Хрусталь

Довелось лет пять назад присутствовать на операции в качестве операционного медбрата, подающего инструменты. Напряжение в палате колоссальное, хоть ножом воздух режь. Хирургу приходится потеть около шести часов, чтобы соединить все нервы, все мышечные волокна и даже венки.

Наши пластичные органоиды со ступенчатой системой приживления на несколько порядков лучше зарубежных механико-импульсных протезов, однако и приращение оных задача не тривиальная. Если механико-импульсный можно грубо прикрутить к костям буквально шурупами и скобами, после чего он вполне себе спокойно начнёт работать, то вот пластичный органоид со ступенчатой системой приживить – это целая история. Результат правда всегда великолепный. Пластичный органоид можно успешно маскировать под обычную руку, он мягкий и тёплый. Уровень чувствительности высочайший, более того, можно этот уровень регулировать, делать выше или ниже. Вот и думайте…

Мы все встали со стульев и выпили молча, я тоже решил пройтись по водке, к моему сожалению она уже была тёплая и тошнотворная. Закинув за воротник, я ощутил неприятное жжение в горле, всю полость рта мерзко скрутило, даже пару раз кашлянул, ибо пара капель залетели не в то горло, доставляя дополнительный дискомфорт. Закусь как назло стояла далеко, пришлось тянуться влево.

Мои действия привели к тому, что я навис над Никой, которая просто слегка откинулась назад, всё ещё уставившись в мастерфон. В мой рот звонко полетел солёный огурчик, а затем ещё и гренка с чесноком, немного сальца. Я придвинул тарелку поближе, чтобы больше не осуществлять бессмысленных манёвров. Выдохнул, закрыл глаза от удовольствия. Никто не был против. Вечер продолжался так, как будто завтра никому на работу и не надо было…

– Предлагаю выпить за то, что наконец-то мы все здесь собрались… – Я уже был изрядно пьян, но когда это было проблемой? – Говорю об этом потому что прекрасно помню каких усилий нам это всё стоило. У меня график сутки-трое, у Макса пять-два…

– Семь-ноль скорее…

– Ну или даже так! Кто-то и вовсе пришёл сюда после работы, а не в свой выходной. Да когда такое вообще было в последний раз? Я вас спрашиваю! Когда? Я забыл…

– Я тоже не помню, когда мы полным составом собирались. – Сказала Олеся. – Обычно половинчатые сборы.

– Вот! Вот! Я об этом! Пьём, пьём, пьём! Ну же!

Все разгорячённые, поднялись и мы с криками начали чокаться так, что аж горячительное расплескалось по столу. За соседними столиками начали оборачиваться люди, ибо мы стали чересчур шумными, но чёрт побери, разве нас это должно волновать?

Вскоре за столом все изрядно опьянели, Макс расстегнул верхние пуговицы рубахи, демонстрируя всем свою волосатую грудь, Олеся сидела размягчённая от алкоголя, и потея начала обмахиваться картонным меню, Ника стянула с себя пиджак вновь обнажив вырез, на который я периодически засматривался. Ваня начал снова окучивать Агату, делая ей какие-то совсем уж дурные комплименты, она же сидела и ржала во весь голос. Володя с Лиллией по традиции вылизывали друг другу глотки, ибо эти поцелуи по-другому и не назвать. С другой стороны, я завидовал им, ребята уже больше пяти лет в браке, а страсти там столько, что ещё на десятерых хватит.

– Да, я легко уеду из этой страны, я уже устала тут околачиваться честно говоря…

Олесю на пьяную голову занесло в политические дебри.

– Ой, да что ты мелешь, ей богу! – Макс уже не церемонился, если на трезвую голову он был очень вежлив и корректен, то по пьяни могла начаться и натуральная бычка. – Плохо тебе здесь что ли? Деньги платят хорошие, условия прекрасные.

– Да ты сам по семь дней в неделю пашешь, ещё и защищаешь этот режим.

– То, что я пашу по семь дней в неделю – это вовсе не вина режима, и вообще какой ещё режим? Тебе кто-то в спину автоматом что ли тычет?

– Да на полигоне собралась армия Федерации и алерионовцы, пф-ф.

Олеся с пренебрежением отвернулась и сделала несколько глотков пива или что там за дрянь она пила? У меня в глазах всё так плыло, что я плохо разбирал происходящее вокруг.

– Лесь, вот ты когда напьёшься, начинаешь одну и ту же шарманку, вы с Агатой синхронизированы что ли? – Витя включился в спор, не придерживаясь какой -то одной стороны.

– Эй! Меня-то чего приплетаешь? Я недовольна статуей этой дурацкой, а ваши все вот эти переезды, уезды, это пусть Леська сама решает и думает. Я бы может тоже бы свалила и не потому, что не люблю родину… Очень люблю. Но вы только посмотрите, что творится? Каждые двадцать лет какая-то жесть происходит, я уже устала считать, сколько наши ПВО-шки ракет сбили…

– И ты туда же, – Рявкнул Макс. – вот вы бабы, вы вот вообще нихрена не понимаете. Нас без конца хотят порвать на кусочки. Поиметь в задницу! Поставить раком и поиметь. А мы не ставимся и не имеемся! Это судьба страны, а мы как маленькие люди, должны просто адаптироваться… – В этот момент он смачно икнул. – И подстраиваться под ситуацию.

– Пф-ф, это вы мужики вечно что-то там суету наводите в стране, а нам бабам нужно, чтобы крыша над головой, да еда в доме. – Парировала Агата.

– Это вот ты простецкая, немудрёная… – Вставил Шаров. – А на Леську глянь, цаца так цаца, каких поискать. Ей явно мало будет тобою перечисленного…

– Ой, а давай ты не будешь за меня говорить, да? – Ощетинилась Олеся. – Я тут разберусь без вас какие у меня запросы к мужикам.

– Судя по тому, что ты до сих пор без мужика – весьма высокие. – Ваня произнёс это и загоготал во всю глотку. – Скажешь нет?

– Тебе я точно скажу нет, Попов.

Лиллия в этот момент улыбнулась, Володя выпил водички, приподнимая брови. Они не любили эти темы для разговоров. Макс с Олесей продолжили основательно спорить, Ваня периодически подбрасывал дровишек в этот спор, Витя Шаров совсем уж расстроился почему-то и пил, глядя в стену.

Чуть позже мы все основательно накидались, и я плохо запоминал события, кажется, Макс в очередной раз с кем-то подрался, но не из наших. Так происходило на каждой сходке. Из-за того, что он много работал, то и отдыхал всегда как в последний раз. К счастью, драка вроде закончилась взаимным рукопожатием, по крайней мере мне так сказал Ваня, который не просто шатался от опьянения, а будто качался на волнах. Ко всему прочему некоторые очевидцы пояснили, что это была не совсем драка, а борьба. Я вспомнил, что Макс кандидат в мастера спорта по греко-римской борьбе и всё встало на свои места.

Олеся в один момент решила всем продемонстрировать какая она восхитительная певица, притом, что её никто не просил об этом, Витя куда-то исчез, как и Володя с Лилей, но с ними то всё понятно.

В итоге ночь только начиналась, рядом со мной неспешно переваливалась с ноги на ногу подвыпившая Ника, я тащил на себе Макса, который весил центнер, не меньше, сзади завывала Олеся, а Ваня при мне схватил за руку Агату и повёл её куда-то в сторону, явно намереваясь продолжить свои грязные подкаты. Сама Кушенякина вроде как была и не против, но мы знали её боевой нрав, поэтому минут пятнадцать спустя, Ваня снова нарисовался с роскошным фонарём под глазом, тихонько попрощался и уплыл в закат, даже не поинтересовавшись, нужна ли мне помощь в транспортировке волосатого тела с расстёгнутой рубахой.

– И я не твоя, и ты-ы не мо-ой! Разделяет нас год светово-ой!

Если бы я был трезвым, я бы и пяти минут не выдержал этих завываний, но сейчас всё происходило заторможено, под водой, звуки доносились с опозданием, приглушённо. Ника хоть и слегка пошатывалась, но шла довольно уверенно для человека её комплекции, выпившего несколько бокалов медовухи. Если оценивать на глаз, в ней от силы килограмм пятьдесят, не больше. Как в такое миниатюрное тело вообще поместилось больше трёх пинт, для меня оставалось загадкой.

– Леся! – Макс внезапно ожил. – Сейчас я тебе буду показывать настоящую Русь-матушку! Обещаю, после этого ты никогда не задумаешься о том, чтобы отсюда уехать! Ха!

Она буквально застыла на месте, и я готов поклясться, что будь у неё возможность обмануть его примитивным животным способом, девушка бы притворилась мёртвой. Но увы, подобное сейчас бы не сработало, Леся развернулась в другую сторону, однако не успела сделать и шага, как главный инженер её настиг.

Макс ловко поднырнул, обхватил её за ноги, буквально перекинул через плечо и уверенно пошёл в сторону холма, с которого открывается прекрасный вид на полигон… По крайней мере, я надеялся, что он несёт её именно туда. Сама Олеся как будто вообще не понимала в какой реальности существует, после пары недовольных возгласов, продолжила горланить песни, видимо смирившись со своей судьбой. Уже когда они почти скрылись за поворотом, я услышал недовольное: «У меня сиськи сейчас наружу вывалятся, Ан! Неси аккуратнее, горилла ты инженерская! Мог бы и на руки взять как джентльмен, я тебе не мешок с картошкой!».

Ника стояла и смотрела на происходящее с ошалелыми глазами. Я смеялся и думал, надо ли кому-то из них помочь? Почему все попойки заканчиваются одинаково?

* * * * *

Голова на следующий день слегка побаливала, я отчётливо помню, как мы целовались с Никой, но я не хочу у неё спрашивать об этом напрямую, потому что если это правда, то будет глупо уточнять, а если это мои фантазии, то это будет ещё глупее.

Свои фантазии я никогда не недооценивал. Как-то в детстве довелось посмотреть мультфильм, где могучему рыцарю в синих доспехах отрубают голову, и насаживают её на меч, но когда я спросил у родителей, что это был за мультик спустя лет пять после просмотра, они, разумеется, его не вспомнили. Мать и вовсе сказала, что меня пора вести к психиатру, откуда я вообще увидел подобный мультик? Ещё её очень беспокоило то, что я постоянно грыз ногти. Видимо, эти два фактора в совокупности: мультик и ногти, сложились в единый паззл, и меня действительно отправили на приём, где мне какая-то женщина наказала изобразить на бумаге нечто меня волнующее. Уж не знаю, как так получилось, я нарисовал коричневого человека, а вокруг него пять чёрных скорпионов, причём один из них колоссальных размеров. Мне хотелось передать перспективу, нужно было изобразить так, будто скорпион рядом со зрителем, но получился странный эпос, где бедный человечек явно падёт жертвой бездушных паукообразных…

Мать тогда не на шутку испугалась, правда её страха хватило примерно на один вечер, потом она забыла всё как страшный сон и продолжила приносить домой палки колбасы, называя их «меч экскалибур». Я страсть как ненавидел никакую еду, кроме куриного бульона, поэтому она пыталась таким образом привлечь мой интерес к иным яствам. Увы, всё было тщетно, однако стоило подождать всего каких-то пять лет, и я уплетал за обе щёки всё подряд, старательно игнорируя лишь вонючие баклажаны и треклятый изюм. Кто вообще придумал сушить виноград?

А мультик я так и не нашёл. Поиск по ключевым словам в поисковиках ни к чему не привёл. Пытался найти ещё не раз спустя годы, но всё тщетно. Как будто это был сон, который я принял за реальность, но почему он оказался такой реалистичный?

Впрочем, когда-то мне приснилось, что меня душит собственная мать, как-то не возникает никаких сомнений, что это был сон. Так что поиск симптомов моей скрытой конфабуляции продолжается.

Подобное со мной происходило не в первый и не во второй раз, воспоминания имеют свойство занимать не ту полочку в чёрном ящике, которая для них уготована изначально. Поэтому, когда я в чём-то уверен на сто процентов, я всё равно это перепроверю, ибо всегда есть вероятность, что мой чайник работает с перебоями.

Почистив зубы, сделав зарядку, я оценил своё отражение в зеркале и понял, что Максу я не конкурент в рукопашном бою. По крайней мере, мне нужно набрать ещё минимум килограмм пятнадцать мышечной массы, чтобы представлять собой хоть какую-то опасность для него. Такие мысли меня посещали постоянно, я как будто склонен себя сравнивать с каждым встречным поперечным, но не разрушает ли меня это изнутри? У Макса свой путь, свои задачи, почему я вообще ставлю нас в один ряд и представляю, как дерусь с ним в открытом поле?

И как он только всё успевает? Впрочем, вопрос риторический. Я встречал его каждый день, когда направлялся на смену в больницу. Дождь, гроза, огонь, медные трубы, чахотка, чума, туберкулез… Не имеет значения. Макс всегда носится вокруг физкультурно-оздоровительного комплекса как угорелый, а потом ещё и в бассейн идёт.

Вот и сейчас история повторилась, едва шагая, и пытаясь преодолеть последствия вчерашней попойки, я вдалеке увидел эту, как выразилась Олеся – «гориллу», которая бегала так, будто это последний бег в её жизни. Надо было всё-таки узнать, чем завершилось вчерашнее грандиозное шествие Макса в сторону холмов.

– Привет! Стоило бы купить Олесе пару билетов до Европы, там того и гляди образумилась бы девка.

– Гриша, хух… – Он весь запыхавшийся остановился рядом со мной. – Привет, привет, здравствуй, здравствуй. Какой билет? Какая Европа?

– Ты вчера Олесю через плечо перекинул и куда-то утащил после того, как она сказала, что хочет покинуть страну.

– Я?! Да господи помилуй, не было такого, что ты там себе напридумывал, ей богу… Гриш. Я главный инженер атомно-энергетического комплекса, стал бы я заниматься подобной… Дурью, ну?

Я огляделся по сторонам, пять сорок пять утра на часах, вокруг ни души.

– Ну да, ну да, я как обычно себе что-то напридумывал…

– Ну нет, Гриш, ну не напридумывал, ну может приукрасил…

Если бы его слушал человек, который увидел Макса впервые, челюсть бы отвисла гарантированно. А для меня эта история уже стала нормой, я скорее стоял и забавлялся, потому что Макс очень не любил обсуждать последствия таких вот «собраний».

– Сам посуди, Олеся Антоновна серьёзная дама, работает на серьёзной должности, ну как я могу себе позволить её таскать как мешок с картошкой? Ну? Ей богу… Гриша… – Он подманил меня поближе и заговорил гораздо тише. – Ты особо не распространяйся о всех этих наших посиделках, а то мало ли кто чего подумает… Ну будь здоров, Гриш, будь здоров.

С этими словами он рванул дальше наматывать круги коротеньких беговых красных шортах и обтягивающей майке без рукавов. Всегда поражался, как такой грузный человек может носиться настолько резво. Даже я со своими шпалами, как у цапли не факт, что догнал бы его. Но как-нибудь надо будет обязательно попробовать.

Минут через семь, дойдя до станции служебных мультикэбов, сияющих на рассветном солнце разными оттенками красного, начиная от розовато-кораллового и заканчивая ярко-оранжевым, попытался насладиться сполна ранним утром, но увы не получилось. Настигали самые разные мысли, начиная с той, что нужно постричься наконец, ибо оброс как овца, заканчивая Никой и нашим коротким ночным рандеву…

Путь до полигона составлял каких-то пятнадцать минут по выделенной линии МТЕ, я выбрал наиболее комфортабельный мультикэб, благо никто в городе ещё толком не позавтракал, а мне уже лететь на смену. С удовольствием бы прикорнул ещё и в самом кэбе, но пятнадцати минут хватит только лишь едва глаза сомкнуть, про поспать и речи быть не может.

Как только «дрезина» тронулась, я уставился в окно, созерцая прекрасное. Елльск, находящийся на холме, отдалялся от меня, проваливаясь всё глубже и глубже в изумрудно-хвойный древесный массив, а как только мы вынырнули из тенистого лесного тоннеля, взору открылась потрясающая панорама на научно-исследовательский полигон Возрождение-2. Воплощение будущего, новый шаг в сторону прогресса и все остальные эпитеты, которыми его неустанно осыпали инженеры-проектировщики. Я же просто наслаждался видом, несколько атомных электростанций, которые бесконечно «выплёвывали» пар, пока ехал насчитал штук десять, но может быть какие-то находились и под землёй? Надо будет как-нибудь узнать у Макса. Целый комплекс… Помимо них две огромных трансформаторных подстанции, одна побольше, другая поменьше. Как мне сказали умные люди – вторая подстанция предназначена для аварийных ситуаций, поэтому используется в повседневных процессах не на полную мощность.

Но это верхушка айсберга, а уже на территории самого научно-исследовательского комплекса начинался целый лабиринт из функциональных надстроек, начиная от генераторов, питающих диспетчерские на станциях, заканчивая временными модулями, появляющимися тут в зависимости от задачи.

Например, один из временных модулей находился на полигоне уже больше полугода, и складывалось у меня ощущение, что никуда этот модуль больше не денется, притом, что его планировалось демонтировать через неделю. А речь идёт о медицинском модуле, в котором я должен отрабатывать свою ставку, быть всегда на чеку, следить за специальной частотой, где передают о происшествиях. Строго говоря, в самом модуле находиться не обязательно, поэтому большую часть времени мы с моими товарищами по несчастью проводили в специальном кэбе скорой помощи.

В лучах летнего солнца, нервно предвкушая дневное пекло, я проводил взглядом взлетевший с аэродрома гиперджет, который отправился защищать полигон от очередной атаки с воздуха. Вдали сверкнули две вспышки, затем после минутного затишья сработала система ПВО, лазеры уничтожили сразу несколько ракет своими невидимыми лучами, последние же сплясали своё заключительное инфернальное танго на небесах. И ведь на это всё выделяются бюджеты… Кто-то должен отправить ракеты, кто-то должен их сбить. Выглядит, как извращённый природный цикл, где-то зарождается жизнь, где-то она прерывается хищником. Вопрос подготовки, скорости реакции животного и банальной удачи. Хищник умирает от голода, если не ловит добычу, добыча умирает, если попадает в лапы хищника…

* * * * *

Отработав свою смену, я уставший и пропитанный собственным потом, решился дать о себе знать, написал Нике и пригласил на прогулку. Несмотря на её внешнюю закрытость, внутри девушка как будто была вполне коммуникабельна. Или может быть я просто ей нравился…? Или всё вместе?

Спешно приведя себя в порядок после дежурства, я вылетел на улицу, как ошпаренный, потому что опаздывал. Пока мчался навстречу судьбе, успел ещё раз вспотеть. Проклятия лились рекой у меня в голове, проклинал я, разумеется, самого себя и собственную нерасторопность, но прибыв на место, я понял, что девушки нигде нет, а значит придётся подождать. Зря спешил.

Касьянова изволила явиться лишь спустя минут сорок за что извинилась несколько раз подряд, правда причину опоздания не назвала, мы условились, что будем идти пешком туда, куда глаза глядят. Сосновая аллея тянулась километра на два, летнее солнце обещало оставаться часов до одиннадцати в зоне видимости и лишь после аккуратно скрыться за горизонтом, ничто не могло нам помешать пообщаться глубоко, вдумчиво и искренне. Ничто кроме моего собственного рассудка, который буквально заело, и он отказывался выдавать что-либо вменяемое… Какое-то время мы даже шли в абсолютной тишине, потому что я не мог никак запустить ни один из мыслительных процессов. В конце концов Ника меня спасла сама, повернув свою прелестную голову с короткой светлой причёской, и глядя прямо в душу своими круглыми, по незнанию кажущимися наивными, глазами.

– Как проходит твой рабочий день обычно?

Я был благодарен ей за этот чудесный вопрос, который позволил мне наконец открыть рот и не промычать что-то на тарабарском, а ответить чётко, ясно, развёрнуто.

– Строго говоря, это не рабочий день, а дежурство, ведь выхожу на сутки. – Я сделал секундную паузу и продолжил. – На самом деле работа как работа, мало что изменилось после того, как меня перевели на этот объект. Когда пришло распоряжение от начальства, я был уверен, что поеду на передовую. Однако судьба уберегла, и я здесь. Впрочем, уберегла ли?

Господи, что я несу?

– Ах, да, ты спрашивала, как проходит… Ну вот в прошлую смену было много вызовов. Очень часто поступают вызовы от Алерионовцев, иронично, что те люди, которые якобы защищают нас от «последствий работы Сферы»… – Я изобразил кавычки руками, оттопырив «козьи рога» пальцами на обеих руках. – Они же в итоге обращаются к нам за помощью.

– И не говори, Алерион – это вообще главный враг Сферы.

– Вот-вот, кто-нибудь вообще знает, чем они занимаются?

Все на полигоне лишь примерно представляли функции Алериона, но никто не мог сказать точно и привести перечень их функций и задач.

– Обычный внутренний террор, задача всех напрягать, чтобы не расслаблялись. Чтобы не допускали ошибок. Чтобы знали своё место… Ненавижу.

От волнения я сунул сигарету в рот, и хотел было зажечь, но потом вспомнил, что обещал ей бросить курить в тот вечер, после чего уже замахнулся, дабы выбросить папиросу, но Ника взяла меня за руку и выхватила её.

– Хорошо, что ты помнишь свои обещания. – Сказала она безэмоционально и закурила. – Но я-то никаких не давала, верно?

Это был риторический вопрос.

– Меня это никак не смущает…

– То, что нас смущает, мы ведь пока не будем обсуждать, верно?

Верно? Верно? Гипноз какой-то. Она как будто намекала на что-то… И у меня были подозрения на что.

– Можем обсуждать, а можем не обсуждать.

Ника остановилась, повернулась ко мне лицом и наглым образом выпустила пары сигареты прямо мне в грудь. Ну спасибо, теперь буду вонять табаком!

– Я имела ввиду, что мы можем… Повторить?

Глаза девушки горели, и мои походу тоже, уж не знаю, что произошло, но через несколько мгновений, я обнимал и целовал её так, будто мы виделись в последний раз в жизни, а она отвечала горячей взаимностью, что совершенно не вязалось с образом тихони, которая почти не разговаривала во время компанейских сборов.

Дальше вечер пошёл как по маслу, я что-то бегал, прыгал, хватал её, носил на руках. Лёгкая как пушинка, она ничего не весила, мои подозрения про пятьдесят килограмм оказались на сто процентов ложными, здесь едва можно было ощутить сорок семь, а то и меньше… Она иногда визжала, порой смеялась во весь голос, а иногда и просто хихикала, как дурочка. Мы, экзальтированные в своём цирке для двоих, оказались родственными душами… По крайней мере мне так виделось. Ближе к ночи устроившись поудобнее на распушившемся нежной травой холме, уставились на небеса, где по счастливому стечению обстоятельств можно было пересчитать все звёзды. Впрочем, я не стал заниматься этой романтической ерундой, а решил получше узнать Касьянову, чем живёт, чем дышит. В конце концов мы знакомы несколько месяцев и лучшего случая для таких дел ещё не представлялось…

– Черт подери, столько месяцев знакомы, а я знаю о тебе лишь то, что ты главный координатор Центральной Калибровочной Консоли.

– Да ты ж не спрашиваешь, я что навязываться буду?

– А хотелось навязаться?

Она засмущалась, но постаралась не подавать виду.

– Ты сейчас намекаешь на то, нравился ли ты мне настолько, чтобы я хотела навязаться?

– Эм-м… Я хотел…

– Да, нравился.

Я слегка подзавис. Обычно, я привык, когда девушки виляют, юлят, и всячески избегают прямых ответов, но Касьянова была походу не из робких.

– Нравился? Почему в прошедшем времени?

– Да так к слову пришлось… – Она снова курила очередную папиросу. – Ты вообще собирался меня целовать, если бы я не намекнула? Делал вид, как будто после бара ничего и не было…

– Я… Э-э… Конечно. Да, конечно… Ну может быть не сразу. Но сегодня точно.

– Балабол.

Она произнесла это с улыбкой, придвинулась ко мне и легла на плечо. В траве могли быть насекомые и клещи, но кого это сейчас вообще волновало?

– Да ты понимаешь, у меня просто идиотские проблемы с памятью, некоторые события, которые я выдаю за реальные, оказываются выдуманными мною же… Или увиденными где-то. Вот, например, я в детстве смотрел мультик, где рыцарю в синем доспехе отрубают в конце голову и насаживают на меч. Повествование всё время шло от первого лица. И в конце показывают эту окровавленную голову, а закадровый голос говорит: «Я погиб».

Ника внезапно встрепенулась.

– Я тоже помню этот мультфильм! И я тоже не могу его найти!

– Что?!

Моему удивлению не было предела, мы начали обсуждать детали этого мультика, в итоге пришли к выводу, что говорим об одном и том же.

– Шок… Значит мой рассудок всё-таки не поражён конфабуляцией… А ведь так много вымышленных мною событий прекрасно ложились в концепцию конфабуляции.

– Мы можем это легко проверить.

Она произнесла это так, как будто делала подобное каждый день.

– Как же?

– В городе и на полигоне есть огромное количество «пуль», ляжешь в одну из них, а я тебя прогоню. Проверим тебя на дефективные протокольчики. – Она заиграла пальчиками, постукивая по моей груди. – Проверим тебя на всякие отклонения, в том числе и на конфабуляцию. А может у тебя есть что покруче? Например, синестезия? Или ты скрытый шизофреник… Впрочем, на это тебя должны были проверить при трудоустройстве.

– У тебя взгляд такой… Хищный.

Она и вправду смотрела на меня как тигрица на кусок сырого мяса, или на свежего, сочного оленёнка, которым можно полакомиться.