите жандармерию.

– Нет повода, – мотнула она головой, – формально он ничего плохого еще не сделал. А нотариальная контора не совсем частная собственность нотариуса. Она приравнивается к госоргану.

– Тогда подождите, – я нахмурился, – я все сделаю сам.

– Что сделаете? – удивилась она.

Двери с громким грохотом распахнулись. Мужчина выбил их ногой. Нотариус вздрогнула, подскочила с места. Я остался сидеть. Демонстративно откинулся на стуле, свесил руку.

Мужик, невысокий, но крепкий внимательно посмотрел сначала на меня, потом на нотариуса холодными серо-синими глазами. Одетый в удобные, но явно дорогие вещи, он выглядел совершенно не по уставу дворянства.