Сделай и живи спокойно 2

Глава 2

Утро. Как ни странно но, первым проснулся Азик. Да, собственно, о чем это я? Он меня и разбудил. По простому. Взял и, со всей своей молодецкой удали, бахнул меня по спине. Хорошо, что не кулаком, а-то бы прибил на фиг! Но и ладонью ничего так получилось. Сразу расхотелось спать и почивать далее, на маленьком и не очень удобном, кожаном диванчике. Зато, откуда-то появилось желание начать этот день с хорошего спарринга. А в качестве боксёрского мешка или партнёра использовать этого неугомонного казаха. Хотя… нет. Я же обещал без драк – значит без драк и чего-то подобного.

Ерасыл удивил накрытым столом с горячим чайником. Когда только успел? А впрочем, чему я удивляюсь – он же тут полгода живёт. Знает: что, где, почём и во сколько. И кровать у него нормальная, в отличие от предоставленного мне дивана. Кстати, у меня, тоже есть чем его удивить и отомстить, за идиотскую побудку. Я его заставлю делать, вместе со мной… зарядку. За окном пасмурная погода без дождя, но я туда не собираюсь. Ну её нафиг эту Москву. Утреннюю зарядку прекрасно можно сделать в кабинете. А так, как вчера много ходил, то обойдусь без пробежки. Жалко, конечно, график подвергать изменениям, но один раз можно.

А Ерасыл-то нормальный пацан оказывается. Увидев, что я начал разминку, без слов и возражений, присоединился. Удивился, немного, когда я начал с бега на месте, да ещё и в разном темпе. Но старался повторять. А с напарником-то можно и чего-нибудь посерьёзнее сделать. А что? Подъёмы друг друга, из положения спина к спине или те же самые силовые на пресс это когда один сидит на ногах у другого. Да много чего можно. Мне сегодня не работать, так что можно и выложиться по полной программе.

Слабовато ещё это тело. Запыхался уже через двадцать минут. Но – ничего. Подышал, попрыгал, ручками потряс, ножками подрыгал и вроде как отпустило. Можно по второму кругу пройтись. Азик не возражает. Ему, по моему, всё равно чем и как заниматься. Немного удивился упражнению "планка", но потом, когда попробовал, согласился, что это "якши".

Душ, в этом здании, не предусмотрен. Пришлось, по старинке, в туалете, в раковине умывальника плескаться. Постарался поменьше воду разбрызгивать, чтобы разговоров лишних не было. Вроде удачно.

Комертаев, как я, не заморачивался. Просто растёрся влажным полотенцем и сидит довольный. Улыбается. Ждёт когда я наконец-то сяду за стол. А мне, что-то всё не так. Не могу понять. Автоматически роюсь в рюкзаке, перекладывая не богатый гардероб, что взял с собой. Деньги, в самом низу, завёрнуты в сменные портянки. А что? Незаметно и не привлекает. На ощупь – похоже на книгу. Кеды завёрнутые в газету. Сменная нательная рубаха и ещё, какая-то мелочёвка, больше ничего.

Неожиданно дверь в кабинет открылась. Ерасыл привстал из-за стола и улыбаясь, как это могут только казахи, открыто и лучась радостью поздоровался с вошедшим. Вахтёр, не чинясь, последовал к столу, попутно кивнув в мою сторону головой – типа поздоровался. А я что? Да тоже самое. Кивнул и продолжил перебирать вещи в рюкзаке, пытаясь понять, что меня не устраивает на данный момент. Что поделать, бывает и так. Ничего умного в голову не приходило.

Смотрю на вахтёра и Ерасыла, чтобы хоть как-то отвлечься и переключиться. Обычно это помогает, принять решение. А они уже приступили к еде. Кстати, на столе прибавилось снеди. Появилась зелень и варёные яйца, также отдельной кучкой лежала картошка. Немного – пяток штук всего. Сваренная в "мундире" и поломанная на половинки, она манила меня, одним своим видом вызывая бурное слюноотделение. Все! На фиг! Надо поесть, а там глядишь и пойму, что меня беспокоит.

Не успел встать с диванчика, как в кабинет зашла женщина. Точнее, она не зашла, а протиснулась. Уборщица. С положенными ей: ведром и шваброй. В дверь. Синий халат и белая косынка. Чёрные галоши одеты на шерстяные носки. Это в такую жару? Хотя, о чём я? За окном должен быть восход солнца, а на самом деле пасмурно и дождь начал накрапывать. Когда она повернулась лицом к нам то, я понял, что в этом мире, слишком много двойников. Перед столом, с накрытым завтраком, стояла копия Нины Усатовой. А когда она заговорила, я заодно узнал, как зовут нашего вахтёра.

– Доброго Вам здоровица, – глубоким, грудным голосом поздоровалась эта женщина, – и приятного аппетита товарищ Кормертаев и Вам тоже Владимир Ильич.

Шестеренка в моих мозгах скрипнула и сломалась. Я повнимательнее присмотрелся к нашему вахтёру. Не, не похож. Скорее всего тёзка. Хм… Ладно, пора к столу, а то всё съедят. Потому что, пришли ещё две женщины – тоже уборщицы. Все они принесли с собой, чего-то перекусить: бутерброды, сырники, пирожки и даже холодный омлет. А когда, вся весёлая компания уселась за стол, тут-то и началось основное действо. Сначала Ерасыл прочёл краткую выжимку из газет(когда только успел подготовиться?), потом слово взял вахтёр(этот наверное всю ночь читал прессу) и завершила та, что похожа на Усатову. На всё про всё ушло полчаса. За это время выпили весь чай и съели всё, что было на столе. Потом молча, стоя послушали гимн по радио и следом за ним новости. Ещё минут десять просто обсуждали различные сплетни, что ходили по Москве. Посмеялись и чуть-чуть покричали друг на друга, но это так – несерьёзно. А в самом конце, пока никто не ушёл, я достал из рюкзака кеды и спросил, где такие можно приобрести. Лучше бы я этого не делал. От обилия информации заложило уши и отключилось рациональное мышление. Спасибо Ерасылу. Он пообещал сводить на ближайший рынок и помочь найти искомое. Тут, некстати, влез Владимир Ильич с претензиями:

– А что это за преклонение перед иностранной продукцией? Чем Вам наша обувь не подходит? Может Вы ещё и джаз слушаете?

– Почему преклонение? – натурально удивился я, – просто, один знакомый тренер попросил, если представится случай, купить. И даже денег дал. У нас в Калуге, со спортивной обувью, знаете ли, как-то не очень. А парусиновые туфли не подходят по нагрузкам, если Вы в курсе, о чём это я.

– Тренер, если ему это надо, – поучительно и нудно, что-то там изображая пальцами, высказал своё мнение вахтёр, – может всё приобрести, через Спорткомитет, по заявке.

– Ну, а я тут при чём? – спросил я, с удивлением оглядывая всю компанию и переводя взгляд с одного на другого, – меня попросили и всё! Куплю – не куплю никто возмущаться не будет. И причём тут джаз? Я его слушал и буду слушать, назло всем фашистам.

Что тут началось! Это было пострашнее, чем схватка в поезде. Владимир Ильич пытался схватить меня за грудки или, хотя бы, отвесить отцовский подзатыльник. Ерасыл не знал за кого заступаться. А уборщицы, вообще, орали просто из солидарности с вахтёром. Мне, даже, пришлось прибегнуть к нестандартному методу и хлопнуть кедами, изо всех сил, по столу. Чтобы унять этих неуёмных. Вроде помогло. Успокоились. Далее я просто повторил, всё что уже говорил в Калуге на комсомольском собрании. С небольшими изменениями, конечно.

Вахтёр не понял, или не хотел понять, и начал ругать директора детдома:

– Сжечь надо было эти плакаты! Незачем детям такое видеть. А директора, раз он допустил такое осудить. Строго!

Тут мне невольно помогли женщины:

– Ты, что же старый? Совсем с глузду рухнул? Девкам поссать негде было! Им что на морозе все дела делать? Правильно ребята сделали, что этими плакатами сортир обклеили! – заорали они все вместе.

Открылась дверь и в кабинет зашёл ещё один персонаж. По внешнему виду и одежде это был, скорее всего, дворник. Что позже и подтвердилось. А сейчас, пока, все отвлеклись на него. Понеслись приветствия, сожаления что опоздал и не успел, вопросы о криках и громких звуках. Незаметно все опять начали обсуждать джаз. Как бы я не пытался доказать, что музыка не имеет отношения к политике, если она специально для этого не написана. Мне это не удавалось. В понимании старшего поколения это не укладывалось. Да и фиг с ними. Жизнь всё расставит по местам.

Вахтёр, видя мою упёртость, уверял всех, что такого плаката вообще не могло быть. Короче, разошёлся не на шутку. Женщины слабо сопротивлялись, но всё ещё поддерживали меня. Комертаев занял нейтральную позицию и уговаривал всех разойтись по рабочим местам. Именно в этот момент дворник сказал своё слово:

– Как это не было такого плаката? Был! Я сам видел!

– Где ты его мог видеть? – заорал вахтёр, – чёрт безрукий! Месяц на войне всего был и туда же! Видел!

– Я, если помнишь?! – начал говорить дворник, обращаясь к вахтёру, – в сапёрах служил и тогда руку свою потерял. А этими плакатиками мы печки топили. Там много всяких разных было. Такие тоже встречались. Что там написано я не знаю, потому что немецкого языка не знаю, но по описанию похоже.

– А пошли вы все! – рявкнул вахтёр и, хлопнув дверью, вышел из кабинета.

Женщины, недолго, о чём-то пообщались и не прощаясь покинули кабинет. Ерасыл, посмотрел на стол, схватил чайник и выбежал куда-то. Дворник, достал из-за пазухи свёрток и сев за стол, начал его разворачивать. Я вроде как сытый, но от стаканчика чая не откажусь. Мне на работу не идти. Спешить не надо.

Молча сидеть за столом это неправильно. Поэтому я начал разговор со знакомства. А дальше, как-то само получилось, что мы разговорились. Кирилл Сергеевич, а именно так он представился, пошёл в дворники по банальной, в это время, причине. У него отсутствовала кисть левой руки. Сапёр ошибается два раза и ему повезло – лишился только кисти. Был комиссован. Вернулся к жене и детям в Москву. Добрые люди помогли устроиться на работу, аж в горком, но правда дворником. На мой вопрос: "А как же он управляется с метлой летом или лопатой зимой?" Он ответил, что: "Это легко". И показал несколько ремней, которыми крепится любой, из перечисленных, инструментов к искалеченной руке. Зимой, по его словам, похуже приходится. Так как культя мёрзнет нещадно. Но это лучше, чем ничего не делать. Вот ведь…

Вернулся Ерасыл и тут же разлил кипяток по стаканам, предварительно бросив в каждый по щепотке заварки. Пока чай настаивался, разговор вернулся к кедам. Сергеич и Азик перечислили кучу названий рынков, где точно можно найти эту обувь. А на мои слабые возражения, что я вообще-то с Брянска и где, всё это, названное находится не знаю. Ерасыл пообещал меня самолично проводить. Ещё и помочь сторговаться. Чтобы не ободрали меня московские торговцы, как липку. Хорошо посидели.

Дворник ушёл, а мы с казахом чутка прибрались в кабинете. Делать-то пока нечего. Рынки начинают работать в восемь часов утра. Это не Калужские торговые ряды. Там чуть ли не с рассвета можно найти как продавцов, так и покупателей. А возле вокзала вообще торгуют круглосуточно. В Москве всё серьёзнее. Столица как никак.

Не дали нам побездельничать. Женщины нас выгнали, чтобы убраться так, как надо. А не то, что мы изобразили своими кривыми руками. Мы и не сопротивлялись. Вышли во внутренний двор. Это Кирилл Сергеевич предложил, чтобы мимо вахты не идти. А тут, рядом с выходом, стояла небольшая беседка. Хотя, я бы этого не утверждал. Сооружение больше напоминало детскую песочницу с грибком от дождя. Только песка не было. Ну и размер чутка поболее, а так похоже. Очень. Зато внутри можно было курить. Чем мои спутники сразу и воспользовались. Мне этого не надо, но поприсутствовать пришлось.

Сергеич скрутил из обрывка газеты, что-то напоминающее "козью ногу", только огромного размера. И загиб сделал, почему-то в сторону, а не вверх. Ну это его проблемы. Я не курю и скорее всего не буду начинать даже. На фиг – на фиг, мне такое счастье. За беседкой накрапывает дождь и температура совсем не летняя. Циклон, что ли с севера пришёл? Иного объяснения нету.

– В Хамовники тебе надо идти, – прервал молчание дворник, – на рынок. Там точно найдётся такая обувка. Можно, конечно, до Бабушкинского пройтись, но это далеко. Ещё, хорошие вещи, на Дорогомиловском рынке или Сетуньском. Но это надо извозчика брать.

– Сергеич, какой на фиг извозчик? – перебил дворника казах, – метро на что сделали? Ты только название скажи, а я Вилора сам провожу куда надо.

Спор, о способе доставки моей тушки, на лучший рынок Москвы, продолжился до того момента, как грянул гром. Мы удивлённо переглянулись – как это? Обычно, если вот такая фигня вместо нормального дождя сыпется, то грозы не случается? Нонсенс. Поэтому мы, сообща, приняли это за знак свыше и ретировались в здание горкома. Там уже в кабинете, отмытом и убранном, приступили к составлению плана.

Опять чай на столе. Изюм в блюдечке. Споры коренного москвича и казаха-калужанина, на тему перемещения по московским улицам. Мне-то что? Как решат – так и пойдём, или поедем. Я в Москве 1949 года не был ни разу. Не считая вчерашнего дня, конечно. Но это ерунда, по сравнению с тем же Ерасылом, который тут уже полгода находится. Всяко находился больше меня.

Наконец всё решили и теперь ждём Крапивина. От него нужны машина и шофёр на пару часов. Такую-то мелочь он сможет организовать, в счёт моих придумок. Мне же не только, на рынок надо, а ещё и на Киевском вокзале, каким-то образом оказаться. Подумав решили, что на машине это будет сделать легко. Но это мы так думаем, а что скажет Сергей Вадимович скоро узнаем.

Азик подошёл к окну. Посмотрел на улицу. Оценил мелкий дождь, который никак не хотел прекращать я. Мне интересно было за ним наблюдать. Очень открытый человек. Все эмоции прекрасно видно на его лице. Не надо быть, каким-то там физиономистом, чтобы понять о чем он думает. Фраза, произнесённая по казахски, показалась знакомой и напомнила про один случай из моей той жизни. Уйдя на пенсию по инвалидности, я иногда выполнял несложные для меня задания, для хороших знакомых. Когда позвали поработать в филиал московской строительной компании, я не стал отказываться. А что? Нормальная компания и платит нормальную зарплату – почему бы не попробовать. Бумажная работа. Сиди и подчищай хвосты за геодезистами. Дали отдельный стол с компьютером и недели три никто меня не трогал. Пока однажды, посреди рабочего дня, не прискакала девушка. Красивая и молодая. Она прихлопнула ладонью передо мной лист бумаги и сказала тоном не терпящим возражения:

– Потрудитесь к пятнице выучить наизусть.

Я всё понимаю, но тут маленько растерялся. Сижу, никого не трогаю, а тут нате вам! Посмотрел на лист бумаги. Попробовал прочитать. Чуть язык не сломал. А девушка уже у двери – собирается покинуть кабинет ничего толком не объяснив. Я возопил:

– Это что такое?! Я это, даже, прочитать не могу! Какое нафиг выучить?!

Девушка (ну не знаю как её зовут, она не представилась) обернулась и объяснила, как смогла:

– В пятницу тематический корпоратив, посвящённый республикам Советского Союза. Будет проходить в нашем конференц-зале. Закуски, холодные напитки и песни на языках бывших республик. Все должны исполнить по одной песне. От качества исполнения будет зависеть размер месячной премии.

– А я тут при чём? – удивился я.

– Вам, что, премия не нужна? – строго спросила красавица.

– От премии грех отказываться, – согласился я с ней и добавил, – только я петь не умею. От слова совсем. Медведь на ухо наступил в детстве.

– Здесь никто не умеет петь, – улыбнулась красавица и показав на меня гламурным пальчиком, сказала, – особенно вы строители. Так это даже лучше, потому что смешнее получается.

– А можно другую песню? – без надежды на успех, потому что понял, что всё уже давно решено, тихо спросил я, – на немецком языке, например?

– А у нас, что была немецкая социалистическая республика? – вопросом на вопрос ответила, спросив, девушка.

– В Казахстане много немцев, – ответил я, – в Поволжье тоже.

– Нет! – твёрдый ответ красотки прозвучал как приговор.

Что-то ещё сказать, я не успел. Девушка, каким-то непонятным зигзагом бёдер, вывернулась из кабинета. Только каблучки зацокали по ламинату в коридоре. А я тупо уставился на текст песни. Хит сезона "Шудын бойында"! Твою же маму…

Так-то я на память не жалуюсь. Запомнить сотню слов, даже, на иностранном языке не проблема. Тем более за три дня. Но спеть – это не для меня. Не умею! Прочитать, ещё куда ни шло. А вот петь – это увольте. Как вариант, надо дождаться и выйти на сцену одним из последних. Надеюсь, что к тому времени, всё уже хорошо примут "горячительных" холодных напитков. Тогда, есть возможность не опозориться.

В итоге премию мне дали – за самое комичное исполнение! Но эту песню, на казахском языке, я запомнил надолго. Вот и сейчас слова песни, благодаря некоторым фразам Ерасыла, всплыли в памяти. Крапивина пока не видно. Время есть и надо чем-то заняться. А что если попробовать спеть?

Лучше всего, и это отметили на том корпоративе, у меня получается первый куплет и припев. Во втором, по мнению окружающих, я нёс какую-то пургу, отдалённо напоминающую оригинальный текст. Про третий вообще молчу, там от оригинала остались только гласные буквы это я и сам знал. Но когда все в подпитии и царит весёлая и непринуждённая обстановка, на слова никто уже не обращает внимание. Главное музыка и балбес на сцене.

Сейчас, сидя в кабинете, решил вспомнить. Я, конечно же, не стал орать в полный голос. Сначала попробовал пальцами изобразить, какое-то подобие ритма на столешнице. Только потом стал, тихонечко, почти шёпотом, вставлять слова. Вроде нормально и никто в меня стаканами не бросает. Ерасыл, повернулся в мою сторону и внимательно прислушивается к словам…

Чтобы я ещё раз! Да никогда! Не певец я! А Ерасыл мне больше не товарищ. И Крапивин тоже. Про дворника, даже, упоминать не буду – тот ещё козёл. Я им песню хотел подарить, а они…

Ржали! В полный голос и до слёз. Минут двадцать не останавливаясь. Женщины, которые уборщицы, со своих рабочих мест сорвались, чтобы посмотреть на это представление. Все комсомольцы, которые уже успели прийти на работу в горком, тоже, выстроились в толпу, прямо в коридоре, и смеялись. На фиг эту Москву! В Калугу и строить, строить, строить! Забыть про песни. Там Катерина. Там Рита в конце концов. Буду им Есенина читать или Лермонтова по вечерам – это я могу. Не как актёр, конечно, но кое-что умею. Да лучше бы в морду мне дали, честное слово. Чём вот так! И ведь не пойму до сих пор, почему такая реакция. А совсем выпадает из моего понимания это смех Ерасыла. Это ведь его язык! Как можно над этим смеяться? Или я, чего-то опять не понимаю? Он же начал меня изображать, то есть то, как я исполняю песню. Как я произношу слова, как отбиваю подобие ритма по столу и всё это с самым дебильным выражением лица. На пародию это было совсем не похоже. Скорее на издевательство. А в конце, когда все уже почти умерли от смеха. Этот мнимый "калужанин" взял и спел песню. Представляете?! Вот так! Взял и исполнил, без музыки, без всего. Просто спел а капелла первый куплет и припев. И ему все хлопали! Блин…

Стою в туалете и постепенно прихожу в себя. Да, я убежал из этого кабинета. Точнее, быстро ушёл, что я истеричка какая-то – убегать в слезах? Даже дверью не хлопнул напоследок. Теперь пытаюсь понять, что это со мной было. Откуда эта дурацкая реакция организма? Успокаивало одно – сдержался и никому не набил лицо. Исправляюсь однако! И всё равно, какая-то ерунда с этим телом происходит. Блин… Как Вилор жил всё это время? С такой позицией? Я, например, никогда не обижусь на такое, скорее всего посмеюсь, вместе со всеми и всё. Это, в той жизни, в подкорку было вбито. Тем более служба в стройбате многому научила. А уж потом и на стройке, чего только не бывало и обижаться на идиотов – значит сорвать работу или, что ещё хуже, внести разлад в сработанный коллектив. В итоге или увольнение кого-нибудь, или вместо зарплаты – хрен в бумажном кулёчке.

– Ты чего здесь стоишь? – вопрос отвлёк меня, от созерцания погоды за наполовину закрашенным окном в туалете, – там ребята требуют продолжение песни и стол накрыли, чтобы тебя достойно домой проводить.

– Этим и занимаюсь, – огрызнулся я, сбрасывая накопившийся негатив одним ответом, – пытаюсь вспомнить слова…

– Пошли, – хватая меня за руку и потянув к выходу, сказал Сергей Крапивин, – там, за столом, всё все вместе вспомним.

Вот ведь прицепились… На фига я про эту песню вспомнил? Сейчас бы, давно уже по рынку ходил и кеды себе выбирал. Нет блин… Нашёл себе приключений, на одно место. Что же за жизнь у меня такая? То дерусь с кем не попадя, а то влезаю в совсем незнакомое дело… Может действительно те женщины, на стройке, были правы? И мне не хватает спутницы? Гормоны-то они же никуда не делись. Тело шестнадцатилетнего парня это бомба замедленного действия и никакая утренняя зарядка не поможет снизить гормональный уровень. Такой вот коктейль из гормонов и активной коммунистической морали, в голове. Блин… пришли.

– Представляете, – радостно возопил Крапивин, подталкивая меня в спину, – захожу в туалет, а он там слова песни вспоминает! Говорит, что шумно у вас там! А! Каков скромняга?!

Народ шумно заголосил. Тут же нашлись доброжелатели, которые проводили меня к столу. Усадили. Поставили чашку с чаем(достижение! раньше всё в стаканах подавали), рядышком лист бумаги и карандаш. Намекают гады… Ничего, я вам ещё припомню, ваш дурацкий смех. Хлебнул чайку и принялся записывать.

Комертаева пришлось послать подальше. Этот индивид стал сзади и принялся комментировать написанное. И опять-таки молодёжь смеялась над каждым словом. Вот ведь неугомонный. Как сдержался – не знаю. Переборол себя. Отделался словами, чтобы не стоял над душой. Мешает типа. И ведь гад такой, когда я закончил, переписал по своему. Да и ладно. Главное что от меня отстали. Иначе не выдержал бы, обязательно чего-нибудь натворил.

Песня всем понравилась. Пели несколько раз подряд, а я под шумок почти всё, что было на столе, съел. Им-то некогда есть, вот и воспользовался. Зато, более менее, успокоился и уже воспринимал смех не так негативно, хотя по-прежнему не поддерживал.

Раз уж у всех хорошее настроение то, мне и карты в руки. Напомнил про обещание проводить на вещевой рынок. Крапивин стукнул себя по лбу и принялся за свои прямые обязанности. Через десять минут я уже прощался со всеми. Со мной отправлялся Ерасыл. На фига? Не знаю. По моему, так достаточно просто шофёру адрес сказать, а дальше я сам справлюсь. Но Сергею Вадимовичу виднее.

Я, где-то глубоко в душе, надеялся, что мы поедем на легковой машине. Но реальность, по своему обыкновению, повернулась другой стороной. Нам выделили грузовую машину, неизвестной мне модели. Одно из достоинств которой то, что в кабине можно ехать втроём. А за рулём девушка. Светлана. Без отчества. Сама так представилась:

– Светлана! – и поправила кепку.

Ерасыл уселся посередине. Между водителем и мной. Объяснив, что так ему будет удобнее показывать дорогу. Ага, блин. Москвич доморощенный. Полгода в горкоме прожил и уже всю Москву знает. Да и ладно. Мне на это всё равно. Лишь бы побыстрее всё закончилось. Хочу в Калугу.

Глава 3

– Вилор, ну это же смешно! – толкнув меня кулаком в плечо, сказал Ерасыл, – обыкновенно бывает всё наоборот, над нами казахами смеются, что мы произносим русские слова неправильно. А тут такая возможность… Как не воспользоваться?

Меня это объяснение ни грамма не успокоило. Поэтому я продолжал толкать велосипед вперёд. Комертаев тащил мешок с вещами и пытался высказать свою точку зрения, на утреннее веселье. С одной стороны, я уже понял все мотивы Ерасыла к такому поведению. Но всё равно, что-то внутри не давало смириться с этим.

Прямо возле выхода с рынка стоял пивной ларёк. Возле него и остановились. Вилору, как и прорабу, не хотелось пива, но здесь можно было посидеть и немного перевести дух. А-то эта беготня стала надоедать. Народ вокруг не ограничивал себя в удовольствии насладиться пенным напитком. Несколько компаний сидели на деревянных ящиках и смаковали пиво, одновременно с этим успевая обсуждать, какие-то свои новости. Одиночки предпочитали стоять за высокими столиками. Эти не задерживались надолго, просто выпивали побыстрому и шли дальше по своим делам.

Ерасыл плюхнулся на свободный ящик. Я примостился рядом. Вообще-то, поход на рынок был удачным. Удалось наконец-то купить нормальный инструмент и, даже, с помощью казаха, сторговаться на нормальную цену. Сначала, конечно, было просто хождение по торговым рядам в поисках кед. Расспросы привели к парню, что звонче других расхваливал свой товар. У него и купили первые вещи. Пару тёплых тельняшек и конечно же, так давно разыскиваемые кеды. Было несколько размеров. Выбрал и купил именно тот, что нужен. Тут реально помог Ерасыл. Когда он услышал цену, что назвал продавец то, тут же, принялся торговаться. Я не лез в это дело, хоть и умею. Но тут, пусть действует профессионал. А мне досталось место наблюдателя и зрителя, ну и спонсора. Для меня же покупаем, в конце концов. Эпический торг закончился к обоюдному удовольствию. Я расплатился и убрал все вещи в рюкзак. Пока упаковывал всё, внимательно смотрел по сторонам. Не хватало ещё, на воришек нарваться. Тут-то и заметил, наискосок от нас, среди разложенного хлама и каких-то непонятных железок, её. Настоящую кельму каменщика. Или как называл её мой наставник "besondere spezielle Kelle". Любой немного знающий немецкий язык, конечно же раскритиковал его за такое название, но… Почему-то именно то, как он это произносил, вызывало желание обладать этим инструментом. И пофиг на корявый немецкий язык. У него именно такая кельма и была. Ручная работа. Маленькое произведение искусств. А то, что масло масляное это можно и опустить.