Волшебство для чайников

Волшебство для чайников

Ольга Владимировна Лесняк

Иллюстратор Ульмина Антонова

© Ольга Владимировна Лесняк, 2024

ISBN 978-5-0064-7863-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Волшебство для чайников

Снег, зима, мороз, собачий холод…

Витрины магазинов, в которые люди с неврозами, бессонницей и гонкой за финансовым успехом поместили мечту о семье, любви, тепле и уважении. Она знала, кто эти люди, о чем они думают, чего боятся, чего хотят. Она была одной из них ― Госпожа маркетолог Лиза, или Елизавета Юрьевна.

За неделю до нового, конечно, материально успешного года около витрины маленького грязного магазина Лиза сломала каблук сапог, причем ужасно дорогих, красивых и совершенно неудобных. Бац! – и на мерзлой мостовой каблук не выдержал ожиданий хозяйки встречи с оптовыми клиентами. Возможно, она с ними встретится, но точно без него ― без каблука.

Лиза выматерилась (в последнее время она ругалась, как сапожник).

«Привет! Пришло время познакомиться. Я – подмастерье ведьмы (ведающая), и сейчас мне нужно найти женщину с проклятием, самым настоящим, и снять его, поэтому я хожу-брожу по улицам города и ищу знаки родового проклятия.

Так вот, каблук сломался, Лиза выматерилась, и я нашла ее ― свою первую женщину с родовым проклятием. Всё сошлось, всё случилось.

Елизавета Юрьевна никогда не опаздывала, поэтому у нее было время решить проблему с каблуком, а у меня было время познакомиться с ней поближе и запросить в небесной канцелярии дело по родовому проклятию».

Лиза озиралась в поисках бутика с обувью или, на худой конец, мастерской по ремонту и увидела витрину маленького грязного магазина с новогодней атрибутикой. Из витрины на нее смотрели облезлый Дед Мороз с перекошенной улыбкой, потрепанная Снегурочка, а в глубине женщина увидела ослепительную елку. Елка была потрясающе красива ― она переливалась всеми цветами радуги, очаровывала стеклянными разноцветными игрушками, поражала густотой ветвей и дарила ощущение новогоднего чуда.

Пока Лиза стояла и удивленно рассматривала елку, мне доставили дело под №1783.

«Так-с, так-с, родовое проклятие перешло по материнской линии – быть везде чужой. Ага, вот и история возникновения… Незаконнорожденный ребенок, бастард, от хозяина поместья… Проклятие активировалось через бабку-повитуху… А что у нас по отцовской линии? По отцовской линии сила, которая разрушает…

М-да, интересная задача, нужно будет в ведьмовском кругу обсудить. Возможно, это слишком сложно для меня.

Я думала, Лиза смотрела на елку. Я продолжала думать, Елизавета – смотреть на елку. Не знаю, сколько времени это бы длилось, но тут случилось!!! Тыц-тыдыц ― колокольчик, ну тот, что на дверях дешевых магазинов, прервал наше зависание. Мы обе посмотрели на источник звука. Старая, некрасивая, ужасно пахнущая бабка вышла из магазина».

– Эй, вы! ― Голос неприятный, скрипучий, то высокий, то низкий. ― Ты, ― она указала грязным пальцем с отросшим ногтем на Лизу.

Женщина вздрогнула и отшатнулась, брезгливо поджав губы.

– И ты ― дура!

«Кто??? Я? Я-Я-Я! Она меня видит, вот черт! Хотя упоминать двоюродного брата – так себе история. Это как звонить в разгар рабочего дня начальнику.

Лиза посмотрела мимо меня с удивлением, а затем на старуху – со страхом.

Старуха, недолго думая, схватила женщину за руку и затащила в магазинчик. Я осталась на улице».

Лиза задохнулась от вони магазина. Ей хотелось выдернуть руку и выбежать на улицу на свежий воздух, но что-то останавливало ее. Возможно, любопытство и смелость ― то, что помогло ей однажды развестись с мужем, хотя ничего плохого не было, но и хорошего тоже не было. Она просто решила рискнуть и проверить: а что там за дверью брака и за границей маленького сонного городка на окраине страны?

Старуха толкнула женщину на кресло, которое воняло, как помойка, и села напротив на колченогую табуретку.

– Ну что, дура, наскакалась, нашла счастье?

– Кто??? Я дура???

– А кто же, я, что ли?

От жары, спертого воздуха и необоснованных претензий Лизу накрыла волна возмущения и жуткой усталости. Она так утомилась от Москвы, беготни, совещаний, чувства вины перед друзьями за редкие скомканные встречи, перед родителями за купюры на старой клеенке вместо помощи и душевных разговоров и короткие «да», «нет», «не знаю», от вины перед детьми и собой. Ведь ей 40 лет, а она так и не купила домик на берегу моря. Только квартиру, и только машину, и только дорогую сумку, и вещи из ЦУМа, но не осуществила свою мечту ― домик у моря.

«Я на улице сходила с ума от любопытства, но зайти не могла: была установлена защита от проникновения всех, кроме людей. А я, к сожалению (сейчас, к сожалению), не человек. Совсем».

Лиза сквозь сонное оцепенение понимала, что уже точно опоздала на встречу, что точно испортила дорогую красивую обувь и что ее успешная, замечательная жизнь ― это, возможно, совсем не то, что ей нужно.

Старуха со злостью смотрела на гостью и, обращаясь к пяти кошкам, прошамкала:

– Так можно и всю жизнь не заметить, и предназначение не выполнить. Нужно мне разобраться с этим бардаком.

Кошки соглашались: «Мяу, верно, мррр-муррр, давно пора».

«Я чуть не умерла (в переносном смысле, конечно) со страху, когда звякнули колокольчики и неизвестная сила втянула меня в магазин. В Москве часы пробили 20:00, но я этого не услышала ― я попала к Лизе в грязную, дурно пахнущую комнату с кошками».

Старуха разжигала огонь в камине (откуда камин на первом этаже в центре города ― вопрос). Комната мгновенно наполнилась едким дымом, в воздухе запахло жженой ветошью. Камин кряхтел, чихал и стонал ― видимо, ему не очень хотелось становиться участником этого действа.

«Старуха, раскачиваясь, с закрытыми глазами подошла к заваленному одеждой, коробочками и посудой серванту и, открывая бесчисленные ящики (откуда их так много в простом советском серванте ― вопрос), стала доставать исписанные листы бумаги, новогодние игрушки, билеты на самолет, шелк. Наконец она, мучительно дыша, вытащила со вздохом облегчения маленькую фигурку кошки и тяжело села на низенькую табуретку около стены. С нее тек пот, и из груди доносились хрипы. Я подумала, что сейчас придется переводить душу (если старуха не придет в себя) через дорогу жизни в реку трансформации, и потом я что-то отвлеклась.

Пока старуха в своем странном танце доставала предметы, я не заметила, завороженная ее движениями и разомлевшая от тепла камина, как изменились комната и Лиза. Комната стала как туман, как размытая картина, как утренняя дымка, скрывающая от взгляда людей природу и город. Села ― не вижу ничего, только камин, который уже не кряхтел и не стонал. Он исправно и ярко горел, выбрасывая в комнату искры от дров и тяжелый жар, который начал окутывать меня, заставляя замереть и потерять контроль. Лиза была почти невидима ― только ее черные волосы ярко выделялись на фоне размытой комнаты и кресла.

Старуха резко встала, открыла глаза и через одно мгновение была рядом с камином. Она оглянулась и, глядя на меня, кивнула на яркий огонь:

― С Елизаветой Юрьевной пойдешь!

Наваждение с меня как рукой сняло. Меня подкинуло и встряхнуло. Я не пойду, вот еще! Не моя работа! Я вообще не знаю, что делать нужно. И с чего это мне следует доверять незнакомой старухе? Я всего лишь подмастерье ведьмы ― мне не под силу! И вообще, случай родового проклятия сложный, нам нужен шабаш ― разобрать, что к чему, уточнить данные.

Пока я, используя всё свое безмолвное красноречие, всем видом просила старуху не отправлять меня в камин, так как не знала, что станет со мной, она подошла к Лизе и с любовью и нежностью провела рукой по ее волосам:

― Пора, моя девочка, пора…

Кошки обступили Лизу и старуху, мурлыча и трясь о них. В последней попытке избежать камин я попыталась уйти, но случайно задела пламя свечи и привлекла к себе внимание, поэтому уйти стало невозможно.

Старуха вдруг рассмеялась, точнее, захрипела со свистом:

― Камин! Ты что, с ума сошла?! – обратилась она ко мне.

Очень непростой оказалась эта старуха, видит больше, чем обычный среднестатистический человек».

В камин старуха бросила всё, что собирала в серванте, и последней ― фигурку кошки. Огонь благодарно поглотил дары и, выпустив столб дыма, изменил всё ― буквально за секунду…

***

«…Через чисто вымытые окна магазина было видно, как на солнце переливается снег, как в витрину заглядывают дети и взрослые. В их глазах веселье, и они почему-то показывают на меня рукой. Неужели я видимая? А где же Лиза? Я хотела обернуться, но не смогла. И переместиться не смогла… Странно.

Колокольчик весело звякнул, и вместе с морозом, снегом в магазин вихрем занесло компанию смеющихся молодых людей ― две девушки в причудливых нарядах, как на картинах до революции, и трое парней. Молодая привлекательная продавщица вышла им навстречу и, принимая комплименты по поводу красиво украшенной витрины, посмотрела прямо на меня, и я всё поняла. Это та же старуха из 2024 года, из московского грязного магазина с чудесно украшенной елкой. Только сейчас точно не 2024 год. Сейчас, сейчас, какой же это год… А вот, календарь на стене. Теперь точно можно сказать, что сейчас 1905-й, и старуха ― не старуха, а молодая красивая девушка. Ну а магазин ― чистый, нарядный, но удивительно, что елки я не вижу ― вроде ее нет.