For Satan

Елена Плотникова

For Satan

Глава 1

28 октября 2022 года

Ад, город Линферхелл, дом клана Стихийных демонов

Пергамент, лежащий передо мной, освещался оливковым светом, от которого уже болели глаза, но я продолжал усердно выводить буквы перьевой ручкой. Чернила, заметные только на этом свету, я изобрел два года назад, когда поступил на первый курс. Моя специальность раньше называлась просто – «техник». Но с этого года ее переименовали: теперь я «изобретатель демонической направленности». Наш институт стал академией, присоединившись к Межрасовому Образовательному Объединению Академии имени Люцифера. Она основана несколько сотен лет назад в столице и долгое время оставалась единственной и неповторимой, но народу стало слишком много, и всем нам нужно было приличное образование, а неприличные стали терять аккредитацию, так что я стал частью чего-то межрасового и немного непонятного.

Если чернила работали понятно и создать их было проще простого – из сока манимгуса, который я выращивал у себя в оранжерее (ее мои родители выкупили для меня у главы нашего клана), то как понять «межрасовая» – я не до конца осознавал. В нашей Академии должны быть и вампиры, и фейри, и демоны, и люди, но по факту вампиров обучали в подвальных помещениях. Говорят, подземные помещения располагаются наподобие того, что на поверхности. Фейри я никогда не видел, потому что они учились днем, мы – ночью, а вот люди…

Именно поэтому передо мной стояла чернильница с прозрачными чернилами, и я постоянно оглядывался на слегка приоткрытую дверь. Людей в школе никогда не было, а хотелось бы. И почему-то только мне. Никто в моем окружении не питал к ним особого интереса, кроме дяди. Раньше он вел несколько предметов – «Человеческую природу», а еще «Контракты», – работал в отделении сообщений (между демонами и людьми) в администрации нашего города, где занимались контрактниками, но семь лет назад его отстранили, обвинив в совершенно смешном преступлении. Они утверждали: дядя нарушил права человека, хотя ни один демон с ними и вовсе не считался. Мой дядя напротив всегда защищал людей. Наверное, потому дело и повесили именно на него. Из-за судимости дяде больше нельзя ни работать с людьми, ни изучать их. А мне, учитывая мой интерес к смертным, родители при поступлении запретили приближаться как к дяде, так и к людям.

Если найти дядю у меня проблем не возникло, взять к примеру хотя бы это письмо, то с людьми все намного сложнее. Попасть в мир смертных можно не многими способами. Например, из здания администрации, когда ты на работе и отвечаешь на просьбы людей, заключаешь с ними контракты, тогда собранные души становятся государственной собственностью, а точнее – собственностью того демона, который покровительствует стране, в которой ты живешь. Мы, например, живем под звездой Люцифера, в стране Утренняя Звезда, именно поэтому души, заключившие контракт с пришедшими к ним нашими демонами, становятся собственностью Верховного Правителя.

Второй способ попасть в мир людей и заключить с одним из смертных контракт – накопить силу, договориться с кем-то из артефакторов, создать собственный телепорт – ключ или какой-то предмет, может, даже портал – и отправиться туда. И тогда душа, с которой ты себя связал, становится твоей. Но в наше время это невыгодно, душу некуда прятать, а еще бо́льший вопрос возникнет при распределении. Когда она только покинет свой мир, на таможне остановят. То есть и с умерщвлением здесь проблема. В общем, этот способ со времен введения контрольно-пропускного пункта на берегу Адского моря неактуален. И это уже не говоря о том, что тебя могут изгнать, если узнают, что ты незаконно проник в мир людей и, пытаясь обмануть Верховного Правителя, стал собирать души в свой карман.

Таких демонов изгоняли из клана, и приходилось им бродить по Пустоши – без пакости и крови. Пакость и есть наша сила. Кто-то давно назвал ее так, потому что сила копилась только от плохих вещей, а если ей делятся с тобой не родственники, то нужно платить чем-то взамен – демонической кровью или частью тела (конечности у нас отрастают за день, но от этого ни на йоту терпимее процесс не становится). Такая участь ожидает каждого демона, достигшего семнадцати лет. Мне исполнилось девятнадцать, и я всего единожды отрезал себе хоть что-то – палец, это было результатом «выше среднего». Многие мои ровесники лишились уже не одной конечности, прося силу взаймы. У кого-то не было кланов, а сдавать экзамены и защищаться надо. Кровь добывалась легче, и она не влияла на количество силы, скорее на общее состояние, чем-то напоминающее человеческую жажду или голод. Кровь называется кровью, потому что течет из живого: кто-то пил человеческую (это уж совсем богатые кланы и сильные демоны), кто-то пил животных, а мы – растения. Своя оранжерея была почти у каждой семьи нашего клана, это помогало экономить червонцы. Появилась она и у меня.

Стипендия моя совсем маленькая – четыреста пятьдесят бронзовых. Если бы у меня не было клана и я жил в общаге с другими неприкаянными, вряд ли хватало даже на еду. Мать с отцом работали в одном отделе администрации – пыточном, но там всегда мало платили. С кем бы я никогда не советовал общаться, так это с моим отцом, они с мамой с понедельника по пятницу по уши в криках и мольбах о помощи.

Я вздрогнул и инстинктивно задвинул листок под учебник, но свет лампы сменить не успел – дверь действительно приоткрылась, мне не показалось.

– Ты почему еще не спишь? – Отец просунул голову в дверь и осмотрел мою комнату, словно выискивая что-то криминальное – и нет, не однокурсницу – скорее пакостную станцию. Как-то раз я заикнулся о подобном изобретении, которое само будет накапливать пакости, и два дня сидел голодным в наказание. Мои родители уж очень почтительно относились к нашему Верховному Правителю, и это однозначно бесило.

– А что случилось? – Я отъехал назад и заправил упавшие на лицо пряди за уши.

– Ты опять перекрасился? – Отец нахмурился. Зря я вообще касался волос, наверняка ведь не поверит, если скажу правду, но я все равно попробовал.

– Это от могильника. – Так в народе называли красящую траву, похожую на мох. Он очень полезен для ритуалов и зелий, а еще для моих чудо-чернил, но разве отец поверит?

– Ну конечно. – Он сердито выдохнул, чуть ли не прорычал. Его серые витиеватые рога, закрученные в середине, концами зацепились за мою гирлянду в честь приближающегося Дня Всех Нечестивых.

Он оборвал ее, и оранжево-зеленые флажки обвились вокруг рогов. Я не сдержал улыбки.

– А тебе все смешно, да, Аадрахн? – Голос отца стал еще злее, и я повернулся к столу, изображая бурную деятельность. – Повесил эту хрень, чтобы свободное время куда-нибудь потратить? Ну так я найду тебе занятие! Не сомневайся…

– Да я и не сомневаюсь, – сострил я безучастным голосом. Увидел дымок, резко выпрямился и покосился в сторону отца: довел. Дым шел из ноздрей. В последние несколько месяцев отец постоянно на взводе, но я понятия не имел почему. Явно не из-за парочки прядей странного цвета на голове сына.

– Ну раз ты в себе уверен, завтра пойдешь на работу, – начал он, но я уже вскочил со стула и не дал продолжить.

– Ты знаешь, что я не могу! У меня курсы после института!

– Да я плевал на твои курсы, Аадрахн, плевал, – причитал он, все еще стоя в дверях. Похоже, его не смущало, что любой может услышать нашу брань. В нашем доме жил весь клан – это хорошо, когда ты возвращаешься раненым, или надо сделать сложное домашнее, и во многих других случаях, но фигово, если дело касается семейных ссор. В семнадцать я переехал в отдельную комнату, и отец предпочитал не заходить на мою территорию, пахнущую скверной – и далеко не нечестивой, для него она была, скорее, небесной, по меньшей мере. В общем, он меня ненавидел. Это факт.

– Делай, что хочешь, – выдохнул я, не став спорить. Может, завтра он забудет и передумает, как всегда, может, всерьез начнет собирать для меня рекомендации, чтобы устроить в отдел пыток. А я уже проходил курсы в канцелярии – это прямой путь в отдел сообщений и единственный для работы с людьми (единственный скорее, где их не пытают или едят). Я мечтал работать там, и отец это знал, но ему было плевать. Он считал, что работать сортировщиком человеческих писем, обычным почтальоном, позорно для его сына.

Все вокруг меня делилось на касты, уровни. Но я не вписывался ни в какие рамки, а если и получалось наконец, так отец успешно вышвыривал меня оттуда.

Он еще немного постоял в дверях, надеясь, наверное, что я стану его умолять, – как бы не так! Я еще больше насупился, ощутив, как натянулся пиджак на спине. И отец ушел, не удосужившись хлопнуть дверью, он сделал более бесячую вещь – не закрыл ее!

Я хлопнул ей вместо него и, наложив простейшее запирающее заклинание – прижал указательный и средний пальцы двух рук друг к другу, – вернулся к письму. Оно почти готово.

Смахнув с него воображаемую пыль, я проверил текст на ошибки и поставил внизу листа заключающие «Твоей племянник Ад. Все еще надеющийся на встречу…» Я нахмурился, смотря на непонятно откуда взявшееся троеточие, оно послужило явной защитой от слова «скучаю», которое я так хотел написать. Откинувшись на спинку кресла, я скрестил ноги и, облизав губы, прищурился, чтобы перечитать письмо.

«Здравствуй, дядя Эзра!

По твоему совету я наконец поступил на курсы в канцелярию, я обучаюсь здесь уже второй месяц, мне стали поручать мелкие задачи. Если я верно подслушал, завтра меня ждет настоящая перепись устаревших контрактов! Да, я понимаю, что это не такое уж и важное дело, но меня больше радует сам факт того, что они мне доверяют.

Я завалил экзамен по нумерологии, и мне очень не хватает твоего ясного ума, пришлось отдать плеер одногруппнику, чтобы он помог подготовиться к пересдаче. В остальном в институте академии спокойно. Но я все еще не завел друзей. Странно? Ну, может, слегка. Возможно, их отпугивает моя излишняя осторожность. Я пока не готов общаться с другими кланами, а в моем, как ты знаешь, ровесников нет. Всякие отщепенцы меня не интересуют, это уж совсем низко – общаться хоть с кем-то из них. Мне кажется, стоит подходить к другим кланам, когда будет, что предложить. И у меня наконец есть!

Думаю, ты уже понял, о чем я, раз читаешь это письмо. Надеюсь, что читаешь… ты же сообразил, что цветок могильника с пустым листом в конверте – это подсказка? Надеюсь на ответ! Отец совсем слетел с катушек, ты бы попробовал с ним поговорить. Я очень хочу переехать к тебе и вступить в ваш клан. Ты уже поговорил с Главой? Больше не могу тут жить, прошу, забери меня к себе поскорее. Напиши, как там Клариссия и Джесс, они совсем перестали писать мне.

Твой племянник Ад.

Все еще надеющийся на встречу…»

Я поджал губы, вчитываясь в последние строки. От них разило отчаянием. Но я не сомневался в дяде. При нем можно быть любым – тщеславным, слабым. Он должен понять всю степень моего разочарования в Стихийном клане, чтобы начал действовать. Мне нужно скорее уехать отсюда и заняться реальным делом. Я уже готов, мне нужна только подсказка…

Я начал складывать письмо в конверт и мельком глянул на триединый лик Люцифера. Чем-то он привлек мое внимание, и чем дольше я смотрел на него, тем любопытнее становилось. Я склеил края письма, положил его на стол и неторопливо подошел к стене.

Люцифер повернул голову в другую сторону. Я побоялся проверять выпуклый железный рельеф картины и отступил в глубину комнаты. Я ходил из стороны в сторону, размышляя, стоит ли паниковать, но, посмотрев на Верховного еще раз, понял, что он имел в виду.

Я потянулся к письму и дописал: «Люцифер развернул свою голову, думаю, мы на верном пути, дядя. Скоро я исполню твою мечту…»

Может, хоть так он ответит мне? Я улыбнулся картине и пошел спать.

Глава 2

29 октября 2022 года

Ад, город Линферхелл, отдел сообщений

Пятая пара прошла настолько тяжело, что когда я пришел на работу, даже терпкий кофе с мятным сиропом не смог меня спасти. Я видел сегодняшний день так отчетливо, когда засыпал, что даже немного расстроился. Оказалось, та самая работа, о которой я написал дяде, отличалась от моих ожиданий. Жаль, что уже отправил письмо и ничего не исправить.

Я крутил стаканчик в руках и переносил один листок за другим из огромной стопки в машину для переработки бумаги. От ее шума голова еще больше вздувалась, а веки слипались, в какой-то момент я ловил себя на мысли, что моя рука дольше обычного лежит на стопке с письмами и ничего не делает. За такую работу никто не переведет тебя в более значимый отдел, Аадрахн, так что приходи в себя. Я потер лицо ладонями, потряс головой. На секунду сонливость отпустила, а после вновь заболело в глазах, сдавило и защекотало в висках.

Я бросил взгляд на стопку и понял, что осталось совсем немного. А на часах еще десяти утра не было! Это ободрило получше кофе, и я охотнее принялся перерабатывать устаревшие письма-потеряшки. Как мне объяснили, они затерялись в общем потоке или заведомо являлись недействительными. Например, писал тот, кто не мог продать душу, потому что был крещен или на самом деле по-настоящему не отрекся от Бога. Или писал ребенок, к таким демонам тоже запрещено подходить.

Все листочки были грязно-желтого оттенка, выцветшего, от них пахло пылью, а от корявых загогулин становилось тошно. Когда мне исполнилось шестнадцать, я получил доступ к языковому тренажеру: нам дается год на изучение всех человеческих языков, а языки существ, более к нам приближенных, мы изучаем раньше, еще в детстве. Даже не знаю, что бы с нами сталось, если бы не врожденная склонность к полиглотству.

Я поднес очередное письмо к машинке и неосознанно отдернул руку. Перед глазами мелькнуло что-то красное. Положил листок перед собой и вгляделся в правый нижний угол. Не показалось. Я провел по нему пальцем, и пятнышко не стерлось, тогда я понюхал его и явственно почуял запах крови, какой есть только у одного существа на свете – человека.

Ощущение подступающей опасности отрезвило меня: спать расхотелось. Я занес листок обратно над машинкой, но вместо того, чтобы изрезать на куски, опустил туда бумагу, лежащую на внутренней полке стола рядом с щелкающей железными зубьями тарахтелкой.

А письмо бросил себе под ноги. Может, мое лицо и выглядело подозрительно: я так и чувствовал, что все напряглось, а дыхание сбилось. Но камера не писала звук и уж тем более не засекла мою уловку с письмом. Я сделал это для отвода глаз, вспомнив уроки учителя Астра́тея по демоническому праву: на его парах мы разбирали самые громкие преступные дела, и они научили меня всегда помнить о камерах и держать лицо. Даже если происходило что-то по-настоящему прекрасное.

Все еще не веря, что я нашел его, я быстро закончил работу. Стопка писем рассосалась, и пришла пора уходить. Я уронил карандаш и наклонился под стол, а вместе с упавшим предметом прихватил и письмо. Под столом сложил обе вещи в кожаный черный портфель.

В офисе наверняка осталась только охрана, поэтому меня никто не беспокоил, все уходили, как обычно, к четырем или пяти утра, но я и начинал позже.

Я механически выполнял нужные действия – отключение машинки, отправление стаканчика из-под кофе в мусорное ведро, любование собой в зеркале, особенно рогами. Они еще не были закручены, так происходит только после ста лет жизни, но уже сейчас я мог похвастаться не скромными огрызками, а прямыми и крепкими, чуть больше пяти сантиметров красными рогами. Я так долго на них смотрел, что вокруг одного кожа начала зудеть, пришлось удовлетворить себя продолжительным почесыванием.

Я делал так всегда – смотрелся в зеркало перед уходом, проверял, все ли сделал, поэтому и сегодня не изменял традиции, чтобы никто не заметил перемен. В охране сидели не мои собраться-демоны, за нами наблюдали неприятные твари из класса фейри – злобные насекомые с блестящими крылышками и маленькими тельцами. Зато их пасть, когда они замечали нарушение, могла разинуться до размеров моей головы, а зубы – вырасти до размера рогов молодых демонов. У каждой камеры по одному стражу, и они подмечали все, внося порядок твоих действий в отчетный лист. И как демоны умудрялись мухлевать под носом у таких тварей? Может, все перевороты и попытки собрать свою коллекцию душ были до воцарения Люцифера? Или тогда, когда нашего города еще не было?

Я надавил на кнопку выключателя и поспешно вышел за дверь. Холодный ветер ударил в лицо, я прищурился от потока пыли. Натянул капюшон, потянув за веревочки у шеи, обнял портфель, прижал его к груди и поплелся в сторону дома. Никакой транспорт уже не ходил, вовсю рассвело, приходилось щуриться не только из-за резких потоков ветра, но и от солнца. Я специально сворачивал в темные переулки, чтобы не выделяться посреди хорошо освещенной улицы. Мне нечего бояться, удостоверение личности с собой, но вопросов могло быть немало даже после предъявления рабочего пропуска. Ни мой хвост, ни рога не внушали уважения другим, я был еще слишком маленьким, и это нормально для студента, но кто тут сразу разберет? Пока хвост не полысеет, превратившись в острую стрелу или что-то пострашнее, например, как у моего отца – его хвост на конце с возрастом покрылся шипами, – ждать снисхождения теней не стоит. Они наши дальние родственники и не особо разумны, поэтому выполняют всю грязную работу.

Но, на удивление, я повстречал всего одну тень, и она прошла мимо. Могли остановить и проверить вещи, тогда я бы попался.

Непонятно, почему именно мне передали эту стопку, старшие коллеги наверняка должны были почувствовать человеческую кровь, даже настолько старую, ее тяжело скрыть, для этого нужны специальные настойки или магические формулы.

Я еще быстрее направился к дому, и когда вошел на территорию нашего клана, выпустил портфель из тисков. Спокойствием окатило как ледяной водой из ведра. Я выпустил облегченных вздох и пошел медленнее. На пути никто не встретился.

Моя комната находилась на первом этаже левого крыла, за третьей дверью по правой стороне. Я запечатал вход сильным заклинанием, наверное, из-за паранойи. Неосознанно стал ходить от одной стены к другой, пока не велел себе остановиться. Бросил пиджак на стул, следом полетели брюки, туфли, я прыгнул на кровать вместе со сложенным вдвое письмом.

Я поглаживал лист большим пальцем и чувствовал, насколько близок для меня стал смертный мир.

30 октября 2022 года

Мир людей, Минеральные Воды, вокзал

9:39

Пришлось спрятать желтые глаза за солнцезащитными очками. Жалко, что льющий дождь не поддержал моей конспирации. Я появился в более-менее приватном месте и захватил с собой парочку вещей, чтобы скрыться в толпе, – джинсы, однотонную футболку и кожаную куртку. Рога и хвост пропадали сами собой, а менять цвет глаз незаконно. Не то чтобы я испугался, но куда уж больше нарушений?

Приходилось прятаться под козырьком. Пахло сыростью и бензином, люди игнорировали стучащий по земле ливень и неспешно шли по своим делам. Мне бы их невозмутимость и безразличие к холоду. Я ужасно замерз. Кожаная куртка пропускала через себя все оттенки мороза, а у меня, как назло, почти не осталось пакостей после того, как я переместился сюда. Листву прибивало к земле, и вся эта желто-оранжевая каша утопала в луже, на поверхности которой лопались пузырьки от капель дождя. Я поежился от пробежавших по телу мурашек и вышел из укрытия. Дождь оглушительно затарабанил по кожаной куртке, и я поспешил в сторону перрона. Я не мог достать письмо и позволить ему намокнуть, поэтому приходилось искать по запаху. Старался не вытягивать голову вперед в попытках учуять более отчетливо и надеялся, что выгляжу не слишком странно. У меня не было ни документов, ни представления, в какой стране я нахожусь. Я никогда не бывал в мире людей, сейчас попал сюда неофициально, а определение города или хотя бы страны стоило бы мне большого запаса пакости.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.