Уля, бабушка, лиса

Света Ахромкина

Уля, бабушка, лиса

Моей бабушке Свете.

Я помню каждую твою историю.

Ты всегда будешь моим другом.

1 глава

Уле здорово повезло с бабушкой – она была ее лучшей подругой, которой можно доверить любую тайну! И вот удача – эта лучшая подруга еще и жила в соседней парадной! Неудивительно, что Уля заходила к бабушке почти каждый день. Ведь у нее она всегда чувствовала себя отлично: как птичка в небе, как рыбка в море, как сыр в масле. А разве может быть иначе, если ты – любимая внучка любимой бабушки?

Они дружили, как могут дружить девчонки из разных поколений. Вместе обедали, болтали о школьных делах, сплетничали на кухне про мальчишек, разгадывали кроссворды, обсуждали новые фильмы, актеров и котиков. А еще спорили до хрипоты на супер важные темы, вроде того, какого цвета станут волосы, если целый год пить исключительно морковный сок. Или если на землю вторгнутся пришельцы, то что они сделают в первую очередь перед завоеванием планеты: сходят в кино или покатаются на Американских горках? Потом Уля с бабушкой обнимались, и внучка шла домой делать уроки.

А баба Марта превращалась в обычную бабушку и смотрела свои сериалы, выходила поболтать с соседками во дворе. Или, в зависимости от настроения, оставалась дома в компании любимого певца Демиса Русоса, которого обожала. К слову, он отвечал ей тем же и без устали пел свои хиты из беспроводной колонки.

Колонку специально для бабушки выбирала Уля взамен старой магнитолы с дисками. Эти диски теперь уже и найти было не так просто. Кроме того магнитола хрипела, глотала слова и охотнее сообщала новости вместо того, чтобы играть музыку. А музыку баба Марта любила. Если не пел кто-то в ее доме, пела она. Это было, скажем, на пару октав выше, чем могло выдержать неподготовленное ухо, и менее мелодично, чем считала баба Марта. «О солеее миооо» – слышалось  в парадной. А жила-то баба Марта на четвертом этаже!

Уля вместе с папой долго просматривали сайты музыкальных магазинов и барахолок, пока не нашли на авито синее чудо – колонку Маршалл, будто прилетевшую на машине времени из 70-х годов, когда цвела буйным цветом молодость бабы Марты. Ее счастью не было предела! Теперь оперному бабмартиному вокалу аккомпанировали приятные слуху тембры профессиональных исполнителей. Да и сама она стала петь тише, чтобы лучше слышать любимую музыку. К великому облегчению соседей.

Баб Марта разрешала Уле решительно все.

Она очень ее любила и «баловала безбожно», как сокрушалась и цокала языком Улина мама. С мамой все было сложнее. У них с бабушкой просто оказались разные подходы к воспитанию. Мама запрещала Уле сутулиться и есть руками. А бабушка сама с удовольствием цепляла ловкими пальцами соленые огурчики прямо из банки и, ясное дело, разрешала Ульяне делать то же самое. Мама категорически запрещала Уле ходить в школу с разноцветными прядками в волосах и одноразовыми тату на руках. А бабушка не только разрешала, но и сама носила точно такие. Мама требовала полного и самостоятельного выполнения всех уроков, а бабушка, когда могла, участвовала и даже писала за Улю рефераты по какому-нибудь правоведению. Конечно, все это держалось от мамы в строжайшем секрете, что и привносило в дружбу Ули и бабы Марты объединяющую нотку авантюризма. Partners in crime, как они называли себя. Соучастники преступления, то есть.

В общем, мама следила за Улей самым зорким глазом, как топ-менеджер следит за проектом всей своей жизни перед годовым отчетом и не давала ни минуты поблажки. А перед каникулами это напряжение вообще вырастало в разы.

– Ты же хочешь попасть в хороший университет? Хочешь сделать карьеру? Об этом надо задумываться как можно раньше! – волновалась мама, просматривая электронный журнал дочери. – Давай возьмем репетитора, если тебе сложно самой.

– Мне не сложно, просто неинтересно! Я вполне могла бы учиться сама, вон, с бабой Мартой.

– Отлично, и чему бы вы научились вместе? – мама, конечно, заводилась с пол-оборота, – Как помидоры солить? Или, может быть, как на лавочке по вечерам сидеть?

– Ты же знаешь, баба Марта другая! Не такая, как все обычные бабушки. И не солит она никакие помидоры. Перестань ее обижать, – Уля всегда стояла горой за свою подругу.

Впрочем, баба Марта никогда и не обижалась на выпады дочери.

– Да я тебя, Лидонька, понимаю больше всех, – смеялась баба Марта. – Но и Ульяшку тоже. Она ж напоминает мне тебя в этом возрасте. А с ней я могу исправить все свои педагогические проколы в твоем воспитании.

И тогда мама обычно вскидывалась на бабушку: “Мама!”

А бабушка всплеснув руками восклицала в ответ: “Господи, ну в чем я провинилась на этот раз?”

В такие моменты Уля надевала наушники и включала погромче музыку.

В конце концов, мама, потребовав обещание учиться старательнее, успокаивалась. А бабушка продолжала разрешать Уле оставаться самой собой.

– Хоть в моем доме живи, как тебе хочется. А то совсем затыркали девчонку, – закатывала она глаза, наливая себе после ужина хрустальную рюмку клюковки – ягодной настойки малинового цвета, которую покупала у рыжей соседки тети Фаи.

«Для пищеварения», – неизменно вздыхала бабуля, словно оправдывалась, хотя Уля ничего не имела против. И даже как-то раз попробовала бабмартину клюковку кончиком языка, пока та после ужина пересчитывала котлеты в пластиковом контейнере и не видела.

Попробовав, Уля моментально поняла, что ее пищеварение – спасибо! – как-нибудь само справится. Баба Марта тогда только хмыкнула, заметив ее изменившееся лицо. Она все всегда замечала.

Глава 2

Вот, например, как сегодня. Бывает так, что день в школе не задается с самого утра, а к концу уроков настроение вообще падает ниже плинтуса. Разляжется там и попробуй, подними. В такие дня Уля сразу после школы бежала к бабе Марте, как корабль, терпящий бедствие, спешит сквозь бурю и волны к спасительному маяку.

Ведь если у тебя есть бабушка, считай, за тобой стоит целая армия. А баба Марта для Ули была и щитом, и мечом. И, главное, владела особым умением любить, недоступным ни одному подрастающему родителю.

– Бабмарта! –  Уля с облегчением прильнула к обширной бабушкиной груди в переднике.

Бабушка была до того яркой, что своим видом напоминала экзотический салат или омлет, приготовленный из яиц и всех овощей сразу. Зеленое платье, оранжево-сине-красный передник, медно-рыжие волосы, крупные желтые бусы и объемные пушистые тапки в форме кошачьих лапок. Уля всегда смеялась, что в детской игре в светофор Бабмарта была бы вечным победителем.

Они обнялись, и вместе с бабушкой Ульяну обняли аромат свежих тефтелей и неизменно жизнерадостный вокал Демиса Руссоса.

– Что, сегодня опять не твой день? – по силе Улиных объятий баба Марта безошибочно определила ее настроение. – Двойки или мальчишки?

– Мальчишки, – прошептала Уля в цветастый передник. – Дразнили меня за то, что я предложила организовать раздельный сбор мусора в классе. Называли королевой помойки. Но ведь сортировка мусора поможет сделать нашу планету чище! Так же правильно, баб Марта!

– Мир меняют те, кто не похож на других. Запомни это, Уля! – баба Марта поцеловала ее в макушку. – Раздевайся, пойдем бутербродничать.

Ну как после этого не любить бабушку? Бабушка всегда находила для Ули нужные слова, если у нее выдавались особенно неудачные дни из-за общения с одноклассниками. А таких дней хватало…

В своем 5 “А” Уварова Ульяна выделялась.

Она училась в этом классе первый год – все четыре класса начальной школы Уля провела на домашнем обучении с мамой. Мама видела в ней большой потенциал и следовала модной стратегии индивидуального образования, разработанной специально для нее самыми именитыми специалистами аж из самого Лондона. Стратегия была хороша: по логике, поиску и обработке информации Уля могла дать фору даже ребятам постарше.

Но общения со сверстниками ей не хватало. Круг ее общения составляли книжки, репетиторы, интернет, мама и по выходным папа. И, конечно, баба Марта, которая, была яростно против Улиного сидения дома. Она называла домашнее образование «диким экспериментом» и «педагогическим провалом».

В итоге вместе с Улей они убедили Улину маму отпустить ее в обычную школу, в надежде, что там она наверстает упущенные социальные навыки и найдет друзей. Но их ожидания не оправдались и все вышло несколько иначе.

Уля была девочкой импульсивной, «будто с другой планеты», как говорили учителя. Или «чокнутой», как ее называли одноклассники. Вместо того, чтобы укреплять обширные знания, полученные на домашнем обучении, она не на шутку увлекалась всеми возможными эко-движениями. Начиная от переработки пластика и безотходного производства до очищения воды и охраны редких видов животных. Когда речь шла об эко активизме, глаза ее горели ярче, чем у самого преданного хоккейного фаната. Но стоило Уле услышать  о дробях или однокоренных членах предложения, глаза ее туманились, взгляд устремлялся в окно, в голове включался белый шум.

Одноклассники не разделяли Улиных интересов, а некоторые ребята откровенно считали ее странной и смеялись над ней. У Ульяны даже приятелей в школе не завелось, что уж говорить про друзей. Учителя тоже не торопились помочь Уле.  Говорили, что у нее из-за этих увлечений проблемы с оценками.

Ведь Уля легко могла бы решить и примеры по математике, и по русскому сочинение написать. Просто на математике она считала, сколько тонн пластика можно собрать, скажем, на Териберке, если каждый человек соберет по 10 кг за день. А на русском писала не сочинения на тему "Что хотел сказать автор", а письма в защиту дельфинов в дельфинарии. Уля была не глупой девочкой, а увлеченной. Но учителя считали, что планету беречь, конечно, необходимо, но для начала хорошо бы освоить школьную программу, ведь именно знания помогают защищать природу. Мол, один в поле не воин и вообще лучше прислушиваться к большинству.

– Учителя ничего не понимают, а одноклассники – балбесы, – злилась баба Марта и порывалась поговорить со всеми «по-хорошему».

Уля останавливала ее, как умела. А что бабушка могла сделать? Приехать со своими разноцветными переводилками на руках и, как моряк Папай из старого диснеевского мультика, надавать мальчишкам, которые и саму Улю ни во что не ставят? Или что-то объяснить учителям, которые в ответ покажут ее оценки, а там, конечно, далеко не идеальная картина успеха.

Ко всему прочему, Уля не была тихоней. Если кого-то несправедливо обижали в ее присутствии, она без раздумий вставала на сторону жертвы. Закрывала ее собой и выясняла отношения с обидчиком. Учителя считали, что она сама затевала конфликты.

Но Уля все равно не считала себя жертвой. Скорее непризнанным и непонятым межгалактическим странником, отчаянным спасателем, потерянным среди астероидов и ищущим свою планету.

Так что учителя ошибались. У Ули не было проблем с вниманием. Просто она тратила его на важные для нее вещи.

Баба Марта все понимала, в школу не ездила и выгораживала внучку перед родителями, как могла.

А Уля продолжала ходить на занятия, в одиночестве садилась за парту, в том же одиночестве читала книжки на переменках, невнимательно слушала учителей и получала свои тройки.

– Когда-нибудь я найду друзей. Настоящих, со своей планеты. А другие мне не нужны, просто надо подождать, – мысленно говорила себе Уля, возвращаясь домой после очередной стычки с одноклассниками.

Глава 3 

Все началось с заявления Риты Горловой, старосты класса, главной общественницы и просто занозы сами знаете в чем, как считала Уля. После утренней летучки учителей и завучей, (а вот интересно, как Рита туда попала? Везде ведь сунет свой нос – размышляла потом Уля) Рита принесла новость о том, что школа участвует в конкурсе на звание лучшего учебного заведения города.

– Ребята, слушайте все внимательно! – Рита даже встала на стул, чтобы оказаться выше остальных. – Это очень важное событие! Нужно предложить несколько выдающихся инициатив от школы. От каждого класса по идее. Подумайте, чем можно прославить нашу школу – достижениями учеников, самыми крутыми проектами, которые будут иметь глобальное значение. На общешкольном открытом голосовании выберут три самых сильных и ярких проекта. Классы, предложившие идею, будут готовить презентацию, которую представят на конкурсе. И в случае выигрыша школа получит звезду…

– Какую еще звезду? – заржал Колька Конев. – Мишель, что-ли?

– Во-первых, не Мишель, а Мишлен, балда. Во-вторых, звезду Мишлена дают шеф-поварам самых изысканных и лучших ресторанов мира, а у нас школа, а не ресторан, если ты забыл.

– Так что за звезда-то, царевна-лебедь?

– А в-третьих, не перебивай! Да, школам тоже дают свои звезды – Звезда Орион – знак образцовой школы.

– А приз-то будет? – поинтересовался Кирилл Савин.

Кирилл был самым красивым мальчиком в классе. Так, по крайней мере, казалось Уле. Ей нравились привлекательное, неправильной формы лицо и открытая и чуть насмешливая улыбка Кирилла. Он улыбался собеседнику так, будто знал про него что-то, чего не знали другие, и это что-то ему искренне нравилось. А еще у него были темные волосы и глаза цвета крепкого теплого чая, который заваривала баба Марта перед просмотром любимого сериала.

Не по годам начитанный и вежливый, Кирилл вызывал симпатию у всех без исключения ребят и учителей школы. Да что говорить, Улино сердце тоже стучало быстрее, когда он, пусть и редко, но улыбался ней. Она не могла вспомнить ни единой искренней улыбки в свой адрес от одноклассников. А вот Кириллову – помнила. И могла воспроизвести в памяти в малейших деталях в любой момент. Улыбка Кирилла была для нее как талисман, как глоток воды в многочасовом веломарафоне. Кирил никогда ни о чем не спрашивал Улю, просто иногда смотрел на нее и слегка насмешливо улыбался, ускоряя моторы ее сердца.

Впрочем, вряд ли он заслуживал такого отношения. Сам Кирилл, конечно, никогда Улю не подначивал, не его уровень. Но и не вступался, если кто-то другой ее обижал. А это случалось часто. Ребятам всегда требовался объект для насмешек. Они постоянно втягивали Улу в какую-нибудь нелепую историю, а она не могла смолчать. Разгоралась перепалка и начиналось… Кирилл, молчаливый и тихий, сидел и смотрел на нее своими глазами крепкого чая и улыбался. И что-то в его улыбке заставляло Улю держать лицо и не сдаваться.

– Приз будет! Приз – вы не поверите! – поездка в Крым, в детский лагерь “Артек”. На целую смену, этим летом! – театральным голосом воскликнула Рита. – А туда вообще попасть просто так невозможно – только за супер достижения! Путевки получат авторы идеи и самые активные помощники. Ну представьте, ребята! Это же такой шанс! – Рита тараторила, как заведенная.

Даже странно, чего это она так завелась, ведь каждые каникулы Рита ездила в Турцию вместе с родителями и старшим братом – чемпионом по триатлону. Она сама раз сто рассказывала. Море, солнце и триатлон. “И чего ей этот Артек сдался?” – невесело думала Уля со своей последней парты. Сама она в лагерь не стремилась. Тем более, с одноклассниками. Зато она могла предложить много интересных проектов.

Так, ребята! Давайте собирать идеи. Эх, вот в десятом “Б” Андрей Герасимов и Богдан Петров, наши гении в робототехнике – придумали фоторобота!

Класс оживленно зашумел. Все, конечно, знали этого робота – он ездил по школе, фотографировал ребят в толпе и генерировал видео. Видео эти в конце дня автоматически выкладывались в школьную соцсеть.

Правда, робота не сразу приняли. Ведь поначалу он должен был разгонять массовые скопления детей. Беднягу отпихивали ногами, заваливали мешками со сменкой, запирали в пустом классе, ставили на него подносы с едой…

А потом мальчишки добавили ему веселую опцию – камеру, которая в конце дня генерировала видео с отснятым материалом и накладывала бодрую музыку.  Теперь все были рады роботу: едва заслыша его бодрее пикание, ребята оборачивались и позировали, а потом проверяли школьные соцсети. Еще бы, любопытно же найти себя в веселом ролике и почувствовать звездой.

Рита вдохновленно продолжала:

А вы знали, что ребята участвовали, между прочим, этой осенью на международном конкурсе по робототехнике в Казахстане – заняли второе место! У них уже есть с чем выходить на конкурс – вон их грамота висит на почетном месте в актовом зале! Ну ладно, мы тоже придумаем свое!

Рита была старостой и прирожденной общественницей. Она следила за формой одноклассников, за их днями рождения, собирала деньги на подарки, выбирала экскурсии. Уля считала Риту выскочкой. А еще она напоминала ей персонажа из любимого бабушкиного фильма «Служебный роман». Рассказывая о ней бабе Марте она так и говорила: «наша Шура». Но баба Марта часто говорила внучке: «Присмотрись, Ульяша, славная девчонка эта Рита. У вас с ней больше общего, чем тебе кажется. Такие как Рита, своих не бросают. Попробуй посмотреть на нее с другой стороны». Баба Марта зорко подметила: Уля и Рита в самом деле были очень похожи, будто слеплены из одного теста. Обе по природе лидеры, увлеченные и прямолинейные. Только Ритины увлечения оказались ребятам более понятными. Так что девочки не очень ладили.

– А чего придумывать? У нас Марьяна аргентинское танго танцует, у нее этих грамот и кубков – миллион. Пусть она и представляет наш класс, – предложил румяный Саша Петров.

Думать ему не хотелось. К тому же он был влюблен в Марьяну с первого класса и про ее танцевальные успехи знал все. Класс одобрительно загалдел, предчувствуя легкое решение.

– Марьяна, конечно, молодец, но ее грамоты не представляют большой ценности – они из местного клуба. А школе нужен уровень повыше, чем дворовый конкурс танцев, – с последней парты неожиданно для всех раздался голос Ульяны.

Говорить правду, не заботясь о чувствах окружающих – да, это был ее стиль.

– Ну и пусть местный! А ничего, что человек с детства танцевал, света белого не видел? Без разницы, какие грамоты. Главное, они есть и их много! – возмутилась Марьяна.

За ее спиной стояли Саша и девочки. Назревал конфликт.

Рита тоже покусала губы. Идея с Марьяной казалась ей слабоватой. Она чувствовала, что с такой идеей не то, что в Артек – даже в общее голосование не попасть. А ведь их класс способен на большее, она в это верила. К тому же ей так хотелось объединить ребят! В этом она увидела свою супер миссию. Но, главное, Рите страшно не хотелось ехать в Турцию на очередной турнир брата… Правда, в этом Рита никогда и никому бы не призналась.

– М-м-м, ну хорошо, Марьяну возьмем на заметку. Давайте сделаем так, – она дипломатично перевела тему, – подумаем, а на большой перемене напишем свои идеи для конкурса. Я сделаю для этого плакат. Будем голосовать до конца недели. Лучшие проекты определим в пятницу!

На большой перемене, конечно, половину класса как ветром сдуло. Осталась только горстка тех, кто не обедал в столовой, а также самые заинтересованные: Рита, Марьяна. И Уля.

Разумеется, дело было не в “Артеке” и не в ребятах. Уля хотела участвовать, потому что чувствовала: она может предложить нечто особенное! Что-то очень-очень нужное, что наверняка принесет им приз. Идея уже была у нее в голове! Она распирала Улю и рвалась наружу!

– Раздельная сортировка мусора? – прочитала Марьяна противным протяжным, «модным» голосом. – Уварова, ты серьезно? А поинтереснее ничего придумать не могла? Тебе что, за пятьдесят?

– А что, только пятидесятилетние интересуются темой экологии? – Уля моментально встала в защитную стойку.

– Так, все с тобой понятно, – Марьяна закатила глаза.

– Ничего вам не понятно! Это же совершенно другой уровень идеи – мы не просто поем и пляшем, мы школу свою, город делаем лучше! И планету в целом. Мы начнем  сортировать мусор в своем классе, затем приведем уборку к системе, а ей смогут воспользоваться все остальные! Мы сможем перейти к разумному потреблению, это отразится на микроклимате в обществе и экологии на всей планете!

В классе на несколько секунд воцарилась изумленная тишина, которая тут же взорвалась смехом, ухмылками и восклицаниями:

– Ой насмешила, микроклимат! Экология!

– Чудная, да не слушайте ее!

– Ну мы же не бросаем бутылки и пластик на землю, как неандертальцы! Мы и так используем мусорное ведро.

– У неандертальцев не было бутылок и пластикового мусора! – процедила Уля сквозь зубы. Она кожей чувствовала холодную стену непонимания между ней и ребятами. И была готова бороться за свою идею, как лев. – А у нас есть! И мы можем использовать его разумно.

– Да ну, ребят, фигня какая-то! – перебил ее Колька Конев, бросив грязный рюкзак на парту.

Рюкзака источал невыносимый аромат беляшей из столовой. Колька не спеша достал надкусанный пирожок, который был брошен на учебники и тетрадки просто так, даже не завернутый в салфетку. Сам рюкзак, да и Колька тоже напоминали беляш – оба бесформенные, промасленные, невнятного цвета. Грязнули.

– Сам ты фигня! – брезгливо выпалила Уля, не сдержавшись.

– Чего-о-о? Уварова, поговори еще! – Конев как раз подносил беляш ко рту, и на полдороге угрожающе остановился.

– И правда, Уварова, ты сама создаешь конфликты на пустом месте! – Марьяна встала на сторону Кольки.

Уля хмыкнула и скрестила руки на груди:

– А что, если пустое место само виновато?

Это был взмах красной тряпки тореадора перед разъяренным быком. Уля это поняла, не успев закрыть рот. Колька отложил беляш, запустил обе руки в карманы и вытащил оттуда весь хлам, который у него был: обрывки салфеток, пластиковые крышки, сломанные ручки, пустые стержни, какие-то фишки, упаковки от жвачек. С противной ухмылкой он медленно подошел к Улиной парте и, как в замедленной съемке, подкинул все над Улей. Она сидела в этом мусорном фейерверке и сжимала кулаки, до боли вонзая ногти в ладони, чтобы не разреветься.

Ну зачем, зачем она снова открыла рот? Глаза предательски защипало от мерзкой выходки. Но еще обиднее было то, что – Ульяна знала – ни один человек в этом классе не вступится за нее. Конечно, попробуй поспорь с этим Коневым. Кому оно надо?«Не реви! А я говорю не реви!» – пронесся в голове веселый знакомый голос из детства. Уля дернула головой, отгоняя его. Она и так не заревет. В первый раз, что-ли?

Кто-то заржал, кто-то отодвинулся в сторону. Рита посмотрела на Кольку неодобрительно:

– А вот мусорить необязательно. Ладно ребята, так мы далеко не уедем. Давайте проведем экспресс-голосование: ставим галочки напротив понравившейся идеи, – Она бросила задумчивый взгляд на Улю, подумала пару секунд и добавила: – И вот что, писать фамилии не обязательно, пусть это будет анонимно. В конце дня посчитаем голоса.

Глава 4

Прозвенел звонок. В класс медленно вошла, нет, скорее торжественно вплыла Фейруза Габдуловна, учительница английского. Это была пожилая женщина внушительных форм, всю жизнь учившая самых разных ребят: сложных и простых, хулиганов и отличников. Уля у нее особой симпатии не вызывала, потому что ни больших знаний, а главное, ни большого рвения к английскому не показывала.

– Ульяна, поверь, не стоит недооценивать язык. Английский не так ужасен, как тебе кажется. И он действительно поможет в жизни, – сокрушенно качала она головой над Улиными листочками с контрольными, в которых было больше размашистого красного цвета, чем неуверенного и дрожащего синего.

– Ага, Фейруза Габдуловна, – рассеянно кивала Уля, больше думая о том, что сказать маме, чем о том, для чего ей может пригодиться этот несчастный английский.

– Хеллоу, пьюпилз. Хау воз ер дэй? Гет реди фор зе лессон, – проскрипела на ходу Фейруза Габдуловна, не глядя на класс, направляясь к своему столу. – Начнем с домашней работы. Савин, к доске.

Она подняла глаза, и пока Кирилл шел к доске, обводила класс взглядом.”Мечтает, наверное, – подумала Уля, – что перед ней сидит не 5 “А”, потрепанный, всклокоченный, в мешковатой одежде и кроссовках. А  члены королевского двора или, на худой конец, приличное английское общество из закрытого клуба Гедеон ”.

– Так, а это что за грязь? Вы что себе позволяете? Вы же в школе, а не на Мумбайском вокзале! – она смотрела на Колькин хлам вокруг Улиной парты. – Уварова, ты почему так намусорила? Ты же девочка, Ульяна!

– Королева помойки она, – заржал Конев.

Знал, что Уля его не сдаст, потому как ябедничать ей не позволит достоинство. Скорее, начнет, как обычно, отбиваться от англичанки словами. А это еще пол урока – глядишь, до него очередь не дойдет, уже хорошо. Ведь он плохо знал английский. Колька откинулся на стуле и готов был услужливо помогать Фейрузе Габдуловне ругать Улю, как послышалось тихое, но твердое:

– Это не Уля разбросала. Это Николай Конев.

Кирилл стоял у доски, скрестив руки, и спокойно смотрел на Конева. Тот покрутил у виска рукой – мол, ты совсем опух? Кирилл ответил ему суровым взглядом и, как будто не замечая его жестов, так же спокойно продолжил: