Сердце сокола

– Мы уже почти родичи. И поверь, я не питаю к тебе никакого интереса, кроме как родственного.

– Так уверены в Ладе? – зло ответила Алёнушка, а мне стало обидно: она же знала правду!

– Я её жених. Если не я, то кто ей поверит?

– Ладно, я отвечу!

Сестрица зажмурилась, выхватила у него шар и быстро выдохнула «Нет». Тот перекрасился в зелёный цвет.

– Как видите, артефакт правдив. – Финист забрал из рук сестры шар и протянул мне.

Алёнушка выглядела изумлённой и что-то собиралась сказать, но, уловив насмешку во взгляде колдуна, закрыла рот.

Да уж, мне было над чем подумать. Отчего-то показалось, что сестра соврала. Но не могла же она найти себе возлюбленного в пятнадцать лет?! Или могла?

– Невестушка?

Все смотрели на меня, и я поспешно взяла шарик. Руки у Финиста были горячими, а ладони куда больше, чем мои. Чудно как-то: рядом с ним я не чувствовала себя огромной. Он возвышался надо мной почти на голову, такой невозмутимый, уверенный в себе.

– Ты покидала опочивальню этой ночью?

– Нет.

– Была с мужчиной в любовной связи?

– Нет.

– И что, даже не целовалась раньше? – Он склонился ко мне так низко, что жар опалил щёки.

– Н-нет.

– Рад слышать, – тихо сказал он.

Шар продолжал ярко гореть зелёным. Финист улыбнулся, а лицо мачехи разгладилось.

– Но ты встречалась, встречалась с учителем танцев! Слуги тебя видели! – выпалила Алёнушка, окончательно подтверждая: утренний переполох – её рук дело.

– Мы разговаривали о правильном питании и упражнениях для похудения, – призналась я. Не хотела, чтобы родные знали о бесполезных попытках стать стройнее. Всё равно как я ни старалась, ничего не выходило.

– Думаю, стоит попросить прощения у Лады за недоразумение, – сказал Финист и первым склонил голову. – Прости, что побеспокоили.

Отец пробурчал что-то невразумительное, похожее на извинение, а мачеха опустила глаза, не зная, что сказать.

– По поводу свадьбы. Я должен явиться ко двору к концу месяца. С женой, разумеется. Не хотелось бы затягивать, поэтому давайте проведём церемонию как можно скорее.

– Но подготовка… Платье будет сшито через неделю, – ахнула мачеха.

– Невеста хороша в любом наряде, лишь бы была счастливой, – безмятежно возразил Финист.

– Люди не поймут, – пискнула сестрица.

– Думаю, мы и без того дали достаточно поводов для слухов. Митрофан Степанович, слово за вами.

Батюшка посмотрел на меня, на Финиста, подбоченился и, выглянув за дверь, громко гаркнул нашему управляющему:

– Федя! Собирай слуг, рассылай приглашения! Да музыкантов найди, чтобы повеселее, и вели зарезать пару свиней на званый ужин! Вечером будем свадьбу играть!

Я рот открыла от изумления, а Финист подмигнул мне задорно и вышел за дверь.

* * *

Суета завертелась с удвоенной силой. Подружки-служанки собирали приданое: ларь с платьями и сорочками, которые мы с мачехой загодя расшили, полотенца и пояс – жениху в подарок. Варя на самое дно положила резную шкатулку, что родная матушка оставила мне в наследство. В шкатулке лежали перья да бумага, книжка сказок и обручальное колечко. Когда маменька с батюшкой поженились, кольца носили, а не браслеты.

Мачеха битый час пыталась втолковать мне, как пользоваться белилами, румянами и прочими красками, да так и плюнула под конец. Всё равно я не запомнила. Сложила всё, в суконную ткань завернула и убрала в ларь. Вряд ли я всё это скоро достану – что накрашенной, что нет, красавицей мне не быть.

Опосля всего мачеха выгнала из покоев челядь и увлекла меня за собой для неловкого женского разговора. Откуда дети берутся, я в свои девятнадцать лет знала. И подружки рассказать успели, и в дворовом хозяйстве насмотрелась. То, что собачки и кошечки друг с другом так не играют и не дерутся, мне ещё в четырнадцать лет рассказала тётка Фрося: я думала, что потасовку разнимаю, а оказалось, влезла в любовную игру, за что по руке лапой и получила. Шрам от когтей на всю жизнь остался. Так что мягкие намёки мачехи на то, что меня в первую брачную ночь ожидает, я выслушала с умеренным любопытством. Да и сомневалась, если честно, что Финист ко мне притронется.

Такое бывало. Варя рассказывала, что, когда замуж вышла, к ней муж год не подходил. Её совсем молоденькой отдали, едва пятнадцать стукнуло, а мужу за тридцать было. Он с ней даже в одной кровати не спал, чтобы не смущать, на сундуке зимовал. А как попривыкли друг к другу, притёрлись, стал знаки внимания оказывать. Ждал, пока она в него влюбится. И дождался.

Я рассказам Вари умилялась, да и подружки ей завидовали. Не каждой жене такой заботливый муж достаётся.

Впрочем, познавать прелести супружеской жизни я не жаждала, а спать привыкла в одиночестве. Даже не представляю, как уснуть, если кто-то под боком сопит и храпит. Это я о себе, если что.

Алёнушка как ушла утром, так больше у меня не появлялась. Знала, что я её ругать буду, вот и придумывала, как половчее соврать. Я хитрости сестрицы давно изучила, но всё же каждый раз им поддавалась. Да и как не простить? Родная кровь – не водица.

К вечеру меня одели в наряд праздничный и накрасили пуще вчерашнего. Кукла какая-то вышла. Щёчки розовые, губки бантиком, а платье – хоть на самовар надевай. Невестино – расшитое шелками и золотом, – закончить не успели, выбрали бледно-зелёное, и не будь я нарумянена, цветом лица сравнялась бы с ним.

Пока я не зашла в церковь, украшенную цветами к свадебной церемонии, как-то не верила, что выхожу замуж. Будто сон видела: вот жених стоит у алтаря, улыбается едва заметно, батюшка слезу смахивает, а сестрица сердито из-под бровей соболиных поглядывает. Но не со мной всё это происходит.

Жаль, Василиса на свадьбу не успела. С ней бы мне попроще было, поддержку бы чувствовала. А так…

Мачеха шикнула, чтобы я не топталась в дверях, и пришлось взять себя в руки. Шла я мелкими шажками, думая лишь о том, как бы о подол не споткнуться да не свалиться, а то сама не поднимусь, позора не оберёшься.

У алтаря Финист взял меня за руку и подвёл к священнику. Что тот вещал про узы брака, я прослушала, разглядывая жениха. До чего же красив! Кудри золотые, глаза зелёные, и шрам ничуть не портит! Уголки губ то и дело подрагивали. Вот вроде бы чего смешного в церемонии? А он забавлялся. Я на гостей взглянула – и тоже чуть не засмеялась. Все на свадьбу собрались, а за жениха с невестой никто не радуется. Разве что батюшка. Слуги втихаря обсуждают, сколько еды останется, гости позёвывают, а дамы хихикают и притворно ахают, на нас глядя. Жениха, видать, жалеют.

Финист едва заметно сжал мою ладонь, вырывая из мира грёз. Похоже, я чуть не пропустила что-то важное…

– Согласна ли ты, Лада Митрофановна… – завёл священник монотонным голосом.

– Да. – Быстро закивала в ответ. Рука жениха расслабилась, а мне запястье потереть захотелось. Ну и цепкая же хватка у моего почти мужа, как капкан.

– Согласен ли ты, Финист Кощеевич, взять в жены Ладу Митрофановну, чтобы быть с ней в богатстве и бедности, в горе и радости, пока смерть не разлучит вас?

– Согласен, – твёрдо ответил Финист.

Я скорее почувствовала, чем услышала, как по залу пронёсся вздох, полный разочарования и облегчения. Не я одна сомневалась, что свадьба состоится.

Жених надел мне на палец кольцо, которое утром заменит браслет, и только тут я поняла, что всё взаправду. Я замужем. И понятия не имею, что дальше делать и как себя вести.

– Можете поцеловать невесту, – негромко договорил священник.

Для меня же его слова прозвучали громом средь ясного неба. Неужто нельзя было опустить эту часть церемонии? Впрочем, Финист не смутился. Наклонился и коснулся моих приоткрытых от изумления губ – словно бабочка порхнула. А я вспыхнула как маков цвет и испугалась, что теперь до пиршественного зала не дойду. В голове такая сумятица творилась, что я едва в сознании удерживалась.

Вот только идти не пришлось – Финист подхватил меня на руки и понёс. Гости рты пооткрывали, что жених никакой усталости не выказал. За порог церкви вынес, а там опустил на землю и чинно подал руку.

– Окажите мне честь, Лада Митрофановна, – чопорно произнёс он, но глаза сияли задорно, как у мальчишки, и я невольно улыбнулась в ответ.

– С удовольствием. – Я положила ладонь на его локоть.

Так и вошли в пиршественный зал, под руку.

* * *

Праздничный ужин я запомнила плохо. Гости пели, плясали и нас заставили. Пришлось показать, чему пресловутый учитель танцев пытался меня учить, но Финисту ноги не оттоптала, и то ладно. Похищать меня со свадьбы никто не рискнул, да и жених всё время сидел рядом, хоть и не очень-то обращал на меня внимание, а больше с батюшкой что-то обсуждал, изредка отпивая вино из нашего общего бокала.

Слуги расстарались на славу, стол ломился от разнообразных яств, но я так волновалась, что кусок в горло не лез, хотя обычно отсутствием аппетита не страдала. Крылышко куриное съела, глоток вина выпила, как по традиции положено, а на остальное и смотреть не хотелось.

Гостям спасибо, что «горько» не кричали. То ли понимали, что не по большой любви свадьбу играем, то ли Финиста жалели. Но вот шумные разговоры стихли, и на нас стали поглядывать с лукавством. Тогда Финист взял мою ладонь, заставляя подняться.

По традиции невеста с женихом должны были на праздничном пиру из одной тарелки поесть, из одного бокала вина испить и ночь в общей опочивальне провести. А утром, как жених простынь с кровавым пятном покажет, надевали брачные браслеты. На том церемония считалась завершённой.

Провожали нас в молчании. Один перепивший дальний родственник крикнул какую-то скабрёзную шуточку, за что тут же получил от жены звонкую затрещину. На этой радостной ноте мы и покинули свадебное застолье.

У самой двери гостевых покоев меня кольнул страх. Вот глупость же! Целый день не боялась, а сейчас что изменилось? Чего бояться-то? На такую, как я, не то что Финист не польстится, а даже престарелый сластолюбец. Но отчего-то пугала и казалась странной сама мысль зайти с мужчиной в опочивальню и остаться наедине. Украдкой взглянула на мужа и поймала его задумчивый изучающий взгляд. Сердце разом вниз ухнуло, а в горле пересохло.

Жаль, я всего один глоток вина выпила, надо было всю бутылку. Тогда мне море по колено было бы… Шальная мысль мелькнула, но тут же пропала, стоило Финисту наклониться ко мне, как тогда, в церкви, перед поцелуем.

– Не зайдём? – выдохнул он в мои губы вопрос.

Я вспыхнула и, вырвав руку, сердито распахнула дверь. Я тут дрожу, а ему весело! Но моя злость мужа больше рассмешила. Вот ведь! Придумала себе, что меня целовать собрались. Дурочка! Обругала себя и, стараясь не обращать внимания на стоящего позади Финиста, оглядела опочивальню.

В гостевых покоях я бывала не раз, помогая их обустраивать и убирать, но вот когда приезжал кто, сюда не заходила. Как оказалось, зря. Вот куда пропала моя любимая книга о землях заморских и захватывающих приключениях! Батюшка её для гостей оставил, на полке в углу, где у камина стояли два кресла. Тепло и уютно. Только, похоже, мало кто из гостей её читал – я из любопытства книгу открыла, а закладка на прежнем месте.

– Любишь читать?

От неожиданности я чуть не выронила книгу. Сама не заметила, как взгляд зацепился за строчки, и история захватила с головой.

– Люблю! – с вызовом ответила я.

– Тогда, может, и мне почитаешь? – Муж кивнул на кресла.

Я подумала и села. Не мне же предлагать супругу в постель ложиться? Может, и ему надо время, чтобы правильные слова подобрать…

Финист этой истории не слышал – или сделал такой вид, поэтому читать пришлось с самого начала, но мне всё равно было интересно: и как отважный странник в дальнюю дорогу собирается, и как колдовству учится, и как царевну из замка чернокнижника вызволяет.

На битве со змеем крылатым Финист задорно рассмеялся, на меня из-под кудрявой чёлки глядя, а потом вдруг предложил:

– Давай я тебе тоже почитаю?

А у самого глаза хитрющие… Но я книгу отдала, чинно руки на коленях сложила и слушать приготовилась. Тем более на самом интересном месте остановились.

Читал Финист выразительно, будто привык сказки сказывать. И рычал в нужный момент, словно сам был чудищем, и нежный голосок царевны сумел передать. Я разулыбалась невольно – давно мне никто вслух не читал. С детства остались воспоминания о мамином голосе, нежном и звонком…

Глянула в окно – солнце тонкой полосой проскальзывало на востоке. Вот тебе и брачная ночь. Расскажешь кому – не поверят.

Финист перешёл к следующей истории, но у меня уже слипались глаза. Я, конечно, ночью могла подолгу не спать, книжки со свечкой читая, но под утро сон всё же одолевал. А тут ещё суматоха со свадьбой. Я прикорнула, привалившись к спинке кресла: историю эту я хорошо знаю, а как Финист до приключений дойдёт, так и открою глаза…

* * *

Разбудил меня негромкий стук в дверь, и я сразу поняла, что лежу не в кресле, а на кровати. Тело не ломит, постельное бельё белоснежное и мягкое, простыни так и хрустят свежестью. Я хотела встать, приподнялась даже, да под взглядом мужа тут же юркнула обратно. Спала я в одной тоненькой сорочке, но как раздевалась и как до кровати добралась – не помню.

В дверь снова постучали. На этот настойчивый звук муж отреагировал отчего-то сонным голосом:

– Кого там чёрт принёс!..

Если бы я не видела, как он, полностью одетый, деловито дописывает какую-то бумагу, решила бы, что из постели не вылезал. Поставив точку и запечатав письмо, Финист бросил быстрый взгляд на кровать и решительно приблизился. Посмотрел на аккуратно лежащие подушки и меня, натянувшую одеяло.

– Так не пойдёт.

Он покачал головой, наклонился и, притянув меня к себе, поцеловал. Да не так, как в церкви, а с жаром, молодости свойственным.

От неожиданности я ни вырваться, ни ответить не смогла, лишь глазами удивлённо хлопала. А Финист ещё и руки в мои волосы запустил, быстро-быстро косу расплёл. Я чуть от стыда за свои кудри не сгорела. У всех девиц волосы как волосы, а у меня воронье гнездо, особенно если с косой засыпаю. Но Финисту, похоже, того и надо было. По крайней мере, хмыкнул он довольно, раскидал подушки, одеяло скомкал и тут же поднялся.

Я как зачарованная на кровавое пятно посередине ложа уставилась, рука непроизвольно к сорочке дёрнулась. Не могла же я такое забыть! Не настолько же крепко уснула?!

Сказать или спросить ничего не успела, потому как в дверь постучали в третий раз, и Финист, рванув на себе ворот рубашки и взлохматив пятернёй волосы, отправился открывать. На пороге стояли отец с мачехой и ближайшие родственники, а вместе с ними священник с парными браслетами.

Освидетельствование первой крови, заключительная часть ритуала. Было, не было – не важно. Для остальных Финист доказательства более чем явные привёл.

Батюшка с мачехой выдохнули, увидев кровавые пятна, Алёнушка кулачки сжала и чуть ли не в слезах выбежала. Отчего такое поведение? Неужели в Финиста влюбилась?

– Брак подтверждён, – торжественно объявил священник, и Финист, получив из его рук два браслета, опустился передо мной на колени.

– Я потом всё объясню, – прошептал он, наклонившись ко мне.

Взял мою руку и надел браслет. Еле застегнул, но тут вдруг, как по колдовству, браслет сел по руке. С полпальца шириной, серебристый, с замысловатой вязью. Такой не спрячешь и, как кольцо, не снимешь. С недавних пор для женатых пар он стал неизменным украшением. Зато неверности поубавилось.

– Застегнёшь? – Финист протянул второй браслет.

Этим действием он дал мне выбор. Я могла отказаться и потребовать, чтобы освидетельствовали мою невинность. Конечно же, я как была девицей, так и осталась. Ничего не болело, а подружки рассказывали, что после первой ночи всегда неприятно. Но если я расторгну брак, то что потом? Вряд ли кто захочет взять меня в жены, а монастырская жизнь мне не по душе.

– С радостью, – сказала я громко, чтобы гости услышали.

На руку Финиста браслет тоже сел как влитой.

– Раз церемония завершена, позвольте моей жене немного отдохнуть. После обеда нам предстоит долгая дорога, – сказал Финист, повернувшись к умилившимся гостям.

Те скоренько засобирались, а я, дождавшись, когда за последним из них захлопнется дверь, поплотнее закуталась в одеяло и встала, направляясь за небрежно брошенными в кресле вещами.

– Как же это понимать? – Я кивнула на кровать, где, ничем не прикрытое, пятно казалось ярче.

– Мне подумалось, что ты не сильно хотела близости.

– Не в том дело, хотела я или нет, а в том, что врать не люблю.

– Ты предпочла бы страстную ночь? – напрямую спросил он, и я отвела глаза.

Как ни пострадало моё самолюбие от пренебрежения мужа, но возлечь с незнакомым человеком было бы ещё тяжелее.

– Нет.

– Я так и подумал. – Финист кивнул, а затем шагнул ко мне и приподнял двумя пальцами подбородок. – Но если ты передумаешь, я завсегда готов…

– Нет-нет! – Я отбросила в сторону его руку и, охнув, едва успела подхватить сползающее одеяло.

Муж хмыкнул и нарочито отвернулся.

– Не сочтешь за наглость, если попрошу завтрак? У вас готовят замечательные пирожки с капустой.

– Не сочту. Все знают, что я люблю покушать. И оладьи пусть принесут, с вишнёвым вареньем, – пропыхтела я, влезая в платье. Запуталась в рукавах – и замерла, когда ощутила на плечах чужие руки. Финист ловко помог одеться – и тут же отступил, больше не прикасаясь.

Я почти засмущалась, но мигом одёрнула себя. В конце концов, он мой муж, и пора учиться принимать его, как свою половинку.

* * *

Долгие проводы – лишние слёзы.

После завтрака, стоило Финисту выйти, в покои забежали служанки и быстро помогли собраться. Оглянуться не успела, как вещи были аккуратно сложены, а я одета и причёсана.

– Ну что, присядем на дорожку? – пробасил батюшка, зайдя в опочивальню. Сделал знак служанкам – те оставили нас с отцом наедине. Батюшка по покоям прошёлся, на книгу на столике посмотрел неодобрительно, а на меня – с беспокойством. – Не обидел тебя муж, Оладушка?

Я рот раскрыла от такого вопроса. А если обидел – батюшка его на кол посадит, что ли?

– Что ты, батюшка, он был очень осторожен.

Я притронулась к брачному браслету, и он слегка нагрелся – никак, Финист возвращался в покои. Парные браслеты обладали замечательным свойством: чем ближе супруг, тем теплее становилось украшение, и тепло это согревало в самый лютый мороз. А вот на расстоянии браслет оставался красивой безделушкой.

– Это хорошо, – крякнул в бороду батюшка, оглаживая её рукой. – Если обидит, ты сразу пиши, не молчи. Не бойся, что далеко, – я к тебе мигом Митьку пришлю. Дома тебе рады будут.

– Ты же меня знаешь, батюшка, в обиду себя не дам.

Я улыбнулась, обняла отца, и вдруг ясно осознала, что неизвестно, когда снова его увижу. До Ярограда три дня пути, а батюшка даже в соседнее село редко выбирался. На глазах выступили слёзы, но я быстро смахнула их, чтобы отец не заметил. А то подумает, что я о доле своей кручинюсь.

Провожать нас вышел весь двор. Подруженьки в голос рыдали и совали мне в руки пряники, а тётка Фрося целый окорок вынесла. Мачеха тоже подарок испекла – ароматный яблочный пирог, да такой, что слюнки текут! Я от всего этого добра не отказалась, а деловито спрятала в карете. Неизвестно, как у Финиста дома питаться принято, может, я там буду жить впроголодь. А так хоть наемся, пока запас есть! Да и опять-таки, дорога до столицы неблизкая.

Муж на наши хлопоты глядел снисходительно, хоть и не скрывал нетерпения. Наверное, привык, что сам себе хозяин, а тут меня ждать приходится. И подстраиваться, угождать.

– Ну что, поехали? – спросил он, когда меня в десятый раз поцеловали и обняли.

Я кивнула, с тоской посматривая на окошко сестры. Алёнушка так и не вышла меня проводить. Похоже, ей крепко досталось от матери за то, что наплела про мои любовные похождения, семью чуть не опозорила и слухи распустила. Мачеха хоть ко мне, хоть к дочке родной относилась с одинаковой строгостью. Могла и розгами выпороть, если провинились. Но обиделась Алёнушка, как это у неё водится, на меня, а не на мать.

Вот только я всё равно опечалилась, что не попрощалась с сестрой. Свидимся ли? Найдёт ли она себе жениха по сердцу? Мне хотелось ей последние наставления дать, но сестрица не то что не вышла – даже в окно не выглянула. Правда, я попросила Варю, чтобы она Алёнушке кулёк сладостей вечером отдала да серьги янтарные, но всё же неспокойно было на сердце.

С тяжёлым вздохом я залезла в карету, и Финист приказал кучеру трогать. Сам он на коне рядышком поскакал.

Погодка чудо как хороша была! Я бы тоже лучше на воздухе поехала, но с лошадьми не слишком дружила, хотя и знала, с какого боку к коню подходить. И ездить умела – спасибо Василисе за науку. Их в Колдовской Башне многому учили, поэтому и мне от сестрицы кое-какие знания перепадали, вот и на коня она меня заставила сесть. Сколько раз я с него падала – не сосчитать, но за лето верховую езду освоила.

Как подумала о Василисе, заулыбалась. Мы же с ней в одном городе жить будем, наверняка увидимся. Осталось только Колдовскую Башню найти. Финист должен знать, где она находится, вот и подскажет.

Глава 2

В дороге меня укачало. Поначалу я думала, что совсем не усну: карета подпрыгивала на каждой кочке, и я постоянно стукалась то локтем, то ногой. Но вскоре приспособилась, пристроилась так, чтобы пышные юбки смягчали удары, и благополучно проспала до обеда.

Когда я в следующий раз выглянула в окошко, солнце было в зените. Интересно, далеко ли до привала? Финист подъехал ближе, придержал коня.

– Как дорога, Лада? Не слишком жарко? Через час остановимся. Есть здесь одно лесное озеро – и искупаться можно, и воды набрать.

– Ну, если тебе водяной не страшен, почему бы и не отдохнуть. – Я пожала плечами, узнавая местность.

Село Сосновка лежало недалече, и лесное озеро подле него действительно было. Любимая – так оно называлось. Но никто из местных в том озере не купался. Поговаривали, что живёт на дне водяной, который давным-давно влюбился в местную селянку, да так влюбился, что обернулся добрым молодцем и пошёл её руки просить. Приглянулся он девушке, стали готовиться к свадьбе. Да только позабыл водяной, что недолговечно его колдовство, и на свадьбе оборотился в чудище озёрное. Осерчали селяне, напали на него да глаза выкололи. Едва спасся водяной, вот только о любимой не забыл. С тех пор каждую девицу, что в то озеро окунётся, на дно тянет, думает, то невеста к нему пришла. И парней топит, чтоб любимую не сманили.

Может, я бы в эту байку не верила, но однажды мы с Василисой на спор в озеро сунулись. На лодке и то с трудом переплыли. Вроде и штиль, а на середине озера вода как взбурлит! Еле выбрались, сестрица даже колдовством воду не могла успокоить.

Я рассказала историю озера Финисту, а он расхохотался, потешаясь над моими страхами; чуть с коня не упал. Ну, дело его, а я к озеру не подойду, хоть и не думаю, что водяной на мою фигуру польстится.

Скоро мы остановились, и я с наслаждением вылезла на свежий воздух. Всё-таки за полдня в карете меня растрясло так, что ноги не держали. Я ухватилась за дверцу, сползла на землю да там и села под хихиканье Митьки, кучера нашего и моего давнишнего приятеля. Тут Финист спохватился, подал руку, и я оперлась на неё, поднялась на ноги, одновременно показав Митьке кулак, чтобы не паясничал.

– Я воды наберу. Чай заварить сможешь? – полюбопытствовал муж, рассматривая остатки чьего-то кострища. Видимо, не один Финист озёрного чудища не боялся, находились и другие смельчаки.

– Отчего же не заварить, если вода будет, – ответила я.

Муж тут же передал мне мешочек с ароматными сушёными травами, а сам с котелком ушёл к озеру.

Пока Митька разводил костёр, я прошлась по полянке, поразмяла ноги и собрала немного земляники для чая. Ягода была крупная, вкусная. Повезло, что недавние путники всё подчистую не собрали.

Финист вернулся от озера нескоро, с полным котелком воды и влажной головой. Белая рубаха прилипла к телу. Я покраснела и отвела взгляд: уж больно муж мой красив был.

– Прелесть, а не водичка, – признался он, развеселившись от моего смущения. Ещё и ворот распустил, и рукава закатал, обнажив сильные руки. – Не бойся, нет там никакого водяного. Может, всё-таки искупаешься?

Он тряхнул мокрыми волосами, и капельки воды по разным сторонам разлетелись. Я вздохнула и отвернулась от озера, хотя купаться любила и плавала хорошо. Да и пекло на улице стояло адское, прохладная водица так и манила! Но как купаться, если Финист рядом? Это Митьку я с детства знала, мы с ним вместе яблоки воровали и окуней ловили. Он меня какую только не видел! А Финист хоть и муж, а человек всё ещё чужой.

– Спасибо, лучше на бережку посижу. – Я закинула травы в котелок, а следом и ягоды, для сладости. Помешала очищенной палочкой заварку и стала ждать, вдыхая приятный запах. Слишком долго продержишь – напиток чересчур терпким будет, а аромат уйдёт, если же слишком мало – то аромата вовсе не почувствуешь.